Будьте в курсе последних новостей: Режиссер проекта «Дау» Илья Хржановский дал интервью блогерше и политику Ксении Собчак в пустом баре «Жан-Жак» во время пандемии коронавируса, после чего пошел гулять по Москве, где прохожая обвинила его в домогательствах к актрисам.
Илья Хржановский: «Я снимаю не про Ландау, а про ученого Дау, вымышленный персонаж»
Буфетчица уходит в ночь. Кагэбэшник полощет рот водкой и брезгливо сплевывает. Пять утра, Париж, зрительские овации. Почему я так подробно остановился на этом? Потому что в этой серии есть хоть какое-то внятное высказывание. Хоть что-то достойное реакции. Все остальное или почти все — это жеваное папье-маше, политое водкой и рыбным соусом из железных консервов. И ничего здесь не найти, даже при всем желании.
Может, когда-то из этого и получится кино. Тогда и посмотрим. А так пока — гигантская профанация. Он как-то пронес в зал бутылочку коньяка и разлил нам в пластмассовые стаканчики. Мы напряженно выпили. Третьим с нами был известный журналист, русский, конечно же, оппозиционный: — Похоже на «Дом-2», — осторожно спросил он нас, — или нет? Потому что интеллигентный человек, русский, опять же, на прямой вопрос всегда отвечает общо, типа: «В нашей стране много озер и рек», — так он начинает отвечать.
И боится, что бы такое лишнее не сказать, чтобы не прослыть неинтеллектуалом, чтобы не прослыть простачком… Вот спрашиваю продюсера и режиссера Александра Шейна после одной из серий: — Тебе понравилось? Потом мне удалось посмотреть «Возвращение блудного сына», которого сложил Анатолий Васильев. Там противостояние двух философов-физиков — профессора Крупицы Капицы в невероятном исполнении самого Васильева и его ученика Дау Ландау в очень неплохом исполнении Теодора Курентзиса. Я не уверен, что это был игровой фильм. Может быть, документальный, может быть, видео-арт, может быть, видеопьеса. Но здесь было все: композиция, кульминация, финал. И главное — идея.
Противостояние человека и толпы, тема власти и маленького человека. Не банально. Чего стоит отрывок, где Дау признается своему учителю, что написал на него донос. Даже не хочу описывать эти кадры, хочу, чтобы вы их когда-нибудь посмотрели. Потому что ни длинные диалоги, ни отсутствие физического действия не могут отвлечь нас от волшебства, если оно есть. А вот здесь оно было. Даже больше.
Печать гения.
Берлинале — это зрительский фестиваль, настолько зрительский, что на «Дау» билеты были раскуплены меньше, чем за полминуты. Но факт в том, что есть какие-то части истории, в которых предполагается связь с моментом времени и места. Вот эти две истории — «Дау.
Дегенерация», — мне кажется, здесь вполне связаны. Дегенерация» рассказывает о том, как крайне правые силы и через какие механизмы приходят к власти. Мне кажется, для Германии, как и для многих европейских стран, это очень актуально. Некоторые фильмы я никогда не показывал даже в материале или показывал совсем куски, и они будут еще выходить в течение этого года.
И на фестивалях, и в прокате. То есть составляющие проекта будут заполнять те ниши, в которых располагаются художественные продукты. В частности, будет несколько книг — сейчас они издаются западными ведущими издательствами, — связанных в «Дау», выходят музыкальные диски, будут выставки. То есть все существующие как бы зоны, в которых живет искусство, в них проект будет жить.
И в частности, фильмы будут жить на фестивалях и в прокате. Наташа» были связаны и заочные, и очные вопросы и претензии к проекту. Они видят, что Владимир Ажиппо, реальный экс-сотрудник спецслужб, действительно мучает женщину в кадре, она правда мучается, и это идет в полнейший разрез с новой этикой мира. Например, столько раз упоминаемая сцена с бутылкой — если смотреть, там нет факта «вхождения» бутылки.
