В 1846 году в соавторстве с другим известным писателем он написал злую и едкую эпиграмму: "Витязь горестной фигуры, Достоевский, милый пыщ, на носу литературы рдеешь ты, как новый прыщ".
Достоевский стал самым издаваемым автором в России за первое полугодие
Фёдор Михайлович Достоевский (1821–1881) родился в Москве в. К этому времени Достоевский уже успел написать свои первые юношеские произведения — драмы «Мария Стюарт» и «Борис Годунов», которые, к сожалению, не сохранились. Повести «Двойник» (1846) и «Хозяйка» (1847) Белинский оценил ниже, отметив растянутость повествования, но Достоевский продолжал писать по-своему, не согласившись с оценкой критика. русский писатель, мыслитель, философ и публицист. Сегодня, когда роман актуален не менее, чем 150 лет назад, нельзя сомневаться, что Достоевский написал великую книгу. В конце дошло до того, что Достоевский сам уже не писал – просто наговаривал, а Анна Григорьевна стенографировала, потом расшифровывала, выписывала, и он уже правил.
Федор Достоевский
Достоевский писал из подсознания, его речь всегда обращена внутрь, рождается изнутри, а там, в черепной коробке, и не может быть никакой гладкости. ТАСС воссоздал сцены из ключевых произведений Достоевского в аудиоперформансе. Достоевский назвал работу коллеги «Западнической клеветой на Россию», а его самого обвинили в незнании своей страны и порекомендовал сжечь роман. Девушка помогла Достоевскому выполнить подписанный с издателем контракт: за 26 дней они совместно написали и оформили рукопись «Игрока». Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости.
Федор Достоевский: есть ли божественный замысел в кромешном ужасе русской жизни?
В жизни любого народа есть события, лица, книги, которые с годами приобретают статус чего-то бесспорно авторитетного, не подлежащего сомнению. Ученые в таких случаях предпочитают говорить о «национальной мифологии», возможно, это более точно, но широкому читателю, не знакомому с трудами А. Лосева, К. Юнга или К. Хюбнера, пришлось бы слишком долго объяснять, что современная гуманитарная наука не вкладывает в понятие «миф» негативного смысла, а, напротив обозначает им особую форму знания, равноправную научной, но отличающуюся от последней выходом за пределы рационализма. Иными словами, в основе мифа — вера, а не рассудок, но ведь не одним рассудком жив человек! А там, где вера, там и святыни, они существуют даже у нигилистов. Так что проще и правильнее , по-моему, вести речь не о «мифологическом», а о священном в широком нецерковном смысле слова покойный академик А. Панченко в этой связи интересно писал о феномене светской святости в отечественной культуре последних двух столетий.
Хотя и меньше, чем у Тургенева и Гончарова, например, за «Идиота» - 7 000 рублей. Конечно, юность в кружке «петрашевцев» и четыре года каторги автоматом переводили его в разряд неблагонадежных, но взгляды, сформировавшиеся к шестому десятку, были недвусмысленны — альтернативы «Русскому миру» писатель не видел: «…Славянофильство означает и заключает в себе духовный союз всех верующих в то, что великая наша Россия, во главе объединенных славян, скажет всему миру, всему европейскому человечеству и цивилизации его своё новое, здоровое и ещё неслыханное миром слово». То есть шансов стать иноагентом практически никаких. А экстремистом? Вот куда с удовольствием его занесли бы «доброжелатели». Книгоиздатель Алексей Суворин в своем «Дневнике» писал, по его утверждению, якобы со слов Достоевского, что последний: «…Сказал, что напишет роман, где героем будет Алеша Карамазов. Он хотел его провести через монастырь и сделать революционером. Он совершил бы политическое преступление. Его бы казнили. Он искал бы правду, и в этих поисках, естественно, стал бы революционером...
И полиция, не нашедшая там динамит, предполагала, что его вышеозначенные цареубийцы спрятали как раз у Федора Михайловича. Не решились обыскивать квартиру умирающего. Так что сегодня, говорят с умным видом релоканты, по совокупности косвенных доказательств у него были бы все шансы попасть в список Росфинмониторинга. Затем все банковские счета и карты фигуранта блокируются. То есть никаких гонораров. Вот так бы с ним поступили в России. Но все разбивается о тот же «Дневник писателя»: «Не будет у России, и никогда ещё не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь именно с того, что выпросят у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно конечно, в минуту беды, а не раньше , что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство».
