Почти 100 из 158 минут фильма – "это такой стёб "Матрицы" над самой собой". «Канобу» напоминает, что происходило с франшизой, чем закончился фильм «Матрица: Революция», и чего |. Смысл трилогии «Матрица» заключается в осознании гендерной идентичности трансгендерных людей.
Что значила концовка «Матрицы»? Объясняют сестры Вачовски
Помните, как в начале первой части Тринити сталкивалась с агентами и спасалась от них? Здесь происходит то же самое — даже объяснили повторение вполне толково. Персонажи и актёры в «Матрице: Воскрешение» Ценители оригинала удивились, когда увидели в трейлерах нового Морфеуса — всё-таки они привыкли видеть в этой роли Лоренса Фишберна Laurence Fishburne. А ведь это не единственный персонаж, которого играет другой актёр.
Стоит отметить, что этим ребятам отлично удалось вжиться в новые образы. Они уступают старожилам в харизме, но, в целом, наблюдать за ними приятно. Если к Морфеусу можно придраться за некоторую жеманность, то вот агент Смит хорош без всяких «но».
У него специфические отношения с Нео, а занятно треплются они даже чаще, чем дерутся — следить за каждым столкновением пары увлекательно. Он играет аналитика и всеми силами пытается вправить Нео мозг. Большую часть фильма персонаж остаётся на заднем плане, но, когда звёздный час наступает, он пользуется им на все сто.
А вот к остальным дебютантам можно придраться — все они получились скучными и не запоминающимися. К примеру, однажды пара союзников Нео задумывается, что избранный неизбежно приведёт их к смерти. Казалось бы, разговор должен вести к предательству, как в первой части, — вот только на деле о болтовне сразу же забывают.
Чехов таким был бы недоволен. О лидере новой команды и её подчинённых тоже сказать нечего. Быть может, все они раскроются в следующих частях, но пока образы кажутся унылыми.
А вот Киану и Кэрри всё ещё хороши — особенно, когда появляются в одном кадре. Стоит им взглянуть друг на друга, чувствуешь ту самую «химию». Как сами актёры, так и их персонажи вместе прошли длинный путь — в итоге каждое их соприкосновение и сказанное слово кажется небывало естественным.
Экшен в «Матрице: Воскрешение» Боевая постановка оригинального фильма произвела фурор — однако слишком много воды утекло с тех пор. Только за последнее время зрители видели бескомпромиссные драки в «Сорвиголове» Daredevil и эффектную схватку в автобусе в недавнем «Шан-Чи» Shang-Chi.
Одни начали строить новые теории, предвкушая что-то невероятное. Другие напротив, решили, что новый проект ничего интересного предложить им уже не сможет. Но вот фильм, наконец, увидел свет. Что же в итоге вышло? Наверное, ничего. В ходе просмотра, у меня возникла забавная мысль.
Мне этот фильм показался, в каком-то смысле, глобальным фанфиком. Ну, знаете, наверняка каждый из нас время от времени фантазировал, придумывая продолжение для своего любимого фильма или сериала или я один такой?! Четвертая «Матрица» очень локальный и в каком-то смысле камерный фильм. Здесь герои не пытаются спасти мир, взвалив на себя тяжелую ношу. Нет, все куда приземленнее насколько это возможно в рамках фантастического сеттинга будущего и прозаичнее. Плюсы и минусы У фильма в целом хватает как плюсов, так и минусов.
