К провокаторам со стороны спецслужб СССР он первоначально отнёс инициативников «Фёдора» — сотрудника Нью-Йоркской резидентуры Алексея Кулака, и «Топхед» (шляпа). Как основали советские спецслужбы_ Цифровая история.
Курс из 35 лекций «История советских спецслужб»
Это был настоящий бедлам, поэтому в разведке (Первое главное управление КГБ СССР. В этих условиях возросла наступательность особых отделов НКВД СССР в борьбе со спецслужбами противника. Павлов прочел новость и поспешил к американскому консульству — искать убежище у своих заграничных хозяев. Советская разведка накануне войны состояла из 2-х самостоятельных разведслужб: так называемый Иностранный отдел НКВД (ИНО НКВД). Сообщения разведки отражают реакцию германского военного командования на первые трудности, с которыми столкнулся вермахт в СССР. Именно в этот день было образовано Главное управление контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР.
Скончался последний глава КГБ Бакатин, передавший США секреты советской разведки
Жена продолжала работать на «Позитроне», где занималась антенными системами бортовых РЛС. Надо думать, она получала тоже немало — не менее 200 рублей. Толкачев купил автомобиль «ВАЗ-2101» и загородный дом. В СССР семидесятых-восьмидесятых годов это называлось: «жизнь удалась». Школьные обиды, нежелание ездить во Владимировку и вздохи жены о репрессированных родителях — это несерьезно.
На мой взгляд, на решение Толкачева повлияла блестящая операция американской разведки по разложению советской интеллигенции. Во все времена восстания поднимали самые бесправные и обездоленные слои населения. А вот ЦРУ удалось обратить против власти самых привилегированных и хорошо обеспеченных людей. Что бы ни писали либералы, инженер при Брежневе имел куда больше свобод, чем в США в 1970-х годах или в сегодняшней России.
Я имею в виду умных людей, не желающих гнуть позвоночник перед начальством. Чтобы уволить инженера из НИИ, начальнику требовались недели, а то и месяцы и масса объективных причин. А уволенный быстро находил работу, причем даже с большей зарплатой. Я имею в виду не индустрию секса, а возможность встречаться с кем угодно и когда угодно, не боясь обвинений в домогательстве, тестов на ДНК и пр.
У талантливого инженера при окладе в 350 рублей не было проблем с дефицитом. Свобода информации тоже была. Правда, «Союзпечать» доставляла мне не оригинал, а репринт с белыми полосами на месте статей о советских военных новинках. Я тоже слушал Би-би-си и прочел всего Солженицына, но уже в школьные годы научился отделять зерна от плевел.
Толкачев поддался на пропаганду. Человек недалекого ума выбрал в качестве хобби ненависть к собственной стране. Поначалу янки выжидали, опасаясь провокации КГБ. На вопрос резидента о мотивации Толкачев гордо заявил, что является «диссидентом в сердце».
Какую же информацию передавал Толкачев? Это описания и чертежи бортовых радиолокационных станций для почти всех советских истребителей-перехватчиков от Як-25 до МиГ-31. А также РЛС и другая электронная аппаратура для зенитных и баллистических ракет. Все это Толкачев передал ЦРУ.
В области элементной базы РЛС советские ученые серьезно отстали от американцев. Но в целом наши бортовые РЛС были намного впереди. Поэтому материалы Толкачева ЦРУ оперативно передавало американским фирмам, занимавшимся радиоэлектроникой.
Для военного обеспечения оперативной работы, охранения мест дислокации органов «Смерш» и фильтрационных пунктов, конвоирования и охраны арестованных из частей Красной Армии выделялись: для фронтового управления «Смерш» — батальон, для армейского отдела — рота, для отдела корпуса, дивизии и бригады — взвод охраны. Сотрудникам контрразведки «Смерш» присваивались воинские звания, аналогичные званиям в Красной Армии.
В целях конспирации их форма, погоны и другие знаки отличия за исключением высшего руководящего состава центра устанавливались как в соответствующих родах войск. В соответствии с условиями военного времени органы контрразведки «Смерш» наделялись широкими правами и полномочиями. Они осуществляли полный комплекс оперативно-розыскных мероприятий с использованием всех характерных для спецслужбы оперативных сил и средств. В установленном законодательством порядке военные контрразведчики могли осуществлять выемки, обыски и аресты военнослужащих Красной Армии, а также связанных с ними гражданских лиц, подозревавшихся в преступной деятельности. Аресты военнослужащих в обязательном порядке согласовывались с военным прокурором в отношении рядового и младшего начсостава, с командиром и прокурором воинского соединения или части — в отношении среднего начсостава, с военными советами и прокурором — в отношении старшего начсостава, а высшего — осуществлялись только с санкции наркомов обороны, ВМФ и НКВД.
Задержание рядовых военнослужащих, младшего и среднего начсостава могло проводиться без предварительного согласования, но с последующим оформлением ареста. Органы контрразведки «Смерш» имели право «в необходимых случаях» расстреливать дезертиров, членовредителей и лиц, изобличенных в совершении террористических актов против командно-начальствующего и политического состава армии по постановлениям управлений и отделов «Смерш». Следует отметить, что законодательством было предусмотрено значительное расширение применения карательных мер в отношении преступников, в том числе граждан зарубежных стран. Это было вызвано тем, что в ходе освобождения советских территорий и стран Восточной Европы военная контрразведка, войска и подразделения по охране тыла в большом количестве задерживали и арестовывали дезертиров, предателей, различные категории, как тогда называли, антисоветских или враждебных элементов, военных преступников. Все они отныне подпадали под юрисдикцию контрразведки и органов внутренних дел, которые в процессе оперативно-розыскных и следственных действий наделялись чрезвычайными правами.
За эти преступления, названные в законе «самыми позорными и тяжкими», полагалась смертная казнь через повешение. В состав суда входили: председатель военного трибунала, начальник военной контрразведки, заместитель командира по политической части, прокурор дивизии. Приговор выносился военно-полевыми судами при дивизиях Действующей армии. К исключительной мере наказания могли быть приговорены, наряду со шпионами и изменниками из числа советских граждан, и уличенные в названных преступлениях иностранные граждане немецкие, итальянские, румынские, венгерские, финские. Пособники оккупантов из местного населения осуждались на срок от 15 до 20 лет каторжных работ.
Для их размещения НКВД были организованы специальные отделения при Воркутинском и Северо-Восточном лагерях — с удлиненным рабочим днем на тяжелых работах в шахтах. Приговоры утверждались командирами дивизий, причем приведение в исполнение высшей меры наказания могло быть осуществлено публично, при народе, как бы в назидание другим. Такого рода публичные казни рассматривались советскими властями как необходимая мера, призванная продемонстрировать неотвратимость возмездия всем тем, кто подверг народы СССР геноциду. Государственный Комитет Обороны обязал ГУКР «Смерш» и его органы на местах постоянно информировать военные советы и командование соответствующих частей, соединений и учреждений Красной Армии о результатах борьбы с агентурой противника, дезертирством и изменой Родине, об антисоветских и других негативных проявлениях в армии. В свою очередь, начальники управлений «Смерш» фронтов, армий и военных округов имели право присутствовать на заседаниях военных советов, а при необходимости — знакомиться со всеми секретными материалами штабов.
Лицом к лицу с германской разведкой К лету 1943 года реорганизация и основные кадровые назначения по органам контрразведки «Смерш» практически были осуществлены. Немцы, со своей стороны, также принимали меры по переброске войск и техники на восток из Западной Европы и Африки, а после мощного и успешного контрудара южнее Харькова в феврале-марте 1943 года заняли прочную оборону и готовились к решающему сражению на так называемом Курском выступе. Армии вермахта пополнились не только людьми, но и новыми типами бронетанковой техники и самолетов. Гитлеровские войска по-прежнему представляли собою грозную силу. В Курской битве советская разведка и контрразведка сыграли чрезвычайно важную роль.
Им удалось не только заблаговременно обнаружить подготовку немцами наступления на курском направлении, но и определить место и срок проведения операции. Располагая всеобъемлющей информацией о планах противника, советское командование на Курской дуге выбрало тактику «преднамеренной обороны» с последующим переходом в контрнаступление. В соответствии с этой задачей перед спецслужбами СССР была поставлена цель усиления дезинформационных мероприятий для того, чтобы скрыть подготовку советской наступательной операции. Для достижения этой цели военные контрразведчики активно использовали радиоигры, выходя в эфир с радиостанций, захваченных у агентов врага. В результате сражения под Курском и Белгородом была сорвана попытка широкомасштабного наступления вермахта.