Но эмоционально все, что происходит в проекте, является правдой всегда. Правдой в неком условном мире. Если это для зрителей страшнее и они могут что-то почувствовать, то это замечательно. Это значит, что и моя работа, и работа тех, кто в проекте принимал участие, — актеров и Владимира Ажиппы, к сожалению, ныне покойного, и Наташи, и других людей, — что все имеет смысл.
Например, в Париже к Наташе подошла Моника Белуччи, поцеловала ей руку, сказав, что она выдающаяся, ее любимая актриса, она была абсолютно потрясена ее игрой, просто нет ни одной актрисы в мире, которая могла бы это сделать. Находились ли вы на площадке? Одно дело — вы руководите, говорите: «Ты мучаешь ее... Мне кажется, от этого зависит, в том числе, и мой личный ответ, мое личное отношение к тому, что я вижу.
Как мне говорили: «Это не кино» или «Это кино». А кто определяет, кино это или нет? Вот это актер, а это не актер. Как вы определите?
Чем это определяется? Вот человек мучается или не мучается? Можно ли испытывать сильные эмоции? И можно ли — внутри договора?
А это вопрос сговора. Даже есть такое понятие в режиссуре, когда говорят про работу с актером, — сговариваться. Вы с ним сговариваетесь об определенных правилах, внутри этих правил актеры всегда идут далеко в эмоциональном плане. Чем лучше и бесстрашнее актер, тем дальше он идет в эмоциях.
Если мы не говорим про театр «Но» или театр «Кабуки», в которых другие правила. Если говорим про театр или кино психологическое, буквальное, предельное. Здесь, мне кажется, лучше бы люди, включая киноведов и кинокритиков, и других деятелей культуры, переживали не о продуктах художественных, а о том, как они общаются, как живут свою жизнь. Мы же мучаем людей в жизни намного больше.
Так устроены люди. Мы вступаем с ними в отношения, на кого-то обижаемся, переживаем. За этим очень сложно следить. Очень сложно отрефлексировать собственную жизнь.
Но очень легко, как выясняется, отрефлексировать жизнь чужую, особенно жизнь в художественном продукте. И здесь, мне кажется, важно разделять жизнь и искусство и не забывать, что это предмет искусства и культуры, этот проект является фактом этого мира, а не другого. Что это значит? Что законы, по которым он создается, другие.
Что такое процесс съемки на кинопленку, как он устроен? Кинопленка означает, что есть грим, костюмы, есть камера, у нее заканчивается кассета, ее меняют, есть фокус-пуллер, есть оператор. Камера находится близко, двигается, шумит, шуршит. То есть некий очень сложный технологический процесс, который не совсем имеет отношения к реальности, хотя он фиксирует вот эту построенную субреальность.
И пускай снимался он на пленку, но снимался совершенно иначе, это не то что «камера, мотор, поехали». Это же технологический процесс, ну как, я всегда был на площадке. За территорией института были построены комнаты, группа передвигалась по периметру. В этих комнатах стоял плейбэк, работала группа, сидели гримеры, ассистенты, лоудеры и так далее.
Через секретные двери мы могли входить внутрь территории и передвигаться. Кстати, как правильнее их называть? Но актеры — лучше. Они всегда знали, что камера включена?
Знали, когда они попадают в кадр? Мы разговаривали в Париже с Юргеном Юргесом, и он говорил, что в его карьере прежде не было подобного метода съемки. Поэтому то, что я видел на съемочных площадках, явно отличалось от вашего метода. Один — это метод работы с актером, со светом, с камерой.
Они, конечно, абсолютно другие. Не такие, как в стандартном кино.
Режиссёр является сыном мультипликатора Андрея Хржановского и с 2007 года проживает за пределами России. В список также попали писательница Людмила Улицкая и благотворительный фонд «Нужна помощь». Масштабный биографический проект «Дау» дебютировал в 2019 году и рассказывал о жизни советского физика Льва Ландау Теодор Курентзис.
А он: «Да нет, вы не понимаете, я же знаю, кто на меня написал донос. Я же на него первый написал, просто не успел отдать!