В новой ленте все эти идеи практически сходят на нет. Тема выбора всё-таки поднимается, но больше для галочки. В какой-то момент повторов становится слишком много, тем более что ничего нового на экране долгое время не происходит. Разве что на этот раз кинематографисты уделили больше внимания жизни в Матрице и демонстрации того, насколько убедительно иллюзия маскируется под когда-то бывший реальным мир. Знающие о Матрице герои находят намёки на неё в таких узнаваемых деталях, как капли дождя на стекле, в результате чего и у зрителей начинает складываться ощущение нахождения внутри системы. Так, Морфеус на этот раз обретает новое лицо и характер, изменения претерпевают и отношения людей с машинами, а антагонист прошлых фильмов агент Смит на этот раз получился куда более неоднозначным. Изменились и локации — они стали более интересными и яркими. Да и в целом в новой «Матрице» заметно модернизирован визуальный ряд, а также возможности героев: Нео, например, может уже не только останавливать летящие в него боеприпасы, но и менять их направление. При этом во всех новых элементах неизменно присутствуют отсылки к старым фильмам, благодаря чему чувство возвращения в давно знакомый мир, придуманный Вачовски, сохраняется до конца. Отличительной чертой «Воскрешения» также стало обилие юмора, который строится преимущественно на самоиронии. В частности, забавно представлена сама идея создания компьютерной игры по воспоминаниям Нео и отношение к ней поклонников программы. Также высмеивается некоторый пафос, присущий прошлым фильмам серии, да и жанру в принципе. Это нашло воплощение прежде всего в эффектных появлениях Морфеуса и его любви к ярким нарядам. Ещё одним поводом для смеха стала мода на производство всевозможных продолжений, приквелов и спин-оффов. В ленте даже говорится о разговоре с вымышленными представителями компании Warner Bros. Кульминационной шуткой на эту тему становится фраза одного из героев: «Я ваш сиквел франшизы спиноффил», что на мгновение наводит на мысли о спин-оффе с автором этих слов.
Вместе с ней как будто весь мир озадачен и напуган темой старости: обилие продуктов, процедур и всяких методологий, направленных на борьбу со старением, это подтверждает. И тут мы подходим к ключевой идее фильма: мы все живем в матрице. Нео, как и в 99, предлагает нам освободить свой разум. Только теперь нам нужна свобода не от других, а от самих себя. В фильме мы слышим тему программирования воспитанием "это мое желание или навязанное? Нельзя застревать в одних и тех же представлениях о себе и о мире. Мир не статичен и мы тоже, и это нормально. Необходимо постоянно чистить свою линзу и сверяться с действительностью. Это факт, который я постоянно наблюдаю в терапии: взрослый человек, жизнь которого уже давно изменилась, по-прежнему использует те схемы поведения и реакций, которые он усвоил еще в детстве, когда был маленьким и беззащитным. Человеку сложно переосмыслять свое прошлое и вести себя соотвественно его нынешней реальности, и это и есть наша матрица. Они не хотят принимать реальность, в который кумиры их молодости а значит и они сами стали значительно старше и все вокруг поменялось. На режиссёра обрушился шквал критики за то, что она переосмыслила старую «Матрицу» и показала ее в новых реалиях. Но именно переосмысление прошлого - это путь развития. Эта идея и лежит в основе глубинной психотерапии и делает в принципе возможными личностные изменения в настоящем.
В чём смысл фильма «Матрица»?
| Психологический разбор фильма "МАТРИЦА: Воскрешение" 2021г | Мнения актеров о главном смысле новой части «Матрицы» разошлись: появилось четыре разных версии. |
| Чем обернулась ностальгия по Нео и Тринити в фильме "Матрица. Воскрешение" | такой слоган можно вывести из общих настроений по поводу этого фильма. |
Почему «Матрица: Воскрешение» — худшее, что могло произойти с «Матрицей»
«Матрица: Воскрешение» кишит отсылками к первому фильму 1999 года. Смысл трилогии «Матрица» заключается в осознании гендерной идентичности трансгендерных людей. В чём смысл фильма «Матрица», невозможно понять, если пропустить основные вехи развития сюжета.