Реванш за поражение под Сталинградом не состоялся, армии рейха окончательно увязли в затяжных, в основном оборонительных боях. В единстве стран фашистского блока стали намечаться все более глубокие трещины, а отношения СССР с союзниками укреплялись. Свидетельство тому — договоренности об открытии Второго фронта и послевоенном сотрудничестве трех держав, достигнутые на Тегеранской конференции 1943 года. На тайном фронте противоборства соотношение сил все ощутимее склонялось в пользу антигитлеровской коалиции. Однако спецслужбы фашистской Германии оставались грозным противником, по-прежнему направляя основные усилия в своей подрывной работе против СССР.
Армейские контрразведчики своевременно улавливали все изменения в тактике деятельности спецслужб противника по подрыву Красной Армии и тыла. Об этом свидетельствовали регулярные доклады Абакумова в Государственный Комитет Обороны, Генштаб, СНК и другие высшие инстанции, а также отчеты и сообщения органов военной контрразведки с фронтов. Начиная с 1943 года противник стал интенсивнее забрасывать свою агентуру через линию фронта на самолетах. При отступлении германских войск в тылу Красной Армии противником оставлялись агентурные группы, отдельные агенты-диверсанты со специальными заданиями, а также связанное с ними или действовавшее самостоятельно враждебное националистическое подполье. В 1943 — 1944 годах объекты разведывательно-диверсионных устремлений немецкой разведки на театре военных действий оставались прежними: штабные учреждения, войсковые резервы, места их сосредоточения.
При осуществлении подрывной деятельности немецкие спецслужбы, не снижая активности на фронте и в прифронтовой полосе, все чаще стали переносить свои акции в глубокий тыл Советского Союза. В первую очередь их интересовали все виды коммуникаций, промышленные предприятия и другие хозяйственные объекты, имевшие большое значение для обороны страны.
Группа "Вымпел", окутанная в наше время ореолом легенд и домыслов так как большинство проведенных операций еще долго будут храниться под грифом "секретно" , была создана решением Совета Министров СССР и Политбюро ЦК КПСС 19 августа 1981 года для разведывательно-диверсионной деятельности на территории противника в "особый период". Хотя, конечно, дата рождения весьма условна и формальна: в августе приняли Постановление, но работы по созданию спецназа велись давно. После окончания Великой Отечественной войны в недрах разведки был создан специальный отдел, который занимался именно подразделениями специального назначения. Изучался опыт других стран по проведению операций за границей, накапливались собственные наработки.
В период Холодной войны СССР готовился к великим вызовам, потому комплексной государственной безопасности уделялось особое внимание. И группам специального назначения отводилась в ней особая роль. Отправной точкой в создании "Вымпела" стал 1979 год. Тогда советские подразделения провели виртуозную операцию в Афганистане, взяв штурмом дворец Тадж-бек на окраине Кабула, где укрывался афганский диктатор Хафизулла Амин, а также заняли ряд стратегически важных объектов, включая почту, телеграф и "Царандой" — здание министерства внутренних дел. Андропову о достигнутых результатах, убеждая в необходимости формирования в структуре Комитета госбезопасности особого подразделения, способного выполнять поставленные задачи в любой точке мира. Создание такого подразделения было необходимо для паритета с силами специальных операций стран НАТО.
Во всех крупных западных странах такие подразделения на тот момент уже имелись. Но в СССР их еще не было. Фотография из открытых источников Полтора года ушло на подготовку проекта и согласование в верхах, и вот в августе 81-го было принято окончательное решение на закрытом заседании Совмина и ЦК: "Вымпелу" быть! Статус бойца "Вымпела" Юрий Иванович Дроздов и его коллеги определили как "разведчик специального назначения". Он должен совмещать функции обычного разведчика, работающего под прикрытием, и разведчика-диверсанта, действующего в боевых условиях. Этакий Джеймс Бонд и Джон Рэмбо в одном флаконе.
Только в реальной жизни. За глаза их называли "интеллектуальный спецназ", потому что работа заключалась не в том или не только в том , чтобы бегать, прыгать, стрелять и устраивать автомобильные гонки в духе голливудских боевиков, это должен быть огромный интеллектуальный труд, серьезная информационно-аналитическая и оперативная работа и работа с агентурой. А уж затем все остальное... Уникальность группы "Вымпел" в том, что она должна была самостоятельно заниматься сбором и анализом информации, подготовкой, реализацией и операций локализацией операций. Потому что было нужно выполнить операцию таким образом, чтобы никто не понял, кто здесь был, что произошло и куда все исчезли после проведения этой операции. Так это и было, - рассказывал президент ассоциации ветеранов "Вымпела" Валерий Попов.
Понимая, что захват заложников в Ливане - ситуация неординарная и развивается вне всяких правил, советское руководство приняло решение направить в Бейрут специалистов по решению нетривиальных задач. Уже в начале октября несколько офицеров группы специального назначения "Вымпел" прибыли в Ливан. Им предстояло параллельно с работой резидентуры провести собственное расследование и, в случае необходимости, применить необходимые меры воздействия для спасения похищенных дипломатов. Именно бойцы "Вымпела", опираясь на помощь друзов во главе с их лидером Валидом Джумблатом смогли поэтапно отследить перемещение заложников, установить места их содержания, начиная от баальбекской тюрьмы и заканчивая лагерем Хезболлы Шатила. Проникнув практически в самое логово террористов, они провели съемку местности и строений, выявили подходы и количество охраны и, используя самые современные на тот момент средства связи, передавали информацию в Москву. Именно бойцы "Вымпела" должны были совместно с сирийским спецназом войти в один из районов Западного Бейрута, чтобы вырвать заложников из лап похитителей, и именно их оценка ситуации стала решающей, когда пришлось отказаться от операции по освобождению.
Вместо грубого штурма советские разведчики разработали другой план. Циничный, жестокий, но который должен был дать свои плоды в ближайшем будущем. Это Восток, и здесь хитрость и сила - часто единственный весомый аргумент. В Западном Бейруте, на территории, контролируемой Хезболлой, были обнаружены трупы брата Гиены и одного из похитителей. Оба погибли не в перестрелке, типичной для гражданской войны, а были демонстративно расстреляны. Следом за ними на встречу с Аллахом отправились души еще нескольких палестинских командиров, тогда как тело одного из них с увечьями различной степени тяжести не буду уточнять, чтобы не пробуждать эмоции у Дзена Имад Мугния обнаружил у собственной двери.
После столь красноречивого сообщения, Гиена принял решение скрыться в потайном месте, известном только узкому кругу лиц. Имад Мугния по прозвищу Гиена. Фотография из открытых источников Имад Мугния по прозвищу Гиена. Фотография из открытых источников Официально советская сторона, казалось, никак не замечала происходящего среди палестинцев и никак не реагировала на череду смертей. Никогда не намекала на свою причастность, храня гробовое молчание. Только полковник Перфильев продолжал вести переговоры с шейхом Фадлаллой.
Организовавшему захват заложников и застрелившему Аркадия Каткова Имаду Мугние спрятаться не удалось. В один из дней мальчик-пастух, проживающей в деревне рядом с лагерем беженцев, где укрывался террорист, принес записку с предложением собственноручно выбрать следующую жертву из числа своего близкого окружения. Советские разведчики таким образом показали, что знают всё... Таковы слухи, которые до сих пор передаются из уст в уста в Ливане и по сей день циркулируют в Интернете и различных СМИ. Факты же скрыты в архивах "за семью печатями", и никогда не подтверждались участниками операции. Участвовали ли офицеры интеллектуального спецназа "Вымпел" в освобождении советских дипломатов в Бейруте или нет - доподлинно неизвестно.
Они растворились среди древних ливанских городов также незаметно, как и появились там... Сладкое слово "свобода" За все время пленения заложники ни разу не видели своих похитителей, и это вселяло трепетную надежду, что убивать их не будут и рано или поздно отпустят. Прежде чем кто-то из похитителей входил в комнату, где они содержались, следовал стук в дверь, и заложникам необходимо было намотать на голову полотенце, закрывая себе глаза. Утром 30 октября, спустя ровно месяц после похищения, всё повторилось. Стук в дверь. Полотенце на голову.
