Заменой литературным произведениям стали совершенно глупые телепередачи, говорящие экраны с «родственниками». Зачем вообще человечество придумало художественную литературу и какова польза от прочтения того, что пришло в голову другому человеку? Действительно, зачем нам нужна художественная литература, если мы можем посмотреть художественные фильмы, снятые по мотивам известных произведений, прослушать аудиокниги.
5 преимуществ чтения художественной литературы
Зачем нужно изучать литературу?» – Читать классику – скучно! – Произведения из школьной программы – непонятные! – Литература в школе должна заинтересовывать, но на самом деле она может только привить отвращение к чтению! Каждый ребёнок хотя бы однажды задавался вопросом: зачем вообще нужно читать? Литературные произведения приносят огромную пользу как детям, так и взрослым. — Литература нужна человеку для того, чтобы оригинально мыслить. Литературные произведения приносят огромную пользу как детям, так и взрослым.
Примеры сочинений-рассуждений: зачем нужно читать классическую литературу
Екатерина Асонова и Надежда Папудогло также поговорили о том, как уроки литературы развивают критическое мышление, почему в школьную программу включают сложные для детского восприятия книги наподобие «Муму» и зачем нужно функциональное чтение. Нужно признать, что эти другие дисциплины имеют привычку обращать к истории литературы неудобные для нее вопросы. Зачем нужна русская литература? Одной из доминант современного общественного сознания становится ощущение некой идейной пустоты. Нужно признать, что эти другие дисциплины имеют привычку обращать к истории литературы неудобные для нее вопросы.
5 преимуществ чтения художественной литературы
Литературное образование все еще предоставляет навыки, пользующиеся широким спросом, в то время как более специализированные задачи в сфере экономики решаются гораздо более узким кругом экспертов. Сообщение на сайте завершается так: «Производство общечеловеческой информации — это задача гуманитарной сферы. И здесь мы имеем в виду не техническую специализацию, которая может быстро устареть, а универсальную способность, легко адаптирующуюся и бесконечно поддающуюся обновлению». Следовательно, те, кто изучал свободные искусства, отнюдь не хуже приспособлены к существованию в деловом мире, чем их более целенаправленные и ориентированные на бизнес современники. Можно предположить, что литературное образование в университетской программе чувствует себя достаточно уверенно.
Что же касается существования литературной науки, то здесь все обстоит сложнее. В гуманитарном знании эпистемологические требования сильно возросли в течение последних трех десятилетий. Это своего рода парадоксальное следствие релятивизации знания. Если не существует безусловно авторитетных решений и если множество ответов может быть порождено любым вопросом, казалось бы, нам не нужно беспокоиться по поводу логичности и обоснованности наших исследований.
Но в действительности все получается как раз наоборот. Если все тексты считаются культурно значимыми, тогда наш научный долг состоит в том, чтобы, прочитывая газету, пьесу, приглашение, обнаружить в них наличие «социальных проблем» «social anxieties», если воспользоваться одним из расхожих выражений. Погружаясь в текст XIV века, в отношении которого все спорно: дата создания, авторство, смысл, — мы тем не менее должны превратить его в свидетельство о средневековой личности. Если взгляды «маленьких людей» считаются не менее важными, чем взгляды их знаменитых исторических современников, тогда нам не избежать необходимости реконструировать «общественное мнение» даже в те периоды и в тех обществах, от которых не сохранилось достаточного количества документальных источников.
А в качестве исследователей литературы мы едва ли имеем право остаться «только» усердными филологами или проницательными читателями. Фраза: «Мы все сегодня являемся историками культуры» — широко разносится по профессорским комнатам британских университетов. Теперь я хочу задать вопрос: должен ли нас пугать подобный поворот событий?