Вы у меня в кабинете. О чем вы говорите? Такого рода вещи меня шокировали. Она должна была пройти по очереди в Берлине, Париже и Лондоне. И называлась «Свобода, равенство и братство». Берлин был свободой, Париж — равенством и Лондон, соответственно, — братством. В Германии мы должны были в течение одной ночи возвести Берлинскую стену и закрыть девять блоков домов в центре города.
Мы это делали с Berliner Festspiele и мэрией Берлина, так как такие больше проекты можно реализовывать только с властью. Там нас поддержал президент Франк-Вальтер Штайнмайер, очень, кстати, образованный человек, который знает, кто такой художник Филонов. Мы с ним минут пять о нем говорили. Но потом оказалось, что городская управа против — такая демократия. Проект был отменен и мы перешли сразу ко второй части «Равенство», которая проходила в двух легендарных театрах Парижа — Театре де ля Вилль и Шатле. Известных нам по Дягилевским сезонам и работам Сары Бернар. Между ними должен был быть построен мост, который из-за желтых жилетов тоже был отменен.
Я хотел все перенести, но понял, что нужно открываться. И мы это сделали, правда, в совершенно другом режиме, чем хотели изначально. Да, конечно. Идея была в том, что люди получали не билеты, а визы. Они должны стоять в очереди, писать бессмысленные бумажки, потом опять стоять и ждать. Мне хотелось сразу ввести понятие «очереди». Кстати, благодаря пандемии понятие «очередь» теперь знает весь мир, потому что весь Нью-Йорк стоит в очередях в магазинах.
Все как в советские времена! Конечно, ты могла кого-то знать, кого-то не знать. Дальше ты входила в здание этих театров и единственный ответ, который ты могла получить на любой вопрос от персонала «Не знаю! Как-то резко пообщаться, куда без этого. Но главной их задачей было говорить «Не знаю», не давать никакой информации. Не было известно, какой фильм идет в каком зале, цены в буфете менялись несколько раз в день, то есть водка могла стоить то 2 евро, то 15. Ко мне подходили и возмущались: «Водка стоит 15 евро!
Это справедливо? Смеется Все было всегда в движении, и ты сам должен был открывать себе этот мир, если ты хотел. Ведь можно было сразу развернуться и уйти. Но если ты все-таки решался, в какой-то момент вливался в эту сплошную историю. Это был абсолютно уникальный опыт. Потому что когда ты создаешь какой-то условный мир, пространство, там дальше образуются свои законы, это не значит, что ты берешь на себя позицию творца, ты просто предлагаешь обстоятельства, а дальше все зависит от участников. Возникает экосистема жизни.
Я представлял его себе не раз, но это сложная история. Для этого нужно иметь все разрешения, учитывая некий радикализм «Дау». Мы про это думали, но до практической части никогда не доходило.
Писательница Улицкая и режиссер Хржановский пополнили ряды иноагентов
Я делал свою работу честно и ответственно, с уважением к памяти павших в Бабьем Яру. Уверен, со временем станет ясно, как много нам удалось сделать для памяти места и погибших там». В конце 90-х режиссер занимался съемкой рекламы и был продюсером телесериала «Список влюбленных РФ». В 2004 году он выпустил фильм «4» по сценарию Владимира Сорокина, участвовавший во внеконкурсной программе Венецианского кинофестиваля.
Авторами сценария стали Хржановский и писатель Владимир Сорокин. На мировой премьере проекта в Париже в 2018 году зрителям предлагали купить визы от шести часов на просмотр фильма. Общий хронометраж картины составил почти 700 часов.