Философский смысл фильма Матрица
Смысл трилогии «Матрица» заключается в осознании гендерной идентичности трансгендерных людей. Всё это присутствует на ветвистом древе «Матрицы», которая иллюстрирует почти любую философскую схему, придуманную за две тысячи лет до фильма. В конце фильма Нео звонит по телефону, он обещает, что покажет людям, запертым в Матрице, что они на самом деле живут в мире, где нет правил и границ — в мире, где «возможно всё». В чем смысл фильма «Матрица» (1999) Вачовски и почему даже спустя 20 лет он остается актуальным и не нуждается в продолжении. В конце фильма Нео, чтобы выйти из Матрицы, должен прийти в ту же комнату 303 того же отеля. В фильме «Матрица: Воскрешение» есть сцена после титров, которая дает критический комментарий к сюжету и опровергает ожидания, связанные с возможным продолжением.
Философский смысл фильма Матрица
Критика капитализма? История о технофашизме? Этим вопросом задаются и персонажи самого фильма. Философ и культуролог Александр Павлов порассуждал для «Секрета» об истинном смысле фильма и о том, как зрители сами невольно оказываются в Матрице. Обсудить Фильм «Матрица» вышел на экраны в далёком 1999 году. Впоследствии этот год назовут «лучшим годом в истории кино» звание, которое закрепил за 99-м критик Брайан Рафтери в своей одноимённой книге. Но даже по меркам этого выдающегося года «Бойцовский клуб», «Ведьма из Блэр», «С широко закрытыми глазами», «Магнолия» и т. Она, как никакое другое кино, воплощало «дух времени» — не только американского, но и глобального. В итоге не только первый фильм, а сама транс медийная франшиза «Матрица» ещё долго оказывала влияние на популярную культуру в целом. Каким образом?
Во-первых, появилась целая религия «матрицизм». Официально она возникла в 2004 году и сегодня, кажется, не очень популярна. Но кому какое дело, когда мы знаем сам факт? Иногда матрицизм называют пародийной религией типа «Церкви макаронного монстра» или «Церкви Элвиса божественного», но также её описывают и как «гиперреальную религию», «религию, основанную на художественном вымысле» и т. И пусть это не знаменитые джедаизм или «Церковь Чувака последних дней», но всё же кое-что. Пастафарианство, «Церковь Летающего Макаронного Монстра» — пародийная религия, которую в середине нулевых основал американский физик Бобби Хандерсон в ответ на требование одного из местных комитетов по образованию ввести в школьный курс концепцию «разумного замысла» всё создано неким разумным творцом как альтернативу эволюционизма. Хандерсон призвал изучать пастафарианство в школах наряду с другими религиями. Одно из положений церкви звучит так: Элвис един, бесконечно свят и совершенен, он существует в трёх лицах — молодой Элвис, Элвис Вегаса и святой, вращающий бедрами, Дух рок-н-ролла. Джедаизм — религиозное движение, основанное на идеях фантастической киноэпопеи Джорджа Лукаса «Звёздные войны».
Во-вторых, исследователь медиа, культуролог Генри Дженкинс во многом благодаря «Матрице» сформулировал очень популярную в научном и не только сообществе концепцию «трансмедийного сторителлинга». В своей знаменитой книге «Конвергентная культура» 2006 он излагает главные тезисы именно в главе, посвящённой трансмедийной франшизе «Матрица». С точки зрения Дженкинса, сюжет всего проекта «Матрица» рассказывался на разных платформах — в кино, видеоиграх, мультфильмах и т. Это важно понимать, потому что в мультсериале «Аниматрица», вышедшем после оригинального фильма и до премьеры второго, рассказывается о войне «первого человечества» с машинами. В двух эпизодах «Аниматрицы» мы узнаём о том, как машины эксплуатировались и лишались прав, и о том, что именно люди несут ответственность за облачный покров, окружающий Землю во вселенной «Матрицы». Эта информация, к слову, лучше поможет понять историю, рассказанную в четвёртом фильме франшизы. В-третьих, разные учёные и философы по крайней мере в первое десятилетие после выхода первой картины регулярно обсуждали её значение. Те, кто не купились на такой дешёвый трюк, пустились во все тяжкие, соревнуясь в силе воображения.
