В последние минуты жизни российский революционер мучился из-за непрекращающихся рвотных позывов. Владимир Ильич Ленин скончался в возрасте 53 лет 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут в усадьбе Горки Подольского уезда Московской губернии. Кажется, что вся жизнь Владимира Ленина уже разобрана по крупицам и описана в тысячах книг. Но после краха СССР появилось множество версий об истории болезни. В результате Владимир Ильич Ленин скончался 21 января 1924 года в усадьбе Горки Московской губернии.
«Бессонница и страшные головные боли…»: как и от чего умирал Владимир Ленин
Ленин выехал за границу из Москвы 25 апреля 7 мая 1895 г. По поручению петербургских марксистов он установил связь с группой «Освобождение труда», возглавляемой Г. Плехановым, и ознакомился с рабочим движением в Европе. Ленина— Мария Александровна Ульянова 1835—1916. Полное собрание сочинений далее — Полн. Ленин лечился в Нидельбадской водолечебнице, расположенной на берегу Цюрихского озера Швейцария. Возглавлял ее доктор Б.
Членов — близкий знакомый Г. Плеханова и П. Ленин жил в Пскове после возвращения из ссылки с 26 февраля 10 марта 1900 г. Находился под гласным надзором полиции. Ленин болел в марте 1895 года, до получения заграничного паспорта— 15 27 марта. Ленин находился более 14 месяцев— с 9 21 декабря 1895 г.
Ленин проездом по дороге в ссылку останавливался в Самаре, навестил присяжного поверенного А. Хардина, дочь которого — Н. Хардина записала свое впечатление о В. Ленине: «Сегодня проездом заходил Вл. Очень приятное впечатление оставил, и человек крепкий, не растерял свои нервы, хотя мог бы, как и другие, которые плохи стали здоровьем после сидячей жизни» ЦПА, ф. Ленина закончилась 29 января 10 февраля 1900 г.
В этот день он вместе с Н. Крупской, ее матерью — Е. Крупской выехали из с. Шушинского Енисейской губернии. Ленину было предписано поселиться в Пскове, Н. Крупской до марта 1901 г.
Ленин приехал не позднее 16 28 февраля 1990 г. Письмо Н. Крупской было написано 30 марта 12 апреля 1900 г. Ленина о программе и тактике социалистов-револю- ционеров эсеров , с которым он выступил в Париже 14 27 июня 1902 г. Ульянова цитирует письмо В. Ленина Л.
Аксельрод от 10 23 июня 1902 г. О своем плохом самочувствии он писал ей и 1 14 июня 1902 г. Цитируется письмо А. Потресова В. Ленину от 26 мая 8 июня 1902 г. Здесь В.
Ленин отдыхал до 12 25 июля 1902 г. Отсюда уехал в Лондон. Ленина — Анна Ильинична Ульянова-Елизарова 1864—1935. Ленин и Н. Крупская вернулись позднее 11 24 августа 1903 г. В это время они снимали квартиру в предместье Сешерон в небольшом двухэтажном домике на улице Шмен приве дю Фуайе, 10.
Андропов, который встречался с В. Лениным вскоре после возвращения из Лондона, писал:«Прибыл он В. У него какая-то редкая болезнь: что-то вроде воспаления межреберного нерва, который причиняет ему боль и лишает силы. Теперь он здоров. Принял он нас чрезвычайно радушно и ласково, много рассказывал. Ленина и Н.
Крупской по Швейцарии с 20 июня 3 июля по первую половину июля 1904 г. Они в основном пешком прошли от г. Лозанны через долину р. Затем в конце июля — августе отдыхали в деревушке недалеко от ст. Шебр у озера Лак-де-Бре под Лозанной. Крупской— Елизавета Васильевна Крупская 1842—1915.
Ульянова цитирует из письма В. Ленина М. Ульяновой от 27 июня 10 июля 1907 г. Книпповича в июне — июле 1907 г. Ленин, Н. Крупская и ее мать.
Ленин писал оттуда М. Ульяновой:«Я так здесь «впился» в летний отдых и безделье отдыхаю, как уже несколько лет не отдыхал , что все откладываю все дела и делишки» Ленин В. Встречи и беседы с Ильичем 1915—1918 гг. Воспоминания о В. Крупская приехали в Цюрих 28 или 29 января 10 или 11 февраля 1916 г. Однако прожили здесь до переезда в Берн 24 марта 6 апреля 1917 г.
Почти все это время в Цюрихе они снимали комнату у сапожника Т. Каммерера по улице Spiegelgasse, 14. Ленина из Берлина секретарю Цюрихской секции большевиков М. Харитонову от 14 27 января 1916 г. Ленин надеялся устроиться так же и в Цюрихе см. Ленин В.
Бонье , д. В этот день В. Ленин писал сестре А. Ульяновой- Елизаровой: «Нашли очень хорошую квартиру, шикарную и дорогую: 840 frs. Зато будет поместительно и, надеемся, хорошо. Вчера купили мебели для Маняши.
Наша мебель привезена из Женевы. Квартира на самом почти краю Парижа, на юге, около парка Montsouris. Тихо, как в провинции» Ленин В. На Копенгагенском конгрессе. Крупская с матерью поселились ранее 6 19 июля 1909 г. Несколько штрихов из жизни Ильича Отрывки воспоминаний — О Ленине.
Шаповалов А. В изгнании. Среди бельгийских и французских рабочих. Воспоминания старого большевика- подполыцика. У Ильича на «вилле». Памяти учителя-товарища.
Ленин как человек. Лилина пишет о комнате В. Крупской в Берне Швейцария , по адресу Wardheimstrasse, 66, parterre, в которой они жили с начала апреля до середины мая 1915 г. Два случая. Крупской— Е. Крупская по наследству от сестры получила 4 тыс.
Ленин состоял членом «Societe de lecture» «Общество любителей чтения» в Женеве с 30 ноября 13 декабря 1904 г. Выбыл в связи с переездом в Париж. Владимир Ильич за границей в 1914—1917 гг. II, М. Цитируемое письмо было написано В. Лениным позднее 20 сентября 3 октября 1916 г.
Свидетельствует о тяжелом материальном положении В. Ленина в годы войны и письмо Г. Зиновьева Радомысльского к Н. Крупской: «Милая Надежда Константиновна! Очень, очень трудно писать Вам на эту тему, поверьте. Но ей-же-богу и молчать больше нельзя.
Необходимо во что бы то ни стало что-нибудь предпринять, чтобы Вы с Ильичем устроились получше. Оба Вы хвораете и оба нисколько не думаете о себе. Устроились Вы ужасно плохо, плохо питаетесь и проч. При таких условиях все неизбежно должно итти под гору. Пока была жива бабушка Е. Но с тех пор, как она умерла, все пошло невозможным образом.
Вы сами говорили, что здоровье Ильича неважно, да и Вам нынешний образ жизни вреден. Позвольте употребить Ваш-же с Ильичем излюбленный оборот: надо щадить партийное имущество. Один разочек приложите это и к себе. Нечего чрезмерно скромничать: мы хорошо знаем, что Вы с Ильичем— самое драгоценное из нашего «партийного имущества». Проклятая война, ведь, когда-нибудь кончится, работы будет столько, сколько никогда не было— берегите силы» ЦПА, ф. Ленин послал А.
Горькому для издательства «Парус», основанного при журнале «Летопись», свою работу «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии. Выпуск I. Капитализм и земледелие в Соединенных штатах Америки», а в феврале 1916 г. Крупской «Народное образование и демократия». Обе работы вышли в свет лишь в 1917 г. Ленина «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции К пересмотру аграрной программы русской социал-демократии » см.
В феврале 1908 г. Ленина— «За 12 лет». В типографии книга была арестована полицией и уничтожена. Случайно уцелел один экземпляр без нескольких последних страниц. В 1917 г. Лениным, книга была выпущена в свет издательством «Жизнь и знание» Петроград.
Революция дала ему новые силы, но уставал он безумно. И иногда по вечерам, вернувшись из «Правды», если не было вечерних заседаний, Владимир Ильич, вконец измотанный, шел пройтись по набережной Канавы, вблизи которой мы жили в Петрограде60. Летом 1917 года Владимир Ильич только на несколько дней уезжал на отдых в деревню Нейвола близ станции Мустамяки Финляндской железной дороги, на дачу В. Но отдых его скоро был прерван вызовом из Петрограда в связи с июльскими днями62. Такой же кратковременной была поездка Ильича в «Халила» в Финляндии зимой 1917 года63. Необходимость скрываться в шалаше около Сестрорецка64, как ни примитивны были там условия существования, дала Владимиру Ильичу возможность несколько отдохнуть.
Как там, так и в Финляндии, куда он переехал позднее65, не было постоянной трепки и сутолоки, от которых он всегда сильно уставал, была возможность серьезно позаняться. И позднее, уже будучи больным, Владимир Ильич вспоминал об этой возможности отдохнуть, которую дали ему белогвардейские юнкера. Владимир Ильич был ранен на заводе бывш. Михельсона, где он выступал на митинге66. Ранение было очень тяжелым. Из трех пуль, выпущенных в него эсеркой Каплан, одна пуля, войдя под левой лопаткой и проделав довольно извилистый путь вокруг сердца, крупных сосудов и шейных нервов, повредила верхнюю долю легкого и застряла в правой стороне шеи выше правой ключицы.
Другая пуля проникла в правое плечо. Ударившись о плечевую кость, которую она раздробила, эта пуля изменила свое направление и застряла под кожей левой плечевой области. Жизни Владимира Ильича она, таким образом, не угрожала, но причинила ему сильную боль. Третья пуля не причинила Владимиру Ильичу никакого вреда. Она продырявила лишь в двух местах его пальто и пиджак на спине,— на теле в этом месте никаких ранений обнаружено не было. Несмотря на тяжелое ранение, Владимир Ильич, которого привезли с завода в Кремль, сам поднялся на третий этаж в свою квартиру, отклонив предложение товарищей внести его.
Он шел по лестнице, куда я выбежала встречать его, довольно бодро и на мой вопрос: «Что случилось? На деле было, однако, не так. Первую помощь оказал Владимиру Ильичу А. Винокуров67, которого я вызвала с заседания Совнаркома ждали только Владимира Ильича, чтобы открыть его. Владимир Ильич имел еще силы пошутить: «Подкузьмили мне руку». Вслед за Винокуровым прибыли врачи-коммунисты: В.
Величкина-Бруевич, Обух, Вейсброд, а затем и Семашко. Владимиру Ильичу уже успели впрыснуть морфий, раздеть и уложить его более удобно. Первый осмотр произвел на врачей самое гнетущее впечатление: благодаря слабости пульса, который временами совсем пропадал, и характеру ранений, положение казалось им на первый взгляд безнадежным. Обух,— что только случайный поворот головы в момент ранения спас Владимира Ильича от разрушения жизненно-важных органов крупных кровеносных сосудов и нервов , т. На этой почве можно было опасаться воспаления легкого и заражения. Очень слаба была и деятельность сердца.
Прогноз, по мнению профессора Минца и других врачей, был «весьма серьезный». Сердечная деятельность была необычайно слаба. Больного донимали приступы одышки »,— рассказывает Б. Он провел у Владимира Ильича всю эту ночь, оставшись с ним после отъезда в 3 часа ночи Обуха и Минца, которые перед этим несколько раз совещались. Владимир Ильич лежал с мертвенной бледностью на лице, с холодным потом на лбу и с совершенным похолоданием конечностей. Нарастающее кровоизлияние и упадок сил вселяли во всех окружающих Владимира Ильича большую тревогу.
Но он проявил удивительное самообладание и силу воли. Несмотря на сильные мучения во время накладывания повязки на раненную руку, Владимир Ильич не издал ни одного стона, что поразило окружающих его. В минуты, когда всякий другой больной в его положении не мог бы не только думать и говорить о чем-либо, не имеющем непосредственного отношения к его страданиям, но был бы и вообще в полной прострации, Владимир Ильич сохранил полностью силу своего интеллекта. Вот что рассказывает об этом Б. Вейсброд: «Владимир Ильич сам ясно сознавал свое тяжелое положение, когда он, попросив остальных врачей выйти, задал мне вопрос: «Вы коммунист? Если да, то мне нужно бы потолковать».
Я успокоил Владимира Ильича, но он все же взял с меня слово, что если дело дойдет до развязки, то я должен его предупредить». Кровь вышла из грудной клетки во время кашля. Утром следующего дня в пульсе и в общем состоянии были замечены улучшения, но появившаяся в мокроте кровь и легкая рвота вызывали опасения, не получил ли ранения пищевод. Это означало бы неизбежный трагический исход». Однако состоявшийся на другое утро консилиум, на который был приглашен В. Розанов и терапевт профессор Мамонов, не подтвердил этих опасений.
На этом же консилиуме был поставлен и «без малейших колебаний сразу решен отрицательно» вопрос о том, надо ли извлекать пули. Он был решен отрицательно в силу тех соображений, что «обычно пули или другие однородные тела, остающиеся в организме долгое время, окружаются плотной соединительной тканью, изолирующей их от организма, и они не могут представлять никакого вреда для больного», если не лежат на важных для жизни органах, чего в данном случае не было. Вопрос об извлечении пуль всплыл, однако, снова через несколько лет, весной 1922 года, в связи с мозговой болезнью Владимира Ильича. Он был поставлен, в частности, профессором Клемперером, который считал возможным, что головные боли Владимира Ильича вызываются свинцовым отравлением от пуль, находящихся в его теле. В силу этого в конце апреля 1922 года Владимиру Ильичу была сделана операция по удалению пули69. Большинство русских врачей, впрочем, и тогда высказывалось против возможности свинцового отравления, мотивируя это изоляцией пуль «плотной соединительной тканью, через которую в организм ничего не проникает», и было против операции.
В первые дни ранения Владимира Ильича в 1918 году кое у кого из врачей было подозрение, не отравлены ли пули, подозрение, подтвердившееся следствием по делу правых эсеров в 1922 году70. При этом не было, однако, учтено, что отравленная, хотя бы и ядом кураре, пуля не то, что отравленная стрела у дикарей. Если в последнем случае поражение такой отравленной стрелой бывает смертельным, то при отравлении пули не может получиться такого же действия. Положение оставалось, тем не менее, еще в течение нескольких дней очень серьезным, так как и после того, как непосредственная опасность миновала, была еще опасность инфекции, которая всегда могла быть внесена в организм пулей. Удержать, однако, Владимира Ильича в постели и побудить его соблюдать необходимую осторожность было необычайно трудно. Он рвался к делам и хотел быть в курсе их.
Уже 1 сентября утром он потребовал, чтобы ему дали газеты. Но так как это было категорически запрещено, он просил, по крайней мере, хоть вкратце рассказывать ему все новости. А 5 сентября71 оставшись в комнате один с ухаживавшей за ним Е. Фоминой, Владимир Ильич попросил ее помочь ему одеться. Думая, что он хочет посидеть в кресле, что ему было разрешено, Екатерина Ивановна сделала это, но Владимир Ильич встал и отправился в уборную шагов за 30 от своей комнаты. Никакие уговоры и ссылки на запрещение врачей не помогли.
Это не было капризом больного,— пишет в своих воспоминаниях Е. Фомина,— а «просто Владимир Ильич исполнял только те предписания, которые сам считал необходимыми и нужными, то же, что он считал лишним, он категорически отбрасывал и при этом посмеивался над ненужностью тех или иных предписаний»72. Только вызванные вслед за этим врачи смогли убедить Владимира Ильича не делать больше такого рода экспериментов, которые могли бы кончиться для него очень плохо. Но скольких трудов это им стоило! И недаром врачи были «благодарны» сломанной руке, которая поневоле удерживала Владимира Ильича в постели. Каждый следующий день приносил улучшение в состоянии здоровья Владимира Ильича.
Пребывание в течение трех недель в Горках73 окончательно укрепило здоровье Владимира Ильича и он вернулся к работе бодрый и посвежевший. Очень скромно жил Владимир Ильич и при Советской власти. Характерен в этом отношении следующий факт, о котором рассказывает Н. Горбунов, бывший в то время секретарем Совнаркома: «В связи с обесценением денег Владимиру Ильичу с 1 марта 1918 года, без его разрешения, было увеличено жалованье с 500 до 800 рублей. Ввиду невыполнения Вами настоятельного моего требования указать мне основания для повышения мне жалованья с 1 марта 1918 г. Бонч- Бруевичем, в прямое нарушение декрета Совета Народных Комиссаров от 23 ноября 1917 года74, объявляю Вам строгий выговор75.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов Ленин ». Следует отметить,— прибавляет Горбунов,— что за несколько дней до этого Владимир Ильич дал мне поручение принять меры к повышению жалованья по отдельным наркоматам, в частности, по Наркомфину т. Гуковскому, до 2000 рублей»76. В советский период Владимир Ильич утомлялся от работы невероятно. В то же время Владимир Ильич находил время просматривать русские и иностранные газеты и следить за книжными новинками.
Читал он уже вечером или поздно ночью. На стульях около его кровати лежала обычно кипа книг, которые ему надо было просмотреть. С заседания Совнаркома Владимир Ильич приходил вечером, вернее ночью, часа в 2, совершенно измотанный, бледный, иногда не мог даже говорить, есть, а наливал себе только чашку горячего молока и пил его, расхаживая по кухне, где мы обычно ужинали. Вообще, когда Владимир Ильич бывал очень переутомлен и нервен, он не мог есть, сидя за столом, а быстро ходил с куском во рту из угла в угол и иногда бормотал что- то себе под нос. Так было, например, в начале 1918 года, когда в результате отказа советской делегации подписать мир с Германией и одновременного заявления ее о прекращении войны78 с державами Четверного союза79, германское верховное командование, заявив 16 февраля о прекращении перемирия с Советской республикой, в 12 часов дня 18 февраля начало наступление, заняв один за другим: Минск, Луцк, Ровно, Полоцк, Оршу и т. Мы редко видели Владимира Ильича более взволнованным, разъяренным, чем в эти дни, когда « левые коммунисты », составлявшие большинство ЦК, упорствовали на формуле Троцкого «мира не подписывать, но и войну не продолжать» и Владимир Ильич метался, как раненный, предвидя гибель Советской республики80.