Их вывели из комнаты и, не говоря ни слова, посадили в машину. Они уже привыкли к переездам, ставшим рутиной. То ли их везут в другое место, то ли на расстрел, потому что все пошло не так, как рассчитывали террористы. Из машины дипломатов вытолкали на свежий воздух и приказали не двигаться, сохранять молчание и не открывать глаза. После чего машина уехала. Все три сотрудника посольства слышали звук удаляющегося автомобиля.
Вокруг - тишина. Первым через несколько минут подал голос Валерий Мыриков. Не услышав ответа на вопрос, стянул с головы полотенце. Огляделся по сторонам. Его примеру последовали Спирин и Свирский. Рядом никого.
Когда трое тощих, грязных, изможденных бородатых мужчин в рванье подошли к советскому посольству, охрана поначалу отказалась их пускать, не узнав похищенных дипломатов... Советские дипломаты после освобождения. Крайний справа - полковник Юрий Перфильев. Фотография из открытых источников Советские дипломаты после освобождения. Фотография из открытых источников Когда Бейрут узнал о счастливом спасении сотрудников посольства СССР, радости не было предела. Подспудно ливанцы боялись, что большой северный брат поведет себя так же, как всегда поступал Израиль, отвечая на нападки со стороны палестинских боевиков.
Напряжение спало, и город погрузился в какофонию автоматных очередей, продолжавшуюся несколько часов. Салютовали, казалось, все, у кого имелось оружие, а его действительно было в избытке: на трехмиллионный Бейрут приходилось порядка 5 млн. Ливанскому телевидению даже пришлось сделать заявление, что длительная стрельба в столице - это не вновь развернувшиеся боевые действия, а нескончаемое проявление единодушия с гражданами СССР. Проведенная сотрудниками советских спецслужб операция по освобождению заложников была по достоинству оценена во всем мире. Выступивший позже президент Ливана Амин Жмайель с восхищением заявил, что если бы все страны также боролись бы за своих граждан, как это сделал СССР, то похищения в Ливане прекратились бы раз и навсегда. А что потом?
Голд дважды, в сентябре и ноябре, побывал в Кембридже. В первый раз служанка сказала ему, что супруги Хейнеман находятся в отпуске и вернутся не раньше середины октября. Во время второго посещения Голду удалось поговорить с Кристель Хейнеман и оставить письмо для Фукса с просьбой позвонить по указанному телефону и сказать: «Я приехал в Кембридж и пробуду здесь столько-то дней». Однако Фуксу удалось побывать у своей сестры только в феврале 1945 года. Тогда она и рассказала ему о визите некоего друга и передала письмо. Фукс позвонил по указанному телефону и через два дня встретился с Голдом в доме своей сестры. Во время этой встречи Фукс кратко проинформировал Голда о лаборатории в Лос-Аламосе и передал письменный отчету в котором суммировал все, что было ему известно о завершающей стадии создания американской атомной бомбы. Кроме того, они условились о следующей встрече в июне в городе Санта-Фе.
После возвращения в Лос-Аламос Фукс 4 июня 1945 года присутствовал на расширенном заседании координационного совета под председательством Оппенгеймера, на котором было доложено о готовности всех лабораторий к предстоящему испытанию атомной бомбы под кодовым названием «Тринити». Через несколько дней Фукс выехал на встречу с Голдом в Санта-Фе. Он передал ему доклад, где содержалось полное физико-математическое описание плутониевой бомбы, которую предстояло испытать на полигоне, ее чертежи и расчетную мощность. Кроме того, Фукс сообщил предполагаемую дату испытаний — 16 июля, приблизительное местонахождение полигона, а самое главное — что США твердо намерены использовать атомную бомбу для окончательной победы над Японией. За все время сотрудничества Фукса с советской разведкой у англичан и американцев не возникло и тени подозрения в его лояльности. Но 5 сентября 1945 года произошло событие, которое сыграло роковую роль в судьбе Фукса. Последствия этого побега оказались катастрофическими для советской разведки. Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила имена 19 агентов ГРУ в Канаде, в том числе физика Аллана Мея.
Он был арестован в Англии 4 марта 1946 года, признался в передаче советским представителям материалов по атомной бомбе и был осужден на 10 лет каторжных работ. Разоблачение Мея явилось сильной пощечиной ФБР и МИ-5 и заставило их начать проверку всех лиц, имеющих отношение к созданию атомной бомбы. Сенятбрь 1945 г. Тем временем ничего не подозревающий Фукс продолжал работать в Лос-Аламосе. В сентябре было решено, что члены британской научной миссии покинут США и продолжат свою работу в Англии. Фукс должен был вернуться в Англию в феврале следующего года. Поэтому во время его последней встречи с Голдом 19 сентября 1945 года он получил условия связи в Лондоне: Морнингтон-Кресент, первая суббота каждого месяца в 8 часов вечера. Однако по просьбе американцев Фукс задержался в США до июня.
Все это время он вместе с Эдвардом Теллером работал над проблемами создания термоядерного оружия. Вернувшись в Англию, Фукс вновь был привлечен к программе создания атомной бомбы, на этот раз английской. В июле 1946 года он возглавил отдел теоретической физики в британском научном центре в Харуэлле рядом с Оксфордом. К сожалению, в это время связь Фукса с советской разведкой вновь оборвалась. Причиной тому было предательство Гузенко, после которого Центр принял решение временно заморозить контакты с агентурой, занимавшейся атомной проблемой. Тогда, как и в прошлый раз, Фукс начал восстанавливать связь сам. К этому времени Юрген Кучински уже покинул Англию, поэтому Фукс обратился к его жене, которая направила его к Ханне Клопшток. Ей Фукс рассказал, что работает на секретном объекте и связаться с ним по телефону невозможно.
Клопшток передала слова Фукса руководителю немецкого землячества коммунисту Гансу Зиберту, который и связался с сотрудником резидентуры внешней разведки в Лондоне Ерзиным. Однако в Центре не торопились устанавливать контакт с Фуксом. Поэтому он обратился за помощью к своей давней знакомой, сотруднице газеты «Дейли уокер» Анджеле Такетт. В свою очередь Такетт передала просьбу Фукса о встрече с «большой Ханной» все тому же Зиберту, после чего в Москве было решено связаться с Фуксом через Клопшток. Их встреча состоялась 19 июля 1946 года и прошла без осложнений. Фукс рассказал, что в Харуэлле он занимает весьма ответственный пост и уверен, что находится вне всяких подозрений. Получив отчет об этой встрече, в Центре решили, что с Фуксом должен работать кадровый офицер разведки. С этой целью в Лондон в качестве заместителя резидента по научно-технической разведке был командирован Александр Феклисов, который официально занял должность второго секретаря посольства.
Первая встреча Фукса с Феклисовым произошла 27 сентября 1947 года. Их дальнейшие встречи происходили регулярно, а о важности переданной Фуксом информации можно судить по следующему отзыву: «Полученные материалы очень ценные и позволят сэкономить 200—250 млн рублей и сократить сроки освоения проблемы». Вот перечень только части материалов, переданных Фуксом с осени 1947 по май 1949 года: детальные данные о реакторах на химическом заводе по производству плутония в Уидскейле; сравнительный анализ работы урановых котлов с воздушным и водяным охлаждением; планы строительства завода по разделению изотопов; принципиальная схема водородной бомбы и теоретические данные по ее созданию, которые были разработаны учеными США и Англии в 1948 году; результаты испытаний американцами ураново-плутониевой бомбы в атолле Эниветок; справка о состоянии англо-американского сотрудничества в области производства атомного оружия [53]. Последняя встреча Фукса с Феклисовым произошла 25 мая 1949 года. А 3 февраля 1950 года в лондонской резидентуре и в Москве, прочитав вечерние английские газеты, узнали, что накануне Фукс был арестован сотрудниками особого отдела Скотленд-Ярда по предписанию контрразведки МИ-5. При аресте Фуксу были предъявлены два обвинения: Конец американской атомной монополии. Окрестности Семипалатинска, 29 августа 1949 г. Что же послужило причиной провала Фукса?