Pictures Co Вышедшую в 1999 г. Писали, что картина Ларри и Энди теперь Ланы и Лилли Вачовски восходит к образу Платоновой пещеры, что в ней соединились мутировавшие в русле New Age элементы восточных духовных учений и христианские архетипы, джедаизм «Звездных войн» и концепция философа Томаса Куна о смене научной парадигмы, гностицизм и киберпанк, параноидальные представления уфологов и сторонников всевозможных теорий заговора, японские аниме, гонконгские боевики и критика современного капитализма в работах Жана Бодрийяра о гиперреальности и симуляции. Это если совсем конспективно. Вряд ли Вачовски перелопатили философскую библиотеку и всерьез углублялись в теории, обнаруженные в «Матрице» культурологами. Скорее — использовали их как упрощенные знаки, предлагая герою следовать за белым кроликом, а зрителям — опознать обложку высоколобой книги Бодрийяра. Неудивительно, что сам Бодрийяр позже заявил, будто Вачовски ничего не поняли. Но они поймали интеллектуальный дух времени и упаковали его в эффектную поп-культурную обертку. Возможно, они уловили и нечто большее — саму суть поп-культуры. Именно поэтому им удалось создать даже не новую поп-философию, а новую поп-религию — как двумя десятилетиями раньше Джорджу Лукасу в «Звездных войнах». С идеями Вачовски такого пока не случилось, но если считать «Звездные войны» ветхим заветом современной поп-культуры, то «Матрица» будет новым. Рождение подобных вещей требует в равной мере простодушия и эрудиции создателей. Сочиняя сказку о борьбе между галактической империей и повстанцами, в которой участвуют космические принцессы, космические ковбои и рыцари-джедаи, Лукас штудировал классические книги по сравнительной мифологии и антропологии, прежде всего «Героя с тысячью лиц» Джозефа Кэмпбелла и «Золотую ветвь» Джеймса Фрэзера. Брал элементы сюжетной конструкции из всемирного мифологического сундука и создавал не героев, но архетипы, а потом переводил их в знакомые массовому зрителю образы поп-культуры «Звездные войны» еще и гигантский коллаж киноцитат и жанровых типажей. Появление саги совпало с пиком популярности New Age, и картина Лукаса органично легла в лоно этого движения, дополнив его религиозную эклектику элементы восточных учений, астрология, оккультизм поп-культурной. По сути, «Звездные войны» задали стандарт современной поп-религии, в которой духовные ценности, маркетинг и технологии слились до неразличимости. Бог стал брендом, бренд богом, а создатель бренда — пророком. В 1980-х к этому открытию пришел не только Лукас, но и Стив Джобс, принесший в мир новых технологий дух контркультуры и адаптированные «детьми цветов» идеи восточных духовных учений. Apple стала в IT-индустрии тем же, чем «Звездные войны» в кино.