Я рассматриваю это как необходимость. Рассказывая про время, рассказывать его через те физические формы и типы предметов, лиц, вещей, даже иногда отношений, хотя это отдельная тема… Ты хочешь понять, как это устроено? Исходя из того, что я рассказываю про человека, существующего в конкретном времени. Воображение отказывает, сознание отключается. А потому делать жанр, складный сюжет на этом материале, пока он не осознан по-настоящему, дикая пошлость. И глупость — потому что жанр есть прежде всего нравственный закон, непреложный и внятный в каждой букве. Но у этого времени не то чтобы не было нравственного закона — у него было другое понятийное пространство. Как в греческой трагедии. Когда-то я прочитал «Эпилог» Каверина, которого в детстве знал. Я очень любил «Два капитана», и другие его книжки. Человек он был очень порядочный, умный, писал толстые книжки, сказки сочинял, всем помогал. Жена Лидия Николаевна, огромная библиотека, не бедствовал, не привлекался, не отрекался, анафеме не предавался и никого не предавал. А в 80-е годы он написал воспоминания, эпилог к этой чудной жизни — и выяснилось, что вся эта жизнь была сущим, непредставимым кошмаром. И этим кошмаром был тотальный, ежедневный, всепожирающий страх. Человек едет в машине со своим учеником и женой ученика, одновременно своей любовницей. И такова же была жизнь всех вокруг него. В книжке есть такой эпизод. Он пришел к Тынянову, своему шурину, когда тот уже болел, в его питерскую квартиру. Окна выходили во двор-колодец. Тынянов подвел его к окну и спросил: не находишь, воздух какой странный? А во дворе то ли туман легкий, то ли пожар где-то, и сюда ветром относит. Тынянов сказал: это люди жгут бумаги. Жгут письма, дневники, документы, фотографии, архивы. Много окон. Много дверей. И за всеми ними люди жгут бумаги, уничтожают следы своей жизни. Как это передать, а? Этот воздух? В котором люди жили не день, не два, а годы, десятилетия, целую вечность. Эпизод «Прогулка». Опубликован в 2009 году Как говорить про это время, а если говорить, то надо же говорить. Про это бесконечное настоящее, которое растянуто как от нас и — до звезд… Которое, между прочим, никуда не делось, потому что мы продолжаем в нем жить. Вот мы сейчас сидим с тобой на этой прекрасной улице, в этом прекрасном городе, в котором солнце, архитектура, оживленная торговля, очень высокая культура питания. А в то же время это исторически проклятый город, и я потому его и выбрал. Это проклятый город, который во время голодомора в несколько колец был оцеплен войсками НКВД. В окрестностях города умерли миллионы людей. На этих улицах умирали опухшие и высохшие от голода, прорвавшиеся сквозь оцепление, и горожанам было запрещено подавать им хлеб. В 30-е годы из восьмисот тысяч жителей двести тысяч было репрессировано. Каждый четвертый. Из квартир забирали спецов, рабочих, бухгалтеров. В подвалах известного заведения была уничтожена вся интеллигенция. Потом этот город дважды брали немцы, которые уничтожили больше ста тысяч мирных жителей. Этот Саенко сдирал с живых людей кожу, срезал мясо слоями. А его ученики потом здесь работали, и ученики этих учеников здесь работали. И некоторые продолжают жить и работать. Это я только один город взял. Одну только точку из этой вселенной. Вот что я имел в виду, когда говорил про другое понятийное пространство. Опубликован в 2011 году Герой И сюда вот в такое время отправлен человек, который как бы и не совсем человек. Родился мальчик, мальчик был очень одаренный, в 14 лет поступил в университет, в 20 был физиком с мировым именем. Работал за границей, учился у старого гения с другими такими же, как он, избранными молодыми гениями. Вернулся, оказался в городе, где смерть висела в воздухе, где страхом был пропитан каждый камень. Работал, полюбил девушку, женился, убежал из проклятого города в другой, не проклятый. Там его проклятье догнало, его посадили, потом освободили, и он стал делать то, чего делать не хотел. Всю жизнь он говорил про счастье, свободу и любовь — его главная идея состояла в том, что человек обязан быть счастливым. Этот человек больше всего на свете боялся физической боли, боялся потерять разум, боялся оказаться во власти жены. Дальше он попадает в аварию, после которой перестает быть собой: рядом с ним жена, отрезавшая от него всех и получившая наконец его в свое полное распоряжение; он испытывает непредставимые физические муки; и, наконец, теряет ближнюю память, то есть не может додумать ни одну мысль. В 60 лет он умирает. Они исполняли свою судьбу как древние греки, обладавшие знанием своей судьбы. Если бы даже я очень хотел рассматривать эту судьбу в реалистическом только социальном, бытовом и т. Машину кружит на льду, кружит, при аварии не страдает никто, в машине была корзина с яйцами, ни одно яйцо не разбивается, удар приходится только по нему и именно в голову, и именно в ту самую фатальную точку. Бьет так, чтобы он еще жил определенное время и испытал то, что ему пришлось испытать — и ровно то, чего он больше всего на свете боялся.