Прежде всего отметим, что после предательства Гузенко и ареста Аллана Мея американская и английская контрразведки начали отрабатывать каналы возможной утечки атомных секретов в Советский Союз. Их усилия утроились после того, как 29 августа 1949 года в СССР была испытана первая советская атомная бомба. К сентябрю 1949 года сотрудники МИ-5 пришли к выводу, что среди английских ученых ответственным за утечку информации является Клаус Фукс. Это косвенно подтверждалось и тем, что в записной книжке Мея было обнаружено имя Фукса. А изучение материалов о прошлом Фукса выявило его принадлежность к Компартии Германии. Кроме того, американцы в 1946 году приступили к расшифровке перехваченных радиосообщений советских представительств в США. К 1949 году в рамках операции «Венона» так в американских спецслужбах обозначили декодирование советских сообщений был достигнут значительный успех, что позволило установить псевдонимы агентов советской разведки и время передачи ими добытых материалов своим операторам. В результате в декабре 1949 года в МИ-5 решили форсировать разработку Фукса.
Его первый допрос состоялся 21 декабря 1949 года. В ходе допроса следователь контрразведки Уильям Скардон играл на лояльности Фукса к его английским друзьям и апеллировал к его чувству благодарности Англии, которая предоставила ему убежище и возможность заниматься наукой. В результате он добился от Фукса признания в принадлежности в прошлом к коммунистической партии. Однако свою причастность к атомному шпионажу Фукс категорически отрицал. Поэтому допросы были продолжены и в январе 1950 года. В конце концов переживающий тяжелый внутренний кризис Фукс, которому объявили, что он отстранен от работы в Харуэлле, 24 января сделал признание о передаче информации по атомной бомбе советским представителям и был немедленно арестован. Суд над Фуксом состоялся 1 марта 1950 года в центральном уголовном суде Олд Бейли. Председательствовал на процессе верховный судья Англии лорд Годдард, а главным обвинителем был генеральный прокурор Шоукросс.
Защищал Фукса известный адвокат Бенетт. В ходе судебного разбирательства, которое продолжалось два часа, Фукс был признан виновным в нарушении государственной тайны и приговорен к 14 годам тюремного заключения. От смертной казни его спасло то обстоятельство, что в годы войны Советский Союз был союзником Великобритании. Сведения, полученные во время процесса над Фуксом, помогли ФБР установить личность его связника Раймонда. Судьба последних оказалась трагичной. В угоду ФБР и политической конъюнктуре они 19 июня 1953 года были казнены на электрическом стуле. По существующей тогда традиции СССР отказался от своего агента. Выступивший на этом процессе в качестве обвинителя генеральный прокурор Великобритании Шоукросс заявил, будто бы Фукс передавал атомные секреты «агентам Советского правительства».
ТАСС уполномочен сообщить, что это заявление является грубым вымыслом, так как Фукс неизвестен Советскому правительству и никакие «агенты» Советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения». Первые месяцы заключения были для Фукса очень тяжелыми: заключенные считали его предателем. Но со временем отношение к нему изменилось. В свободное от работы время он организовал курсы по повышению грамотности, где вел все предметы. Кроме того, сам он много читал: как специальную литературу, так и художественные произведения. Через девять с половиной лет, 24 июня 1959 года, Фукс был досрочно освобожден за примерное поведение. Оказавшись на свободе, он немедленно выехал в ГДР, где ему предоставили гражданство. Вскоре Фукс был назначен заместителем директора Института ядерной физики и вновь начал заниматься любимым делом.
Через некоторое время он женился на Маргарите Кейлсон и поселился в Дрездене. Помимо работы в Институте ядерной физики Фукс преподавал в Высшей технической школе. В 1972 году его избрали членом Академии наук, а в 1975 году он получил Государственную премию первой степени. Кроме того, в 1979 году он был награжден орденом Карла Маркса. Летом 1968 года Фукс побывал в СССР, где посетил ряд научно-исследовательских институтов и встретился с советскими учеными. Однако советское руководство так и не отметило его заслуг в получении СССР атомных секретов. Умер Клаус Фукс 28 февраля 1988 года. На траурной церемонии присутствовало много народу, но, к сожалению, не было ни одного советского представителя.
Дело Розенбергов В своей книге «Спецоперации. Он считал их жертвами «холодной войны», сыгравшими незначительную роль в операциях советской внешней разведки в США в годы Великой Отечественной войны [54]. К сожалению, Судоплатов, в силу своего служебного положения, не был осведомлен о реальных достижениях супругов Розенберг в сфере отечественной научно-технической разведки. Поэтому нет ничего удивительно в том, что в своей книге он не сумел объяснить, почему арест этих людей в июне 1950 года об этом факте он узнал из сообщения ТАСС , спустя год вдруг так встревожил только что назначенного министра госбезопасности Семена Денисовича Игнатьева. Также министр сообщил, что в ЦК создана специальная комиссия по рассмотрению возможных последствий в связи с арестом Голда, Грингласса и Розенберга. Судоплатов решил, что речь шла о нарушении правил оперативно-разведывательной работы сотрудниками органов госбезопасности [55]. Однако, повышенное внимание руководства страны к этому «провалу» было вызвано не только возможными ошибками сотрудников внешней разведки, но и резким ухудшением международного положения СССР, спровоцированного сотрудничеством подследственных с правосудием США. Если бы «тайные информаторы Кремля» заговорили, то факт добычи секретных материалов по американскому атомному проекту как раз о нем они знали не так много остался бы просто не замеченным на фоне других громких разоблачений.
Например, вторая по значимости отрасль в военно-промышленном комплексе — радиоэлектроника в частности, радиолокация развивалась стремительными темпами благодаря деятельности Гарри Голда и Юлиуса Розенберга. Добавьте к этому достижения, напрямую не влияющие на обороноспособность страны, вспомним, что уже началась «холодная война», например, технология производства цветной фото — и кинопленки. Теперь понятна причина волнения руководства СССР. В этой связи членов ЦК интересовали ответы на два вопроса. Первый из них — степень осведомленности арестованных советских агентов о масштабах советского государственного промышленного шпионажа в Новом Свете и их участие в нем. Говоря другими словами, что реально они могли сообщить противнику. А второй — по чьей вине произошел «провал». Справедливости ради отметим, что руководство СССР не пыталось найти «стрелочников», как это обычно бывало в Советском Союзе, а хотело объективно понять, почему так произошло.
В своей книге Павел Анатольевич Судоплатов, если все происходило именно так, как он написал спустя полвека, на оба эти вопроса ответил, мягко говоря, не совсем точно. И ввел в заблуждение не только руководство МГБ и членов ЦК, но и современных читателей, считающих его экспертом по «советскому атомному шпионажу». Мы исправим этот недочет и кратко расскажем о том, чем на самом деле занимался Юлиус Розенберг оперативные псевдонимы «Либерал» и «Антенна» , и о руководимой им агентурной сети группе «Волонтеры». По утверждению американских историков, в нее входило как минимум восемнадцать человек. Большинство из этих людей — инженеры американских компаний, работавших в сфере военно-промышленного комплекса США. Среди переданных ими материалов были данные и по американскому атомному проекту. Детали их деятельности продолжают оставаться секретными и в наши дни. В настоящее время известно лишь, что член группы «Волонтеры» Альфред Саране трудился в лаборатории ядерной физики Корнеллского университета и передал сведения о строительстве циклотрона.
Почему о них Павел Анатольевич Судоплатов ничего не рассказал в своей книге? Может быть, об этих «тайных информаторах Кремля» ничего не знал или предпочитал не говорить в силу понятных причин. Хотя в начале девяностых годов прошлого века факт связи Альфреда Саранса с советской разведкой был многократно озвучен в «открытой» печати. Попытаемся ответить на два вопроса: что именно сообщили «Антенна» и члены группы «Волонтеры» в Москву и была ли вина Центра в «провале» этих ценных агентов? Полный список переданной Юлиусом Розенбергом информации продолжает оставаться секретным. Известно лишь, что сам «Либерал» в декабре 1944 года добыл и вручил советскому разведчику Александру Семеновичу Феклисову один из шести советских разведчиков, удостоенных звания Герой России за вклад в решение «атомной проблемы» в нашей стране [56] подробную документацию и образец готового радиовзрывателя. Это изделие высоко оценили наши специалисты. По их ходатайству было принято постановление Совета Министров СССР о создании специального КБ для дальнейшей разработки устройства и о срочном налаживании его производства.