Перед тем, как лечь спать, Владимир Ильич уходил обычно пройтись по Кремлю мы мечтали тогда, шутя, что, когда будет разбит Деникин, мы разведем на кремлевском дворе садик — это было его излюбленное средство против бессонницы, но и оно далеко не всегда помогало. Или, если бывал кусочек свободного времени, ехал на автомобиле за город. С 1918 года Владимир Ильич не пользовался сколько-нибудь продолжительным отпуском, уезжая на дачу лишь на 1—2 дня в неделю, а иногда предпринимая поездки на охоту. Когда товарищи Фотиева, Бонч-Бруевич и другие уговаривали его взять отпуск и отдохнуть более продолжительное время, Владимир Ильич отвечал им, что «пока обходится мелким ремонтом». Но, конечно, и на даче он не был свободен целиком от дел. Он забирал с собой бумаги и литературу, которые надо было просмотреть, вел телефонные переговоры, а, главное, его голова и там была полна делами.
Все эти годы Владимир Ильич горел на работе, совершенно не щадя своих сил. Он не только стоял во главе нашей молодой республики Советов, руководя каждым ее шагом, разрабатывая каждое ее мероприятие, давая указания в самых различных областях: в партийной, международной, хозяйственной, военной и проч. Он принимал массу народа — одних по вопросам текущих дел и для докладов, других— рабочих и крестьян, чтобы выслушать их просьбы и жалобы, чтобы из первых рук узнать их запросы и настроения, ибо он знал, что «мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем то, что народ сознает»81. А, помимо того, Владимир Ильич входил сам в различные мелочи, находил время заботиться о товарищах, помогать им в получении комнат, одежды, устройства «на дачу» их, на работу и проч. Это была, поистине, нечеловеческая нагрузка. Кржижановский,— Владимир Ильич как-то говорил мне со смущенной улыбкой: «Да, мне кажется, что я брал на себя слишком большую нагрузку»...
Он говорил это в вопросительном тоне. Умирая, он еще сомневался в том, достаточна ли его ставка, ставка самой жизни»83. В конце лета 1921 года Ф. Гетье, который лечил Надежду Константиновну и Владимира Ильича, нашел у него небольшое расширение сердца и посоветовал ему поехать на две недели в Горки84 85. Этого было, конечно, недостаточно, так как отдыха полного опять-таки не получилось — Владимир Ильич продолжал и там, хотя в меньшей степени, работать. По нашей просьбе, Гетье, который приехал в Горки через две недели, чтобы проведать Владимира Ильича, посоветовал ему остаться там еще на одну неделю.
Но и эта неделя мало ему дала. Однако о более продолжительном отпуске нечего было и думать — Владимир Ильич рвался к работе. Никто не подозревал тогда всей серьезности его положения. А между тем с этого времени, приблизительно, начался уже по заключению в дальнейшем профессора Крамера продромальный период болезни Владимира Ильича, болезни сосудов головного мозга, которая через два с половиной года свела его в могилу. Вернувшись к работе, Владимир Ильич скоро стал страдать сильными головными болями, не говоря уже об обычной для него в это время бессоннице, и ослаблением работоспособности. В начале зимы он снова уехал за город86, но это не дало ему облегчения.
В декабре он должен был выступить на Всероссийском съезде Советов и очень беспокоился, как сойдет у него доклад. Такой он был мрачный, утомленный перед ним, так плохо чувствовал себя, что было страшно за него. Однако, против его ожидания, доклад прошел очень хорошо и это сразу подняло его настроение87. Владимир Ильич заявил после окончания заседания съезда, что надо куда-нибудь поехать отпраздновать этот успех, и мы отправились вместе с находившимся в Большом театре Н.
Параллельно он участвовал в работе революционных кружков. После провала революции 1905—1907 годов уехал в Европу. Временное правительство обвинило партию в преступлениях против государственной власти и приказало арестовать Ленина. Правительством России стал Совет народных комиссаров во главе с самим Лениным. Боевые действия сопровождались репрессиями со стороны всех участников противоборства в отношении их врагов. В 1921 году Ленин настоял на изменении экономической политики, запустив НЭП.
Последним его выступлением стал пленум исполкома Моссовета в ноябре. Точка невозврата 18 декабря случилось самое сильное кровоизлияние в мозг. Это стало точкой невозврата, но Ленин не собирался сдаваться, относясь к болезни как к легкому недугу. Он хотел участвовать во всех мероприятиях, однако Иосиф Сталин всячески этому препятствовал, под предлогом создания условий для покоя. Была даже выдвинута инициатива, по которой Ленину хотели печатать особенный номер газеты «Правда» без плохих новостей. В таком состоянии Ленин оставался до самой смерти, которая произошла 21 января 1924 года. Тело Ленина было сохранено по инициативе Иосифа Сталина. По одной из версий причиной этого поступка руководства большевиков стала боязнь появления двойников Владимира Ильича, которые могли бы забрать у них власть.
Он делает это в своих последних работах, ровно за год до смерти. Его больше всего волнует новая экономическая политика, работа госаппарата и кандидатура будущего лидера большевиков. Кстати, оценивая личности возможных преемников, он дает Сталину нелестную характеристику. Весной 1923 года Ленина перевозят в подмосковные Горки. Его состояние тяжелое: с февраля отказали правая рука и нога. Есть фотография за полгода до его смерти: худой, болезненный человек с безумными глазами. Иногда ему становится немного лучше, потом опять хуже. Медики в недоумении: что с ним? На всякий случай предписывают полный покой, отсутствие мозговых нагрузок, запрещают работать, даже читать. Но можно ли запретить Ленину думать? Ленин в Горках. Фото: Википедия В последний день своей жизни, 21 января 1924 года, он левой рукой оторвал листок перекидного календаря. С утра чувствовал слабость, но врачи не увидели ничего угрожающего жизни. Однако к вечеру ему становится плохо — судороги, пульс 120-130, температура — до 42 с половиной градуса. В 18 часов 50 минут наступает смерть. Владимир Ильич Ленин цветной портрет. Фото: Википедия Нарком здравоохранения Николай Семашко сообщил в своем отчете, что основная причина болезни и смерти Ленина — затвердение стенок сосудов мозга артериосклероз. Внутренняя сонная артерия буквально окаменела, поскольку была пропитана известью, и при ударе пинцетом казалось, что ударяли по кости. Часть сосудов в левом полушарии были без просветов и не пропускали кровь. Потому и перестали работать центры, отвечающие за движение и речь. Официальный диагноз подписали лишь восемь врачей из 27 медиков Кремля.
Последние годы жизни Ленина. Борьба за власть
Что от них требовалось? Принять решение. И они его приняли, возложив строжайшее соблюдение режима заболевшего Вождя на товарища Сталина. В протоколе записано: «На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича как в отношении личных сношений с работниками, так и переписки». Это значило: избавить мозг Ленина не только от постоянных перегрузок, но даже от нагрузок обыкновенных.
Иными словами, обеспечить ему покой, полное отстранение от всего, что может вызвать малейшее напряжение, волнение, расстройство. Идеальное ничегонеделание, полнейшее безмыслие — вот самое лучшее лекарство для пораженного мозга Вождя. Болезнь подстрелила Ленина влет, и он лег пластом. Поверженный в постель, Вождь относился к своему страшному заболеванию, как к временному недомоганию, и настойчиво требовал новостей, докладов, документов. Без этого он попросту не мог существовать.
Каждое его утро начиналось с жадного хватания свежей газеты. Чтобы полностью оградить больного от волнений текущей политики, Орджоникидзе однажды предложил выпускать для Ленина специальный номер «Правды» в единственном экземпляре. Забота о режиме Вождя осложнялась для Сталина неважными отношениями с заболевшим. Их разногласия обострились после поражения Красной Армии под Варшавой. Ленин горячо защищал прохвоста Троцкого и никудышного полководца Тухачевского, его любимца.
Всю вину за «польскую авантюру» он возлагал на Сталина и Егорова. Неприязнь Ленина в отношении Сталина втихомолку подпитывала Крупская. После похорон Арманд она полностью завладела заболевшим мужем. Теперь, в критические дни, она не отходила от него. Из Берлина один за другим наезжали светила медицины.
Невропатолог Ферстер высказал догадку, что на организм Ленина действует оставленная в теле пуля. Приехал хирург Бор-хард и удалил пулю. К изумлению окружающих, положение больного стало еще хуже. Срочно примчался профессор Крамер и уверенно установил тромбоз сосудов головного мозга. Одну загадку никак не могли решить эти виднейшие специалисты: несмотря на постоянные удары в мозг, у Ленина не было гипертонии.
Профессор Крамер, отвечая на какие-то свои невысказанные подозрения, подверг больного испытанию на сложение и умножение, после чего установил, что у него «утрачены непрофессиональные навыки». Он прописал Ленину... Ленин, естественно, возмутился и заявил Крупской: — Да они что... Крамер уехал, посоветовав на всякий случай обратиться к специалисту по сифилису. В палате Ленина появился профессор Кожевников.
Он настоял на спинномозговой пункции. Ленин стойко перенес мучительную процедуру. И снова загадка: реакция Вассермана была полностью отрицательной. Все же лечение было назначено специфическое: мышьяком и сальварсаном. А между тем болезненное состояние Ленина оживило фракционную деятельность.
В перспективе забрезжила ожесточенная борьба за «ленинский кафтан». Обитатели кремлевских кабинетов сильно обрадовались возможности сбегаться, разбегаться, блокироваться и распадаться — словом, с головой погрузиться в интриги, создающие иллюзию активной деятельности больших политиков. В партийном руководстве образовалось три четкие группы, три самые настоящие фракции: Троцкого, Зиновьева и Бухарина. Генсека Сталина никто из этой троицы всерьез не принимал. Однако все трое старались заручиться его поддержкой, понимая всю выгоду такого работоспособного и исполнительного аппаратчика в предстоящей борьбе.
Сталин, как союзник, был незаменим. Тем более что Троцкого откровенно побаивались все руководители обозначившихся фракций. Что ни говори, а у председателя Реввоенсовета в руках находилась армия — самая мощная сила в республике. Никто из троицы не сомневался, что в критический момент Троцкий без малейших колебаний введет в игру этот свой самый сильный козырь. Безжалостность его была известна.
Отчуждение, наступившее в отношениях Ленина и Сталина, было настолько резким, что бросалось окружающим в глаза. Возле постели больного теперь деятельно копошились Крупская с Марией Ильиничной, а также преданные исполнительные секретарши Володичева и Гляссер. Сталин был задет, но виду не показывал. Никакой своей вины он не знал, не ощущал. Утешением служило состояние Вождя.
Ему поручили — он исполнил. Что же касается личных отношений... Он не хрупкая барышня, как-нибудь переживет! Словно нарочно, в эти смутные дни возникло так называемое «грузинское дело». Втянутыми оказались обитатели самых верхних этажей власти.
Ленин вломился в эту историю со всей активностью, накопившейся в нем за месяцы вынужденного постельного безделья. Самая суть этого конфликта, получившего столь неслыханную остроту, выглядела крайне неприглядно. Свою родную Грузию Иосиф Виссарионович считал великой неудачницей Истории. На эту небольшую страну с благословенным климатом и плодородием постоянно зарились хищные соседи. Кроме этого Грузии выпало оказаться на пути несметных полчищ захватчиков из глубин Азии.
Древняя история грузин написана кровью. О страданиях несчастного народа рассказывается в легендах, преданиях, песнях. Только в XIX веке, добившись покровительства России, истерзанная Грузия избавилась, наконец, от алчных притязаний соседствующих наций. Каково жилось Грузии под русскою опекой? Поэтому недовольных было хоть отбавляй.
Мирная жизнь будоражит мысль, побуждает национальные стремления, зовет к активности. Плохое быстро забывается, а хорошего кажется крайне недостаточным — хотелось бы побольше. Как водится, образовались политические общества и партии, стала печататься возбудительная литература. Русская защита обернулась как бы колонизацией, захватом, оккупацией. Горячие головы подготовили вооруженное восстание, однако вмешался князь Чавчавадзе и решительно все поломал.
Он гневно напомнил соотечественникам, что нельзя за великое добро платить великой подлостью. Этот великий грузин запретил даже помышлять о братском кровопролитии. Острота «грузинского дела» объяснялась и кавказским происхождением самого Сталина, хотя он уже давно перестал считать себя грузином и, как все искренние интернационалисты, ненавидел узколобый шовинизм, презрительно называя его местечковым. Национальный вопрос в Закавказье всегда имел взрывной характер. В начале XX века эта гремучая смесь стала особенно опасной.
В пику горластым «местечковым» националистам все мощнее заявлял о себе и своих растущих силах пролетарский интернационализм — братская сплоченность рабочих самых разных национальностей и конфессий. Марксизм на Кавказе был круто замешан на острейших межнациональных отношениях и представлял собой смесь Маркса с Шамилем. Недаром Закавказье делегировало как большевикам, так и меньшевикам с эсерами столь значительное количество чрезвычайно решительных людей, совершенно не признающих никаких компромиссов. Великий Октябрь сильно раздразнил аппетиты националистов. Главой правительства стал Ной Жордания.
Гарантами суверенитета молодого государства стали немцы. С Грузией они поступили точно так же, как и с Прибалтикой: с помощью своих штыков установили марионеточные режимы местных шовинистов. Год спустя немцам пришлось спешно убираться не только из Закавказья, но даже из Польши и Прибалтики: в Германии грянула собственная революция. Ной Жордания заметался: потребовались новые гаранты его зыбкой власти. Словно осиротевшая проститутка, он искал сутенера понадежней.
На помощь пришли англичане. Они очень деятельно осваивали Закавказье. В Баку, пролетарском, черном от жирной нефти, они даже расстреляли весь большевистский комитет: 26 бакинских комиссаров. Ной Жордания снова надулся спесью. Однако англичане подталкивали его к тесному союзу с армией Деникина.
На свою беду туповатый Жордания не различал политических оттенков и с одинаковой ненавистью относился ко всем русским. Его главным лозунгом было: «Бей русских! Министр иностранных дел Грузии Гегечкори, надеясь использовать спрос на рынке суверенитетов, делал официальные визиты в соседние страны и раздавал обещания. Меньшевистское правительство, как и всякая проститутка, украдкой от сутенера совала часть выручки в чулок. Иосиф Виссарионович, вернувшись из-под Львова, с удивлением узнал, что Ленин, председатель Совнаркома, признал правительство Ноя Жордания, врага России.
Этим решением, как ему сообщили, бурно возмущались большевики Закавказья. Они отказывались понимать политику Центра. В конце концов, Жордания с Гегечкори слетели со своих постов и едва успели удрать во Францию, в Париж. Меньшевистская зараза оказалась прилипчивой и живучей. В Тифлисе было по-прежнему неспокойно.
Местные большевики с трудом владели ситуацией. Местная ЧК то и дело перехватывала послания вождей грузинской эмиграции из Франции. Недовольные бурчали и кипятились при царе. Недовольные злобились и при Ленине... В июне 1921 года Иосиф Виссарионович приехал в Тифлис на партийный пленум.
Вечером он отправился в железнодорожное депо на митинг. Рабочие встретили его свистом: «Предатель! Он негодовал. Что за поразительная слепота? Кто разжигает эту ненависть среди пролетариата?
С какою целью? Грузин по-прежнему стращают кознями Москвы. Громадная Россия выставляется жестокой поработительницей грузинского народа. Безумцы и слепцы! Нет, — политические негодяи.
Насколько царь Георгий был мудрее этой сволочи. Что стало бы с бедной Грузией, не защити ее Россия? Все эти Жордании и Гегечкори позабыли, что много лет Грузия платила Персии самую унизительную дань, «живую дань» — поставляла красивых девушек для гаремов. Только Россия со своей мощью избавила грузин от этого национального позора! Да и теперь...
Разве не Россия, сама еще в разрухе, а все же выделила бедной Грузии выгодный заем и настояла, чтобы соседний Азербайджан помог ей бесплатной нефтью? А постоянная защита от турок и персов? Только русская армия продолжает оберегать маленькую беззащитную Грузию от свирепого вторжения алчных захватчиков. Считаются большевиками, подлецы, а далеко ли ушли от тех же Жордании и Гегечкори? Узколобость, полнейшая зашоренность глупых шовинистов приводила его в бешенство.
Наглеющим националистам требовалось «ломать рога». В частности, Грузию следовало, как считал Сталин, «перепахать заново». Киров был с ним согласен целиком. Вот кто понимал все тонкости национальной политики! После недавнего тифлисского оскорбления Сталин стал называть свою неласковую родину пренебрежительно: «Некоторый кусок советской территории, именуемый Грузией».
Осенью будущего года, в ноябре, в Тифлис отправился Рыков. По мере того, как поднималась волна местного национализма, в Москве все острее сознавали и ценили стратегическое значение республик Закавказья и Средней Азии. Ленин, задавшись целью переустроить мир, умело использовал свою партию, как мощный механизм разрушения. Большевистские успехи были поразительны: недавняя Российская держава потеряла силу и развалилась на куски. Временное правительство умело лишь плыть по течению и с равнодушием взирало, как центробежные силы продолжают свое истребительное действие.
Дело доходило до курьезов: в самом центре Москвы ломовой извозчик Терентий Козолуп внезапно объявил суверенную республику Самотеку и целых три недели управлял ею в качестве президента. Балаган суверенитетов, облегчив задачу большевиков при захвате власти, теперь стал этой власти угрожать. Провозглашенное право наций на отделение обещало оставить власть большевиков только в пределах Садового кольца. Прежние центробежные силы требовалось обратить в центростремительные. Из партии разрушения РКП б предстояло стать партий созидания.
После страшных потрясений под Краковом Иосиф Виссарионович попал на операционный стол и несколько недель в тяжелом состоянии провалялся на больничной койке. Силы восстанавливались медленно. Выехать на Кавказ ему удалось не сразу. Он отправился к себе на родину, как народный комиссар по делам национальностей. Орджоникидзе потребовал от него объяснений: «Что происходит с Ильичем?
Тифлисские «социал-духанщики» так он называл сепаратистов чутко ловят московские ветерки. Ленинская поддержка прибавила им уверенности, а некоторым даже наглости. Развращенные ухаживаниями немцев и англичан, они усвоили отвратительную манеру держаться с приезжающими из Москвы свысока, совершенно позабыв о кавказских вежливости и гостеприимстве. По своему характеру Серго как был, так и оставался горячим человеком. Это — еврейский вопрос!
Кто подписал декларацию о независимости Грузии? Три еврея! Какие еще могут быть вопросы? Эти твари валялись под немцами, легли под англичан, теперь лезут под турок. Проститутки, шлюхи!
Настоящие грузины себя так не ведут». При меньшевиках национальные отношения в Грузии достигли небывалой остроты. Из Тифлиса принялись насильно выселять армян. Женщины-грузинки, вышедшие замуж за негрузин, теряли гражданство. Худо приходилось населению окраин: абхазам, аджарцам, осетинам.