Такая недосказанность делала вселенную в первой «Матрице» загадочной, чему ещё больше способствовали частые кивки в сторону христианства, греческой мифологии и философии. И хотя концовка, где Нео пообещал спасти мир и пафосно улетел в небо под металлический саундтрек Rage Against the Machine, выглядит очевидным заделом на сиквел, первый фильм смотрится как законченное произведение. Его события разворачиваются спустя полгода после концовки первой части. Сопротивление узнаёт, что машины пытаются проникнуть в Зион — единственный город на Земле и последний оплот человечества. Угроза становится ещё более зловещей, когда в реальный мир проникает уцелевший агент Смит, замаскировавшийся под Бэйна Йен Блисс — члена команды одного из кораблей сопротивления. От Пифии Нео узнаёт, что для победы в войне нужно добраться до Главного Компьютера. Но прежде нужно отыскать Мастера ключей Рэндалл Дук Ким — программу, позволяющую быстро перемещаться по Матрице. Мастера ключей захватил Меровинген Ламбер Вильсон — одна из старейших программ в Матрице, которая когда-то манипулировала сознанием всех людей. После разговора с Пифией Нео сражается с агентом Смитом, научившимся создавать бесчисленное множество своих копий. Нео, Тринити и Морфеус вызволяют Мастера ключей из замка Меровингена и направляются к Главному Компьютеру, спрятанному на секретном этаже небоскрёба. Если вначале сюжет развивается медленно, часто застывая, чтобы объяснить зрителям устройство мира, то в финале зрителей наконец-то награждают мощным поворотом: на самом деле пророчество — ложь, а единственная функция Нео и прошлых пятерых Избранных — перезапустить Матрицу и в очередной раз создать новый Зион. Нео оказывается заперт в пространстве между Матрицей и реальностью, откуда в итоге выбирается при помощи Морфеуса, Тринити и Серафа Синг Нгай. Нео принимает решение отправиться в самое сердце Матрицы, Город Машин, чтобы исполнить пророчество и победить в войне. Однако в их планы вмешивается агент Смит в теле Бэйна. Смит ослепляет Нео, но у того получается победить агента в человеческом обличье, на время отсрочив финальную схватку. Машины прорываются в Зион, и начинается решающая битва за судьбу человечества. Тем временем Нео и Тринити добираются до Города Машин, где Тринити получает смертельное ранение и погибает на руках возлюбленного. Нео заключает соглашение с Главным Компьютером: если ему удастся остановить агента Смита, угрожающего Матрице бесконечными копиями, то машины прекратят войну с людьми.
А ведь живут они ужасно — еды нет, нормальной воды тоже. Жизнь под землей не так радужна, поэтому многие даже мечтают о том, чтобы вернуться в Матрицу. Позже мы узнаем, что Нео — лишь часть цепи. Из раза в раз сюжет с «избранным» повторяется. Архитектор создатель Матрицы предлагает Нео выбрать несколько людей, которые построят новый Зион. Остальные же будут истреблены. Особое внимание стоит обратить на фразу о том, что Матриц было несколько. Изначально Архитектор создал идеальный мир, но людям не нравилось отсутствие трудностей. Тогда в мир Матрицы было добавлено все то неравенство, что было и во время нормальной жизни людей. Почему же эта фраза особенная? Из нее мы можем понять следующее — Матрица может быть многослойна. Якобы «реальный» мир — это очередной этап защиты Матрицы. Избранный, война машин и людей, Архитектор — это все иллюзия выбора людей. Все уже предопределено, и даже Нео нельзя остановить естественный ход вещей. Ярким доказательством является возможность Нео использовать часть способностей «вне Матрицы», в «реальном» мире. И где же тогда реальный мир?
5 парадоксальных объяснений фильма «Матрица», которые стоит узнать до выхода 4-й части
Фильм выходит в прокат 16 декабря. Ранее был опубликован финальный трейлер новой «Матрицы». Только важное и интересное — у нас в Facebook.