Напомним, «Мемориал» уже был признан иноагентом в 2016 году, в 2021-м по решению Верховного суда организацию ликвидировали.
Режиссёр Илья Хржановский воссоздаст Берлинскую стену
Писательница Людмила Улицкая и режиссер Илья Хржановский внесены в реестр иноагентов, передает со ссылкой на Минюст России. Минюст внес в реестр иноагентов писательницу Людмилу Улицкую и режиссера Илью Хржановского. Иноагентами объявлены писательница Людмила Улицкая*, режиссер Илья Хржановский* и публицист Сергей Медведев*. Режиссер Илья Хржановский стал худруком мемориального центра «Бабий Яр». Минюст России включил писательницу Людмилу Улицкую* и режиссёра Илью Хржановского* в список иностранных агентов.
Минюст признал иноагентами писательницу Улицкую и режиссера Хржановского
Мой первый собеседник – режиссер, продюсер грандиозных мемориальных проектов Илья Хржановский, с которым мы обсуждаем проблему памяти как терапии национальной травмы. биография Биография В конце февраля 2020-го режиссер Илья Хржановский прервал 10-летнее молчание, начал часто общаться с журналистами и. Российскому режиссеру Илье Хржановскому запретили восстанавливать Берлинскую стену городские власти. — Одним из самых обсуждаемых российских режиссеров стал ваш сын Илья Хржановский.
Власти запретили восстанавливать Берлинскую стену ради арт-проекта
Berlinale режиссёр Илья Хржановский представил свой скандальный проект "Дау". В него вошли писательница и сценарист Людмила Улицкая* и режиссер Илья Хржановский*. Писательница Людмила Улицкая и режиссер Илья Хржановский внесены в реестр иноагентов. Минюст внес в реестр иноагентов писательницу Людмилу Улицкую и режиссера Илью Хржановского. журналистом Михаилом Зыгарем* и режиссёром Ильёй Хржановским*.
Состоялась светская премьера ДАУ. НОРА МАМА Ильи Хржановского в ZOOM
Специальное устройство будет предлагать посетителям посмотреть перформансы Абрамович и Карстена Хеллера, а также концерты российского дирижера греческого происхождения Теодора Курентзиса. Бутафорскую стену зрелищно разрушат в конце работы инсталляции — 9 ноября, в день 29-летия объединения Германии. После Берлина фильмы будут показывать в Париже в рамках второй части проекта, которая носит название «Братство» с 23 ноября , и в Лондоне в рамках третьей части, «Равенство» в 2019 году. Эти материалы — результат съемок кинопроекта «Дау» в том самом построенном в Харькове «Институте», где была реконструирована жизнь советского времени. Проект во всех трех городах реализуется при финансовой поддержке Phenomen Trust, основанного российским бизнесменом Сергеем Адоньевым основатель Yota.
Фильм был закрыт по цензурным причинам, что можно включить в список преступлений советской власти перед культурой, а музыка — совершенно волшебная — сохранилась, и даже осталось несколько минут мультипликации. В интервью того времени Шостакович говорил, что он пишет музыку к мультфильму по сказке Пушкина и считает мультипликацию замечательным искусством.