Он упрекает братьев Аксаковых в непонимании реальных историко-литературных процессов, в разрыве с требованиями «живой жизни». Тенденциозное и поверхностное истолкование К. Аксаковым пьес Островского для Достоевского — убедительный образчик односторонности и предвзятости славянофильского воззрения на русскую литературу и искусство вообще. Достоевский доказывает, что суждения К. Аксакова о русской литературе по духу неразрывно слиты с примечаниями И. Аксакова к корреспонденциям «обскуранта» H. Мы с симпатией думали встретить журнал ваш, но вы хоть какую симпатию потушите». Слова эти означали признание краха надежд редакции «Времени» 1 Белинский В. Аксакова, и др. Продолжил полемику с «Днем» в 1862 г и сам писатель. В статье «Славянофилы, черногорцы и западники» он иронизировал над передовой И. Аксакова от 16 февраля 1862 г. Эти и другие полемические уколы и предупреждения Достоевского «Дню», вместе взятые, дают представление о глубине и серьезности идеологических разногласий «Времени» и его редактора со славянофильской газетой. Некоторым диссонансом звучит в журнале лишь рецензия по всей видимости, H. Страхова на «Литературные воспоминания» И. Панаева: «Слишком легко было бы ценить людей и мнения,— читаем мы здесь,— если бы для этого нужно было только сосчитать число подписчиков на журналы. Славянофилам можно в этом отношении искренне позавидовать. Их мало читали, но их всегда уважали. Мало ли было журналов, которые шли во сто раз успешнее, мало ли писателей, которые читались в тысячу раз более? А между тем многие из них исчезли, не оставив по себе доброй памяти; много имен, некогда знаменитых, покрыты теперь бесславием. Славянофилы же, эти Киреевские, Хомяковы, Аксаковы,— чем дальше, тем знаменитее, тем светлее и чище их память. Это какие-то живучие имена, и кто любит истинную жизнь, тот не отвернется от них с презрением, как отворачиваются те, кто из-за минутного шума и треска не слышит ничего менее громкого, но более постоянного». Страховым и А. Григорьевым, с одной стороны, и остальными членами редакции — с другой. Разногласия эти не исключали соглашения по вопросам, позволявшим взаимно идти на компромиссы и определенные уступки. Притом рецензия на воспоминания Панаева была направлена против «террора мысли», грубых и оскорбительных суждений критика «Библиотеки для чтения», нетерпимого тона его статьи с фельетонным заглавием «Пора меж волком и собакой». Аксакове: «... Это тем более смешно и необузданно, что не только какой-нибудь Константин Аксаков, но и вся-то славянофильская партия перед лицом здравого смысла оказывается какой-то небывальщиной, менее чем мифом, который всегда имеет хоть символическое значение. Пора понять и заявить, что эта партия существует как название, потом — как группа людей, считающих взаимно друг друга единомышленниками касательно каких-то им только известных мистерий, но что такой партии как деятельной силы, проявляемой каким-нибудь определенным способом, совершенно не существует. Какая угодно премия тому, кто расскажет понятным для человеческого смысла языком, над какою задачею трудится эта партия и что она сделала для ее объяснения. Примечательно, что полемика Достоевского со славянофилами не прошла бесследно для А. Под прямым влиянием статьи Достоевского Григорьев писал в «Плачевных размышлениях о деспотизме и о вольном рабстве мысли» Якорь. Аксакова о русской литературе, статью, сказать прямо приходится, при всем уважении к памяти благородного деятеля, исполненную одного только тупого самодовольства и всякого посмеяния достойную... Григорьев повторяет основные возражения Достоевского славянофилам: «Я глубоко сочувствую славянофильству и его любви к быту народа и к высшему благу народа — религии, но и глубоко же ненавижу это старобоярское направление за его гордость; вся жизнь наша, сложившаяся в новой истории, для него — ложь; вся наша литература, кроме Аксакова и Гоголя, — вздор. К Пушкину оно равнодушно, Островского не видит, и понятно, почему не видит: он ему хуже рожна на его дороге. Ведь выше князя Луповицкого славянофильское художество не поднималось, потому что, собственно, и «Семейную хронику» и лучшие вещи Гоголя оттягает у славянофильства русская литература. А без художества — теория пропащее дело». Аксакова «Наша литература» с. Хомякова «Об общественном воспитании в России» с. Славянский отдел редакция «Дня» намеревалась превратить в международную политическую трибуну: «Открывая славянский отдел в нашем издании, мы имеем основание надеяться, что сделаем его со временем довольно полным источником разнообразных и верных сведений о положении и движении славянского дела. Но мы поставили себе и другую задачу. Пусть помнят это славяне! Аскоченский, говорят, восторженно похвалил его... Аскоченский, редактор мракобесной «Домашней беседы», с энтузиазмом процитировал передовую И. Вновь восторженно приветствовал «День» Аскоченский месяц спустя: «Дай бог здоровья редакции, что она не стала дожидаться обычного срока появления в свет газет и журналов. Не такое теперь время, чтоб стеснять себя подобного рода формальностью: в литературе нашей пожар; тушить надо,— кто первый поспел на тревогу, тому честь и слава» Там же. Аскоченский призывал новый орган печати не следовать пагубному примеру других появившихся в 1861 г.
Новости по теме: Федор Достоевский
Военный суд шёл при закрытых дверях. Приговор военно-судной комиссии гласил: «…отставного инженер-поручика Достоевского, за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского и злоумышленного сочинения поручика Григорьева, — лишить … чинов, всех прав состояния и подвергнуть смертной казни расстрелянием». Над приговорёнными переломили шпагу, а затем последовала приостановка казни и помилование. По резолюции Николая I Достоевскому казнь была заменена 4-летней каторгой и последующей сдачей в солдаты. Ночью 24 декабря Достоевский был отправлен из Петербурга в Сибирь. Достоевский в Сибири Во время короткого пребывания в Тобольске с 9 по 20 января 1850 года на пути к месту каторги жёны сосланных декабристов Ж. Муравьева, П. Анненкова и Н. Фонвизина устроили встречу писателя с другими этапируемыми петрашевцами и через капитана Смолькова передали каждому Евангелие с незаметно вклеенными в переплет деньгами 10 руб. Свой экземпляр Евангелия Достоевский хранил всю жизнь как реликвию. А вскоре перед ехавшими открылась большая площадь — эспланада Омской крепости.
Кругом вдали виднелись городские постройки, посреди площади — старая городская роща с кривыми, редко разбросанными березами и небольшим, занесённым снегом вокзалом. Тройки повернули к земляной второклассной крепости», — писал омский краевед А. Источник: wikipedia. Острог стоял на краю крепости и расположен был в её Степном бастионе. Прибывших в острог петрашевцев Достоевского и Дурова отвели в кордегардию караульную , где им немедленно придали новое обличие арестантов.