Между тем после окончания Второй мировой войны американская печать писала о том, что созданные в период войны радиовзрыватели по своему значению уступают лишь атомной бомбе и на их создание было истрачено свыше одного млрд долларов! И это лишь один эпизод. И это не считая рандеву с другими отечественными разведчиками: Анатолием Яцковым, супругами Коэн оперативные псевдонимы «Лесли» и «Луис» и разведчиком-нелегалом Вильямом Фишером оперативный псевдоним «Марк». На каждую встречу с сотрудником или курьером советской разведки он приходил не с пустыми руками. Где тогда он каждый раз брал новые секретные документы? У своих друзей-коммунистов и тех, кто хотел поддержать Советский Союз в борьбе с Германией. Большинство из этих людей не давали расписки о сотрудничестве с советской разведкой, и, может быть, их имена даже не фигурировали в оперативной переписке резидентуры с Центром. Разведчики А.
Яцков, Л. Квасников, В. Барковский и А. Феклисов, добывавшие информацию по атомной проблеме. Его принято называть «бригадным». Члены каждой группы только по линии научно-технической разведки их действовало не менее трех, не считая агентов-одиночек действовали как бригада. Они прекрасно знали друг друга, часто фотографировали документы вместе, а все добытые материалы передавали через курьера или своего «бригадира». Другая особенность — наличие «пятой колоны», состоящей из американских коммунистов и симпатизирующих этому политическому течению.
Один из многочисленных примеров. В 1940 году в университетском городе Беркли в штате Калифорния Центр научно-исследовательских работ по ядерной физике, впоследствии ставший теоретическим центром американского атомного проекта трудилось около 100 ученых-коммунистов. Часть из этих людей впоследствии участвовали в американской атомной программе. Именно среди этих людей агенты советской внешней разведки искали и находили своих информаторов. Были коммунисты и в Лос-Аламосской лаборатории. Среди тех, кого подозревали в связях с советской разведкой, были приехавшие из Беркли в Лос-Аламос коммунисты: Роберт Дэвис находился на секретном объекте с марта 1943 года по декабрь 1948 года — заведовал библиотекой секретных отчетов и литературы и Дэвид Хокинс в Лос-Аламосе с мая 1943 года до лета 1946 года — занимал различные административные посты. Сотрудничество этих людей с Москвой официально не подтверждено, но оба находились под серьезным подозрением со стороны американской контрразведки. Вид с воздуха на Лос-Аламосскую национальную лабораторию Если бы Роберт Дэвис действительно был агентом советской разведки, то его достижения в сфере «атомного шпионажа» были бы колоссальными.
Фактически подчиненные Павла Анатольевича Судоплатова могли бы заказывать нужные секретные материалы с учетом пожеланий Технического комитета. А с Дэвидом Хокинсом, не имевшим к ядерной физике никакого отношения он был дипломированным философом , другая история. По мнению отдельных американских журналистов и историков, он в Лос-Аламос попал по чьей-то протекции и занял один из административно-технических постов в аппарате управления атомного проекта. Его должность и личные качества характера позволили установить контакты с множеством ученых и инженеров [57]. Маловероятно, что в Лос-Аламос он приехал по собственной инициативе. В 1943 году это место сложно было назвать комфортным. И если у физиков-ядерщиков не было особого выбора, где им еще заниматься научными исследованиями, то у административного работника был шанс найти работу в более цивилизованном месте. Если бы он был агентом Москвы и прибыл в Лос-Аламос, выполняя задание советской разведки или тех, кто работал на нее например, друзей-коммунистов , то чем бы он занимался?
Большинство людей отказывалось от участия в шпионаже, но при этом не сообщали о попытке «вербовки в лоб» [58]. Это затрудняло работу американской контрразведки. Например, в конце 1945 года в Нью-Йорк на несколько дней из Лос-Аламоса приехал высокопоставленный сотрудник американского атомного проекта. ФБР не без оснований подозревало этого человека в сотрудничестве с советской разведкой, но доказать ничего не могло. С ним попытался встретиться советский разведчик Анатолий Антонович Яцков — один из шести советских разведчиков, удостоенных звания Герой России за вклад в решение «атомной проблемы» в нашей стране.
Сталинский террор в советской разведке
Первые советские "законы" однозначно свидетельствуют, что СССР являлся государственным преступным образованием. Причиной реорганизации стало появление Советского Союза как объединения четырех главных советских республик: Белорусской, Закавказской, Украинской и РСФСР. Как основали советские спецслужбы_ Цифровая история. Однако Советский Союз на излете. Северокорейцы казались надёжными друзьями, ведь СССР помог им отстоять свою независимость, советские лётчики даже воевали на стороне Северной Кореи. «Советские спецслужбы после начала Великой Отечественной войны очень быстро взяли на вооружение практику радиоигр.
5 предателей КГБ, которые навредили СССР больше всего
Сташинского снабдили специальным пистолетом, заряжённым капсулой с синильной кислотой, которая разбивалась при выстреле. Вдыхание паров кислоты не оставляло жертве шансов выжить, смерть наступала от остановки сердца. Сам же Сташинский непосредственно перед акцией употребил противоядие. На этот раз пистолет был двуствольным, чтобы кислоты хватило и на сопровождавшего Бандеру телохранителя. В последний момент у Сташинского сдали нервы, и приговор не был приведён в исполнение. Он сослался на независящие от него чрезвычайные обстоятельства, которые якобы помешали ему выполнить приказ.
Вторая попытка, предпринятая Сташинским 15 октября 1959 года, окончилась смертью Бандеры. Укол зонтиком В 1969 году 40-летний болгарский драматург и диссидент Георгий Марков бежал в Великобританию, осел в Лондоне, женился на англичанке Аннабел Дилайк и стал работать в качестве журналиста на радиостанции Би-Би-Си. Он считал, что его гноеточивая критика коммунистического строя Народной Республики Болгарии НРБ не может быть расценена как подрывающая её международный престиж. Но спустя 8 лет выяснилось, что он заблуждался на этот счёт. Со слов организатора ликвидации Георгия Маркова объект оперативной разработки «Монах» , бывшего начальника Управления «К» КГБ генерал-майора Олега Калугина, совместно с Държавна сигурност спецслужба НРБ был разработан план операции по физическому устранению диссидента Маркова.
Вечером 7 сентября 1978 года Марков вышел из офиса Би-Би-Си и следовал к стоянке своего автомобиля «бьюик». Был час пик и ему пришлось пробираться сквозь толпу на остановке городского автобуса, где он наткнулся на острие зонта и почувствовал боль в ноге. Хозяин зонта извинился на ломаном английском и, впрыгнув в такси, скрылся. На следующее утро жена Маркова позвонила в студию и сообщила, что ему нездоровится - у него высокая температура - поэтому на работу он не выйдет. А 9 сентября карета «Скорой помощи» доставила Маркова в госпиталь «Ройял».
В течение дня врачам не удавалось ни установить причину заболевания, ни поставить диагноз. Марков же, вспомнив об уколе зонтиком на автобусной остановке, настаивал, что его недомогание - следствие расправы с ним болгарских спецслужб. И хотя его утверждения выглядели абсурдными, врачи вызвали полицию. Однако Марков впал в кому, и опросить его не удалось. Ещё через несколько часов он, не приходя в сознание, умер.
Безрезультатным оказалось и вскрытие - патологоанатомы не могли сказать ничего вразумительного о причине смерти. Образцы поражённой ткани на ноге были отправлены на экспертизу в спецлабораторию министерства обороны. Исследованием было установлено, что смерть Маркова наступила в результате отравления высокотоксичным ядом, который вырабатывается из семян клещевины. Он был отравлен радиоактивным полонием, который ему подали с чаем в Лондоне в ноябре 2006 года. Британские спецслужбы огульно обвинили в убийстве ФСБ, не представив ни доказательств, ни результатов вскрытия.