Он был приятным человеком в общении? Сразу вспоминается «дама, приятная во всех отношениях». Он был человеком потрясающим — по своему уму, благородству, интеллигентности, культуре, образованности, дружественности, тактичности. Я даже не говорю про музыкальный гений. Это был совершенно золотой человек, подобного которому я в жизни не встречал, и работать с ним для меня было просто великим счастьем. Композитор Альфред Шнитке.
И Шнитке, и Губайдулина много сочиняли и для кино, и для анимации. Но в немалой степени причиной их активности в этой сфере был финансовый аспект. Их эта работа кормила, так же как художников-нонкомформистов — создание иллюстраций для книг, в основном — детских. Это неоспоримый факт. Но вместе с тем они могли использовать накопленный материал для другого своего творчества. Есть у него и другие моменты автоцитирования, не говоря уже про то, что Первая симфония была вдохновлена тем грандиозным материалом, который Альфред Гарриевич смог увидеть, когда Михаил Ильич Ромм пригласил его писать музыку для документального фильма «И все-таки я верю».
Три причины, по которым на самом деле любят советские мультфильмы — Когда вы говорите о стиле ваших кинематографических работ, то используете термин «полистилистика».
Финансирование Мемориального центра осуществлялось на принципах паритетного участия украинских и международных спонсоров. Но это было не совсем так.
Надо не забывать, что в Украине за двадцать лет произошло такое количество зверств и ужасов. До сих пор неизвестно точное количество жертв Голодомора. Были зверские репрессии.
Было пролито огромное количество крови. А если говорить ещё более честно, то это абсолютная природа зла. Там были реальные реки крови, а не их образ.
Они лились, там лежали тела в семь слоёв, там происходил настоящий ад. Там были в основном евреи и несколько цыганских таборов. Это случилось, и непонятно, как про это говорить.
Есть такие страшные лучи зла, которые выжигают что-то на земле. Это проклятые места. Непонятно, что это за усилие и под силу ли оно человеку, чтобы это проклятие снять.
Там исполнялась симфония Шостаковича под названием "Бабий Яр", которую исполнял немецкий оркестр. Там показывали фильм Сергея Лозницы. Там же открылась инсталляция Марины Абрамович.
Родители остались в Израиле, это было сложное решение для них. Для меня вопрос возвращения в Россию не стоял. Я не живу в России много лет, и мы привыкли встречаться вне России.
Я живу в Германии, у нас есть квартира, которую мы снимаем в Берлине. Папа живёт и там, в Италии читает лекции, но дом у него теперь в Израиле.
Что такое процесс съемки на кинопленку, как он устроен? Кинопленка означает, что есть грим, костюмы, есть камера, у нее заканчивается кассета, ее меняют, есть фокус-пуллер, есть оператор. Камера находится близко, двигается, шумит, шуршит. То есть некий очень сложный технологический процесс, который не совсем имеет отношения к реальности, хотя он фиксирует вот эту построенную субреальность. И пускай снимался он на пленку, но снимался совершенно иначе, это не то что «камера, мотор, поехали».
Это же технологический процесс, ну как, я всегда был на площадке. За территорией института были построены комнаты, группа передвигалась по периметру. В этих комнатах стоял плейбэк, работала группа, сидели гримеры, ассистенты, лоудеры и так далее. Через секретные двери мы могли входить внутрь территории и передвигаться. Кстати, как правильнее их называть? Но актеры — лучше. Они всегда знали, что камера включена?
Знали, когда они попадают в кадр? Мы разговаривали в Париже с Юргеном Юргесом, и он говорил, что в его карьере прежде не было подобного метода съемки. Поэтому то, что я видел на съемочных площадках, явно отличалось от вашего метода. Один — это метод работы с актером, со светом, с камерой. Они, конечно, абсолютно другие. Не такие, как в стандартном кино. Если говорить о том, как устроено кино как таковое, то есть на уровне вашего вопроса не про метод, а про выяснение этических норм, то разговор будет не профессиональный, а этический.