Глядя на поведение сокамерников, он особенно часто возвращался к мысли Достоевского, что "человек есть существо ко всему привыкающее".
В "Записках из Мертвого дома" Достоевский отразил впечатления от личного каторжного опыта. Он опубликовал повесть спустя десять лет вынужденного молчания. Эта публикация стала единственным его произведением, к которому благосклонно отнеслась почти вся отечественная критика. Эта книга дала читающей публике первое детальное и всеохватывающее описание "каторжных нор". Она также положила начало русской лагерной, или тюремной, прозе. Кадры из фильма "Мертвый дом", 1932 год.
С Федором их сближало многое. Они любили одних и тех же писателей, издавали вдвоем литературно-политические журналы, собирали вокруг себя единомышленников и все время, когда были разъединены пространством, писали письма. По их переписке можно узнать истоки духовного становления Достоевского. Так, еще в 18 лет он признавался старшему брату: "Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком".
Михаил умер в возрасте всего 43 лет. Из писем Достоевского известно, что он взял на себя все долги брата и заботился об овдовевшей невестке и племянниках. Он также посвятил ему две статьи — одну по смерти, а вторую, спустя больше десяти лет, в "Дневнике писателя". В романе "Преступление и наказание" он отразил их братскую связь в дружбе Раскольникова и Разумихина. А позже, уже в "Братьях Карамазовых", он вновь вернулся к глубоко волновавшей его теме и вложил в уста старца Зосимы знаменитые слова: "Были бы братья, будет и братство". Михаил Михайлович Достоевский н "Нечаевское дело" В сентябре 1869 года к Достоевским в Дрезден приехал молодой родственник жены из Петербурга.
Он рассказал о знакомом студенте Иванове, который был нигилистом, но впоследствии обратился в христианина. Словом, прошел тот же путь, что и Достоевский, только без каторги. Спустя всего два месяца Достоевский узнал из газет, что участники революционного кружка "Народная расправа" убили якобы за предательство своего соратника — того самого студента Иванова. В 1871 году состоялся первый в России крупный гласный политический процесс, получивший название "Нечаевское дело". Название было дано по имени создателя "Народной расправы", революционера Сергея Нечаева. Его участники послужили прототипами героев его главного политического романа — "Бесов".
Об этом романе философ и богослов Сергей Булгаков оставил в 1914 году знаменитые слова: "Не в политической инстанции обсуждается здесь дело революции и произносится над ней приговор. Здесь Бог с дьяволом борется, а поле битвы — сердца людей". Сергей Нечаев, революционер. В "Братьях Карамазовых" детективный конфликт закручивается вокруг отцеубийства, а дом, в котором произошло убийство, — это дом самого Достоевского. Чего уж там, Фрейд вывел центральное понятие психоанализа, комплекс Эдипа, анализируя отношения Достоевского с отцом. Михаил Андреевич Достоевский был штаб-лекарем в Московской Мариинской больнице для бедных ее еще называли "Божедомкой"; сейчас там музей Достоевского.
Он рано лишился жены, тяжело переживал утрату и, оставив врачебное дело, поселился с детьми в усадьбе Даровое. Достоевский запомнил отца как человека независимого, но угрюмого; он мог вспыхнуть в любую минуту и в то же время жить в ожидании новых несчастий. Спустя всего два года жизни в Даровом отец умер. По фольклорным записям и воспоминания родственников, его убили крепостные крестьяне, а по данным следствия, он умер от апоплексического удара. Михаил Достоевский, отец писателя. П "Пушкинская речь" Достоевский произнес " Пушкинскую речь " 8 июня 1880 года по случаю открытия памятника Пушкину в Москве.
Помимо Достоевского также выступали с речами Тургенев, Островский, Аксаков. Но именно его речь эмоциональнее всего воздействовала на слушателей. Он вспоминал Достоевский впервые дал портрет русского поэта-пророка, того, кто указывает народу, как жить. По Достоевскому, главная черта Пушкина — это национально-русский характер. Этим характером была наполнена как его личность, так и пророческие идеи, указывающие на судьбу русского народа. Читатель XIX века не знал такого Пушкина.
Можно сказать, что Достоевский открыл ему ранее неизвестного поэта. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем". Памятник А. Пушкину в Москве, 1884 год.
Она занималась литературой и опубликовала несколько повестей, в том числе одну — в журнале «Время»; позже вышла замуж за Василия Розанова, в будущем знаменитого писателя.
Роман Достоевского и Сусловой был болезненным: Суслова параллельно переживала несчастную влюблённость в другого, Достоевский был женат. Считается, что оба участника описали эту любовную историю в своих произведениях: Достоевский — в романе «Игрок», а Суслова — в повести «Чужая и свой». Мария Достоевская 15 апреля 1864 года. Через год Достоевский напишет своему другу, дипломату Александру Врангелю: …Она любила меня беспредельно, я любил её тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо. Как ни странно это, а это было так.
Это была самая честнейшая, самая благороднейшая и великодушнейшая женщина из всех, которых я знал во всю жизнь. Когда она умерла — я хоть мучился, видя весь год , как она умирает, хоть и ценил и мучительно чувствовал, что я хороню с нею, — но никак не мог вообразить, до какой степени стало больно и пусто в моей жизни, когда её засыпали землёю. И вот уж год, а чувство всё то же, не уменьшается... Бросился я, схоронив её, в Петербург, к брату, — он один у меня оставался, но через три месяца умер и он, прохворав всего месяц и слегка, так что кризис, перешедший в смерть, случился почти неожиданно, в три дня. Смерть брата Скончался Михаил Михайлович Достоевский.