Хозяйничали повсюду так называемые «маузеристы»: молодые наглые парни с усиками, одетые в кожаные куртки. У каждого из них на поясе болталась деревянная коробка с маузером. Перед отъездом из Москвы Иосиф Виссарионович получил письмо от Александра Сванидзе, брата жены-покойницы. Родственник тоже жаловался на засилье «социал-духанщиков» и просил помочь выбраться из Тифлиса. Он соглашался на любую работу за пределами Грузии.
Орджоникидзе указывал на главарей «социал-духанщиков» — Филиппа Махарадзе и Буду Мдивани. Они беспрестанно ездят в Москву и пишут жалобы. У них там, как они хвастаются, повсюду «свои люди». Недавно удалось избавиться от Буду Мдивани: его спровадили на учебу в Комакадемию. Уезжал он с неохотой.
Мдивани на него, наркома по национальным делам. Началом «грузинского дела» послужил досадный случай. Из Москвы для проверки бесконечных жалоб приехал Алексей Рыков. Первый разговор у него состоялся с Серю Орджоникидзе. Затем они поехали на квартиру Кобахидзе, временно исполнявшего обязанности уехавшего Мдивани.
Беседа с первых же минут пошла на высоких тонах. Хозяин дома нисколько не считался с высоким рангом гостя и горячился, грубил. Орджоникидзе сделал ему замечание. Кобахидзе вскричал: «Молчи, сталинский ишак! Инцидент получил неожиданно широкую огласку.
Ленин, узнав о возмутительном рукоприкладстве, потребовал показательного наказания виновных. Его поддержал Бухарин, заявив, что всегда считал главным врагом социалистического строительства... В Тбилиси отправилась специальная партийная комиссия во главе с Дзержинским. Последующие события описаны с достаточной подробностью. Дзержинский, приехав в Тифлис, разобрался быстро.
Никаких сложностей здесь не имелось. К несчастью, Ленин, узнав о выводах Дзержинского, вознегодовал, изрек свою знаменитую фразу о великодержавности нацменов и потребовал исключить из партии и Орджоникидзе, и Дзержинского. Именно тогда он обратился с письмом к Каменеву, азартно заявив: «Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть! А самому жить оставалось всего год и четыре месяца. Зачем он это написал?
Да и кому: Каменеву! Нашел же... Словом, весь неприятный инцидент, так или иначе, связывался с обостряющейся болезнью Ленина. Троцкисты в Грузии, пользуясь информацией из Москвы, торопились. Через «своих людей» они отыскивали ходы к болевшему Вождю и склоняли его на свою сторону.
Помогали им скорей всего секретарши Ленина или же сама Крупская. Окуджава, Л. Думбадзе и К. Они связались с А. Енукидзе, тот помог им протолкнуть жалобу прямо в руки Ленину.
Вождь ответил решительной поддержкой «социал-духанщиков», обратившись к ним с запиской. А вскоре поползли слухи о какой-то «бомбе» против Сталина, которую Вождь намерен взорвать в своей речи на предстоящем партийном съезде. Складывающаяся обстановка нервировала Сталина. Последние действия умиравшего Ленина оставляли гнетущее впечатление. Куда девался его великий, неповторимый ум?
Угасая, он оставлял своим наследникам вороха причин для ядовитых ссор, обиднейших попреков и ожесточеннейшей вражды. А поступавшие к Сталину сведения предупреждали о необыкновенной активности троцкистов. Став Генеральным секретарем и постепенно прибирая к рукам рабочий аппарат партии, Сталин первым делом наладил получение разнообразной информации. Он словно предвидел бурные сражения на поле власти. Ему требовалось знать о своих противниках буквально все.
И он этого добился. Болтливые, праздные, острословящие наперегонки обитатели верхних, властных этажей не принимали всерьез угрюмого грузина в кителе и сапогах. Они привыкли относиться к нему всего лишь как к исполнительному чиновнику. Скажи такому — он все сделает, исполнит, дважды повторять не нужно... Они тогда и не догадывались, какая гроза собиралась на их беспечные ветреные головы в этом человеке, накапливающем о каждом вороха разнообразных сведений.
Впоследствии осведомленность Сталина будет повергать их в настоящий шок, в столбняк. Сталин изучал эту ораву довольно близко. Их деятельность проходила на его внимательных глазах. Он знал почти все и обо всех. О нем же никто из них, по сути дела, ничего не знал.
Да и не хотел знать! Вскоре они спохватятся, но будет уже слишком поздно... Пули, выпущенные Каплан, были отравлены. Ленину казалось, что с тех пор недомогание его связано с ядом. Свинец удалили, а неведомая стойкая отрава осталась и подтачивает организм.
Никогда же не болел... Пятьдесят лет — разве это возраст для нормального мужчины? Особенное беспокойство вызывала голова. Никогда он не испытывал таких острых головных болей. Прежде, до покушения, он был способен работать чуть ли не сутками.
Небольшой отдых, короткий сон — и бодрость мозга восстанавливалась полностью. Теперь же после двух часов работы возникала боль в висках, наступала вялость, апатия, в глазах словно насыпали песку. Что-то индейское, из детских приключенческих книжек. Как его вымыть из организма, очиститься окончательно? Недавно он попросил коменданта поставить в кабинете диванчик, отгородить его ширмочкой.
Слабость накатывала внезапно, совершенно опускались руки. Он выбирался из-за стола и валился на диванчик. Блаженством было забыться хотя бы на минуту. Он ощущал физически, как мозг, отключившись, словно очищался от разъедающего яда утомления, а, очистившись, вновь обретал прежнюю работоспособность. Однако выпадали дни, когда отключаться не удавалось.
И тогда он, сжимая лоб, принимался постанывать. Выходило это непроизвольно, и однажды он поймал себя на этом. А если услышат? С тех пор он стал следить за собой, как бы присматривать за самим собой со стороны. В эти невеселые минуты им овладевало- отчаяние.
Почему-то так и виделся запомнившийся с детства паралитик, неподвижный, полностью беспомощный остаток человека, в котором живы были одни глаза да, пожалуй, еще желудок. Подобного состояния он страшился. Нет, нет, всё что угодно, но только не такое! Сталин приехал с фронта в один из таких периодов. Он вошел как обычно без доклада, чрезвычайно удивился, увидев пустой стол и, осторожно, стараясь не стучать сапогами, прошел и заглянул за ширмочку.
Любые представители любой веры для него враги, презираемые, ненавидимые. Не знаю. Вот не знаю. Нет у меня объяснений.
Потому что есть объяснение уже более позднего времени, когда он пришел к власти. Да, они соперники по борьбе за сердца людей. Он должен отнять у них души, потому что он предлагает религию. Религия против религии.
Они его конкуренты. Но ненависть эта значительно более ранняя. Он еще не был далеко у власти, но уже ненавидел. Почему неизвестно.
Сванидзе: Крупская рано поставила на себе крест как на женщине В 13;м году он писал Горькому: «Всякий боженька есть труположство. Всякая идея всякого боженьки есть невыразимейшая мерзость». Почему труположство не знаю. Я сам не верующий человек, открою вам интимную тайну.
Но почему труположство? Можно верить, можно не верить. Почему невыразимейшая мерзость? Откуда такая ненависть дикая?
Но он страстный человек. Он ко всему относился страстно. Очень страстный человек. Чтоб два раза не вставать.
Не только духовенство он ненавидел. У него были еще другие предметы ненависти — интеллигенция, крестьянство. Почему интеллигенция? Пожалуй, не ненавидел.
Может быть, не то слово. Скорее, презирал. Он говорил: «У нас с интеллигентами проблемы не будет. Они сейчас служат буржуазии, а точно так же, еще лучше будут служить вооруженному пролетариату».
Он считал их проститутками. Ну, в известной степени имел на это право, как показывает история. Но не в такой степени, как он считал, все-таки интеллигенция была проституирована. Очень многие люди возвысили свой голос, что называется, после прихода к власти большевиков, и он стал с ними расправляться.
Не понимали — перестали кормить. Ну, во-первых, в 18-м году именно представители интеллигенции на первом месте по числу расстрелянных большевиками. Если брать социальные группы, на первом месте — интеллигенция с большим отрывом, профессура. На втором месте — крестьяне, на третьем месте — бандиты, уголовники, на четвертом месте — представители духовенства, и на пятом месте — буржуазия.
И не кормил. Значит, паек профессора был таков в 18-м году: 110 гр. Высылка «философским пароходом» — давняя его идея. Он пишет Сталину.
Это все тогда же, это март 22-го года. Больной, но еще до инсульта. Пишет Сталину: «Подготовить высылку этих господ. Выслать несколько сот.
Очистим Россию надолго. Арестовывать без объявления мотивов». Несколько сот человек. Ну «философский пароход» — вы знаете это название.
На самом деле, их было несколько. Фрахтовали суда у немцев. Было два известных парохода — «Пруссия» и «Обербургомистр Хакен». Кроме того, и поездами высылали.
В основном, гуманитарная интеллигенция — профессура высшего порядка, мирового класса люди, в том числе Бердяев, Осоргин, Трубецкой. Куча народу. Повторяю еще раз, люди первого ряда. Почему так решил выслать не знаю.
Ненавидел, презирал. Потом успел еще до инсульта… В 20-м году отменили смертную казнь. Без Ленина, естественно, ничего не делалось. Решили показать, что вот выиграем Гражданскую войну — Гражданская война фактически завершена — и мы не только жестокие, мы не только можем наказывать, мы можем и миловать, мы человеколюбивы, мы гуманны, идите за нами.
Не выдержали — в 22-м году вернули снова. Уголовный кодекс был введен в 22-м году и смертная казнь, в частности. И настоял Ленин: «Смертная казнь для тех, кто попытается вернуться. Для тех, кто высылается «философским пароходом» и вернется — смертная казнь.
Нельзя возвращаться на Родину. И для священников смертная казнь». Успел до инсульта. После инсульта он к этому возвращается с еще большей злобой, кстати.
Третья социальная группа, которую ненавидел Ленин и, кстати, Сталин тоже — это крестьяне. Почему крестьян? Ну, здесь, наверное, попроще. А ненавидели люто.
Сталин потом говорил в период коллективизации: «Мужик нам должен». Слово «мужик», естественно, вы понимаете, что сейчас это означает существо мужского пола, употребляется в этом значении. А в то время это означало не гендерную, а социальную характеристику. Мужик — это русский крестьянин.
Ненавидели мужика, я думаю, потому, что он собственник. И Ленин, и Сталин в силу особенностей своей идеологии, своего мировоззрения симпатизировали тем, у кого ничего нет. Чем человек более нищий, тем он ближе. Тем меньше у него ответственность социальная и тем он ближе, и тем он надежнее.
А если у человека что-то есть, то он ненадежен, потому что он будет это защищать. Крестьянин — это мелкий буржуа, по мнению Ленина. И потому, в общем, тот, у кого что-то есть, того нужно истреблять. И истребляли.
Сталин больше истребил крестьян, чем Ленин, но сопоставимо, я бы сказал. Вообще, во многих позициях, если шестидесятники, скажем, классические полагали, что нужно противопоставлять Ленина Сталину, это было красиво, это было благородно по мотивам хрущевской «оттепели», то, в общем, факты показывают, что это не совсем так все. По большей части Сталин был наследником Ленина. Если не считать того, что он истребил ленинскую гвардию персонально.
Это другой вопрос. Но идеологически он был его наследником. Вот эти группы Ленин ненавидел. Удар был 23-го мая.
Удар страшный. Ленин потерял связную речь, в значительной степени потерял память. Долго приходил в себя. К лету пришел немножко.
Ему врачи рекомендовали вязать корзинки. Он вязал корзинки, он помогал выращивать кроликов, он выращивал грибы, то есть занимался вот такой работой. Помогло, восстановился немного летом. Кстати, о врачах, которые лечили Ленина.
Ленин прагматик. Вы знаете, удивительно. Тоже об этом писал Троцкий справедливо. Троцкий же ввел понятие ленинизма.
И он считал, что ленинизм — это прежде всего умение тактически разворачиваться. Действительно, Ленин это делал гениально. Нужно было вводить НЭП, элементы частно собственности — ввел. Нужно было дать добро на создание Дальневосточной республики, в которой была тоже частная собственность, в которой было двоевластие — ввел, чтобы не ссориться с японцами.
Нужно было отдать полстраны немцам во время Брестского мира — отдал. Блестящий тактик. Каждый раз, повторяю, он умел убеждать в своей правоте. Каждый раз он умел точно развернуться.
В этом смысле фантастически талантливый человек. Так вот врачей он предпочитал специалистов. Он писал Горькому в 13-м году из Кракова: «Слышал, Алексей Максимович, что вас лечит бывший большевик. Лечиться нужно только у первоклассных знаменитостей.
А пробовать на себе изобретения большевика — это ужасно». Пишет Ленин, который через несколько лет всю страну заставил пробовать на себе изобретения большевика. Но тем не менее вот это он писал. Его действительно лечили первоклассные знаменитости.
И лечили прекрасно. Но не все было в их силах. Сванидзе: Ленин приветствовал политические убийства Он восстановился где-то к ноябрю-декабрю 22-го года. Перед этим успел настоять… Он после того, как пришел в себя, сразу же вспомнил про «философский пароход», вспомнил, что нужно всех высылать, настоял на высылке, настоял на том, чтобы продолжил изъятие церковных ценностей, настоял на расстрелах священников.
Вообще, удивительное дело. Ленина принято считать… Вот знаменитая картина «Мы пойдем другим путем». Брата Сашу, значит, повесили. Брат Саша был террористом.
Мы будем совершать революцию. Мы против террора». Ничего подобного. У Ленина очень много про террор.
И все одобрительно. Ленин одобрял террор. Еще в 1901-м году он говорил: «Мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора». В 1905-м году он призывал «создавать вооруженные отряды рабочих как минимум из 2-3 человек, вооружаться чем удастся — ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином, взрывать, поджигать».
Он приветствовал политические убийства. Он говорил: «Когда я вижу коллег социал-демократов, которые говорят: «Мы не анархисты, мы не воры и не грабители.
По словам Владимира Ильича, в первый раз он почувствовал головокружение утром, когда одевался. Головокружение было сильное: Владимир Ильич не мог устоять на ногах и принужден был, держась за кровать, опуститься на пол, но сознания не терял. Тошноты не было. Головокружение продолжалось несколько минут и прошло бесследно, почему Владимир Ильич не придал ему значения и не сообщил об этом никому. Второе головокружение произошло тоже утром, когда Владимир Ильич вернулся из уборной в спальную. На этот раз оно сопровождалось потерей сознания: Владимир Ильич очнулся на полу около стула, за который он, по-видимому, хотел удержаться, падая.
Сколько времени продолжалось бессознательное состояние, Владимир Ильич не мог установить, но, по его предположению, оно было непродолжительно — 2—3 минуты. Очнувшись, он скоро почувствовал себя настолько хорошо, что приступил к работе. По поводу этого второго головокружения Владимир Ильич обратился ко мне. Обследовав его тщательно, я не мог установить никаких существенных уклонений ни со стороны внутренних органов, ни со стороны нервной системы и объяснил себе причину головокружений большим переутомлением центральной нервной системы. Но факт потери сознания очень обеспокоил меня, и я настоял на консультации с специалистом невропатологом». Кроме Ф. Гетье, об этих головокружениях знал только товарищ П. Пакалн, которому Владимир Ильич строго-настрого запретил кому бы то ни было говорить о них.
Лишь в мае, когда Владимир Ильич слег, Петр Петрович решился нарушить это запрещение Владимира Ильича и рассказал об обмороках мне, а затем Кожевникову и Крамеру. В своих воспоминаниях он так рассказывает об этом визите: «Владимир Ильич подробно описал мне, что им чувствуется необычного. Оказалось, что за последние месяцы он переживает очень тяжелое состояние от полной утраты способности работать интеллектуально в том направлении, в каком он работал всегда до последнего времени. Сам с собой он решил положительно, что его потеря способности к труду вещь непоправимая, вещь, повторяющаяся обычно с каждым революционным деятелем, когда он доживает до известного возраста. Вот эта-то потеря трудоспособности, потеря роковая и подошла незаметно ко мне — я совсем стал не работник»90. На вопрос Даркшевича «к чему сводится ненормальность его состояния, называемая им утратой трудоспособности, Владимир Ильич ответил, что самое главное, что тяготит его, это невозможность в последнее время читать так, как он читал раньше: он ведь прямо проглатывал книги. Чтобы не запустить текущей литературы и иметь возможность постоянно делать из нее все нужные выводы, ему необходимо читать и просматривать массу печатного материала. Вот эта-то работа и сделалась для него невозможной.
Невозможно для него и другое дело — принимать участие на заседаниях различных съездов. Он привык тщательно готовиться к ним, составлять заранее конспект своих речей, всесторонне обдумать свою позицию и проч. В прежнее время это было для него делом легким, не вызывало в нем никакого душевного волнения и никогда не требовало у него такого количества времени, которого не хватало бы на все остальные дела. Теперь не то. Участвовать на всех заседаниях с привычной для него подготовкой стало для него очень затруднительно. Немало мешают ему и сильные головные боли, которые возникают у него тотчас же как только он проработает сколько-нибудь лишнее время. Тяготит его также и бессонница. Сон у него вообще плох, но за последнее время, когда ему приходится много работать, он совершенно иногда лишается сна.
Ночь, обреченная на бессонницу, вещь поистине ужасная, когда поутру надо быть готовым к работе. Все сказанное отнимает у него его душевный покой. Он близок к мысли о том, что дальше ему уже не работать так, как он работал прежде. Ему уже никогда не будет под силу решать различные проблемы государственного строя, как решались они раньше: без труда, без особых над собой насилий... Его песня уже спета, роль его сыграна, свое дело он должен будет кому-то передать другому... Выслушав Владимира Ильича, Даркшевич сказал, что, по его мнению, налицо имеются «два тягостных для Владимира Ильича явления: во-первых, масса чрезвычайно тяжелых неврастенических проявлений, совершенно лишавших его возможности работать так, как он работал раньше, а, во- вторых, ряд навязчивостей, которые своим появлением сильно пугали больного». Итак, профессор Даркшевич не нашел у Владимира Ильича ничего кроме «простого переутомления мозга». Он дал ему ряд предписаний, касающихся ограничения его работы93, выступлений и проч.