В 1998 году после увольнения из ФСБ за злоупотребление служебным положением и пьяные дебоши Литвиненко стал работать начальником службы безопасности Бориса Березовского. В 2000 году бежал в Великобританию и стал сотрудничать с МИ-6 и МИ-5 британской разведкой и контрразведкой. По мнению заслуживающих доверия экспертов ФСБ и Службы внешней разведки РФ, именно западные спецслужбы приложили руку к отравлению Литвиненко, чтобы его смерть представить как акт мести ФСБ за побег на Запад.
Андропов периодически звал его на дачу с последующим поеданием раков и пением русских народных песен, пролоббировал награждение Питовранова орденом Ленина, приглашал на праздничные мероприятия, но в штат КГБ не возвращал. При этом за период работы «Фирмы» Питовранов выезжал в заграничные командировки почти 200 раз, но исключительно как глава Торгово-промышленной палаты СССР или как частное лицо. Сначала появилась информация о том, что посол в Канаде Александр Яковлев живет сильно не по средствам. Выяснилось, что расходы Яковлева превышают не только его зарплату, но и вообще всю сумму, которая выделяется на представительские расходы посольства. Происхождение дорогих вещей он объяснял незамысловато: подарок. При прочих равных это можно было посчитать неразборчивостью и небольшим административным правонарушением. Выговором по партийной линии Яковлева было уже не напугать. И началось всё это еще в Колумбийском университете. Антикоммунизм Яковлева Тут надо оговориться: речь не идет о том, что советский посол передавал американской разведке какие-то государственные секреты, то есть подпадал под статью «смерть шпионам». Если такая информация и была, то располагать ей могли только Андропов и Питовранов. Да и Крючков позднее оперировал только понятием «агент влияния». То есть Яковлев находился под влиянием неких идей и теорий, которые старался перенести на советскую почву. Научным руководителем Яковлева во время его стажировки в Колумбийском университете в США в 1958-1959 годах был знаменитый профессор Дэвид Трумен. Идеи Трумена, воспринятые Яковлевым, выходили далеко за рамки привычного западного антикоммунизма. Хотя именно антикоммунизм стал затем составной частью идеологии Яковлева, которую он открыто провозглашал. С практической позиции Яковлев утверждал, что марксизм себя дискредитировал, реформировать КПСС не представляется возможным, а основные структуры советской власти нужно просто разрушить. На словах это выглядело привлекательно: пресловутый «плюрализм», то есть многоукладность и многопартийность а лучше двухпартийность политики, а также «гласность». У Трумена это все называлось «теорией заинтересованных групп», согласно которой государство управляется некими группами, взаимодействие между которыми должно быть определено «правилами игры», которые все добровольно соблюдают. Но в реальной жизни это означало не только уничтожение советской системы государственного и экономического устройства, а разрушение самого уклада жизни. Яковлев воспроизводил эти идеи в СССР в концентрированной форме. Его теория и практика не предусматривала поступательного реформирования, ибо страну и советскую власть, по его мнению, реформировать было невозможно. Это уже не был антикоммунизм. Антикоммунизм — лишь начальная часть этих разрушений. Например, «теория покаяния», по которой необходимо отрекаться от прошлого, чтобы построить демократию. Она же «новое мышление» — еще одно слово из горбачевского словаря, то есть переориентация внешней политики на западные государства без учета собственных национальных интересов. Все эти красиво звучавшие для интеллигенции идеи повлекли за собой разрушение каркаса государства. А на его замену не предлагалось ничего, кроме «теории управляемых групп». Кроме того, идеи, которые Яковлев вкладывал в Горбачева, не предусматривали какой-либо национальной самобытности СССР или России, как их стержня. Это были в чистом виде «общечеловеческие ценности» и общемировое «демократическое устройство», то есть вульгарный перенос американской политической модели на российскую почву пусть страна и называлась тогда СССР. Во многом здесь могла сказаться застарелая неприязнь Яковлева к «русской идее», с полемики о которой и началось его «изгнание» в Канаду. Если в этом и был план по развалу СССР, то он удался.
Интерес представляют донесения о разногласиях внутри военно-политического руководства Германии по вопросу ведения военных действий против СССР, о попытках мирных переговоров военной оппозиции Германии с Великобританией за период с апреля 1941 по июнь 1942 года, о перебросках войск, деятельности немецкой разведки и т. Большое количество агентурных сообщений содержит информацию о военных планах Японии в отношении Советского Союза, попытках гитлеровской Германии добиться от японцев вступления в войну против СССР. Донесения разведки показывают истинную деятельность стран, которые формально оставались нейтральными, однако в той или иной форме оказывали содействие нацистской Германии и её союзникам. Речь идёт в том числе о производстве в Швеции и Швейцарии оружия для Германии и Финляндии. Советские резиденты регулярно направляли в Москву информацию о настроениях и намерениях союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Эти сообщения свидетельствуют об обсуждении англичанами летом 1941 года возможности бомбардировки советских нефтепромыслов в Баку в случае приближения к ним немцев.
И я знаю, что о Калугине их специально запрашивали, и ответ был отрицательным. Именно с учетом этого в 1986 году Калугин был вновь возвращен в Москву. В 1992 году, в связи с его активными выступлениями в прессе, нашей агентуре в США был направлен повторный запрос, но ответ вновь был отрицательным. Естественно, что его выступления в демократической прессе, в которых он, пользуясь поддержкой таких демократов, как Яковлев, Чубайс, Гайдар, и других политиков из ельцинского окружения, начал с 1989 года «разоблачать» КГБ СССР, не могли не вызвать соответствующей реакции со стороны Председателя КГБ Крючкова. Но возникает вопрос, а на каком основании Олег Калугин был осужден, как предатель, когда уехал в Соединенные Штаты Америки? Но я бы хотел обратить ваше внимание на следующий факт. Граждане всех стран, уезжая в Америку, и прося гражданство США, по закону этой страны должны абсолютно все рассказать о своей прошлой работе, чем бы они не занимались. По закону Соединенных Штатов, если человек, который просит убежище, что-то скрывает, то он не получит гражданства. Следуя этому закону, Калугин, получая американское гражданство, уже априори обязан был все рассказать о своей службе в КГБ СССР, а он, естественно, мог рассказать очень много. И все они из этой же, что и Калугин, «серии предателей», но о них не пишут, не говорят. А про Калугина хорошо известно, в связи с его выступлениями, в которых он изливал личную неприязнь. Именно поэтому Калугин мстил службе в целом. А насколько, давая оценку работы Второго Главного Управления КГБ - Контрразведки, Калугин был прав, когда заявлял, что труд контрразведчиков был лёгок и сводился к аресту и задержанию сотрудников разведок разных стран и граждан СССР? До перехода в разведку я семь лет проработал во Втором Главном Управлении, в отделе, занимавшемся противодействию английской разведки на территории СССР, поэтому осведомлен о тех методах, которые используются для разоблачения вражеской агентуры. И о тех препятствиях, что стоят на пути у тех, кто работает над этой задачей, я прекрасно знаю - насколько трудно разоблачить агента вражеской разведки, тем более среди своих сослуживцев. Жена сотрудника Консульского отдела Посольства Великобритании Чисхолда, встречалась с Пеньковским в магазинах и других людных местах в дневное время. Для работы разведки это было примитивно. Давно уже разведки всех стран мира не устраивают показательных выступлений - как сотрудник встречается с агентом на дороге или в общественном транспорте, передает ему чемоданчик с деньгами, а агент незаметно сует в карман сотрудника разведки некий конверт с секретными данными. Это все из области фантастики и кинематографа. На самом деле, это очень и очень продуманные операции. С агентом у разведки, как правило, почти не бывает личного контакта: материалы закладываются в тайник, место которого подобранно так, чтобы никто из посторонних не может зафиксировать закладку тайника. И таким же тщательным образом происходит его изъятие, под жестким контролем и после тщательных проверок. Я уже не говорю об электронных способах связи, которые есть сейчас на вооружении у многих разведок мира, при которых разведчику нет необходимости встречаться со своим агентом. Поэтому разоблачение агента вражеской разведки в СССР, или теперь в России, дело очень сложное, кропотливое и долгое. Как правило, агент разоблачается только другим агентом. Если нашу службу в КГБ СССР интересовала разведка Великобритании, работает ли она против нашей страны, есть ли у нее агентура, если есть, то в каких учреждениях и в каких подразделениях нашей спецслужбы она работает, то сотрудники КГБ СССР не смогли бы решить эту задачу, если бы не получили доступ к информации непосредственно в самой английской разведке. Тем более, если он сам, ведя себя крайне аккуратно, не дает оснований заподозрить себя в шпионаже. Прежде всего, конечно, это была американская разведка — ЦРУ. Доступ к этой информации, которой располагал Олдрич Эймс, позволил нам на тот период решить эти проблемы. Получив доступ к информации в иностранной спецслужбе, сотрудники нашей контрразведки могли разоблачить агентов этих спецслужб. Как сказал один из ваших коллег, если бы с арестом агентов вражеских разведок было все так просто, то и прилетевшего из Лондона в 1985 году полковника ПГУ КГБ Олега Гордиевского, о работе которого на английскую разведку «МИ-6», Управление Контрразведки уже знало, можно было бы сразу из аэропорта «Шереметьево 2» отправить в «Лефортово»? Это был очень большой, я бы даже сказал громадный труд по добыче данных о работе кого-то из граждан СССР на спецслужбы враждебных нам государств. Он был заместителем резидента ПГУ по контрразведывательной линии, моим начальником, и потом, когда я приезжал в СССР в отпуск, уже знал, что его отдел работает по добытой нашим Управлением информации. Информация, предоставленная нам, скажем, Эймсом, не несла в себе каких-то подробных сведений, он просто сообщал, что такой-то человек является агентом ЦРУ. Но, чтобы этого гражданина СССР привлечь к уголовной ответственности, тем более, за измену Родине, необходимо получить подтверждающие этот факт данные. Получение этих данных - адский труд профессионалов, который включал в себя: привлечение дополнительной агентуры, использование технических средств, привлечение работников наружного наблюдения. И только, когда получается подтверждение о причастности гражданина СССР к агентуре иностранных спецслужб, только тогда его можно после задержания помещать в тюремную камеру для допроса. Первые данные в отношении его появились в семидесятые годы. А, чтобы вам и читателям вашей газеты было понятно, надо отметить, что Энглтон, руководивший в то время отделом Контрразведки ЦРУ, всех, кто по доброй воле хотел сотрудничать со спецслужбами США, считал «подставами». И даже, сбежавшего из Швейцарии в 1964 году в США, заместителя начальника Первого отдела Второго Главного Управления, майора Юрия Носенко, Энглтон продержал в одиночной камере, подвергая строгим и интенсивным допросам.