Фёдору Михайловичу пришлось принять на себя заботы о вдове и детях брата, а также выплатить его внушительные долги. Наконец, на Достоевского пали все хлопоты по изданию журнала «Эпоха». В журнале Достоевский поместил некролог брату, где писал: Михаил Михайлович был человек настойчивый и энергический. Он принадлежал к разряду людей деловых, разряду весьма между нами немногочисленному, к разряду людей, не только умеющих замыслить и начать дело, но и умеющих довести его до конца, несмотря на препятствия. К несчастию, характер покойного был в высшей степени восприимчивый и впечатлительный.
При этой восприимчивости впечатлений он мало доверял их другим, хранил их в глубине себя, мало высказывался, особенно в несчастьях и неудачах. Когда он страдал, то страдал один и не обременял других своею экспансивностью. Только удачу, радость любил он делить добродушно с своими домашними и близкими; в такие минуты он не мог и не хотел быть один. Николай Страхов вспоминал трагикомическую подробность: «... В публике, не слишком внимательной к именам, произошла путаница, и многие считали тогда умершим Фёдора Михайловича, то есть знаменитого Достоевского.
Поэтому Фёдор Михайлович должен был употреблять даже особые старания, всячески давая знать, что он, известный писатель, жив, а умер его брат». Летом 1865-го журнал «Эпоха» был закрыт по причине финансовых трудностей: писатель погряз в долгах, а журнал выгод не приносил. Зарабатывавший на жизнь литературой, Достоевский вынужден был долго печататься в других изданиях. Впрочем, писатель всё же хотел открыть свой журнал — позже это желание сбудется, когда начнёт выходить «Дневник писателя». Фёдор Достоевский.
Начало 1860-х годов. Фотография Ивана Гоха 1 июля 1865 года. В кабале у издателя Отчаянно нуждаясь в деньгах, Достоевский заключил договор с книгоиздателем Фёдором Стелловским. Это один из самых печальных в истории русской литературы примеров эксплуатации писателя. Стелловский получал право напечатать сочинения Достоевского в трёх томах, а сам писатель обязался сочинить для этого издания ещё один роман этим романом станет «Игрок».
Достоевский будет вспоминать об этом эпизоде:... Принудил меня Стелловский силою… грозясь засадить меня в тюрьму, так что уж и помощник квартального приходил ко мне для исполнения. Но я с помощником квартального тогда подружился, и он мне много тогда способствовал разными сведениями, которые потом пригодились для «Преступления и наказания». Контракт этот ужасен... Михаил Катков Журнал «Русский вестник» с публикацией второй части романа «Преступление и наказание».
Иллюстрация Дементия Шмаринова к роману «Преступление и наказание». Это был первый, но не последний роман Достоевского, напечатанный в журнале Михаила Каткова, — наверное, самого влиятельного в России издателя. Катков был сторонником сильной государственной власти, резко критиковал либералов и «нигилистов» и не останавливался ни перед чем включая конфликт с цензурным ведомством , отстаивая свои взгляды. Позже Достоевский отдал Каткову также роман «Идиот» , а с «Бесами» случился конфликт: Катков отказался печатать главу романа, где описывается изнасилование девочки, — и Достоевский был вынужден исключить её из романа сейчас эта глава печатается в приложении к «Бесам». Следующий свой роман «Подросток» Достоевский напечатал в конкурирующих «Отечественных записках» Некрасова и Салтыкова-Щедрина, однако «Братья Карамазовы» вновь вышли у Каткова.
Несмотря на читательский успех, большинство критиков не считало, что «Преступление и наказание» и вышедшие годом ранее «Записки из подполья» представляют новый шаг в творчестве Достоевского. Анна Сниткина 15 февраля 1867 года. Второй брак Достоевский женится на Анне Григорьевне Сниткиной — стенографистке Девушка, записывающая устную речь стенографией — способом быстрого письма с помощью особых знаков и сокращений. Связанный сроками договора, Достоевский не успел бы окончить работу в срок, если бы писал от руки. Работа с Анной Григорьевной оказалась удачной, Достоевский пригласил её работать над завершением «Преступления и наказания» — и, влюбившись в свою помощницу, сделал предложение.
Жена и дальше помогала Достоевскому готовить произведения к печати, вести переписку и т. Анна Григорьевна заложила своё приданое, чтобы оплатить многочисленные долги писателя. Вскоре после свадьбы супруги на несколько лет уедут из России, не в последнюю очередь затем, чтобы убежать от кредиторов. Сниткина была намного младше Достоевского и пережила его. После смерти мужа она написала книгу воспоминаний, публиковала произведения Достоевского и стала известной филателисткой.
В браке родилось четверо детей, из которых двое умерли в младенчестве. Дневник писателя. Ежемесячное издание Фёдора Достоевского. Сначала так называлась рубрика, которую Достоевский вёл в газете «Гражданин», где сотрудничал в 1873—1874 годах. Оригинальный журнал «Дневник писателя», где все материалы принадлежали Достоевскому, писатель характеризовал в письме к Владимиру Соловьёву так: Разумеется, это не какие-нибудь строгие этюды или отчёты, а лишь несколько горячих слов и указаний...
Затем о слышанном и прочитанном, — всё или кое-что, поразившее меня лично за месяц.
В полемике Достоевского с литературными мнениями К. Аксакова безусловно присутствовал и личный момент: писателю были памятны отзывы Константина Аксакова о «Бедных людях» и «Двойнике» см. Личное Достоевский сопрягает с общим: он горячо возражает принципиальному противнику «натуральной школы» и «отрицательного направления» — К. Аксакову, с тем же упорством проводившему свои мнения в 1850-х годах, как и в 1840-х. В «Обозрении современной литературы» 1857 К. Аксаков продолжал утверждать, что «литература наша — собрание чужих форм, разных отголосков и только», писал о «хилости и недолговечности современного состояния нашей литературы, не нуждающейся для своего падения в посторонней помощи... Аксаков и в статье, посмертно опубликованной в газете «День», что дало основание Достоевскому говорить о косности и догматичности славянофильской критики. Он упрекает братьев Аксаковых в непонимании реальных историко-литературных процессов, в разрыве с требованиями «живой жизни». Тенденциозное и поверхностное истолкование К.