Даркшевич вызвал после своей беседы с Владимиром Ильичем меня Надежды Константиновны не было дома , расспросил об образе жизни брата и указал на необходимость развлекать его, создавать ему какие-либо интересы помимо политики, чтобы он мог отвлекаться от мрачных мыслей, от постоянных мыслей о работе. Как ни скептически склонен был Владимир Ильич относиться вообще к словам врачей, особенно в том состоянии, в котором он находился весной 1922 года, он все же, видимо, успокоился несколько и повеселел после беседы с Даркшевичем. По совету Даркшевича Владимир Ильич поехал опять за город94, где ему предписано было проводить много времени на воздухе. Закутавшись в шубу, Владимир Ильич часами просиживал на террасе или в парке, делал и обтирания по совету Даркшевича, но никакого улучшения в состоянии его здоровья не наступило. Вызванные вскоре из-за границы профессора Ферстер и Клемперер не нашли, как и русские врачи, у Владимира Ильича ничего, кроме сильного переутомления. Они констатировали «возбудимость и слабость нервной системы, проявляющуюся в головных болях, бессоннице, легкой физической и умственной утомляемости и склонности к ипохондрическому настроению». Согласно их диагнозу: «Никаких признаков органической болезни центральной нервной системы, в особенности мозга, налицо не имеется». Об обмороках им, по-видимому, сообщено не было, так как позднее, узнав о них, Ферстер говорил, что это дало бы им сразу ключ к правильному диагнозу болезни Владимира Ильича, органической болезни сосудов головного мозга.
Итак, все врачи были убеждены, что ничего, кроме переутомления, у Владимира Ильича нет, но он и тогда, по-видимому, плохо верил в правильность их диагноза. Если во время ранения он рвался к работе и плохо слушал врачей, которые старались удержать его от нее, потому что чувствовал себя хорошо «перемудрят» — было любимое его выражение в то время , то теперь Владимир Ильич был склонен расценивать свое состояние более пессимистически, чем это делали врачи. Так по поводу обмороков, бывших с ним зимой 1922 года, он сказал как-то позднее Н. Семашко: «Это первый звонок». Ферстер и Клемперер предписали Владимиру Ильичу длительный отдых месяца три вне Москвы, временное удаление от всяких дел. Владимир Ильич согласился на отпуск на два месяца , прося лишь отсрочить его на некоторое время ввиду необходимости его присутствия в Москве в связи с Гаагской конференцией95. В состоянии здоровья Владимира Ильича в это время замечалось некоторое улучшение: головные боли меньше давали себя знать, он стал лучше спать, настроение его было более ровным. Позднее В.
Крамер говорил, что такие временные улучшения бывают при артериосклерозе, показательны для него, но являются предвестниками еще большего обострения болезни. Действительно, это улучшение было очень кратковременным, и скоро обычные для болезни Владимира Ильича симптомы: головные боли, нервность, бессонницы, сказались с новой силой. Вследствие этого он не ходил даже на последние заседания партийного съезда, выступив лишь с короткой заключительной речью, да по вопросу об объявлениях в «Правде»96. По совету немецких профессоров до поездки Владимира Ильича на отдых ему должны были произвести операцию по удалению пули, так как профессор Клемперер признал возможность хронического отравления пулевым свинцом. Это касалось той пули, которая легко прощупывалась на шее. Что же касается другой, в руке, то было предложено установить рентгенизацией ее местоположение и, «если она лежит неглубоко, то и ее необходимо удалить». Русские врачи, в частности В. Розанов, были против этой операции и склонны были видеть от нее больше вреда, чем пользы.
Владимир Ильич согласился с этим и сказал: «Ну, одну-то давайте удалим, чтобы ко мне не приставали и чтобы никому не думалось»97. Итак, операция была решена. Ее производил немецкий хирург Борхардт, приехавший для этой цели специально из-за границы. До 30 апреля он пробыл в городе, и врачи Розанов и Очкин приезжали к нему делать перевязки, — а раз Владимир Ильич и сам поехал на перевязку к Розанову, чтобы не затруднять последнего, а потом уехал в Горки. Перевязки длились еще до 4 мая, а затем надобность в них миновала. Стали готовиться к отъезду. Немецкие профессора посоветовали Владимиру Ильичу уехать подальше от Москвы, в горы, но не выше 700—1000 метров. Перед тем, как решить вопрос о месте отдыха, Владимир Ильич всесторонне выяснил у Гетье вопрос и об условиях, нужных для Надежды Константиновны по состоянию ее здоровья базедова болезнь.
Абастуман не годится, высок «гроб». Кисловодск подходящий. Боржом подходящий. Бакурьяны и высоко, и неблагоустроено. Кр[асная] Поляна слишк[ом] жарко и в котловине. Нальчик высота? Море нежелательно для Н. Первоначально решено было ехать в Боржом, где находился рекомендованный товарищем Серго и другими кавказскими товарищами бывш.
Но скоро вопрос о месте пришлось перерешать101, и выбор Владимира Ильича остановился на местечке Шарташ в 4 верстах от Екатеринбурга, местность которого ему расхвалили уральские товарищи большое озеро, сосновый лес. Уральские товарищи наспех приводили в порядок домик, где должен был поселиться Владимир Ильич, а мы начали готовиться к отъезду. Настроение было хорошее. Казалось: проведет Владимир Ильич месяца два а, может быть, и больше, как надеялись врачи на полном отдыхе и вернется к работе здоровый и отдохнувший. Нашим надеждам, однако, не удалось сбыться. Владимир Ильич жил в это время в Горках, продолжая немного работать, но вид у него был больной и подавленный, он страдал бессонницами. Раз как-то, после бессонной ночи, он сказал нам днем, что ляжет полежать, а мы с Надеждой Константиновной пошли немного пройтись в лес. Увлекшись распустившимися ландышами, мы побродили дольше, чем рассчитывали, и, когда вернулись домой, Пакалн сказал, что Владимир Ильич уже несколько раз спрашивал о нас.
Вид у него был нездоровый и он жаловался на головную боль. Мы попросили его поставить градусник, температура была несколько повышена, но скоро спала. Я уехала в Москву делать приготовления к отъезду и, чтобы ускорить их, решила остаться в городе и на праздничный день 25 мая102 24 вечером Владимир Ильич позвонил мне в редакцию и спросил, почему я не приезжаю. Я объяснила ему причину, но он стал усиленно звать меня, указывая, что отъезд откладывается на несколько дней и собраться можно будет еще успеть. Что-то в его голосе поразило меня и я поколебалась, не поехать ли тотчас же, но было уже поздно, да и работа в редакции не была еще закончена. Легла я поздно, а рано утром меня разбудил телефонный звонок. Мне передали с дачи, чтобы я приезжала немедленно и привезла с собой врача. Я позвонила Н.
Семашко и стала собираться с доктором, которого он мне указал. На телефонные переговоры ушло довольно много времени, потому что по случаю праздничного дня трудно было застать кого-нибудь дома. Наконец врач был найден. Но в это время раздался снова звонок из Горок и Петр Петрович стал торопить меня с доктором. Последняя, оказалось, просила скрыть от меня правду, боясь меня напугать. Я позвонила еще нескольким врачам, заехала за Н. Семашко, Левиным и Розановым, которые забрали из аптеки все необходимое, и мы отправились в Горки. Гетье, за которым была послана отдельная машина в Химки, приехал в Горки раньше нас и успел уже осмотреть Владимира Ильича.
Выяснилось, что накануне Владимир Ильич чувствовал себя как обычно за последнее время, но, поужинав за ужином была рыба , почувствовал отрыжку и изжогу, что, впрочем, бывало у него нередко. Владимир Ильич лег спать в обычное время, но заснуть не мог и решил прогуляться немного, как он обычно делал во время бессонницы. Гуляя около дома, он стал бросать камешки в соловья, который своим громким пением мешал ему спать, и заметил при этом некоторую слабость в правой руке. Вернувшись домой, Владимир Ильич снова лег в постель, но часа в 4 с ним случилась рвота, которая сопровождалась довольно сильной головной болью. Но тем не менее Владимир Ильич заснул. Однако, проснувшись утром, он заметил, что не может высказать свои мысли теми словами, какими он хотел; взял газету и «буквы поплыли», хотел писать и смог написать только букву «м». В то же время он почувствовал слабость в правой руке и ноге. Но такое ощущение продолжалось не более часа и прошло.
Исследовав Владимира Ильича, Гетье нашел у него только желудочное заболевание и отрицал какую-либо связь бывших у Владимира Ильича явлений с мозговым заболеванием на предположение доктора Левина который, впрочем, не заходил к Владимиру Ильичу, чтобы его не беспокоить , не мозговое ли это что-либо. Итак, врачи признали у Владимира Ильича «гастроэнтерит, который на почве переутомления и нервного состояния больного вызвал временное, преходящее расстройство мозгового кровообращения». Подозревали, что Владимир Ильич поел несвежей рыбы, хотя ее ели и другие, но ни с кем ничего не случилось. К диагнозу Гетье присоединился и Розанов, который, правда, зашел к Владимиру Ильичу посмотреть лишь, как обстоит дело по его специальности— хирурга. Эти слова покоробили, а в душе было недоверие — уж не мозговое ли что-либо у Владимира Ильича? Но врачи успокоили нас, да, кроме того, я знала, что у матери на почве гастрических заболеваний бывали полуобморочные состояния. Это ставилось как-то в связь и с заболеванием Владимира Ильича. Ильич принял по совету Гетье английской соли, и ему был предписан полный покой.
На другой день ему стало как будто лучше, температура спала, и приехавший снова Гетье выразил уверенность, что через несколько дней все пройдет. К вечеру я уехала в город, условившись, что мне будут звонить о состоянии Владимира Ильича. В пятницу, 26 мая, мне действительно позвонили и сказали, что здоровье Владимира Ильича лучше, и я стала торопиться со сборами в дорогу. Но в субботу103 поздно вечером раздался опять звонок из Горок. Петр Петрович просил меня приехать тотчас же, не откладывая до утра. Он не сказал мне по телефону, в чем действительно было дело, но и так было ясно, что с Владимиром Ильичем опять нехорошо, хотя, по словам Петра Петровича, Ильич в это время уже спал. Я принялась отыскивать врачей, но на грех не могла никого найти— все были за городом. Передав семейным Семашко просьбу прислать врачей с утра, я отправилась в Горки.
Все в доме уже спали. Меня встретил Петр Петрович, который рассказал, что с Владимиром Ильичем творится что-то неладное. Желудочное заболевание прошло, он на ногах, но не всегда может найти нужное слово. Странным показалось Петру Петровичу и то, что Владимир Ильич, отправляясь в Большой дом, не надел по своему обыкновению на голову фуражку и что вообще, мол, в поведении Владимира Ильича заметно что-то необычное. Тут же Петр Петрович рассказал мне об обмороках, бывших зимой. Он сказал, что не говорил о них раньше, боясь ослушаться Владимира Ильича. Теперь же, прибавил Петр Петрович, он не может больше молчать, так как видит, что с Владимиром Ильичем творится что-то неладное, и обещал впредь сообщать о всех своих наблюдениях в связи с здоровьем Владимира Ильича. Страшно тяжело было на душе.
Что же предпринять? Войдя в дом тихо, чтобы никого не разбудить, я написала Ф. Гетье записку. В ней я указывала, что у Владимира Ильича, по-видимому, все же не только гастрическое заболевание, а что-то и мозговое, и просила его на следующее утро, не откладывая, приехать и привезти с собой невропатолога по его выбору. Записка эта была тотчас же отправлена с машиной в Москву, причем я попросила шофера принять все меры, чтобы привезти на следующее утро врачей как можно раньше. Потом подходила несколько раз прислушиваться к двери Владимира Ильича, но там было все тихо: Владимир Ильич спал. Борхардт категорически запротестовал против этого и потребовал, чтобы больной остался в больнице хотя бы на сутки». Примечание М.
Крупская жили у А. Елизаровых по адресу — ул. Широкая, д. Ленин вместе с М. Ульяновой жил на даче В. Бонч-Бруевича в деревне Нейвола с 29 июня 12 июля по 4 17 июля 1917 г. На следующий день он вместе с Н. Крупской и М.
Ульяновой в сопровождении Э. Рахьи и красногвардейца уехал в санаторий, где пробыл до 28 декабря 1917 г. Ленин вместе с Г. Зиновьевым с 10 23 июля 1917 г. Емельянова, а затем в Разливе. Не позднее 6 19 августа уехал в Финляндию. Ленин жил в Финляндии с 10 23 по 23 или 24 сентября 6 или 7 октября 1917 г. В Петроград возвратился между 3 16 и 10 23 октября 1917 г.
Ленин выступил с речью на митинге в гранатном корпусе завода Михельсона ныне — Московский электромеханический завод им. Владимира Ильича; см. Винокуров вспоминал об этом вечере: «Это было около 9 часов вечера, когда я с другими товарищами поджидал открытия заседания Совнаркома. С криком: «Доктора! Ильич ранен! Ленина Мария Ильинична. Я нашел тов. Ленина на кровати с окровавленной рукой.
Он имел силы сам подняться на третий этаж и шутить: «Подкузьмили мне руку... Сейчас же мною была оказана первая помощь, вызваны были наши врачи-коммунисты... Из воспоминаний о Владимире Ильиче. Ленину в Солдатенковской больнице ныне— имени С. Боткина 23 апреля 1922 г. Петровский отрицает факт отравления пули см. Сегодня утром Владимир Ильич попросил: «Давайте костюм, хочу вставать». Ленин в дни болезни.
Ленин жил в Горках с 25 сентября по 14 октября 1918 г. Лениным постановление СНК о размерах вознаграждения народных комиссаров и понижении жалованья высшим служащим и чиновникам от 18 ноября 1 декабря 1917 г. Бонч-Бруевичу см. Как работал Владимир Ильич. Горбунов послал В. Бонч-Бруевичем, считаю необходимым, в свое оправдание сообщить следующее: 1. Из полученных ответов выяснилось, что почти во всех комиссариатах, за редким исключением, декрет Совета Народных Комиссаров от 23 ноября 1917 года о жаловании народным комиссарам не выполняется, о чем и было мною, тогда же доложено Вам при сем прилагается сводка из полученных ответов. Предложение мое о письменном запросе народным комиссарам о причинах нарушения декрета Совета Народных Комиссаров было Вами отклонено.
При возникновении вопроса о требовании народного комиссара по финансам Гуковского вознаграждения в размере 2000 р. Когда возник вопрос об увеличении жалования Вам, я указал Влад. Бонч-Бруевичу на вышеизложенные обстоятельства и выразил свое мнение, что считаю справедливым и правильным увеличение жалования Вам, при каком мнении остаюсь и сейчас, тем более, что Вы не настаивали на исполнении декрета всеми остальными народными комиссарами, считая вероятно жалование в 500 р. Секретарь Совета Народных Комиссаров Н. Горбунов» ЦПА, ф. Ответ Н. Горбунова был зарегистрирован 25 мая 1918 г. А работа эта была крайне интенсивной.
По данным Биографической хроники 5, 8, 10, 13,. Ленина не было. В остальные 13 февральских дней у Владимира Ильича по различным вопросам партийной и государственной деятельности состоялось более 80 встреч. Троцким 28 января 10 февраля 1918 г. Ленин 27 марта 1922 г. Но Владимир Ильич писал записки с просьбой помочь тому или иному товарищу не только когда его просили об этом. Часто и по собственной инициативе, видя плохой вид кого-либо из товарищей, Владимир Ильич поручал звонить или сам звонил врачам, Енукидзе и др. Нередко поручал и мне или достать шубу или послать продуктов кому-нибудь из товарищей.
В записи о работе Владимира Ильича конца 1922 года, когда он сам уже был болен, сохранилась запись о поручении его: «1 справиться, кто лечит т. Киселева, и получить от этого врача или врачей отзыв о его здоровье; 2 выяснить с максимальной придирчивостью, не нужно ли отправить его месяца на три за границу для лечения». Это срочное поручение В. Ленина записано в «Журнале поручений В. Горбунов 24 октября сообщил В. Ленину о выполнении поручения см. Все мы хорошо знаем Вашу бесконечную внимательность и заботливость к товарищам и поэтому еще досаднее, что обращаются к Вам по вопросам, которые легко разрешимы, не беспокоя Вас». У Примечание М.
О Владимире Ильиче. Доклад на вечере воспоминаний о В. Ленине 3 февраля 1924 г. Ленин находился в отпуске в Горках с 13 июля по 13 августа 1921 г. Ленин уехал в Горки 6 декабря 1921 г. Основное время он отводил подготовке к выступлению на IX Всероссийском съезде Советов. О выступлении т. Ленина на съезде Советов.
Постановили: 27. Признать необходимым соблюдение абсолютного покоя для т. Ленина и запретить его секретариату посылку ему каких бы то ни было бумаг с тем, чтобы т. Ленин смог выступить с короткой хотя бы получасовой речью на съезде Советов». Ленин сделал на IX Всероссийском съезде Советов 23 декабря 1921 г. Ленин служил помощником у присяжного поверенного Самарского окружного суда, адвоката А. Ленин рассказывал о приговоре крестьянину М. Бамбурову, который обвинялся в краже носильных вещей.
Ленин доказал, что подсудимый действовал под влиянием «крайности и неимению средств к пропитанию». Даркшевич рекомендовал В. Ленину не просматривать ежедневную почту, проходящую через канцелярию, а поручить это своим помощникам и, как исключение, разрешил выступить на съезде партии, но с условием, «чтобы это было в последний раз». Ленин пробыл в д. Корзинкино близ с. Ульянова имеет в виду речи В. Ленина 2 апреля 1922 г. Кроме М.
Борхардта и В. Розанова, присутствовали главврач больницы В. Соколов, наркомздрав Н. Семашко и врачи Е. Рамонов и Я. По содержанию эта запись перекликается с письмом В. Ленина Г. Орджоникидзе от 17 апреля 1922 г.
Он был пожалован в 1871 г. Уже 23 апреля 1922 г. Ленин сообщил И. Уншлихту: «Я не надеюсь на Кавказ... Дзержинского и И. Сталина подыскать хорошее помещение, подходящее для лечения см. Ленин и ВЧК. По постановлению Московского совета профессиональных союзов он был объявлен нерабочим днем.
Ленин чувствовал себя хорошо, ни на что не жаловался. К вечеру появилась головная боль, слабость в правых руке и ноге и глубокое расстройство речи. Гетье и профессор Крамер. Выяснилось, что накануне Владимир Ильич чувствовал себя с утра довольно хорошо, но к вечеру появилась головная боль, глубокое расстройство речи и слабость правых конечностей. Эти явления были налицо и 28 утром, когда Владимира Ильича исследовал Крамер104.