Это такие программы, как Пифия, маленькая девочка Сати и ее родители, и, наконец, даже Меровинген и Персефона. Они склонны к человеческим увлечениям: неважно, идет ли речь об изучении языков или о выпечки печенья. Они испытывают человеческие эмоции: любовь, ненависть, надежду, зависть, ревность. Они мыслят в человеческих категориях и практически ничем не отличаются от нас. Даже такие программы, как Архитектор и Смит, которых нельзя однозначно отнести к одному из двух этих типов потому что они способны чувствовать и думать самостоятельно, но при этом не похожи на большинство людей , сохраняют в себе человеческие черты. Ненависть Смита — такая же человеческая эмоция, как и любовь Пифии. Стремление Архитектора к совершенству — такое же «хобби», как интерес к власти Меровингена. Разговор Нео и программы Рама Кандра, которая очень по-человечески рассуждает о любви к близким То есть можно предположить, что предшественник программ матрицы — искусственный интеллект — был создан людьми прошлого по своему образу и подобию. Поэтому раса машин, порожденная этим искусственным интеллектом, оказалась такой же разумной и живой, как и люди. А раз так, то она должна была обладать теми же правами, что и люди. Но человечество никогда не было склонно к мирному сосуществованию внутри собственного вида: люди всегда искали тех, кого они могут назвать «неправильными» и «неполноценными». Неудивительно, что мирное сосуществование с разумными машинами продлилось недолго. Морфеус говорил, что неизвестно, кто именно начал войну, — люди или машины. Но я считаю вполне вероятным, что это были люди. Во всяком случае в конечном счете машины оказались гуманнее людей. По сюжету, для выживания машинам был нужен солнечный свет — поэтому люди закрыли небо облаками, чтобы уничтожить их, лишив источника питания. Фактически люди планировали совершить «геноцид» машин. Когда же их план не удался, выжившие машины поместили людей в инкубаторы и стали использовать их в качестве батареек. Но действительно ли им так уж были необходимы такие батарейки? Использование людей для получения энергии и тепла не очень целесообразно, когда у тебя есть доступ к атомной энергии — а как мы знаем благодаря Морфеусу , у машин этот доступ был. Кроме того, убрав с дороги людей, машины могли не только построить больше атомных электростанций, но снова открыть для себя небо. Вместо этого они снова и снова перезапускали матрицу и снова и снова пытались сохранить человеческий вид. Более того, первую матрицу они пытались сделать идеальной, создав для людей наиболее комфортные условия. Какой в этом смысл, если люди пытались их уничтожить? Зачем вообще сохранять человеческий вид, если он потенциально опасен, но при этом в нем нет необходимости? Вероятнее всего, дело в простой сентиментальности, в нежелании уничтожать своих создателей. То есть машины оказались намного человечнее, чем немецкие нацисты, устроившие геноцид евреев, или руандские представители народности хуту , истребившие как минимум полмиллиона представителей племени тутси, — и уж точно гуманнее самих людей в этой войне. Машины ограничивали людей ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы люди стали безопасными для самих машин — а некоторые программы вроде Пифии и вовсе перешли на сторону людей. Итак, «Матрица» ставит перед нами очень важные вопросы: кто такие «люди» и что определяет человечность? Эти вопросы важны не только из-за того, что искусственный интеллект может на самом деле быть создан в будущем. Они не менее важны и сейчас, в мире, пережившем несколько геноцидов только за последние сто лет. На первый взгляд эти вопросы просты, но это не так. Например, можем ли мы считать людьми всех, кто обладает разумом? Но обязательно ли быть «разумным» в общепринятом понятии этого слова, чтобы быть человеком? Если да, то можем ли мы считать людьми младенцев и людей с тяжелой интеллектуальной инвалидностью? Для меня очевидно, что можем, но, увы, это очевидно не для всех. Что же тогда определяет человечность, если не разум? Умение чувствовать? А как же люди в коме? Умение любить? А как же миллионы аромантиков и просто людей, которые, как Смит, не понимают или ненавидят понятие «любовь»? Почему общество так часто демонизирует их просто за то, что они чувствуют не так, как «принято»? Это же просто несправедливо! Как видите, понять, кого считать «людьми» — то есть полноценными, заслуживающими все права личностями, — может быть не так уж и просто. Могут ли люди создать нечто «нечеловеческое»? Даже те «нечеловечные» особенности поведения машин, которые часто рассматриваются персонажами фильмов как доказательство особой жестокости мира машин — вполне себе «человечные». Чем использование мертвых людей для скармливания живым хуже убийства людей нацистами, которые использовали волосы, кожу и жир убитых людей в промышленных целях? Или почему удаление «не приносящих пользу» программ, таких как милая девочка Сати, — более бесчеловечно, чем, скажем, идеи об уничтожении людей с инвалидностью? Вся жестокость в поведении машин унаследована ими из человеческой культуры. А могло ли быть иначе? Могли ли люди, создавая искусственный интеллект, изобрести нечто совершенно не похожее на себя? Как мне кажется, ответ на этот вопрос — нет, не могли. Большинству людей трудно представить что-то за пределами «матрицы» нашей культуры, а представить и продумать что-то, что совершенно не вписывается в представления о человеческой психике, — и вовсе невозможно. Именно по этой причине большинство инопланетян в фантастике либо непродуманны и изображены просто «странными», либо что бывает гораздо чаще показаны очень человечными и зачастую отличаются от людей из этого же фильма не больше — а то и меньше, — чем представители одной человеческой культуры отличаются от другой. Нам с древних времен свойственно наделять окружающий мир антропоморфными чертами: от природных культов с говорящими ветрами и реками до приписывания котикам человеческих эмоций. Но еще интереснее эта тема становится, если анализировать ее с религиоведческой позиции.