Аксаковым пьес Островского для Достоевского — убедительный образчик односторонности и предвзятости славянофильского воззрения на русскую литературу и искусство вообще. Достоевский доказывает, что суждения К. Аксакова о русской литературе по духу неразрывно слиты с примечаниями И. Аксакова к корреспонденциям «обскуранта» H. Мы с симпатией думали встретить журнал ваш, но вы хоть какую симпатию потушите». Слова эти означали признание краха надежд редакции «Времени» 1 Белинский В. Аксакова, и др. Продолжил полемику с «Днем» в 1862 г и сам писатель. В статье «Славянофилы, черногорцы и западники» он иронизировал над передовой И. Аксакова от 16 февраля 1862 г.
Эти и другие полемические уколы и предупреждения Достоевского «Дню», вместе взятые, дают представление о глубине и серьезности идеологических разногласий «Времени» и его редактора со славянофильской газетой. Некоторым диссонансом звучит в журнале лишь рецензия по всей видимости, H. Страхова на «Литературные воспоминания» И. Панаева: «Слишком легко было бы ценить людей и мнения,— читаем мы здесь,— если бы для этого нужно было только сосчитать число подписчиков на журналы. Славянофилам можно в этом отношении искренне позавидовать. Их мало читали, но их всегда уважали. Мало ли было журналов, которые шли во сто раз успешнее, мало ли писателей, которые читались в тысячу раз более? А между тем многие из них исчезли, не оставив по себе доброй памяти; много имен, некогда знаменитых, покрыты теперь бесславием. Славянофилы же, эти Киреевские, Хомяковы, Аксаковы,— чем дальше, тем знаменитее, тем светлее и чище их память. Это какие-то живучие имена, и кто любит истинную жизнь, тот не отвернется от них с презрением, как отворачиваются те, кто из-за минутного шума и треска не слышит ничего менее громкого, но более постоянного».
Страховым и А. Григорьевым, с одной стороны, и остальными членами редакции — с другой. Разногласия эти не исключали соглашения по вопросам, позволявшим взаимно идти на компромиссы и определенные уступки. Притом рецензия на воспоминания Панаева была направлена против «террора мысли», грубых и оскорбительных суждений критика «Библиотеки для чтения», нетерпимого тона его статьи с фельетонным заглавием «Пора меж волком и собакой». Аксакове: «... Это тем более смешно и необузданно, что не только какой-нибудь Константин Аксаков, но и вся-то славянофильская партия перед лицом здравого смысла оказывается какой-то небывальщиной, менее чем мифом, который всегда имеет хоть символическое значение. Пора понять и заявить, что эта партия существует как название, потом — как группа людей, считающих взаимно друг друга единомышленниками касательно каких-то им только известных мистерий, но что такой партии как деятельной силы, проявляемой каким-нибудь определенным способом, совершенно не существует. Какая угодно премия тому, кто расскажет понятным для человеческого смысла языком, над какою задачею трудится эта партия и что она сделала для ее объяснения. Примечательно, что полемика Достоевского со славянофилами не прошла бесследно для А. Под прямым влиянием статьи Достоевского Григорьев писал в «Плачевных размышлениях о деспотизме и о вольном рабстве мысли» Якорь.
Аксакова о русской литературе, статью, сказать прямо приходится, при всем уважении к памяти благородного деятеля, исполненную одного только тупого самодовольства и всякого посмеяния достойную... Григорьев повторяет основные возражения Достоевского славянофилам: «Я глубоко сочувствую славянофильству и его любви к быту народа и к высшему благу народа — религии, но и глубоко же ненавижу это старобоярское направление за его гордость; вся жизнь наша, сложившаяся в новой истории, для него — ложь; вся наша литература, кроме Аксакова и Гоголя, — вздор. К Пушкину оно равнодушно, Островского не видит, и понятно, почему не видит: он ему хуже рожна на его дороге. Ведь выше князя Луповицкого славянофильское художество не поднималось, потому что, собственно, и «Семейную хронику» и лучшие вещи Гоголя оттягает у славянофильства русская литература. А без художества — теория пропащее дело». Аксакова «Наша литература» с. Хомякова «Об общественном воспитании в России» с. Славянский отдел редакция «Дня» намеревалась превратить в международную политическую трибуну: «Открывая славянский отдел в нашем издании, мы имеем основание надеяться, что сделаем его со временем довольно полным источником разнообразных и верных сведений о положении и движении славянского дела.
ДОСЬЕ: Достоевский бессмертен! Факты о жизни и творчестве к 200-летию классика
Как известно, его жена Анна Григорьевна была профессиональной стенографисткой. Получив от неё текст, Достоевский снова его прорабатывал и делал наброски для новых глав. Так они и работали над каждым романом. Читайте нас:.
Есть вещи, которые морально трудно сказать о себе или о своем народе и которые требуют санкции «со стороны». Русскому человеку стеснительно заявить то, что произнес армянский поклонник нашего классика, и Розанов неспроста прикрывается «инородцем», чью мысль он, конечно же, полностью разделяет а может, и «досочиняет».