Ну, а сам термин «интертекстуальность» был введен Юлией Кристевой в 1960-м году, полвека назад, когда окончательно вошло в моду такое понимание: любой текст — это система скрытых, косвенных цитат, оригинальный пересказ чего-то уже прочитанного автором ранее. Он содержит массу отсылок, превращенных форм, загадок, которые так увлекательно разгадывать. И вообще, художественным текстам свойственно, согласно этому взгляду, фрактальность, матрешечность. В качестве иллюстрации я бы вспомнил Юрия Лотмана, или Владимира Проппа. Его тексты показывают, что любой современный текст имеет в себе фольклорные основания.
Способ второй по Цветкову — Этот способ я бы назвал «социальным». Он отвечает нам на вопрос, какие перемены в нашем общественном поведении: смена настроений, возникновение новых классов, проявляется в данном тексте. Это совсем другая форма удовольствия. Чем больше связей между текстом и историей общества, в котором мы живем, тем сильнее он нам нравится. Это такая не литературная, как в первом случае, а социальная узнаваемость, когда возникает связь с нашим социальным опытом. Возникает равенство или, наоборот, беспокоящее нас неравенство. Такой способ чтения уходит своими корнями в старую добрую теорию отражения. Лучше всего она сформулирована французским социологом Пьером Бурдье.
Это социальный взгляд на литературу — формирование социальной оптики, регистрирующей состояние общества. У Бурдье есть замечательная работа «На поле литературы». В этом тексте он немножко критикует теорию отражения, немножко реформирует, но говорит о большей автономии литературы, и трансформирует ее в теорию провокации. У Бурдье присутствует, еще не оформленная, теория групп, объясняющая, как группа, возникающая внутри общества, создает некий социальный заказ. Литератор считывает запрос или предвосхищает его. Реализует его в своем творчестве. Улавливая это настроение, он естественно упаковывает его в сюжеты и образы. Осваивая этот текст, новая группа внутри общества окончательно идентифицируется, проявляется, как некий социальный типаж.
Ну, например, аудитория читателей Толкиена. Есть и менее очевидные общности, которые изначально возникают, как читательские группы, имеющие одинаковый социальный опыт. Бурдье интересовали границы, возможного высказывания в тексте — более или менее полное выражение потенциально заложенных в текстах манифестациях французский социолог представлял литературу, как контрагента власти, впрочем, наделяя ее и собственной автономией. Но чтобы не отдавать все лавры Бурдье, я хочу вспомнить прекрасного российского социолога и критика Бориса Дубина, который в своей социальной оптике рассмотрения текстов исходит из социологии Вебера. Третий способ, дополнительный, не столь очевидный — Я бы назвал его аналитическим или даже психоаналитическим, когда мы пытаемся расшифровать текст через психологию авторов, а также через психологию его героев и не забываем при этом, что это не одно и то же. Мы описываем знакомые нам желательные или нежелательные психологические состояния в литературном описании. Вот кастрация, компенсация, сублимация, эдипов комплекс, комплекс Электры, тяга к смерти, тотемы и табу, — это конечно уже совсем другая структура узнавания, не литературная, а чисто психологическая. Для меня шедевром психоаналитического чтения является очерк Фрейда о Федоре Достоевском.
Из более близких нам, я хотел бы вспомнить работы Александра Эткинда, которые сейчас активно переиздаются. В них присутствует интереснейший психоанализ литературы Серебряного века. Из еще более современных можно взять «Словарь культуры ХХ века» Вадима Руднева, который тоже неоднократно переиздавался.
Возникает вопрос психологический — почему это так? Мне кажется потому, что современную литературу сложнее вписать в структуру психоанализа, сложнее приводить какие-то убеждающие широкую аудиторию доказательные аргументы. Да, и широкая аудитория в подавляющем большинстве своем не знакома с психоанализом. А раз сложнее доказать, то растет вариативность интерпретаций, и сам анализ рискует окончательно размыться и похоронить под собой или поставить под сомнение сам способ подобного прочтения и восприятия текстов. Четвертые полспособа чтения — Его можно назвать прямым, наивным, элементарным, когда мы доверчиво смотрим глазами автора, следим за его мышлением и стилем, не нуждаясь ни в какой реконструкции, вскрытии, анализе — полностью очарованы, находимся под авторским материалом, и наша собственная эмоция нам самим вполне ясна. Существует ли такой способ: можем ли мы читать безотчетно? Мы сравниваем одни тексты с другими, находим какие-то заимствования, пересечения, отсылки к более ранним текстам.