Он не будет иметь прямого отношения к профессии в кино. Я поэтому к такому разговору не иду. Неужели я буду вам рассказывать, как Юрген Юргес изобрел другую систему расстановки света? Это не значит, что разговор, который мы ведем, не должен быть, просто в нем другие правила. Вот как мы говорим, что одни правила в мире, в котором существовал «Дау» в Париже, и другие правила здесь. В Берлине есть правило, которое заключается в том, что если фильм в конкурсе, нужно давать пресс-конференции и интервью, и я очень законопослушный человек, я по этим правилам действую — даю интервью, например. Когда мы рассказываем про этику, есть одна вещь, связанная с тем, что перемешано понимание реальности и художественного процесса.
И этики в реальности и в художественном процессе. Дальше, естественно, возникает вопрос про этику как таковую, этику современную. Но здесь, мне кажется, я вам по одной части ответил. А если говорить о том, насколько эмоционально можно говорить с людьми... Мы всегда на собеседовании говорили про смерть, про секс, про любовь, про страдания, то есть заходили, исходя из новой парадигмы, в общем, на личную территорию. Но искусство и занимается территорий личной, которая часто намного более интимна, территория души, чем территория тела. И она, конечно, очень хрупкая эта территория.
Потому что все, что я знал и что я думал о «Дау», сводилось к тому, что его идея — смешать искусство с жизнью. Чтобы жизнь перетекала в искусство, чтобы они перестали отделяться друг от друга. Мы говорим на разных уровнях, как бы находясь на разных этажах. Есть этаж профессиональный, где мы можем говорить о тех уникальных кинематографических, профессиональных открытиях а это факт , которые мы сделали с этим проектом. Есть этаж, где мы обсуждаем этику, то есть что можно делать, что нельзя на территории искусства и территории жизни. Третий этаж — что такое жизнь и что такое искусство в более высоком, сложном смысле, где эти границы. Четвертый — что человек вообще может жертвовать и отдавать, и где граница его включенности, и что такое время.
Это все разные типы. Так же, как с бюджетом — вот у вас огромный бюджет, он огромный с одной точки зрения, но совершенно небольшой с другой. Представления об этике изменились за те десять лет, сколько живет проект «Дау». Понятно, что это сослагательное наклонение, но если бы вы сейчас его начинали, возможен ли был бы «Дау» сейчас лично для вас? Вы чувствуете, что мир переменился кардинально? Меняются некие формы отношений с жизнью человека. Например, в юном поколении, к которому относится мой сын — ему 21 год.
Вот в его поколении у них другие отношения с сексом и со смертью, они по-другому устроены. Это определяет этику. И другие отношения с природой, другие отношения с миром — и видимым, и невидимым. В этом смысле я считаю, что мы живем в захватывающее время, уникальное. Я невероятно взбудоражен тем, что будет происходить дальше, мне это очень интересно. Но в каждом моменте времени... Это же невероятно.
Любой человек может записывать себя, смотреть на себя и учиться от себя. Он в состоянии отделить свое внутреннее тело от физического. Мы понимаем, точнее, начинаем понимать, кто мы такие. Мы живем в прозрачном мире, это совершенно невероятно, захватывающе. Что будет происходить в тот момент, когда исчезнет ложь, ну технологически. Вы понимаете, что ваш телефон про вас знает настолько много, что вы не можете ему соврать? В текстах?
Или в том, на что вы тратите деньги, что вы смотрите, куда и когда вы приходите, как восстанавливаетесь? Мы говорим про данные. Инстаграм — это мельчайший элемент, ничего не значащий. Ваш телефон знает подробнейшим образом, как вы двигаетесь, и исходя из этого, он высчитывает среднее и понимает, кто вы на самом деле.