Так или иначе, но мысль эта прекрасно выражена, глубока и верна. Действительно, такие тексты, как упомянутый фрагмент из «Бесов», слово князя Мышкина о «русском Христе», монолог Версилова о «русских европейцах» из «Подростка» или же, наконец, Пушкинская речь самого Федора Михайловича, принадлежат к числу священных текстов отечественной словесности, наряду, скажем, с гоголевской «птицей-тройкой», тютчевскими «бедными селеньями» и целым ворохом сцен и авторских отступлений в «Войне и мире». Слово «священные» я употребляю, конечно же, метафорически, так же как и розановский армянин.
В жизни любого народа есть события, лица, книги, которые с годами приобретают статус чего-то бесспорно авторитетного, не подлежащего сомнению. Ученые в таких случаях предпочитают говорить о «национальной мифологии», возможно, это более точно, но широкому читателю, не знакомому с трудами А. Лосева, К.
Юнга или К.
Сделав эти оговорки, нужно согласиться с тем, что главные сочинения Федора Михайловича Достоевского — не просто великая литература и яркая публицистика, они — наше национальное священное писание, а их автор — наш национальный пророк. Не в том смысле, что он создатель какой-то новой религии хотя так думали Рильке и Шпенглер , и не в том, что все его предсказания сбылись сбылось только то, чего он больше всего боялся, а надежды и упования пошли прахом , а в том, что он с наибольшей полнотой и ясностью выразил в своих творениях сущность русского самосознания.
В чем же эта сущность состоит? Ответ прост и сложен одновременно: в христианстве. Опять-таки, дело не в том, какой процент русских людей в ту или иную эпоху ходил в храмы и держал посты, а в том, что психология подавляющего большинства из них была и остается новозаветной, а жизненным идеалом сознательным или бессознательным, неважно являлся и является Христос.
Разве весь наш быт с его походной неустроенностью, почти ирреальной зыбкостью, фантастическим свойством «линять в два дня» не свидетельствует о том, что мы града земного не имеем, а взыскуем града нездешнего? Даже атеисты, «по определению» обязанные отрицать все нематериальное, говорят «о душе» и «по душам» не меньше, чем «церковники», а презрения к стяжательству у них порой гораздо больше. Русская песня уносит в небо почти так же высоко, как и молитва.
О «природном» христианстве России еще раньше Достоевского писал Тютчев, гениально схвативший образ русского Христа — страдающего, униженного, «голгофского» Федор Михайлович, продолжая Федора Ивановича, напишет позднее, что одна из наиболее характерных черт русской «психеи» — неизбывная потребность в очистительном страдании, то есть, в сущности, желание сораспяться со Христом , и это никакая не метафизика, это факты.
Отец мальчика принадлежал к роду шляхтичей Достоевских, местом его работы была Мариинская больница для неимущих, где и родился будущий классик русской литературы. Мать Федора была из рода столичных купцов. Семья Достоевских была многодетной. Детские годы будущего классика прошли в Москве. Семья придерживалась распорядка, раз и навсегда установленного отцом. По вечерам все собирались вместе, много читали, няня рассказывала детям множество русских народных сказок.
Лето Достоевские проводили в небольшом поместье деревни Даровое под Тулой. Впоследствии писатель говорил, что это было самое лучшее время его жизни, оставившее незабываемые впечатления. Федор Достоевский в детстве Жили Достоевские довольно скромно, но на образовании детей не экономили. Латынь они изучали с отцом, читать начали под руководством матери. Потом наняли приходящих учителей, с которыми дети прошли азы математики, научились говорить по-французски и писать на русском. Первым серьезным ударом судьбы для Федора стала смерть матери в 1837 году от чахотки. Ему тогда только исполнилось 16, и он тяжело переносил потерю близкого человека.
Отец теперь сам решал судьбы детей, и не придумал ничего лучшего, как отправить Федора и Михаила на учебу в Петербург. Они стали студентами Инженерного училища, хотя, как вспоминал позже Достоевский, мечтали о поэтах и поэзии. Он писал, что по вечерам у них нет ни минуты свободной, у них не было возможности даже закрепить пройденный в классе материал. Молодые люди занимались фехтованием, танцами и пением, и отказаться от этих занятий они не имели права. Кроме этого, каждый из них стоял в карауле, так и проходили все вечера в училище. В 1843-м году Достоевскому вручили диплом об окончании училища. В том же году он получил распределение на должность полевого инженера-подпоручика в Петербургской инженерной команде.
Достоевский: биография, фото, личная жизнь
И, безусловно, Достоевский, как бы сейчас ни прозвучала моя фраза, во многом приблизил для русского человека Евангелие. Ницше писал, что Достоевский был единственным психологом, у которого он учился. Достоевский — все новости по теме на сайте издания Достоевский писал о другом – прежде всего, о возможности христианского братства и, поэтому, он далёк от многих молодых людей, подверженных влиянию внешней культуры. Фёдор Достоевский сегодня — «Мой Раскольников убивает не из-за фрустрации. а из-за любви».
Достоевский: биография, фото, личная жизнь
гений, христианин, славянофил, народник, психолог, философ, - все это так, но этими свойствами обладали и другие писатели; почему же только он так близок душе каждого человека, не лишенного идеалов? Достоевский — все новости по теме на сайте издания Достоевский писал о другом – прежде всего, о возможности христианского братства и, поэтому, он далёк от многих молодых людей, подверженных влиянию внешней культуры. Сегодня на нашем канале документальный фильм к 200-летию со дня рождения Федора Достоевского. Достоевский начал переписывать повесть, избавился от ненужных описаний, второстепенных эпизодов, растянутых диалогов и размышлений героев – от всего, что мешало сосредоточиться на сюжете.