После окончания ссылки в феврале 1900 года Ленин, Мартов и А. Потресов объезжают российские города, устанавливая связи с местными организациями. В апреле 1900 года во Пскове состоялось организационное совещание по созданию общероссийской рабочей газеты «Искра», в котором приняли участие В. Ульянов-Ленин, С. Радченко, П. Струве, М. Туган-Барановский, Л. Мартов, А. Потресов, А. В апреле 1900 года Ленин нелегально из Пскова совершает однодневную поездку в Ригу. На переговорах с латышскими социал-демократами рассматривались вопросы по транспортировке газеты «Искра» из-за границы в Россию через порты Латвии. В начале мая 1900 года Владимир Ульянов получил во Пскове заграничный паспорт. Был также тщательно досмотрен и багаж, отправленный Ульяновым из Пскова в Подольск. После досмотра багажа начальник Московского охранного отделения С. Зубатов направляет телеграмму в Петербург начальнику особого отделения департамента полиции Л. Ратаеву: «Груз оказался библиотекой и тенденциозными рукописями, вскрыт в порядке Устава Российских железных дорог, как отправленный незапломбированным. По рассмотрении жандармской полицией и экспертизы отделения будет отправлен по назначению. Операция по аресту социал-демократа окончилась провалом. Как опытный конспиратор, В. Ленин не дал псковской полиции поводов против себя. В донесениях филёров и в сведениях Псковского жандармского управления о В. Ульянове отмечается, что «за время проживания в Пскове до выезда за границу ни в чём предосудительном не замечен». Хорошим прикрытием служила Ленину и работа в статистическом бюро Псковского губернского земства, его участие в составлении программы оценочно-статистического обследования губернии. Кроме незаконного посещения столицы предъявить Ульянову было нечего. Через десять дней он был отпущен. В июне 1900 года Владимир Ульянов вместе со своей матерью М. Ульяновой и старшей сестрой Анной Ульяновой приезжает в Уфу, где находилась в ссылке его жена Н. В редколлегию газеты «Искра» позже появился и журнал - «Заря» , вошли три представителя эмигрантской группы «Освобождение труда» - Плеханов, П. Аксельрод и В. Засулич и три представителя «Союза борьбы» - Ленин, Мартов и Потресов. В среднем тираж газеты составлял 8000 экземпляров, а некоторых номеров - до 10 000 экземпляров. Распространению газеты способствовало создание сети подпольных организаций на территории Российской империи. Редакция «Искры» обосновалась в Мюнхене, но Плеханов остался в Женеве. Аксельрод по-прежнему жил в Цюрихе. Мартов ещё не прибыл из России. Не приехала и Засулич. Прожив в Мюнхене короткое время, надолго покинул его и Потресов. Основную работу в Мюнхене по организации выпуска «Искры» проводит Ульянов. Первый номер «Искры» поступает из типографии 24 декабря 1900 года. Крупская и приступает к работе в редакции «Искры». В декабре 1901 года в журнале «Заря» публикуется статья под заглавием «Гг. Очерк первый» - первая работа, которую Владимир Ульянов подписал псевдонимом «Н. В период 1900-1902 годов Ленин под влиянием наступившего в то время общего кризиса революционного движения пришёл к выводу о том, что предоставленный сам себе революционный пролетариат вскоре откажется от борьбы с самодержавием, ограничившись лишь одними экономическими требованиями. В 1902 году в работе «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения» Ленин выступил с собственной концепцией партии, которую он видел централизованной боевой организацией «партия нового типа». В этой статье он пишет: «Дайте нам организацию революционеров, и мы перевернём Россию! В данной работе Ленин впервые сформулировал свои доктрины «демократического централизма» строгой иерархической организации партии революционеров и «привнесения сознания». Согласно новой на тот момент доктрине «привнесения сознания», предполагалось, что промышленный пролетариат сам по себе не революционен и склонен лишь к экономическим требованиям «тред-юнионизм» , необходимая «сознательность» должна была быть «привнесена» извне партией профессиональных революционеров, которая в таком случае стала бы «авангардом». Заграничная агентура царской разведки напала на след газеты «Искра» в Мюнхене. Поэтому в апреле 1902 года редакция газеты переехала из Мюнхена в Лондон. С апреля 1902 по апрель 1903 года В. Ленин вместе с Н. Крупской жил в Лондоне, под фамилией Рихтер, сначала в меблированных комнатах, а затем снятых двух небольших комнатках в доме неподалёку от Британского музея, в библиотеке которого Владимир Ильич часто работал. В конце апреля 1903 года Ленин с женой переезжают из Лондона в Женеву в связи с переводом туда издания газеты «Искра». В Женеве они проживали до 1905 года. Ленин принимал активное участие в подготовке съезда не только своими статьями в «Искре» и «Заре»; ещё с лета 1901 года вместе с Плехановым он работал над проектом программы партии, подготовил проект устава. Программа состояла из двух частей - программы-минимума и программы-максимума; первая предполагала свержение царизма и установление демократической республики, уничтожение остатков крепостничества в деревне, в частности возвращение крестьянам земель, отрезанных у них помещиками при отмене крепостного права так называемых «отрезков» , введение восьмичасового рабочего дня, признание права наций на самоопределение и установление равноправия наций; программа-максимум определяла конечную цель партии - построение социалистического общества и условия достижения этой цели - социалистическую революцию и диктатуру пролетариата. Уже в конце 1904 года, на фоне нарастающего стачечного движения, между фракциями «большинства» и «меньшинства», помимо организационных, обнаружились разногласия по политическим вопросам. Революция 1905-1907 годов застала Ленина за границей, в Швейцарии. При первой же возможности, в начале ноября 1905 года, Ленин нелегально, под чужой фамилией, прибыл в Петербург и возглавил работу избранного съездом Центрального и Петербургского комитетов большевиков; большое внимание уделял руководству газетой «Новая жизнь». Под руководством Ленина партия готовила вооружённое восстание. В это же время Ленин пишет книгу «Две тактики социал-демократии в демократической революции», в которой указывает на необходимость гегемонии пролетариата и вооружённого восстания. В борьбе за привлечение на свою сторону крестьянства которая активно велась с эсерами Ленин пишет брошюру «К деревенской бедноте». Ленин и И. Весной 1906 года Ленин переехал в Финляндию. В конце апреля 1906 года перед поездкой на партийный съезд в Стокгольм он под фамилией Вебер останавливался в Гельсингфорсе на две недели в съёмной квартире на первом этаже дома по адресу: Вуоримиехенкату, 35. Два месяца спустя он провёл несколько недель в Сейвясте п. Озерки, к западу от Куоккалы у Книповичей. В декабре не позднее 14 27 1907 года Ленин пароходом прибывает в Стокгольм. По мнению Ленина, несмотря на поражение декабрьского вооружённого восстания, большевики использовали все революционные возможности, они первыми вступили на путь восстания и последними покинули его, когда этот путь стал невозможен. В первых числах января 1908 года Ленин вернулся в Женеву. Поражение революции 1905-1907 годов не заставило его сложить руки, он считал неизбежным повторение революционного подъёма. Здесь Ленин проживает до июня 1912 года. Здесь же происходит его первая встреча с Инессой Арманд. В 1909 году опубликовал свой главный философский труд «Материализм и эмпириокритицизм». Работа была написана после того, как Ленин осознал, насколько широкую популярность в среде социал-демократов получили махизм и эмпириокритицизм. Крайне неудовлетворённый редактированием газеты главным редактором был Сталин , Ленин откомандировал в Петербург Л. Он почти ежедневно писал в «Правду» статьи, посылал письма, в которых давал указания, советы, исправлял ошибки редакции. За 2 года в «Правде» было опубликовано около 270 ленинских статей и заметок. Когда началась Первая мировая война Ленин жил на территории Австро-Венгрии в галицийском местечке Поронин, куда он приехал в конце 1912 года. Из-за подозрения в шпионаже в пользу российского правительства Ленин был арестован австрийскими жандармами. Для его освобождения потребовалась помощь депутата-социалиста австрийского парламента В. Через 17 дней в Швейцарии Ленин принимал участие в собрании группы большевиков-эмигрантов, где он огласил свои тезисы о войне.
Ленин Владимир Ильич
Вопрос, где покоиться Ленину, давно решён, в том числе и родными Владимира Ильича», — цитирует Малинковича РИА Новости. Ровно 95 лет назад ушел из жизни Владимир Ленин. История последних полутора лет жизни Ленина — это история мучительных попыток восстановления после серии ударов. Глава первого советского правительства несколько лет боролся с тяжелой болезнью, пытаясь изо РИА Новости, 21.01.2024. 21 января 1924 года Ленин большую часть дня спал, следует из дневника медиков.
Ленин — человек, изменивший все
В 1900 году Сергей Ленин помог выехать революционеру за границу вручив ему паспорт своего отца Николая Ленина, где исправили дату рождения. Последние годы Ленина В 1920 году Ленин скромно, даже чрезмерно скромно, отпраздновал своё 50-летие. Тем не менее, в первой части, предполагаемого триптиха, ключевой будет тема — Почему Ленина не захоронили, вопреки его «завещанию»?
В мавзолее покоятся 23 процента Ильича: как большевики провожали Ленина в последний путь
Ну, болезнь, которая окрасила последние годы жизни Ленина. Треть россиян выступили за скорейшее перезахоронение Ленина За перезахоронение создателя СССР Владимира Ленина в последние годы выступали многие, в том числе Мединский и Кадыров, резко против была КПРФ. В апреле 2023-го исполнилось 153 года со дня рождения Владимира Ленина. Ленин умер в 1924 году, но мы до сих пор точно не знаем, от какой болезни. Валерий Новоселов изучению болезни и смерти Ленина посвятил последние 30 лет. Умер Ульянов-Ленин 21 января 1924 года, ему было всего 53 года.
Последние годы жизни Ленина. Борьба за власть
В Тюмени тело содержалось в здании нынешней Тюменской государственной сельскохозяйственной академии , а Мавзолей в Москве был замаскирован под особняк. По воспоминаниям Бориса Збарского, он «был подключён к Мавзолею» круглосуточно и учил сотрудников поступать следующим образом: «Если даже муха влетит к нему [Ленину], без меня удалять категорически воспрещаю» [55]. Вопрос о захоронении тела Ленина[ править править код ] Высказывания о выносе тела Ленина из Мавзолея и о ликвидации мемориальных захоронений возле кремлёвской стены звучали в прошлом и звучат в настоящее время со стороны различных российских государственных деятелей, политических партий и сил, а также представителей религиозных организаций. Так, с началом « перестройки » появились первые дискуссии о дальнейшей судьбе тела Ленина: в мае 1989 г. После распада Советского Союза в 1991 году некоторыми политическими партиями и деятелями высказывалось мнение о необходимости выноса из Мавзолея и захоронении тела и мозга Ленина мозг хранится отдельно, в Институте мозга [57] , в том числе в виде десятков тысяч гистологических препаратов [58]. В частности, такие идеи высказывали Анатолий Собчак и Юрий Лужков , занимавшие посты мэров Санкт-Петербурга и Москвы соответственно [56]. В частности, в 2014 году он предлагал перезахоронить Ленина на Мытищинском мемориальном кладбище и перенести туда все кремлёвские захоронения, назвав «противоестественным» факт постоянного проведения процедур бальзамирования тела вождя на Красной площади [60]. В 2017 году Жириновский предложил переоборудовать Мавзолей в «государственную трибуну», с которой глава государства произносил бы какие-либо речи [61] [62]. В 2020 году он выступил за кремацию тела Ленина и захоронение праха на тех кладбищах, где захоронены его родители; в то же время рассматривался вариант передачи тела художнику Дэвиду Датуна, который якобы собирался построить в Вашингтоне копию ленинского мавзолея и просил передать ему исходное тело оригинальный Мавзолей Жириновский предлагал разобрать и продать [63]. Весной 1997 года президент России Борис Ельцин высказался о необходимости перезахоронения тела Ленина [64] , что вызвало неоднозначную реакцию в обществе [65]. В апреле 1997 года Государственная Дума большинство которой составляли тогда коммунисты приняла специальное заявление по поводу этой президентской инициативы, назвав её несостоятельной и аргументировав это следующим образом [66] : Это заявление несостоятельно, ибо при всех конституционных полномочиях Президента Российской Федерации он не вправе это делать.
Во-первых, решение о сооружении на Красной площади Мавзолея для саркофага с телом В. Ленина было принято высшим органом народной власти — II Всесоюзным съездом Советов 26 января 1924 года в связи с просьбой миллионов граждан — представителей рабочих, крестьян, интеллигенции России, Украины, Белоруссии, народов Закавказья и Средней Азии. Строительство усыпальницы было выражением воли народов СССР, и никто не вправе пренебречь ею. Во-вторых, Мавзолей В. Беречь памятники истории и культуры, заботиться о сохранении исторического наследия требует от нас и статья 44 Конституции Российской Федерации. Позже летом 1997 г. В 1999 году Ельцин вновь вернулся к идее перезахоронения Ленина, сказав в интервью газете «Известия», что по данному вопросу должна быть создана «специальная общественно-государственная комиссия» [68]. Владимир Путин в самом начале своего первого президентского срока в 2001 году заявил, что считает обсуждение вопроса о перезахоронении Ленина преждевременным: «Когда я увижу, что подавляющее большинство населения хочет этого, тогда это может быть предметом дискуссии. Пока я этого не вижу — это не обсуждается», и с тех пор его позиция существенных изменений не претерпела [69]. В 2011 году пресс-секретарь Управления делами президента Российской Федерации Виктор Хреков заявил буквально следующее: «Этого вопроса и не было, и нет; эта тема даже не рассматривается; это вопрос не сегодняшнего поколения» [70].
В конце 2012 года на встрече со своими доверенными лицами Путин, впрочем, высказался по данному вопросу более определённо и сказал, что не согласен с мнением о несоответствии Мавзолея Ленина христианской традиции: «Чего не соответствует? Поезжайте в Киево-Печерскую лавру, на Афон — там мощи можно увидеть… Коммунисты даже в этой части традиции перехватили, сделали это грамотно» [71]. За захоронение тела Ленина выступал в 2012 году Владимир Мединский , предлагавший при этом сохранить Мавзолей как часть ансамбля Красной площади и переоборудовать его в какой-либо музей [72]. Проект предусматривает поправки в закон «О погребении и похоронном деле» и вводит понятие «перезахоронение», которому «подлежат останки Владимира Ильича Ульянова Ленина ». Согласно законопроекту, порядок, сроки и место перезахоронения указанных останков определяет Правительство Российской Федерации.