Черные рыцари Сталина. Ветеран советской разведки рассказывает о Смерше
«Советские спецслужбы после начала Великой Отечественной войны очень быстро взяли на вооружение практику радиоигр. Именно в этот день было образовано Главное управление контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР. Генсек СССР сделал Бакатина сначала главою МВД, а потом КГБ по простой причине. Ранее деятельность спецслужбы регулировалась «Положением о КГБ при СМ СССР» от 1958 года, имеющим статус «совершенно секретно». Советская разведка еще во времена Андропова подозревала, что в высшее руководство СССР пробрался агент влияния Запада. Первые советские "законы" однозначно свидетельствуют, что СССР являлся государственным преступным образованием.
Год шпионов
Вот только искать на диктофоне нужную запись было крайне неудобно — отматывал он в режиме реального времени, практически без ускорения. Другие диктофоны «Лист» уже не имели такого недостатка, запись можно было перематывать в обе стороны и делать это достаточно быстро. Но длительность записи все еще была недостаточной. Работы в этом направлении велись постоянно.
В 70-е годы в руки американских спецслужб попал советский шпион, при досмотре которого было обнаружено любопытное устройство, размером не больше, чем спичечный коробок. Это был лилипут, который мог записывать пять часов непрерывно. Уже в 80-е годы советские изобретатели смогут усовершенствовать это изобретение и сделать еще более изящное записывающее устройство.
К тому же высокое качество записи позволяло выделять нужную информацию, даже если записана она была в шумной обстановке. Оружие для шпиона ТКБ-506 Для тех, кто добывал нужную для страны информацию, изобреталось совершенно особенное оружие. К нему тоже предъявлялось масса требований.
Оно опять же должно было быть малогабаритным, при этом бесшумным и иметь достаточную мощность поражения. В 1955 году было дано задание изготовить такое оружие. ТКБ-506 внешне напоминает портсигар, хотя это устройство из трех стальных стволов, стреляющих специальным патроном.
Информации по данному виду оружия довольно мало, видимо, как и многие другие разработки, он лег в основу последующих изобретений. Нет никаких сведений о том, в каких операциях использовался этот вид оружия. А вот шприц-пистолет, которым вооружали советских шпионов, более известен.
Есть свидетельства о том, что именно из него убили, к примеру, Степана Бандеру и других украинских националистов. Пистолет этого образца стрелял не патронами, а специальными ампулами, в которых был цианистый калий. Во время выстрела вещество высвобождалось в пар и тот, в кого стреляли, вдохнув яд, погибал.
Вред наносился и самому стрелку, после такого покушения нужно было срочно принять антидот. НРС-2 Впрочем, отравления, которые традиционно принято считать женским способом убийства, часто использовались советской разведкой, чтобы убрать нужного человека тихо и незаметно. Это мог быть даже зонтик, в острие которого вмонтирована иголка, укол которой был ядовитым.
Изящно уколоть нужного человека можно было даже в толпе, оставшись при этом незамеченным. Таких секретных приспособлений было множество, причем зачастую они видоизменялись, дополнялись самостоятельно самими разведчиками в ходе их использования. Нож-пистолет был одной из таких разработок, на необходимости создания которой настояли сами разведчики.
Им нужно было оружие, которое бы стреляло без звука, пламени и определенным видом патрона. Так и появился НРС нож разведчика специальный , визуально он был похож на обычный нож, впрочем, именно как холодное оружие он тоже мог использоваться. Полуторная заточка, пилка вполне позволяла применять его в обычных целях — разрезать что-то, подкрутить, отпилить.
Задняя часть ножа была гораздо более сложным устройством. Там был ствол, ударно-спусковой механизм, рычаг взвода-спуска. Для того чтобы выстрелить нож нужно было развернуть лезвием к себе, прицелиться через прорезь на выступе рукоятки.
С другой стороны имелись специальные зацепки для того чтобы вытащить гильзу. Ректальный набор и другие странные аксессуары Набор Гудини. Никто и не обещал, что будет легко, ведь любовь к Родине и работа во благо нее была для шпионов и разведчиков явно не просто захватывающей игрой.
Однако постоянный риск был далеко не самой неприятной частью работы. Многие аксессуары разведчика прятались непосредственно на его теле. А те, что отвечали за его безопасность и могли, например, дать шанс на спасение, и вовсе должны были находиться в таком месте, что его не должны были бы найти даже после разоблачения шпиона.
Ректальный набор Гудини по имени американского иллюзиониста и фокусника предназначался для того, чтобы взламывать замки. Например, для того чтобы освободиться из плена, либо вскрыть сейф, шкаф, обычную дверь. Но самое универсальное — это упаковка, благодаря форме и миниатюрности которой набор можно было хранить в столь неожиданных местах.
И все они из этой же, что и Калугин, «серии предателей», но о них не пишут, не говорят. А про Калугина хорошо известно, в связи с его выступлениями, в которых он изливал личную неприязнь. Именно поэтому Калугин мстил службе в целом. А насколько, давая оценку работы Второго Главного Управления КГБ - Контрразведки, Калугин был прав, когда заявлял, что труд контрразведчиков был лёгок и сводился к аресту и задержанию сотрудников разведок разных стран и граждан СССР? До перехода в разведку я семь лет проработал во Втором Главном Управлении, в отделе, занимавшемся противодействию английской разведки на территории СССР, поэтому осведомлен о тех методах, которые используются для разоблачения вражеской агентуры. И о тех препятствиях, что стоят на пути у тех, кто работает над этой задачей, я прекрасно знаю - насколько трудно разоблачить агента вражеской разведки, тем более среди своих сослуживцев.