Страницы жизни. О чем рассказывают рукописи и заметки Ф.М.Достоевского
Об этом периоде рассказывается в статье А. Милюкова «Фёдор Михайлович Достоевский», опубликованной в одном из номеров исторического журнала «Русская старина» в 1881 году. Автор — писатель, историк литературы, критик — посетил Достоевского в крепости: «Брякнули приклады ружей, и в сопровождении офицера вошли Ф. Достоевский и С. Горячо пожали мы друг другу руки. Несмотря на восьмимесячное заключение в казематах, они почти не переменились: то же серьезное спокойствие на лицах… Ни малейшей жалобы не высказали ни тот, ни другой на строгость суда или суровость приговора». Каторга, отмечали друзья-литераторы, не ожесточила писателя, а лишь ускорила созревание гражданских качеств.
В электронную коллекцию вошли также современные научные работы о литературном наследии классика. Среди них авторефераты диссертаций на темы «Евангельская притча в авторском дискурсе Ф. Достоевского» , «Исповедальность как принцип становления поэтики художественной прозы Ф. Достоевского» , «Художественная логика стыда в прозе Ф. Достоевского в контексте авторского мифа о богоборчестве» и многие другие. О логике психологического анализа в произведениях Достоевского размышляет О.
Аксакова «о мире, об общине русской». Но в то же время он не может сдержать возмущения крепостнической моралью, развиваемой H. Недовольство Достоевского вызвали и идиллические примечания к корреспонденции H. Ответ Достоевского Аксакову недвусмысленно ясен: «Вы говорите, что у нас не было ничего подобного феодальным отношениям на Западе? Ну нет-с, одно другого, верно, стоило. Упрекает Достоевский редактора «Дня» и в недостатке подлинного христианского чувства. Грозным иеремиадам и мрачным пророчествам Аксакова, фанатично нетерпимым словам, вкладываемым им в уста «будущего» русского православного народа, Достоевский противополагает дух кротости, согласия, любви, терпимости: «И уж если пошло на тексты, то не грозный текст пророка приведет он народ — В. Продолжает Достоевский в статье и спор со славянофильской концепцией развития русской литературы, в которой, по давнишнему убеждению писателя, яснее всего сказались теоретизм, отвлеченность славянофильского направления, его разлад с подлинно реалистическим взглядом на историю развития русского общества.
Иронически задевая литературный опыт К. Аксакова, комедию в двух действиях с прологом «Князь Луповицкий, или Приезд в деревню» 1851 , Достоевский, видимо, вспоминал отзывы В. Белинского о художественных произведениях 470 славянофилов, в частности о драмах А. Видим лица, видим события, видим русские слова, но не видим того, что давало бы смысл, было бы ключом к разгадке этих лиц и событий. Самозванец и Ляпунов г-на Хомякова говорят, кажется, по-русски, а между тем оба они — какие-то романтические мечтатели двадцатых годов XIX столетия, следовательно, нисколько не русские начала XVII века». Ведь вы хвалитесь же знанием народа, ну и представьте нам сами ваши идеалы, ваши образы. Но сколько нам известно, выше князя Луповицкого вы еще не подымались». В полемике Достоевского с литературными мнениями К.
Аксакова безусловно присутствовал и личный момент: писателю были памятны отзывы Константина Аксакова о «Бедных людях» и «Двойнике» см. Личное Достоевский сопрягает с общим: он горячо возражает принципиальному противнику «натуральной школы» и «отрицательного направления» — К. Аксакову, с тем же упорством проводившему свои мнения в 1850-х годах, как и в 1840-х. В «Обозрении современной литературы» 1857 К. Аксаков продолжал утверждать, что «литература наша — собрание чужих форм, разных отголосков и только», писал о «хилости и недолговечности современного состояния нашей литературы, не нуждающейся для своего падения в посторонней помощи... Аксаков и в статье, посмертно опубликованной в газете «День», что дало основание Достоевскому говорить о косности и догматичности славянофильской критики. Он упрекает братьев Аксаковых в непонимании реальных историко-литературных процессов, в разрыве с требованиями «живой жизни». Тенденциозное и поверхностное истолкование К.
Аксаковым пьес Островского для Достоевского — убедительный образчик односторонности и предвзятости славянофильского воззрения на русскую литературу и искусство вообще. Достоевский доказывает, что суждения К. Аксакова о русской литературе по духу неразрывно слиты с примечаниями И. Аксакова к корреспонденциям «обскуранта» H. Мы с симпатией думали встретить журнал ваш, но вы хоть какую симпатию потушите». Слова эти означали признание краха надежд редакции «Времени» 1 Белинский В. Аксакова, и др. Продолжил полемику с «Днем» в 1862 г и сам писатель.
В статье «Славянофилы, черногорцы и западники» он иронизировал над передовой И. Аксакова от 16 февраля 1862 г. Эти и другие полемические уколы и предупреждения Достоевского «Дню», вместе взятые, дают представление о глубине и серьезности идеологических разногласий «Времени» и его редактора со славянофильской газетой. Некоторым диссонансом звучит в журнале лишь рецензия по всей видимости, H. Страхова на «Литературные воспоминания» И. Панаева: «Слишком легко было бы ценить людей и мнения,— читаем мы здесь,— если бы для этого нужно было только сосчитать число подписчиков на журналы. Славянофилам можно в этом отношении искренне позавидовать. Их мало читали, но их всегда уважали.