Головокружение было сильное: Владимир Ильич не мог устоять на ногах и принужден был, держась за кровать, опуститься на пол, но сознания не терял. Тошноты не было. Головокружение продолжалось несколько минут и прошло бесследно, почему Владимир Ильич не придал ему значения и не сообщил об этом никому. Второе головокружение произошло тоже утром, когда Владимир Ильич вернулся из уборной в спальную. На этот раз оно сопровождалось потерей сознания: Владимир Ильич очнулся на полу около стула, за который он, по-видимому, хотел удержаться, падая. Сколько времени продолжалось бессознательное состояние, Владимир Ильич не мог установить, но, по его предположению, оно было непродолжительно — 2—3 минуты. Очнувшись, он скоро почувствовал себя настолько хорошо, что приступил к работе. По поводу этого второго головокружения Владимир Ильич обратился ко мне. Обследовав его тщательно, я не мог установить никаких существенных уклонений ни со стороны внутренних органов, ни со стороны нервной системы и объяснил себе причину головокружений большим переутомлением центральной нервной системы. Но факт потери сознания очень обеспокоил меня, и я настоял на консультации с специалистом невропатологом». Кроме Ф. Гетье, об этих головокружениях знал только товарищ П. Пакалн, которому Владимир Ильич строго-настрого запретил кому бы то ни было говорить о них. Лишь в мае, когда Владимир Ильич слег, Петр Петрович решился нарушить это запрещение Владимира Ильича и рассказал об обмороках мне, а затем Кожевникову и Крамеру. В своих воспоминаниях он так рассказывает об этом визите: «Владимир Ильич подробно описал мне, что им чувствуется необычного. Оказалось, что за последние месяцы он переживает очень тяжелое состояние от полной утраты способности работать интеллектуально в том направлении, в каком он работал всегда до последнего времени. Сам с собой он решил положительно, что его потеря способности к труду вещь непоправимая, вещь, повторяющаяся обычно с каждым революционным деятелем, когда он доживает до известного возраста. Вот эта-то потеря трудоспособности, потеря роковая и подошла незаметно ко мне — я совсем стал не работник»90. На вопрос Даркшевича «к чему сводится ненормальность его состояния, называемая им утратой трудоспособности, Владимир Ильич ответил, что самое главное, что тяготит его, это невозможность в последнее время читать так, как он читал раньше: он ведь прямо проглатывал книги. Чтобы не запустить текущей литературы и иметь возможность постоянно делать из нее все нужные выводы, ему необходимо читать и просматривать массу печатного материала. Вот эта-то работа и сделалась для него невозможной. Невозможно для него и другое дело — принимать участие на заседаниях различных съездов. Он привык тщательно готовиться к ним, составлять заранее конспект своих речей, всесторонне обдумать свою позицию и проч. В прежнее время это было для него делом легким, не вызывало в нем никакого душевного волнения и никогда не требовало у него такого количества времени, которого не хватало бы на все остальные дела. Теперь не то. Участвовать на всех заседаниях с привычной для него подготовкой стало для него очень затруднительно. Немало мешают ему и сильные головные боли, которые возникают у него тотчас же как только он проработает сколько-нибудь лишнее время. Тяготит его также и бессонница. Сон у него вообще плох, но за последнее время, когда ему приходится много работать, он совершенно иногда лишается сна. Ночь, обреченная на бессонницу, вещь поистине ужасная, когда поутру надо быть готовым к работе. Все сказанное отнимает у него его душевный покой. Он близок к мысли о том, что дальше ему уже не работать так, как он работал прежде. Ему уже никогда не будет под силу решать различные проблемы государственного строя, как решались они раньше: без труда, без особых над собой насилий... Его песня уже спета, роль его сыграна, свое дело он должен будет кому-то передать другому... Выслушав Владимира Ильича, Даркшевич сказал, что, по его мнению, налицо имеются «два тягостных для Владимира Ильича явления: во-первых, масса чрезвычайно тяжелых неврастенических проявлений, совершенно лишавших его возможности работать так, как он работал раньше, а, во- вторых, ряд навязчивостей, которые своим появлением сильно пугали больного». Итак, профессор Даркшевич не нашел у Владимира Ильича ничего кроме «простого переутомления мозга». Он дал ему ряд предписаний, касающихся ограничения его работы93, выступлений и проч. Даркшевич вызвал после своей беседы с Владимиром Ильичем меня Надежды Константиновны не было дома , расспросил об образе жизни брата и указал на необходимость развлекать его, создавать ему какие-либо интересы помимо политики, чтобы он мог отвлекаться от мрачных мыслей, от постоянных мыслей о работе. Как ни скептически склонен был Владимир Ильич относиться вообще к словам врачей, особенно в том состоянии, в котором он находился весной 1922 года, он все же, видимо, успокоился несколько и повеселел после беседы с Даркшевичем. По совету Даркшевича Владимир Ильич поехал опять за город94, где ему предписано было проводить много времени на воздухе. Закутавшись в шубу, Владимир Ильич часами просиживал на террасе или в парке, делал и обтирания по совету Даркшевича, но никакого улучшения в состоянии его здоровья не наступило. Вызванные вскоре из-за границы профессора Ферстер и Клемперер не нашли, как и русские врачи, у Владимира Ильича ничего, кроме сильного переутомления. Они констатировали «возбудимость и слабость нервной системы, проявляющуюся в головных болях, бессоннице, легкой физической и умственной утомляемости и склонности к ипохондрическому настроению». Согласно их диагнозу: «Никаких признаков органической болезни центральной нервной системы, в особенности мозга, налицо не имеется». Об обмороках им, по-видимому, сообщено не было, так как позднее, узнав о них, Ферстер говорил, что это дало бы им сразу ключ к правильному диагнозу болезни Владимира Ильича, органической болезни сосудов головного мозга. Итак, все врачи были убеждены, что ничего, кроме переутомления, у Владимира Ильича нет, но он и тогда, по-видимому, плохо верил в правильность их диагноза. Если во время ранения он рвался к работе и плохо слушал врачей, которые старались удержать его от нее, потому что чувствовал себя хорошо «перемудрят» — было любимое его выражение в то время , то теперь Владимир Ильич был склонен расценивать свое состояние более пессимистически, чем это делали врачи. Так по поводу обмороков, бывших с ним зимой 1922 года, он сказал как-то позднее Н. Семашко: «Это первый звонок». Ферстер и Клемперер предписали Владимиру Ильичу длительный отдых месяца три вне Москвы, временное удаление от всяких дел. Владимир Ильич согласился на отпуск на два месяца , прося лишь отсрочить его на некоторое время ввиду необходимости его присутствия в Москве в связи с Гаагской конференцией95. В состоянии здоровья Владимира Ильича в это время замечалось некоторое улучшение: головные боли меньше давали себя знать, он стал лучше спать, настроение его было более ровным. Позднее В. Крамер говорил, что такие временные улучшения бывают при артериосклерозе, показательны для него, но являются предвестниками еще большего обострения болезни. Действительно, это улучшение было очень кратковременным, и скоро обычные для болезни Владимира Ильича симптомы: головные боли, нервность, бессонницы, сказались с новой силой. Вследствие этого он не ходил даже на последние заседания партийного съезда, выступив лишь с короткой заключительной речью, да по вопросу об объявлениях в «Правде»96. По совету немецких профессоров до поездки Владимира Ильича на отдых ему должны были произвести операцию по удалению пули, так как профессор Клемперер признал возможность хронического отравления пулевым свинцом. Это касалось той пули, которая легко прощупывалась на шее. Что же касается другой, в руке, то было предложено установить рентгенизацией ее местоположение и, «если она лежит неглубоко, то и ее необходимо удалить». Русские врачи, в частности В. Розанов, были против этой операции и склонны были видеть от нее больше вреда, чем пользы. Владимир Ильич согласился с этим и сказал: «Ну, одну-то давайте удалим, чтобы ко мне не приставали и чтобы никому не думалось»97. Итак, операция была решена. Ее производил немецкий хирург Борхардт, приехавший для этой цели специально из-за границы. До 30 апреля он пробыл в городе, и врачи Розанов и Очкин приезжали к нему делать перевязки, — а раз Владимир Ильич и сам поехал на перевязку к Розанову, чтобы не затруднять последнего, а потом уехал в Горки. Перевязки длились еще до 4 мая, а затем надобность в них миновала. Стали готовиться к отъезду. Немецкие профессора посоветовали Владимиру Ильичу уехать подальше от Москвы, в горы, но не выше 700—1000 метров. Перед тем, как решить вопрос о месте отдыха, Владимир Ильич всесторонне выяснил у Гетье вопрос и об условиях, нужных для Надежды Константиновны по состоянию ее здоровья базедова болезнь. Абастуман не годится, высок «гроб». Кисловодск подходящий. Боржом подходящий. Бакурьяны и высоко, и неблагоустроено. Кр[асная] Поляна слишк[ом] жарко и в котловине. Нальчик высота? Море нежелательно для Н. Первоначально решено было ехать в Боржом, где находился рекомендованный товарищем Серго и другими кавказскими товарищами бывш. Но скоро вопрос о месте пришлось перерешать101, и выбор Владимира Ильича остановился на местечке Шарташ в 4 верстах от Екатеринбурга, местность которого ему расхвалили уральские товарищи большое озеро, сосновый лес. Уральские товарищи наспех приводили в порядок домик, где должен был поселиться Владимир Ильич, а мы начали готовиться к отъезду. Настроение было хорошее. Казалось: проведет Владимир Ильич месяца два а, может быть, и больше, как надеялись врачи на полном отдыхе и вернется к работе здоровый и отдохнувший. Нашим надеждам, однако, не удалось сбыться. Владимир Ильич жил в это время в Горках, продолжая немного работать, но вид у него был больной и подавленный, он страдал бессонницами. Раз как-то, после бессонной ночи, он сказал нам днем, что ляжет полежать, а мы с Надеждой Константиновной пошли немного пройтись в лес. Увлекшись распустившимися ландышами, мы побродили дольше, чем рассчитывали, и, когда вернулись домой, Пакалн сказал, что Владимир Ильич уже несколько раз спрашивал о нас. Вид у него был нездоровый и он жаловался на головную боль. Мы попросили его поставить градусник, температура была несколько повышена, но скоро спала. Я уехала в Москву делать приготовления к отъезду и, чтобы ускорить их, решила остаться в городе и на праздничный день 25 мая102 24 вечером Владимир Ильич позвонил мне в редакцию и спросил, почему я не приезжаю. Я объяснила ему причину, но он стал усиленно звать меня, указывая, что отъезд откладывается на несколько дней и собраться можно будет еще успеть. Что-то в его голосе поразило меня и я поколебалась, не поехать ли тотчас же, но было уже поздно, да и работа в редакции не была еще закончена. Легла я поздно, а рано утром меня разбудил телефонный звонок. Мне передали с дачи, чтобы я приезжала немедленно и привезла с собой врача. Я позвонила Н. Семашко и стала собираться с доктором, которого он мне указал. На телефонные переговоры ушло довольно много времени, потому что по случаю праздничного дня трудно было застать кого-нибудь дома. Наконец врач был найден. Но в это время раздался снова звонок из Горок и Петр Петрович стал торопить меня с доктором. Последняя, оказалось, просила скрыть от меня правду, боясь меня напугать. Я позвонила еще нескольким врачам, заехала за Н. Семашко, Левиным и Розановым, которые забрали из аптеки все необходимое, и мы отправились в Горки. Гетье, за которым была послана отдельная машина в Химки, приехал в Горки раньше нас и успел уже осмотреть Владимира Ильича. Выяснилось, что накануне Владимир Ильич чувствовал себя как обычно за последнее время, но, поужинав за ужином была рыба , почувствовал отрыжку и изжогу, что, впрочем, бывало у него нередко. Владимир Ильич лег спать в обычное время, но заснуть не мог и решил прогуляться немного, как он обычно делал во время бессонницы. Гуляя около дома, он стал бросать камешки в соловья, который своим громким пением мешал ему спать, и заметил при этом некоторую слабость в правой руке. Вернувшись домой, Владимир Ильич снова лег в постель, но часа в 4 с ним случилась рвота, которая сопровождалась довольно сильной головной болью. Но тем не менее Владимир Ильич заснул. Однако, проснувшись утром, он заметил, что не может высказать свои мысли теми словами, какими он хотел; взял газету и «буквы поплыли», хотел писать и смог написать только букву «м». В то же время он почувствовал слабость в правой руке и ноге. Но такое ощущение продолжалось не более часа и прошло. Исследовав Владимира Ильича, Гетье нашел у него только желудочное заболевание и отрицал какую-либо связь бывших у Владимира Ильича явлений с мозговым заболеванием на предположение доктора Левина который, впрочем, не заходил к Владимиру Ильичу, чтобы его не беспокоить , не мозговое ли это что-либо. Итак, врачи признали у Владимира Ильича «гастроэнтерит, который на почве переутомления и нервного состояния больного вызвал временное, преходящее расстройство мозгового кровообращения». Подозревали, что Владимир Ильич поел несвежей рыбы, хотя ее ели и другие, но ни с кем ничего не случилось. К диагнозу Гетье присоединился и Розанов, который, правда, зашел к Владимиру Ильичу посмотреть лишь, как обстоит дело по его специальности— хирурга. Эти слова покоробили, а в душе было недоверие — уж не мозговое ли что-либо у Владимира Ильича? Но врачи успокоили нас, да, кроме того, я знала, что у матери на почве гастрических заболеваний бывали полуобморочные состояния. Это ставилось как-то в связь и с заболеванием Владимира Ильича. Ильич принял по совету Гетье английской соли, и ему был предписан полный покой. На другой день ему стало как будто лучше, температура спала, и приехавший снова Гетье выразил уверенность, что через несколько дней все пройдет. К вечеру я уехала в город, условившись, что мне будут звонить о состоянии Владимира Ильича. В пятницу, 26 мая, мне действительно позвонили и сказали, что здоровье Владимира Ильича лучше, и я стала торопиться со сборами в дорогу. Но в субботу103 поздно вечером раздался опять звонок из Горок. Петр Петрович просил меня приехать тотчас же, не откладывая до утра. Он не сказал мне по телефону, в чем действительно было дело, но и так было ясно, что с Владимиром Ильичем опять нехорошо, хотя, по словам Петра Петровича, Ильич в это время уже спал. Я принялась отыскивать врачей, но на грех не могла никого найти— все были за городом. Передав семейным Семашко просьбу прислать врачей с утра, я отправилась в Горки. Все в доме уже спали. Меня встретил Петр Петрович, который рассказал, что с Владимиром Ильичем творится что-то неладное. Желудочное заболевание прошло, он на ногах, но не всегда может найти нужное слово. Странным показалось Петру Петровичу и то, что Владимир Ильич, отправляясь в Большой дом, не надел по своему обыкновению на голову фуражку и что вообще, мол, в поведении Владимира Ильича заметно что-то необычное. Тут же Петр Петрович рассказал мне об обмороках, бывших зимой. Он сказал, что не говорил о них раньше, боясь ослушаться Владимира Ильича. Теперь же, прибавил Петр Петрович, он не может больше молчать, так как видит, что с Владимиром Ильичем творится что-то неладное, и обещал впредь сообщать о всех своих наблюдениях в связи с здоровьем Владимира Ильича. Страшно тяжело было на душе. Что же предпринять? Войдя в дом тихо, чтобы никого не разбудить, я написала Ф. Гетье записку. В ней я указывала, что у Владимира Ильича, по-видимому, все же не только гастрическое заболевание, а что-то и мозговое, и просила его на следующее утро, не откладывая, приехать и привезти с собой невропатолога по его выбору. Записка эта была тотчас же отправлена с машиной в Москву, причем я попросила шофера принять все меры, чтобы привезти на следующее утро врачей как можно раньше. Потом подходила несколько раз прислушиваться к двери Владимира Ильича, но там было все тихо: Владимир Ильич спал. Борхардт категорически запротестовал против этого и потребовал, чтобы больной остался в больнице хотя бы на сутки». Примечание М. Крупская жили у А. Елизаровых по адресу — ул. Широкая, д. Ленин вместе с М. Ульяновой жил на даче В. Бонч-Бруевича в деревне Нейвола с 29 июня 12 июля по 4 17 июля 1917 г. На следующий день он вместе с Н. Крупской и М. Ульяновой в сопровождении Э. Рахьи и красногвардейца уехал в санаторий, где пробыл до 28 декабря 1917 г. Ленин вместе с Г. Зиновьевым с 10 23 июля 1917 г. Емельянова, а затем в Разливе. Не позднее 6 19 августа уехал в Финляндию. Ленин жил в Финляндии с 10 23 по 23 или 24 сентября 6 или 7 октября 1917 г. В Петроград возвратился между 3 16 и 10 23 октября 1917 г. Ленин выступил с речью на митинге в гранатном корпусе завода Михельсона ныне — Московский электромеханический завод им. Владимира Ильича; см. Винокуров вспоминал об этом вечере: «Это было около 9 часов вечера, когда я с другими товарищами поджидал открытия заседания Совнаркома. С криком: «Доктора! Ильич ранен! Ленина Мария Ильинична. Я нашел тов. Ленина на кровати с окровавленной рукой. Он имел силы сам подняться на третий этаж и шутить: «Подкузьмили мне руку... Сейчас же мною была оказана первая помощь, вызваны были наши врачи-коммунисты... Из воспоминаний о Владимире Ильиче. Ленину в Солдатенковской больнице ныне— имени С. Боткина 23 апреля 1922 г. Петровский отрицает факт отравления пули см. Сегодня утром Владимир Ильич попросил: «Давайте костюм, хочу вставать». Ленин в дни болезни. Ленин жил в Горках с 25 сентября по 14 октября 1918 г. Лениным постановление СНК о размерах вознаграждения народных комиссаров и понижении жалованья высшим служащим и чиновникам от 18 ноября 1 декабря 1917 г. Бонч-Бруевичу см. Как работал Владимир Ильич. Горбунов послал В. Бонч-Бруевичем, считаю необходимым, в свое оправдание сообщить следующее: 1. Из полученных ответов выяснилось, что почти во всех комиссариатах, за редким исключением, декрет Совета Народных Комиссаров от 23 ноября 1917 года о жаловании народным комиссарам не выполняется, о чем и было мною, тогда же доложено Вам при сем прилагается сводка из полученных ответов. Предложение мое о письменном запросе народным комиссарам о причинах нарушения декрета Совета Народных Комиссаров было Вами отклонено. При возникновении вопроса о требовании народного комиссара по финансам Гуковского вознаграждения в размере 2000 р. Когда возник вопрос об увеличении жалования Вам, я указал Влад. Бонч-Бруевичу на вышеизложенные обстоятельства и выразил свое мнение, что считаю справедливым и правильным увеличение жалования Вам, при каком мнении остаюсь и сейчас, тем более, что Вы не настаивали на исполнении декрета всеми остальными народными комиссарами, считая вероятно жалование в 500 р. Секретарь Совета Народных Комиссаров Н. Горбунов» ЦПА, ф. Ответ Н. Горбунова был зарегистрирован 25 мая 1918 г. А работа эта была крайне интенсивной. По данным Биографической хроники 5, 8, 10, 13,. Ленина не было. В остальные 13 февральских дней у Владимира Ильича по различным вопросам партийной и государственной деятельности состоялось более 80 встреч. Троцким 28 января 10 февраля 1918 г. Ленин 27 марта 1922 г. Но Владимир Ильич писал записки с просьбой помочь тому или иному товарищу не только когда его просили об этом. Часто и по собственной инициативе, видя плохой вид кого-либо из товарищей, Владимир Ильич поручал звонить или сам звонил врачам, Енукидзе и др. Нередко поручал и мне или достать шубу или послать продуктов кому-нибудь из товарищей. В записи о работе Владимира Ильича конца 1922 года, когда он сам уже был болен, сохранилась запись о поручении его: «1 справиться, кто лечит т. Киселева, и получить от этого врача или врачей отзыв о его здоровье; 2 выяснить с максимальной придирчивостью, не нужно ли отправить его месяца на три за границу для лечения». Это срочное поручение В. Ленина записано в «Журнале поручений В. Горбунов 24 октября сообщил В. Ленину о выполнении поручения см. Все мы хорошо знаем Вашу бесконечную внимательность и заботливость к товарищам и поэтому еще досаднее, что обращаются к Вам по вопросам, которые легко разрешимы, не беспокоя Вас». У Примечание М. О Владимире Ильиче. Доклад на вечере воспоминаний о В. Ленине 3 февраля 1924 г. Ленин находился в отпуске в Горках с 13 июля по 13 августа 1921 г. Ленин уехал в Горки 6 декабря 1921 г. Основное время он отводил подготовке к выступлению на IX Всероссийском съезде Советов. О выступлении т. Ленина на съезде Советов. Постановили: 27. Признать необходимым соблюдение абсолютного покоя для т. Ленина и запретить его секретариату посылку ему каких бы то ни было бумаг с тем, чтобы т. Ленин смог выступить с короткой хотя бы получасовой речью на съезде Советов». Ленин сделал на IX Всероссийском съезде Советов 23 декабря 1921 г. Ленин служил помощником у присяжного поверенного Самарского окружного суда, адвоката А. Ленин рассказывал о приговоре крестьянину М. Бамбурову, который обвинялся в краже носильных вещей. Ленин доказал, что подсудимый действовал под влиянием «крайности и неимению средств к пропитанию». Даркшевич рекомендовал В. Ленину не просматривать ежедневную почту, проходящую через канцелярию, а поручить это своим помощникам и, как исключение, разрешил выступить на съезде партии, но с условием, «чтобы это было в последний раз». Ленин пробыл в д. Корзинкино близ с. Ульянова имеет в виду речи В. Ленина 2 апреля 1922 г. Кроме М. Борхардта и В. Розанова, присутствовали главврач больницы В. Соколов, наркомздрав Н. Семашко и врачи Е. Рамонов и Я. По содержанию эта запись перекликается с письмом В. Ленина Г. Орджоникидзе от 17 апреля 1922 г. Он был пожалован в 1871 г. Уже 23 апреля 1922 г. Ленин сообщил И. Уншлихту: «Я не надеюсь на Кавказ... Дзержинского и И. Сталина подыскать хорошее помещение, подходящее для лечения см. Ленин и ВЧК. По постановлению Московского совета профессиональных союзов он был объявлен нерабочим днем. Ленин чувствовал себя хорошо, ни на что не жаловался. К вечеру появилась головная боль, слабость в правых руке и ноге и глубокое расстройство речи. Гетье и профессор Крамер. Выяснилось, что накануне Владимир Ильич чувствовал себя с утра довольно хорошо, но к вечеру появилась головная боль, глубокое расстройство речи и слабость правых конечностей. Эти явления были налицо и 28 утром, когда Владимира Ильича исследовал Крамер104. Тут в первый раз был установлен диагноз мозгового заболевания.