Он готов рискнуть всем человечеством ради освобождения его из Матрицы. Вся основная идея трилогии — что страдание в реальном мире важнее и лучше сколь угодно приятной жизни в неведении, что знание важнее слепой веры, что следует приветствовать поиск истины и смыслов — очень похожа на чисто еврейские ценности. Поэтому существуют теории, что трилогия «Матрицы» — это аллегория еврейского мессианского предсказания. Люди в Матрице — это евреи, а роботы — это неевреи. Люди, свободные от роботов, собираются в Сионе — это чёткая аллюзия на Израиль и его отличия от диаспоры. В этом раскладе аллегорией христианства становится агент Смит, убитый Нео и потом воскресший, — это, кстати, чётко попадает в известную теорию, будто евреи виноваты в смерти Христа. Заметим, что Нео не удивлён, что Смит воскрес, — как евреи не удивляются лжемессиям. Когда Смит, как вирус, начинает всех вокруг обращать в себя — это намёк на ассимиляцию евреев в христианской среде. Смит, мечтающий ассимилировать Нео, идёт на него крестовым походом, но Нео сражается и отрицает Смита, как евреи отрицают христианство вот уже 2000 лет. Некоторых, правда, Смиту удаётся склонить, даже в Сионе — но ведь и первые апостолы Христа были евреями. И Смит не понимает, почему Нео сопротивляется, а не сдаётся, — как инквизиторы не понимали средневековых евреев, предпочитавших смерть насильному крещению. А что с Б-гом? Пожалуйста, в этой концепции есть и Б-г, и он един в двух лицах. Архитектор и Оракул — репрезентации еврейской концепции Б-га как не мужчины и не женщины, а как иной сущности, объединяющей эти аспекты. Архитектор — это суровая, гневливая, маскулинная часть Б-га, которая наказывает еврейский народ, когда он оступается, а Оракул — женская часть, которая хочет утешить и ободрить его. Поэтому Оракул находится внутри Матрицы, где люди, то есть евреи, обращены в рабство, а Архитектор наблюдает со стороны. Кстати, когда он рассказывает, что первая Матрица была чересчур идеальна и люди не в состоянии были в неё встроиться — это очевидная отсылка к Эдему, райскому саду. Адам и Ева, изгнанные в жестокий и многотрудный мир, попадают в новую матрицу, где страдание придаёт жизни смысл. И как всё устроено? Матрица роботов — симуляция внутри Матрицы Архитектора-Оракула. Мы знаем это, потому что Нео сохраняет часть своих способностей даже вне Матрицы роботов.