Режиссер Илья Хржановский попросил Мединского разрешить прокат всех частей «Дау»
Британский журналист рассказал о своих впечатлениях от проекта отечественного режиссёра Ильи Хржановского «Дау», который никогда не выйдет в России, и мнение автора с другими кинокритиками поясняет почему. Илья Хржановский на съемках «Дау». Я должен создать человеку, исполняющему ту или другую роль, такие условия, чтобы он вошел в кадр всей, собственно, своей жизнью, которая была до меня. Илья Хржановский на съемках «Дау». Я должен создать человеку, исполняющему ту или другую роль, такие условия, чтобы он вошел в кадр всей, собственно, своей жизнью, которая была до меня. Так появилась должность художественного руководителя, которую занял Илья Хржановский — российский режиссер и автор «Дау». Российского режиссера Илью Хржановского обвиняют в злоупотреблении властью.
Дау-таун. Как Харьков стал центром самого безумного проекта в истории кино
Уточняется, что они проживают за пределами Российской Федерации. Ранее сообщалось, что Улицкая призналась в том, что направляет средства с продаж книг на Украину.
Времени для полноценного интервью было немного, не все вопросы были заданы, но мы благодарим Илью, который нашёл возможность пообщаться и с нами. Интервью записано в Potsdamer Platz Arkaden, рядом с кассами Berlinale 1. Видео: Игорь Магрилов Всегда больше информации на сайте www.
Для создания максимальной аутентичности происходящего Хржановский запретил любые элементы современности. Актеры носили одежду того времени вплоть до нижнего белья , ели советскую еду, чистили зубы порошком и получали суточные советской валютой того периода. Деконструировалась и речь героев: никаких современных слов и выражений произносить в стенах Института было нельзя. Негласно поощрялись отношения между актерами и статистами-харьковчанами, работавшими за мизерную зарплату. Доносы на коллег также были в почете — без местного институтского КГБ дело не обходилось. Для нарушителей «особого» режима Института сначала использовали устные предупреждения, проводили воспитательные беседы, урезали зарплаты и кидали в местную тюрьму с карцером.
На отдельные события, происходившие в Институте, выбиралась группа операторов во главе с Юргеном Юргесом, работавшим с великими кинорежиссерами — Райнером Фассбиндером, Вимом Вендерсом и Михаэлем Ханеке. С финансовой стороной «Дау» все не так однозначно. Одним из главных меценатов «Дау» называют олигарха Сергея Адоньева, владельца Yota. По другим данным, спонсорами Хржановского являются Дэвид и Саймон Рубен — одни из самых богатых людей Великобритании. Им в частности принадлежит пятиэтажное здание, где располагается компания Phenomen UK LTD, силами которой осуществлялся итоговый монтаж «Дау». Лучшие российские фильмы 2010-2019 Немного про сам Институт. Грандиозное сооружение площадью 6000 квадратных метров построили в Харькове на базе заброшенного бассейна «Динамо», расположенного около стадиона. Появилась возможность сделать декорации «Дау» с чистого листа. Хржановский создал гипертрофированный, сюрреалистический образ советского НИИ со всеми вытекающими. На корпусе Института красовались как бы ядерные взрывы, на стенах — всевозможные фаллические символы.
Во внутреннем дворе возвышалась композиция из человеческого мозга, серпа и молота, подчеркивающая соответствующий дух эпохи. Если отталкиваться от калейдоскопа многочисленных свидетельств актеров и съемочной группы, «Дау» — эдакий «Дом 2» в стране Советов из альтернативной реальности. Участники проекта довольно быстро переставали ощущать себя актерами, а становились реальными жителями местного замкнутого мира. Никаким игровым кино здесь не пахнет, но и документальным «Дау» тоже сложно назвать.
О скандале на Украине, судебных разбирательствах, морально-этических нормах и художественных образах в искусстве корреспондент РИА Новости поговорила с режиссером проекта Ильей Хржановским Открытое письмо подписали председатель правления Национальной общественной телерадиокомпании Украины Зураб Аласания, кинопродюсер и генеральный продюсер Одесского международного кинофестиваля Юлия Синькевич, писатели Ирена Карпа, Екатерина Бабкина и Сергей Жадан, художники Лия и Андрей Достлевы. На Украине это уже второй крупный скандал вокруг Хржановского за последнее время. Ранее правоохранительные органы начали проверку использования младенцев при съемках фильма этого режиссера «ДАУ.