Сталин являлся членом Политбюро, которое, оказывается, утверждало все рекомендации комиссии, но, кажется, активной роли в принятии решения не играл. По слухам, возникшим через несколько десятилетий в 1960-е гг. Эта история выглядит весьма неправдоподобно. Мысль, что такой осторожный политический тактик, как Сталин, будет открыто предлагать способ распорядиться телом Ильича, пока тот ещё жив, да ещё в присутствии своего главного соперника Троцкого, почти смешна. Верховные руководители сочли бы обсуждение подобного вопроса при жизни своего драгоценного Ленина непростительным оскорблением, и Сталин точно не подставился бы так, на радость Троцкому. Советская историография Согласно советской историографии, идея не захоронить тело Ленина, а сохранить его и поместить в саркофаг возникла в среде рабочих и рядовых членов большевистской партии, которые направили многочисленные телеграммы и письма об этом руководству Советской России. Официально это предложение выдвинул М. Постсоветская историография Большинство постсоветских историков полагало, что эта идея на самом деле была инспирирована И. Сталиным , а корни этой идеи видели в желании некоторых большевиков см. По мнению некоторых историков, Сталин уже в то время намеревался восстановить историческую парадигму , дав народу царя в лице себя самого и бога в лице Ленина. Другие версии Также существует точка зрения, что идеологом посмертного сохранения тела Ленина был Леонид Красин он осуществлял надзор за бальзамированием тела Ленина , который разделял идеи Александра Богданова о физическом бессмертии и Николая Фёдорова о возможности физического воскресения умерших в будущем [27] :163-164. Высказывается и точка зрения, что одной из причин, побудивших руководство страны сохранить тело Ленина, было стремление не допустить появления самозванцев , выдающих себя за Ильича, поскольку в народе стали распространяться слухи, что Ленин пытался убежать из Кремля и покаяться перед народом, однако был остановлен охраной у Иверских ворот и изолирован в Горках [38] :35-36[ неавторитетный источник ]. Лаборатория по сохранению тела Ленина[ править править код ] 26 февраля 1924 года была создана медицинская комиссия «по наблюдению за состоянием бальзамирования тела Владимира Ильича Ленина и своевременному принятию необходимых мер». Вопрос о сохранении тела обсуждали на заседаниях тринадцать раз [39]. Первое бальзамирование не могло долго сохранять тело Ленина, этому мешало и весеннее потепление. В начале марта академик Алексей Абрикосов сообщил о появлении на теле Ленина пигментации и изменении цвета кожи — начинались необратимые процессы. Требовалось новое, основательное бальзамирование. Исполнительный комитет под председательством Вячеслава Михайловича Молотова принял решение об использовании низких температур для сохранения тела [40] [41]. Против замораживания выступил профессор анатомии Владимир Воробьев : он считал, что это только ухудшит состояние тела [42]. Борис Збарский и Владимир Воробьёв предложили способ долговременного бальзамирования: Владимир Воробьёв занимался мумификацией животных и птиц, мумии хранились на кафедре в обычных условиях и за 15 лет сохранились в отличном состоянии. Учёным предложили провести бальзамирование [45]. Чтобы осуществить задуманное, Мавзолей снова закрыли, и 26 марта 1924 года устроили в нём лабораторию [46]. Задача требовала постоянного наблюдения и круглосуточной работы. По приказу Дзержинского к Мавзолею проложили трамвайные рельсы и электрические провода, был установлен специально оборудованный вагон, чтобы учёные могли отдыхать от работы в нормальных условиях [47]. Воробьёв использовал смесь из формалина, ацетата калия и глицерина. Для глубокой пропитки мышц формалином и бальзамирующим раствором на теле сделали разрезы [45].
Владимир Ульянов в молодости Вскоре его исключили из вуза за участие в студенческих беспорядках. По ходатайству сестры матери Любови Бланк он был выслан в село Кукушкино Казанской губернии, около года жил у тети. Тогда и начали формироваться его политические взгляды. Он занялся самообразованием, читал много марксистской литературы, а также труды Дмитрия Писарева, Георгия Плеханова, Сергея Нечаева, Николая Чернышевского. Революция пролетариата совершенно уничтожит деление общества на классы, а следовательно, и всякое социальное политическое неравенство. В 1889 году Мария Александровна, демонстрируя свою безмерную любовь и поддержку сыну, нуждавшемуся в деньгах, продала дом в Симбирске и приобрела за 7,5 тысячи рублей ферму в Самарской губернии. Она надеялась, что Владимир найдет отдушину в земле, однако без опыта ведения сельского хозяйства стать успешными у семьи не получилось. Они продали имение и переехали в Самару. Владимир Ленин в «подпольные» времена В 1891-м власти позволили Ульянову сдать экзамены за первый курс юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Чуть менее года Владимир был помощником поверенного. Эта служба была ему скучна, и в 1893-м он уехал в Северную столицу, где занялся адвокатской практикой и изучением идеологии марксизма. К этому моменту он окончательно сложился как личность, его взгляды эволюционировали: если ранее он преклонялся перед идеями народников, то теперь стал сторонником социал-демократов. Путь в революцию В 1895-м молодой человек выехал в Европу, где встретился с членами российской марксистской группы «Освобождение труда». Вернувшись в город на Неве, он в партнерстве с Юлием Мартовым основал «Союз борьбы». Они занимались руководством проведения забастовок, выпуском рабочей газеты со статьями Ульянова, распространением листовок. Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс. Вскоре Владимира арестовали и отправили на 3 года в ссылку в сибирское село Шушенское, где впоследствии он написал более трех десятков статей. По завершении срока наказания Ульянов отправился за границу. Оказавшись в Германии, в 1900 году он инициировал выход знаменитой подпольной газеты «Искра». Тогда он и начал подписывать свои сочинения и статьи псевдонимом Ленин.
Неприкасаемый Ленин: 90 лет спустя
Самые свежие новости связанные с тематикой Ленин со всего Мира и России на сегодня. Главная» Новости» Ленина захоронят в 2024 году. В последние минуты жизни российский революционер мучился из-за непрекращающихся рвотных позывов. В приложении приводятся воспоминания очевидцев последних лет жизни и смерти Ленина, – и материалы, связанные с бальзамированием его тела. С жизнью Ленина в этот период связано много интересных фактов.
Последние годы жизни Ленина. Борьба за власть
И хотя его сестра Ольга пыталась его познакомить со своими подругами, те сильно стеснялись ее серьезного и начитанного брата. У Ленина и Крупской не было детей, и причина была не в сложном графике семьи, а болезнях Крупской — результат тюремного заключения. Их современники вспоминали, что Крупская и Ленин сильно желали иметь ребенка, и искренне завидовали тем, у кого они были. Отношение Ленина к религии остается предметом споров. С одной стороны, в указе от 1919 года Дзержинскому Ленин поручал расправляться со священниками как можно жестче, а храмы переделывать под нужды Красной армии.
В то же время, известно, что он венчался по православным традициям с Крупской, а в Лондоне встречался с попом Гапоном, которому подарил свою книгу. Общий тираж произведений Ленина в Советском Союзе составлял 630 миллионов экземпляров. Для сравнения, это на 15 тысяч слов больше, чем у Пушкина, и на двадцать тысяч слов больше, чем у Шекспира. В детстве Ленин, как и многие юноши, тайно курил от родителей.
Однако, то ли он плохо это скрывал, то ли сигареты, которые предпочитал Ульянов, пахли особенно ядрено, но мать постоянно застукивала его за этим делом. Увещевания матери отказаться от пагубной привычки ни к чему не приводили, пока однажды она не сказала ему, что сигареты - неподъемная роскошь для их семьи.
Чушь несусветная. Для военного министра можно было бы выделить и самолет. Нет, он без колебаний продолжил свой путь к синему теплому морю. Вскрытие тела умершего Вождя проводил профессор Абрикосов. Причины смерти выявились моментально. Ленин страдал сужением артерии, питающей мозг кровью. Рубцевание этого жизненно важного сосуда объяснялось только одним: нарушением тканей посторонним предметом то есть одной из пуль. Исследовав мозг умершего, профессор Абрикосов нашел «очаговое разложение тканей», но не обнаружил ни малейших признаков сифилиса, от которого Ленина лечили с предельной интенсивностью мозг Ленина до сих пор хранится в Институте мозга.
Душа Ленина отлетела вечером 21 января в 18 ч. Страна услышала взволнованное правительственное сообщение: «Умер человек, под боевым водительством которого партия водрузила красное знамя Октября по всей стране. Умер основатель Коминтерна, любовь и гордость международного пролетариата, вождь мирового коммунизма, знамя угнетенного Востока, глава рабочей диктатуры в России». Председателем похоронной комиссии был утвержден Дзержинский. Пока руководители заседали, скульптор С. Меркуров снимал гипсовую маску скончавшегося Вождя. На Красной площади, в жуткий мороз, наспех сооружался деревянный Мавзолей. Распоряжался архитектор Щусев. На нем Сталин произнес свою знаменитую клятву. На следующий день состоялись похороны Ленина.
По всей стране ровно в 16 часов по московскому времени на пять минут остановилась жизнь: «Встаньте, товарищи, Ильича опускают в могилу! Началось соперничество авторитетов, состязание былых заслуг перед революцией. А поскольку самыми именитыми считались исключительно те, что «боролись с самодержавием» из-за рубежа, то они и сцепились в ожесточенной схватке. Сталина при этом никто не принимал всерьез. Сталин, как это ни странно, находился в выгоднейшем положении: до поры до времени не заявляя о себе, он наблюдал за всеми ухватками этой развязной международной сволочи и собирал, подкапливал силы. Он ждал своего часа, словно засадный полк. Человека, равного по авторитету Ленину, не имелось на всем кремлевском верху. Заменять скончавшегося Вождя следовало «до частям». Пост председателя Совнаркома был предложен Каменеву. Он немедленно выступил с самоотводом: — Назначать во главе правительства е в р е я?
Да вы с ума сошли! Народ нас может не понять. Аристократы революции, ее инфанты и маркизы, они понимали сами, что сильно зарвались. Все-таки революция в России должна развиваться по Марксу, а не по ветхозаветной Торе! Итак, на такой пост следовало назначить только русского — это будет правильно п о л и т и ч е с к и. Но где его сыскать? В конце концов остановились на кандидатуре Алексея Рыкова. При этом пришлось закрыть глаза на его пагубную страсть, которой он и не скрывал: Рыков беспробудно пил. Ничего, подлечим. По слухам, в Германии научились кардинально излечивать алкоголизм.
Каменев остался во главе Москвы, Зиновьев — в северной столице, переименованной в Ленинград. Власть как одного, так и другого намного превышала рыковскую. В молодой республике Советов, похоронившей своего Вождя, стало понемногу оформляться два центра власти: Москва и Ленинград. Застарелый алкоголизм Рыкова позволял и Зиновьеву, и Каменеву пренебрежительно относиться к влиянию Центра. Однако существовал еще и Центральный Комитет с деятельными Секретариатом и Оргбюро. А там заправлял Сталин. Только теперь троцкисты и зиновьевцы поняли свою промашку. Бросив Сталину титул Генерального секретаря, словно побрякушку дикарю, они вдруг убедились, что старший чиновничий пост в Секретариате обрел державную силу и уже пишется с заглавной буквы. Сталин превратился в главную опасность для троцкизма. На их стороне находилась старуха Крупская, вдова скончавшегося Вождя.
Это был сильный козырь. Однако на стороне Сталина отныне сражался сам Ленин даже со своим «Завещанием», которым он до поры до времени позволял им козырять. Иосиф Виссарионович превратил умершего Вождя в могучую культовую фигуру и утвердился на его плечах, как продолжатель бессмертного дела. Он слишком хорошо знал, с каким пренебрежением вся эта шушера относилась к Ленину. Что стоила одна брань Троцкого! Обзываемый Лениным «проституткой» и «свиньей», он в долгу не оставался и отвечал с уязвленной желчностью: «неряшливый адвокатишко», «отвратительная карикатура на Робеспьера», «эксплуататор всяческой российской отсталости» и, наконец, — «мерзкий и морально отталкивающий субъект». О партии большевиков он выразился так: «Ленин и вся его группа — уголовники». Чем было теперь крыть? Сам Ленин теперь безмолвствовал. Но во весь голос говорили документы, связанные с его жизнью и деятельностью.
И Сталин умело обрушил их на головы своих врагов. Работа Сталина на посту Генерального секретаря напоминала хлопоты главного механика партии: засучив рукава, он обеспечивал надежное сцепление разнообразных шестеренок и прочность приводных ремней. Оппозиция слишком поздно спохватилась. Все эти ничтожные болтуны надеялись, что привычно налаженная машина будет их везти и дальше. Механизм налаживался не для них, а против них. И Сталин лишь ждал повода, чтобы их решительно ссадить, как надоевших и сварливых пассажиров. Слава Богу, заменить их есть кем. Этому изношенному хламу предстояло оказаться в канаве у дороги и посвятить остаток своих дряблых сил интригам и заговорам. День рождения Троцкого, словно нарочно, приходился на 7 ноября. Стоя в этот день на праздничной трибуне и пропуская мимо себя кумачовые колонны демонстрантов, он напыщенно воспринимал ликование народных масс, как поклонение своей выдающейся персоне.
Иосиф Виссарионович, став Генеральным секретарем, не ускорял событий. Всех троих удалось ввести также в состав Оргбюро. Троцкий в эти дни подчеркнуто демонстрировал свое исключительное положение. На заседаниях Политбюро он сидел безучастно и, кинув ногу на ногу, читал французский роман. Вкрадчивых усилий Сталина он пока не замечал. Его по-прежнему раздражал Зиновьев. Кроме того, он с опаской стал посматривать на Дзержинского. Мощную силу главы Лубянки он признавал. Но вот рискнет ли он применить ее против армии? Скорей всего постарается избрать какой-нибудь тайный способ.
Для этого у него огромные возможности. Первую угрозу своему всесилию Троцкий ощутил, когда пленум Центральной Контрольной Комиссии решил обследовать положение в Красной Армии. Возглавил контролеров секретарь ЦК В. Помимо этого заколебалось положение двух его самых надежных помощников: Склянс-кого и Антонова-Овсеенко. А в конце года в Москве появился, вызванный с Украины, М. Фрунзе и стало известно, что из Умани, тоже с Украины, переводится герой гражданской войны Г. Кажется, готовился и назревал русский национальный протест против засилья. Троцкий пренебрежительно фыркнул. Видимо, разгром Антоновщины и Кронштадтского мятежа уже забылись. Ничего, пусть попробуют еще!
Отучим навсегда! В эти дни он отозвался на просьбу военного атташе Норвегии майора Квислинга и дал ему разрешение посетить Украину и Крым женат будущий предатель норвежского народа был на русской. Тайно под вымышленной фамилией посетил Москву банкир Ф. На Соловецких островах произошел массовый расстрел белогвардейских офицеров... Готовясь к очередному съезду партии, Сталин предложил подготовить «Заявление» о внутрипартийном положении. Мнения резко разделились. Открытого голосования не затевали, обошлись сбором подписей по кругу. Втайне Сталин именно этого и добивался. Теперь у него на руках имелся полный список откровенных противников. В этом списке оказались: Е.
Преображенский, Л. Серебряков, А. Белобородов, А. Розенгольц, В. Антонов-Овсеенко, Л. Сосновский, Е. Бош и М. Членами Политбюро стали Молотов, Ворошилов, Калинин. В личном секретариате Генсека появились Мехлис и Маленков. Николай Иванович Ежов сам был далеко не рядовой фигурой нового режима.
В 26 лет он возглавил регион величиною с Францию. С его прямым и деятельным участием советская держава строилась и укреплялась. На своем посту он знал гораздо больше остальных и успел привыкнуть к этой исключительности, искренне считая, что так и полагается, — капитанский мостик несравним с матросской палубой. Привычно заполняя свои блокноты-накопители, Николай Иванович только теперь получил представление о том, какая колоссальная работа была проделана, чтобы сочинить настоящие жития всем ветеранам Революции, «бойцам ленинской гвардии». Над этим потрудились лучшие мастера страны в области литературы, театра, кино, живописи и скульптуры. Соратники, знавшие живого Ленина, постепенно уходили в небытие, а перед глазами живых возвышался исполинский образ Человека, изменившего картину мира. Началом культа Ленина Ежов считал речь Генерального секретаря у гроба скончавшегося Вождя. Затем, через четыре месяца, 26 мая, Сталин организовал коллективное посещение Мавзолея. Делегаты XIII съезда партии спустились к сверкающему саркофагу и провели там несколько минут в глубоком траурном безмолвии. Это припадание к телу создателя большевистской партии и советского государства станет постоянным и превратится в культовый, почти языческий обряд.
Протекали годы, менялись времена, и на недосягаемую высоту возносился бессмертный образ Человека, всей своей жизнью изменившего облик современного мира. Если бы не проклятые архивы, сохранившие совсем иные свидетельства земной жизни человека, занимавшего третий пост в молодой республике Советов! Все чаще Ежов испытывал раздражение, не поддающееся объяснению. Ему уже не хотелось досадных узнаваний, однако они вылезали сами собой и, нанизываясь одно на другое, совершенно искажали затверженный иконный облик. Кто знает, например, что В. Ленин 15 октября 1917 года за 10 дней до выстрела «Авроры» тайно встретился с двумя майорами немецкой армии: Эрихом и Андерсом. Первый из них носил русскую фамилию Егоров, второй — Рубалов. О чем они говорили? Об этом нет никаких свидетельств и можно лишь строить догадки. Или — вот: встреча председателя Совнаркома с американским представителем Буллитом, опытным дипломатом и разведчиком.
Ленин просит своего собеседника посодействовать тому, чтобы правительство Соединенных Штатов признало Советскую Россию в ее существующих границах то есть небольшим улусом, сложившимся вокруг Садового кольца. Буллит усмехается и едет разговаривать с Троцким. Тот заявляет американцу: «Никаких признаний! Это бред! Тот и другой находятся в России для осуществления более глубоких планов. По этим планам большевикам гарантируется победа в гражданской войне. Но об этом пока речи не идет. Всему свое время! Вскоре Буллит уезжает из России, оставив здесь полковника Робинса, уже никакого не дипломата, а просто умелого разведчика. И вот у Робинса с Лениным складываются удивительные отношения!