Жена сотрудника Консульского отдела Посольства Великобритании Чисхолда, встречалась с Пеньковским в магазинах и других людных местах в дневное время. Для работы разведки это было примитивно. Давно уже разведки всех стран мира не устраивают показательных выступлений - как сотрудник встречается с агентом на дороге или в общественном транспорте, передает ему чемоданчик с деньгами, а агент незаметно сует в карман сотрудника разведки некий конверт с секретными данными. Это все из области фантастики и кинематографа. На самом деле, это очень и очень продуманные операции. С агентом у разведки, как правило, почти не бывает личного контакта: материалы закладываются в тайник, место которого подобранно так, чтобы никто из посторонних не может зафиксировать закладку тайника.
И таким же тщательным образом происходит его изъятие, под жестким контролем и после тщательных проверок. Я уже не говорю об электронных способах связи, которые есть сейчас на вооружении у многих разведок мира, при которых разведчику нет необходимости встречаться со своим агентом. Поэтому разоблачение агента вражеской разведки в СССР, или теперь в России, дело очень сложное, кропотливое и долгое. Как правило, агент разоблачается только другим агентом. Если нашу службу в КГБ СССР интересовала разведка Великобритании, работает ли она против нашей страны, есть ли у нее агентура, если есть, то в каких учреждениях и в каких подразделениях нашей спецслужбы она работает, то сотрудники КГБ СССР не смогли бы решить эту задачу, если бы не получили доступ к информации непосредственно в самой английской разведке. Тем более, если он сам, ведя себя крайне аккуратно, не дает оснований заподозрить себя в шпионаже.
Прежде всего, конечно, это была американская разведка — ЦРУ. Доступ к этой информации, которой располагал Олдрич Эймс, позволил нам на тот период решить эти проблемы. Получив доступ к информации в иностранной спецслужбе, сотрудники нашей контрразведки могли разоблачить агентов этих спецслужб. Как сказал один из ваших коллег, если бы с арестом агентов вражеских разведок было все так просто, то и прилетевшего из Лондона в 1985 году полковника ПГУ КГБ Олега Гордиевского, о работе которого на английскую разведку «МИ-6», Управление Контрразведки уже знало, можно было бы сразу из аэропорта «Шереметьево 2» отправить в «Лефортово»? Это был очень большой, я бы даже сказал громадный труд по добыче данных о работе кого-то из граждан СССР на спецслужбы враждебных нам государств. Он был заместителем резидента ПГУ по контрразведывательной линии, моим начальником, и потом, когда я приезжал в СССР в отпуск, уже знал, что его отдел работает по добытой нашим Управлением информации.
Информация, предоставленная нам, скажем, Эймсом, не несла в себе каких-то подробных сведений, он просто сообщал, что такой-то человек является агентом ЦРУ. Но, чтобы этого гражданина СССР привлечь к уголовной ответственности, тем более, за измену Родине, необходимо получить подтверждающие этот факт данные. Получение этих данных - адский труд профессионалов, который включал в себя: привлечение дополнительной агентуры, использование технических средств, привлечение работников наружного наблюдения. И только, когда получается подтверждение о причастности гражданина СССР к агентуре иностранных спецслужб, только тогда его можно после задержания помещать в тюремную камеру для допроса. Первые данные в отношении его появились в семидесятые годы. А, чтобы вам и читателям вашей газеты было понятно, надо отметить, что Энглтон, руководивший в то время отделом Контрразведки ЦРУ, всех, кто по доброй воле хотел сотрудничать со спецслужбами США, считал «подставами».
И даже, сбежавшего из Швейцарии в 1964 году в США, заместителя начальника Первого отдела Второго Главного Управления, майора Юрия Носенко, Энглтон продержал в одиночной камере, подвергая строгим и интенсивным допросам. Но, при этом же, по его мнению, в семидесятые- восьмидесятые годы Управление «К» и вся резидентура ПГУ КГБ не могли круглосуточно держать под колпаком всю советскую колонию в Нью-Йорке: на это у сотрудников резидентуры не хватило бы не физических сил, не средств и не времени! Я хорошо знал моего тезку Виктора Андрианова. Он очень правильно заметил о невозможности установить контроль тотального характера. Это просто бессмысленно. В одном посольстве СССР в Вашингтоне было около сотни официальных сотрудников, которые проживали в городе со своими семьями.
Одно время они все жили в разных районах Вашингтона, только в 1979 году была завершена постройка жилого комплекса Советского Посольства. Установить слежку за каждым, проживающим гражданином СССР, тем более, в техническом плане, немыслимое дело. В Управлении Внешней Контрразведки был Пятый отдел, который занимался контролем за советской колонией, и, как правило, в советском посольстве в Вашингтоне был офицер безопасности, кстати, указанный мной выше полковник Юрченко ранее и занимал эту должность. Офицер безопасности занимался контролем поведения сотрудников посольства СССР.
Лучшей контрразведке мира 19 апреля 2024 года исполняется 81 год. Деятельность самой эффективной спецслужбы Второй мировой войны обросла легендами — сотрудники засекреченной организации не имели себе равных в масштабе и дерзости проводимых операций. Возглавил его комиссар госбезопасности 2-го ранга Виктор Абакумов, который подчинялся непосредственно Сталину. Отметим, что в условиях отступления Красной Армии под натиском немецко-фашистских войск военная контрразведка главным образом боролась со шпионами и предателя в частях РККА, дезертирами в прифронтовой полосе. После победы советских войск под Москвой, а затем и под Сталинградом обстановку на советско-германском фронте удалось стабилизировать.
Например, «теория покаяния», по которой необходимо отрекаться от прошлого, чтобы построить демократию. Она же «новое мышление» — еще одно слово из горбачевского словаря, то есть переориентация внешней политики на западные государства без учета собственных национальных интересов. Все эти красиво звучавшие для интеллигенции идеи повлекли за собой разрушение каркаса государства. А на его замену не предлагалось ничего, кроме «теории управляемых групп». Кроме того, идеи, которые Яковлев вкладывал в Горбачева, не предусматривали какой-либо национальной самобытности СССР или России, как их стержня. Это были в чистом виде «общечеловеческие ценности» и общемировое «демократическое устройство», то есть вульгарный перенос американской политической модели на российскую почву пусть страна и называлась тогда СССР. Во многом здесь могла сказаться застарелая неприязнь Яковлева к «русской идее», с полемики о которой и началось его «изгнание» в Канаду. Если в этом и был план по развалу СССР, то он удался. Андропов подготовил записку для Брежнева о Яковлеве и лично повез ее генеральному секретарю. Вернувшись в здание КГБ, Андропов порвал написанную в одном экземпляре записку на глазах своего первого зама Виктора Чебрикова. Во второй раз история почти в деталях повторилась в конце 1980-х годов. Цитата из более позднего интервью Крючкова: «Однако он был членом Политбюро, и мы не имели права перепроверять эту буквально ошеломляющую информацию. Тогда я пошел к Горбачеву. Объяснился с ним по этому поводу. Неужели это опять Колумбийский университет? Нехорошо это. И все. Конец беседы. При этом в изначальной записке Крючкова говорилось о «несанкционированных контактах» с представителями западных спецслужб и о том, что они, эти контакты, «участились». То есть речь шла не только о делах стародавних, времен Колумбийского университета и Канады, а о событиях второй половины 1980-х годов. Термин «агент влияния» появился уже в другой записке Крючкова, в которой список фамилий был больше чем один. Крах Питовранова Питовранов добился для своей «Фирмы» она же отдел «П» отдельного бюджета и самостоятельной системы связи за рубежом, не входящей в общую систему КГБ. Надо сказать, что «Фирма» поставляла высококлассную информацию, правда, в основном общеэкономического свойства. Например, отправляясь с визитом в Париж, Леонид Брежнев точно знал, что именно у него французы будут просить и до какой точки стоит торговаться. В Японии удавалось регулярно закупать технологии, которые не подлежали продаже в СССР по американскому санкционному списку. Питовранов неоднократно лично выезжал в Японию и даже распорядился поднять архивное дело Зорге, чтобы понять, есть ли там какие-то интересные приемы для работы с японцами. Правда, говорят, что активность в Японии для Питовранова была личным делом. Его сопровождали несколько сотрудников японской спецслужбы. Во время торжественной церемонии один из японцев на чистом русском произнес: «Так будет с каждым, кто осмелится шпионить в Японии». Вернувшись в Москву, Питовранов распорядился перевернуть эту страну вверх дном. На многие годы японская политика и экономика стали для Андропова открытой книгой.