Мало ли было журналов, которые шли во сто раз успешнее, мало ли писателей, которые читались в тысячу раз более? А между тем многие из них исчезли, не оставив по себе доброй памяти; много имен, некогда знаменитых, покрыты теперь бесславием. Славянофилы же, эти Киреевские, Хомяковы, Аксаковы,— чем дальше, тем знаменитее, тем светлее и чище их память. Это какие-то живучие имена, и кто любит истинную жизнь, тот не отвернется от них с презрением, как отворачиваются те, кто из-за минутного шума и треска не слышит ничего менее громкого, но более постоянного». Страховым и А. Григорьевым, с одной стороны, и остальными членами редакции — с другой. Разногласия эти не исключали соглашения по вопросам, позволявшим взаимно идти на компромиссы и определенные уступки.
Достоевский и С. Горячо пожали мы друг другу руки. Несмотря на восьмимесячное заключение в казематах, они почти не переменились: то же серьезное спокойствие на лицах… Ни малейшей жалобы не высказали ни тот, ни другой на строгость суда или суровость приговора». Каторга, отмечали друзья-литераторы, не ожесточила писателя, а лишь ускорила созревание гражданских качеств. В электронную коллекцию вошли также современные научные работы о литературном наследии классика. Среди них авторефераты диссертаций на темы «Евангельская притча в авторском дискурсе Ф. Достоевского» , «Исповедальность как принцип становления поэтики художественной прозы Ф. Достоевского» , «Художественная логика стыда в прозе Ф. Достоевского в контексте авторского мифа о богоборчестве» и многие другие. О логике психологического анализа в произведениях Достоевского размышляет О. Даниленко в автореферате диссертации: «Психологический анализ в творчестве Ф. Достоевского формировался на основе глубокого философски-религиозного осмысления проблем совести, своеволия, свободы и страдания в человеческой судьбе, трагического несоответствия в бытийном мире идеального и реального». На основе такого подхода родились впоследствии «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы» и «Бесы».
Это оторванность от «почвы», незнание народа, отрицание русской национальной самобытности. Космополитизм и еще безбожие — вот два важнейших, взаимосвязанных, по Достоевскому, греха, во власти которых находится значительная часть русского образованного общества. Все другие многочисленные грехи всходят, по убеждению писателя, на поле, разрыхленном первыми двумя. И как с течением времени менялось читательское переосмысление этой книги? Понятно, как он оценил «Бесов». Но и преобладающее массовое восприятие романа Достоевского было неблагоприятным для автора. То, что это художественный шедевр, оценили немногие. Смысл романа стал очевиден только с трагическим ходом отечественной истории, в XX веке. Глубину проблематики «Бесов», не сводимую к злобе дня, раскрыла или приоткрыла религиозно-философская критика Серебряного века. Значимым событием в общественной и культурной рецепции романа Достоевского явилась постановка в 1913 году Владимиром Немировичем-Данченко в МХТ спектакля «Николай Ставрогин». Статьи Вячеслава Иванова, Николая Бердяева, Сергея Булгакова о «Бесах», опубликованные в 1914 году в связи с этой театральной постановкой, стали прорывом в раскрытии масштаба экзистенциальной проблематики «Бесов». В большей части XX века по понятным причинам серьезное изучение «Бесов» велось главным образом в русской эмиграции. Когда в 1983 году Международное общество Достоевского свой 5-й симпозиум посвятило обсуждению именно романа «Бесы», ни один отечественный ученый не получил от советских властей разрешения принять участие в этом научном форуме. В последнее десятилетие века минувшего и в первую четверть нынешнего столетия появились десятки глубоких исследований «Бесов», свободных от политической конъюнктуры. Обложка первого отдельного издания романаФото: Общественное достояние Поделиться — Тексты произведений Достоевского давно растащили на цитаты, причем не всегда верные. Шатов предъявляет Ставрогину его же слова: «Но не вы ли говорили мне, что если бы математически доказали вам, что истина вне Христа, то вы бы согласились лучше остаться со Христом, нежели с истиной? Вот уже полтора столетия философы, богословы, литературоведы ломают голову над этой дилеммой: Христос или истина? Помня, что евангельский Спаситель сказал о Себе: «Азъ есмь путь и истина и жизнь». Но все-таки с формулировкой «Бесов» легче разобраться, нежели с признанием самого Достоевского, сделанным в письме 1854 года к Наталье Фонвизиной, где он писал о себе: «…если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной». По поводу этих слов самого писателя о. Сергий Булгаков заметил, что «любовь ко Христу в Достоевском сильнее, чем вера в него». В «Бесах» же говорится не о действительном положении вещей, а о «математическом доказательстве» того, что «истина вне Христа». Достоевский не однажды писал, что в вопросах веры математические доказательства ничего не значат. Да и один из отцов Церкви, Тертуллиан, сформулировал принцип: «Верую, ибо абсурдно» потому что если можно «доказать», то и вера не нужна.
Как писал романы Достоевский?
Как будто сегодня написано Достоевским -----. "Не будет у России, и никогда ещё не было таких ненавистников, завистников, клеветников и врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит. его жена Анна Григорьевна Достоевская писала, что сердце Федора Михайловича, обожавшего царя-освободителя, при этом известии разорвалось бы. Сегодня, когда роман актуален не менее, чем 150 лет назад, нельзя сомневаться, что Достоевский написал великую книгу. В 1860–80-х годах Федор Достоевский написал романы, которые потом назвали «великим пятикнижием» — «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы».
Отцеубийство, казнь, острог и прототип Настасьи Филипповны: истории из жизни Достоевского
| Федор Достоевский: Что есть Россия? Дневники писателя | Получил мировое признание как один из величайших романистов. Произведения Достоевского оказали большое влияние не только на развитие мировой литературы, но и на формирование многих философских идей. |
| Достоевский, Федор Михайлович - Персона ТАСС | Бесы Достоевского: что в жизни писателя современники не оценили бы лайком 11 ноября исполнилось 200 лет со дня рождения великого Федора Достоевского. |