Как известно, немцы, получив от Троцкого в Бресте настоящий «карт-бланш», развили стремительное наступление. Казалось, Петроград был обречен. Иностранные представители покинули город и обосновались в Вологде. Сохранилась телеграмма, отправленная полковником Робинсом из Вологды Ленину. Какие новости о германском наступлении? Подписан ли мир? Выехали ли английское и французское посольства? Когда и какой дорогой? Скажите Локкарту, в английском посольстве, что мы доехали». Ежова поразил начальственный тон запроса.
Так обращаются не к главе правительства, а к подчиненному. Но что же Ленин? Поставил наглеца на место? Ничуть не бывало. Через 20 минут после запроса Робинса он отвечает: «Перемирие еще не подписано. Положение без перемен. На остальные вопросы Вам ответит Петров из наркоминдела». Выходило, что даже в суматохе лихорадочных сборов, когда немцы уже стояли у ворот Петрограда, Ленин бросил все дела, и кинулся исполнять запрос американского полковника. Да, рушился светлый образ Великого Вождя. Мало-помалу Николай Иванович узнавал совсем другого Ленина!
Ежов считал, что любой исследователь станет втупик, попытавшись ответить на вопрос: ЧТО остановило немцев у ворот обреченного Петрограда? Неужели они испугались оставленных в городе Зиновьева с Урицким? И все же продвижение германских войск остановились. Им был отдан непостижимый «стоп-приказ»! Кто его отдал? А как объяснить поразительную синхронность в действиях спецслужб двух воюющих держав: России и Австро-Венгрии? Арестовав Ленина в Польше, в Поронино, австрийская контрразведка выпустила его через 12 дней. И тут же, 16 сентября 1914 года, российский Департамент полиции издает свой секретнейший циркуляр, запрещающий подвергать Ленина аресту. Налицо, как полагал Ежов, полезность Ленина как для охранки, так и для австрийцев. Уж не один ли хозяин руководил обеими спецслужбами?
Иного ответа пока не находилось... Наступление генерала Юденича на Петроград... Питерцы приготовились умереть, но не пустить белогвардейцев в родной город. Вдруг поступило чудовищное распоряжение Ленина: впустить наступающих в Питер, чтобы измотать их в упорных уличных боях! Страшно представить, что осталось бы от замечательного города: одни развалины. Поэтому питерцы вознегодовали. Из Москвы примчался Сталин и возглавил оборону города. Враг был разбит и отброшен! А шашни Ленина с немецкими военными? А угодливость в сношениях с Робинсом?
А подозрительная терпеливость к грубейшим выходкам Троцкого? Ленин, и это знали все, тяжело пережил испытание Малиновским. После расстрела провокатора Вождь стал жестче относиться к наглеющему властному триумвирату. Похоже, ему вконец обрыдла унизительная роль «дворянина при евреях». Образовав Совет Труда и Обороны, Ленин включил в его структуру и Реввоенсовет, лишив, таким образом, Троцкого «суверенитета». У клочковатого диктатора взыграло самолюбие. Разговор происходил в присутствии нескольких членов СТО. Троцкий вспылил, назвал Ленина «хулиганом» и выбежал из помещения. Кровь бросилась Ленину в лицо. Однако он сдержался и, стараясь говорить ровно, произнес: — Кажется, кой у кого нервишки не в порядке...
Что здесь было с ленинской стороны: выдержка или же... Но случай возмутительный! На трудные размышления навели Ежова свидетельства того, что Дзержинский командировал Ганецкого в Польшу, в Поронино, с заданием купить или похитить все документы, связанные с арестом Ленина в 1914 году. Зачем ему понадобились эти документы? Для шантажа? Ответа Ежов пока не находил.. Мало-помалу Николай Иванович открывал для себя Вождя такого, каким его никто не знал. К этому времени ленинский блокнот Ежова распух от избранных записей. Маленький нарком, как опытный кадровик, проследил всю жизнь создателя партии и собрал все его речи, доклады, реплики, резолюции: письменные свидетельства умонастроения человека, бесспорно, великого, но, к сожалению, отрицательно относившегося к стране, где ему выпало родиться и умереть. Из блокнота Ежова: «Ленин не выносил традиционной формулы русской государственности: «единая и неделимая».
Писатель А. Куприн, побывавший у Ленина в Кремле, обратил внимание на «бездонные глаза умалишенного» и на «его темный разум» Троцкий напомнил Куприну «чудовищную голову клопа под микроскопом». Писатель пришел в ужас от сознания того, что ожидает несчастную Россию и ее народ... Речь идет о соревновании в работе специфической — Ленин называет ее «очисткой земли российской от всяких вредных насекомых». Кто же попадает в разряд этих «насекомых»? Ответ Вождя: все «классово-чуждые», а также «рабочие, отлынивающие от работы», и «саботажники интеллигенты». Поразительна нелюбовь Ленина к России, русскому народу. Что это? Материнская кровь? Месть за повешенного брата?
Но что бывает с культурой этих народов? Тут не так просто. Если народ, который завоевал, культурнее народа побежденного, то он навязывает ему свою культуру, а если наоборот, то бывает так, что побеждаемый навязывает свою культуру завоевателям». Мысль Вождя пока увилиста, шкодлива — он пытается по-своему объяснить русскому народу поразительное засилье. Но вот суждения Вождя обретают директивную категоричность. Он поднимает свой голос в «защиту российских инородцев от нашествия истинно русского человека, великорусского шовиниста, в сущности — подлеца и насильника». И негодует по поводу «моря шовинизма великорусской швали». Речь все о той же «тюрьме народов»... Всем хороши, но не хватает одного — твердости. А наше спасение именно в этом.
Вы же, надеюсь, не собираетесь делать революцию в белых перчатках? А некоторые, к сожалению, и до сих пор... В общем, это рассусоливание надоело. Надо дело делать! А Лев Давидович человек надежный. Таких, батенька, днем с огнем... Телеграммы Ленина только в 1918 году: 7 июля в Царицын Сталину : «Будьте беспощадны. Повсюду надо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов». Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Телеграфируйте об исполнении».
Ни минуты промедления! Надо поощрять энергию и массовидность террора». С этой сволочью надо расправиться так, чтобы на все годы запомнили! На юг России выехал сам Дзержинский. Он сообщает Ленину о том, что «за последнее время сдались в плен около миллиона казаков. Прошу санкции». Телеграмма Ленина: «Расстрелять всех до одного». Так Вождь справил тризну по Свердлову, недавно похороненному у Кремлевской стены. Помимо казачества и других привилегированных сословий царской России лютую ненависть у вождей революции вызывали служители православной церкви. Директива — 19 марта 1922 года: «Данный момент представляет из себя не только благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий.
Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем и потому должны произвести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Изъятие должно быть произведено с беспощадной решимостью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам расстрелять, тем лучше». Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Вдогонку этой телеграмме в тот же день ушла еще одна: «Расстреливать беспощадно и повсеместно всех, кто молится богу». Ленин, при всей его врожденной страсти к разрушению ученые называют эту особенность человеческой натуры антисоциальность ю , не обладал такой же страстью к созиданию. Ломать не строить! Скорей всего, это объясняется ненавистью к России и ее народу. Сторонникам мировой революции «эта страна» и «этот народ» требовались всего лишь как изобильный материал для раздувания вселенского пожарища.
Враждуя всю жизнь с Троцким, ярым ненавистником «тюрьмы народов», Ленин с 1917 года вдруг сам набивается в друзья и союзники к этому страшному человеку. Началось с приглашения его, не большевика, в редколлегию «Правды», затем чудовищное по своим последствиям решение VI съезда партии, затем защита Лениным обоих незадачливых полководцев, Троцкого и Тухачевского, после катастрофы под Варшавой. А финал непостижимой дружбы наступил в дни ленинской болезни, когда едва живой Вождь просил Троцкого стать своим первым заместителем и в «Завещании» вернее, в приписке к нему предложил убрать Сталина с поста Генерального секретаря.
Как и многие другие представители молодого поколения той поры, Ульянов находился под влиянием идей русского писателя, теоретика утопического социализма Н. Ненависть к самодержавию, непримиримость к либерализму, презрение к так называемой «теории малых дел», революционное нетерпение народников, вера в социализм, готовность к личному самопожертвованию очень многим тогда представлялись достаточными условиями для преобразования общества на лучших началах, для скачка из царства несвободы в царство социальной справедливости. К 1889 г. Маркса, набиравшего популярность в кругах российской демократической общественности. Тогда же он прочитал работу «Наши разногласия», принадлежавшую перу известного теоретика и пропагандиста марксизма в России, основателя первой в стране марксистской группы «Освобождение труда» Г. С этого момента В.
Ульянов, по его словам, «начал делаться марксистом». В 1890 г. Экзамены он сдал на «отлично», получив таким образом право на профессиональную деятельность юриста. Ульянов служил помощником присяжного поверенного сначала в Самаре, а затем в Санкт-Петербурге, куда переехал в августе 1893 г. Однако карьера на юридическом поприще Владимира, судя по всему, интересовала не слишком сильно. Параллельно с юридической практикой он приступает к исследованиям политических и социально-экономических процессов, происходивших в современной ему России, задумывается о перспективах ее развития. И, главное, он осмысленно выбирает дорогу профессиональной революционной деятельности и нелегальной работы. В мае 1895 г. Плехановым, в Германии — с одним из лидеров немецкой социал-демократии В.
Либкнехтом, во Франции — с крупным марксистским теоретиком, зятем К. Маркса П. Лафаргом, с другими известными деятелями международного социал-демократического движения. Вернувшись в Петербург, Ульянов вместе с Л. Мартовым Ю. Цедербаумом сумел объединить разрозненные марксистские кружки столицы в «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Вехи жизненного пути Ульянова и его нового соратника во многом совпадали, что, вероятно поспособствовало их сближению: Мартова тоже исключали из университета за революционную деятельность, он тоже находился под гласным надзором полиции и даже успел полтора года отбыть в тюремном заключении. В Вильно ныне Вильнюс , входившем в те времена в состав Российской империи, куда Мартов был выслан, при его участии сформировалась политическая партия — Всеобщий еврейский рабочий союз Литвы, Польши и России с 1897 г. Ленин и Н.
Крупская ». Художник В. Югай Прежнее увлечение Ульянова народничеством ушло в прошлое, распространение марксизма в рабочих кругах, борьба за социализм в его марксисткой интерпретации станет для него главным делом жизни. Теперь все его внимание занимала борьба с народническими идеологами, которые в противовес марксизму считали возможным переход России к социализму, минуя капитализм. В это время состоялось знакомство В. Ульянова с Н. Крупской, преподававшей в вечерней воскресной школе для взрослых. Надежда происходила из обедневшей дворянской семьи и была на год старше Владимира, но это обстоятельство, немаловажное в те времена, не смутило молодых людей. Их соединили и взаимное влечение, и общность политических воззрений, и участие в революционной борьбе.
Надежда стала его соратницей, а вскоре и спутницей жизни. В декабре 1895 г. Ульянов, как и многие другие члены «Союза борьбы», был арестован и более года содержался в тюрьме. В марте 1897 г. В сибирской ссылке он проживал, главным образом, на выплачиваемое властями пособие политического ссыльного, литературные заработки и средства матери. В Сибири Ульянов написал несколько десятков работ, в том числе одно из наиболее известных своих произведений, направленное против народнических идей, — книгу «Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности», которая увидит свет в 1899 г. Здесь же, в Сибири, Ульянов, к тому времени ставший последовательным атеистом, венчался в местной православной Петропавловской церкви с тем, чтобы «гражданская» жена Н. Крупская могла с ним остаться.
В феврале 1900 г. Но официальная легальная деятельность стала лишь формальным прикрытием. На самом деле Ульянов занялся подготовкой к выпуску социал-демократической газеты «Искра» и журнала «Заря». В апреле 1900 г. В проекте заявления редакции «Искры» и «Зари», который напишет Ульянов, будет сформулировано его представление о первоочередных задачах: «…Необходимо нам, русским социал-демократам, объединиться и направить все усилия на образование единой и крепкой партии, ведущей борьбу под знаменем революционной социал-демократической программы…». Русской социал-демократии, — заявит он, — «пора уже выйти на дорогу открытой проповеди социализма, на дорогу открытой политической борьбы, — и создание общерусского социал-демократического органа должно быть первым шагом на этом пути». Подчеркнет Ульянов и радикализм своих представлений о социал-демократическом движении. Вскоре Ульянову удалось выехать за границу, где сначала в Мюнхене, а затем в Лондоне и Женеве обосновалась редакция газеты «Искра». С небольшим перерывом он прожил в эмиграции почти 17 лет.
Именно в это время появляется его знаменитый псевдоним «Ленин». По подложному заграничному паспорту, выписанному именно на эту фамилию, Владимиру Ульянову удалось покинуть территорию Российской империи. Первая работа, которую Ульянов подписал этим псевдонимом — статья «Гг. Очерк первый» — появилась в журнале «Заря» в декабре 1901 г. В ноябре 1903 г. Ульянов выйдет из состава редакции «Искры» из-за разногласий с Г. Плехановым и его сторонниками. В книге «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения», увидевшей свет в 1902 г.
В этой работе он писал: «Дайте нам организацию революционеров, и мы перевернём Россию! Политические противники Ленина, в том числе бывшие соратники, усмотрят в его предложениях попытку создать не партию рабочего класса, а секту заговорщиков, не обремененных моральными нормами. В июле — августе 1903 г. На его заседаниях Ленин последовательно отстаивал свои взгляды на принципы создания «партии нового типа». При обсуждении пункта 1-го Устава партии о членстве произошел раскол между сторонниками Ленина и Мартова. Ленин предлагал считать членом партии всякого, кто признает партийную программу, поддерживает партию финансово и лично участвует в деятельности одной из партийных организаций. Мартов выступал против формулировки о личном участии. При голосовании Мартов получил 28 голосов, а Ленин — 22 при 1 воздержавшемся. Эти голосования сначала условно, а затем идеологически и политически разделили партию на «большевиков» сторонников Ленина и «меньшевиков» сторонников Мартова.
Большевистская фракция станет организационно самостоятельной после Пражской конференции в январе 1912 г. Первая русская революция 1905—1907 гг. На проходившем в апреле 1905 г. Эти идеи Ленин изложил в книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции», написанной в июне — июле 1905 г. В этой работе он настаивал на необходимости вооруженного восстания масс и гегемонии пролетариата в революции. По его мнению, пролетариат должен был не только «провести до конца демократический переворот», но и «совершить социалистический переворот, …чтобы сломить силой сопротивление буржуазии…». В ноябре 1905 г. Ленин нелегально, под чужой фамилией, приехал в Санкт-Петербург, где возглавил выпуск нелегальной газеты большевиков «Новая жизнь». Накануне возвращения в Россию, в начале октября 1905 г.
В нем Ленин напишет: «Убийство шпионов, полицейских, жандармов, взрывы полицейских участков, освобождение арестованных, отнятие правительственных денежных средств для обращения их на нужды восстания, — каждый отряд революционной армии должен быть немедленно готов к таким операциям». Художник П. Белоусов Вслед за представителями другой левой организации — партии социалистов-революционеров эсеров — большевики начали регулярно прибегать к экспроприациям сокращенно именовавшихся эксами , то есть актам вооруженного насилия с целью изъятия денежных средств, прежде всего, государственных учреждений, для финансирования своей подпольной деятельности. Ранее относившийся скептически к террористической практике эсеров, Ленин теперь обращался к партийцам: «Когда я вижу социал-демократов, горделиво и самодовольно заявляющих: Мы не анархисты, не воры, не грабители, мы выше этого, мы отвергаем партизанскую войну», — тогда я спрашиваю себя: понимают ли эти люди, что они говорят? Деятельность руководящей «тройки» так называемого «Большевистского центра», включавшей Ленина, А. Богданова Малиновского и Л. Красина, позволила решить многие насущные проблемы партии, в том числе задачу её финансирования. Сформированные боевые группы занимались экспроприациями, а затем высылали полученные таким образом деньги на нужды Центра. Наиболее значительными эксами стали ограбления отделений Государственного банка в Гельсингфорсе и Тифлисе в 1906 и 1907 гг.
Поражение революции и опасность ареста вынудили лидера большевиков покинуть пределы Российской империи. Через Гельсингфорс и Стокгольм в январе 1908 г. Возникшие отношения Ленин вскоре разорвал, или, как напишет Арманд в письме к нему, «провел» расставание. Дружеские отношения с Арманд вождь большевиков, однако, сохранил, вплоть до её смерти от холеры в 1920 г. В эмиграции возможность руководить деятельностью большевистской фракции в России и за рубежом оказалась сужена. В этих условиях Ленин продолжил редактировать партийные издания, сотрудничал в заграничных и российских газетах, написал и выпустил в свет в 1908 г. В мае 1912 г. Лидер большевиков будет регулярно писать в «Правду», посылать в редакцию письма, давать советы и указания. За два года в этой газете было опубликовано около 270 ленинских статей и заметок.
В октябре 1905 г. Ленин использовал это как дополнительную возможность легальной борьбы с существующим политическим режимом. В IV Государственной Думе 1912 — 1917 гг. Царская власть, конечно, всячески препятствовала деятельности оппозиции, боролась с радикальными проявлениями оппозиционной деятельности. Одним из средств борьбы с подпольными революционными организациями была политическая провокация, внедрение в ряды революционеров агентов, вербовка слабых и сомневающихся. С его подачи полиция в 1910 — 1913 гг. Бухарина, С. Орджоникидзе, Я. Свердлова, И.
Ленин высоко ценил Малиновского и доверял ему. В июле 1914 г. Ленин вошел в состав партийной «следственной комиссии по поводу слухов о политической нечестности Р. Малиновского» и сделал все, чтобы вывести его из-под подозрений товарищей. Вплоть до начала 1917 г. Малиновского с полицией, Ленин упорствовал, настаивая на невиновности своего доверенного лица. Ленин в эмиграции. Художник Э. Визель Когда в августе 1914 г.
Российского поданного арестовали, но вскоре, после вмешательства депутата-социалиста австрийского парламента В. Адлера, освободили, и Ленин смог уехать в нейтральную Швейцарию.
Примечательно, что сам он никаких пожеланий о способе своего захоронения не оставил. Уже 22 января тело вождя было забальзамировано. А строительство Мавзолея завершили в 1930 году. Кто давал деньги и золото Ленину и Троцкому? Ранее Лайф рассказал о заблуждениях в понимании личности Владимира Ленина, в которые пора перестать верить. Считается, что вождь революции был человеком морали и совести, но это далеко не так. Официальная пропаганда СССР донесла до народа, что до революции вождь жил бедно и недоедал, но исторические факты утверждают обратное.