Ими может двигать любопытство или необходимость — узнать, например, как могла бы сложиться история, не случись какое-то из ключевых событий прошлого. Это обычное моделирование и прогнозирование, которыми давно никого не удивить, а уж сколько фантасты мусолили тему альтернативной истории. Сейчас также достаточно популярна идея, согласно которой миром правит вовсе не энергия и материя, а информация. Всплеск интереса случился после недавних заявлений исследователя из Портсмутского университета Мелвина Вопсона, упоминавшего так называемый «второй закон инфодинамики». Кратко, закон — антипод второму закону термодинамики подразумевает, что с течением времени энтропия информационного поля снижается, стремясь к «оптимизации кода»: любое событие во Вселенной требует постоянного уменьшения объема информации о нем, постепенно достигая минимальных значений. Мелвин Вопсон. Фото: UNILAD По мнению Вопсона, именно это и происходит сейчас: разнообразие видов снижается, даже генетика следует «второму закону инфодинамики», упрощаясь, симметрия становится одной из основных форм существования материальных объектов — их «код» занимает меньше места на «жестких дисках» реальности. И потому вновь можно предположить, что мы не реальны. В целом эта теория не нова, о «битах», из которых построено все, говорили и раньше. В этом контексте заодно упоминают и «эффект наблюдателя»: мир меняется в зависимости от того, следит ли кто-нибудь за происходящим. Затем проводят дальнейшие параллели — уже с компьютерными играми. В них мир создается по мере необходимости, генерируя окружения тогда, когда на него смотрит геймер или вот-вот посмотрит. Мол, так и в нашей Вселенной: есть видимое окружение, а дальше — все съели Лангольеры, за пределами нашего восприятия ничего нет. И оказывается, даже строгие законы физики — это доказательство, что мы живем в виде цифрового кода в программировании все построено на четких принципах. Наконец, для компьютерных симуляций, какими бы совершенными они ни были, характерны глюки и баги. Здесь уже море разливанное для подтверждений точнее, того, что ими кажется. Примерами «сбоев в Матрице» называют эффект дежавю и эффект Манделы, а также различные психические отклонения, часто то, объяснения чему у наблюдателя просто нет.
«Матрица» повсюду: Почему фильм Вачовски актуален даже 25 лет спустя
• Третий фильм показывает, как вырваться из матрицы, но требует глубоких внутренних изменений. Четвертая «Матрица» очень локальный и в каком-то смысле камерный фильм. Здесь герои не пытаются спасти мир, взвалив на себя тяжелую ношу. «Матрица», вышедшая в 1999 году, практически моментально обрела огромную фан-базу, которая была готова на всё, лишь бы распутать клубок смыслов, спрятанных в глубинах фильма. В интервью "Известиям" исполнители главных ролей в фильме "Матрица: воскрешение" Киану Ривз и Кэри-Энн Мосс рассказали о том, насколько важна тема любви для постановщицы Ланы Вачовски, какие параллели можно провести между буддизмом и "Матрицей".
Поделюсь опытом разбора фильма "Матрица"
| Мир «Матрицы» возможен — но не в «цифре» | «Матрица» может казаться фильмом про будущее, но ничто не мешает действию происходить в настоящем. |
| Новая «Матрица» эксплуатирует вас. Вот почему стоит сходить на неё (ещё раз) | Этот фильм хорош тем, что в нем сокрыто несколько слоёв смысла, обильно сдобренных (как думается, для привлечения внимания тинейджеров) разного рода спецэффектами и показательными поединками (и даже "многоединками") в духе восточных единоборств. |
| Обзор фильма «Матрица: Воскрешение». Проснись, Нео — время вновь бить агенту Смиту морду! | Смысл «Матрицы» в трансформации, изменении, становлении тем, кем ты должен был стать — об этом говорит Лили Вачовски, когда подразумевает транс-нарратив. |
| Мир «Матрицы» возможен — но не в «цифре» | Исполняющий главную роль в фильме «Матрица» голливудский актер Киану Ривз раскрыл смысл новой части картины, пишут «Известия». |
| «„Матрица“ стала жанром в себе». Антон Долин — о четвертой части эпопеи | Вряд ли более сильное внимание в 2021 году было приковано хоть к какому-то фильму, чем к «Матрице: Воскрешению», The Matrix Resurrections (2021), срежиссированному Ланой Вачовски. |