Мы думаем, а значит, анализируем. Мне этот способ кажется сомнительным. Но будем считать, что он есть и его основная черта — нерефлексивность. Каждый из этих четырех способов чтения по-своему отвечает на вопрос, зачем мы читаем современную литературу. И тут у известного публициста возникает другой вопрос, а что такое современная литература? Когда для нас начинается современная литература? И что является признаком, определяющим современную литературу. Самое простое определение, которое мы знаем — авторы современной литературы еще живы. Но тут у аудитории возникли возражения: например, автор жив, но не публикуется уже лет тридцать. Он современный автор?
Или другой пример, один из братьев Стругацких умирает в начале 90-х годов, а второй публикуется еще двадцать лет. Их совместные книги - это современная литература? Ни у кого нет точного ответа на этот вопрос. Но такая немножко кособокая социологическая модель современности. Да, современность — это переход через какую-то важнейшую страницу, которая меняет все отношения в обществе, влияет на культуру и литературу. Мне кажется, в России это плюс-минус 1991 год, конец советской цивилизации и начало новой реальности. На Западе мы не можем применить такой же подход, у них возникает совсем другой рубеж — это конец 60-х. Том Пикетти в своей книге «Капитал в XXI веке» называет более точную дату смены формации в западном обществе — это 1975 год. Соответственно, мы имеем здесь две совершенно разные современности и разные современные литературы. Появились новые правила игры, которые до сих пор остаются актуальными.
Так, зачем же мы читаем современную литературу? У себя в магазине «Циолковский», в котором он работает два дня в неделю, Алексей, встречаясь с читателями и наблюдая за покупателями, пришел к выводу, что многие читают для того, чтобы сравнивать нынешние тексты с классикой. Той самой классикой, которую мы знаем и изучаем с детства. Нам интересно, кто продолжатель, кто сейчас занимает те же ниши и подхватывает те же традиции, в которых писали классики. И, конечно, для того, чтобы убедиться, что современные авторы классикам в подметки не годятся, и лет через сто их никто не будет помнить.
Некоторые считают, что Пушкину и Достоевскому пора уйти на пенсию и отдать место более современным творцам. Другие вообще не видят какого-либо смысла в предмете и убеждены, что его нужно убрать из программы, освободив место для других, более важных уроков. RU обсудил этот вопрос с филологами и преподавателями литературы.
Рассказываем, что они думают по этому поводу. Нужна ли литература в школе Некорректно говорить, что изучение литературы в школе должно быть обязательным. Однако у этого предмета есть и свои преимущества, рассказал MSK1. RU филолог, преподаватель литературы Александр Платицын. Александр Платицын — филолог, литературовед, преподаватель Московского университета имени А. Грибоедова — Нельзя сказать, что она нужна. Но литература предоставляет маленькому человеку крупную социальную скидку, которая раскрывает свои преимущества на длительной жизненной дистанции, — сказал он. Но отказываться от книг полностью всё же не стоит.
К обсуждению вопроса также присоединилась кандидат филологических наук, преподаватель литературы Светлана Царегородцева. Педагог считает, что литература — способ художественного освоения мира. И этот метод, по ее мнению, гораздо интереснее, чем научный. Светлана Сергеевна Царегородцева — российский филолог, кандидат наук, доцент Московского университета имени А. Грибоедова, педагог. Автор научных публикаций — Естественно, у литературы есть свои функции.
Зачем нужна художественная литература: цели и задачи
Сами же уроки литературы, напротив, не оставили следа никакого — помимо ощущения бездарно потраченного времени. Какие-то отрывочные воспоминания всплывают, относящиеся к разным годам а я учился в трех весьма разных школах : "дети, найдите в тексте описания природы" или "покажите, как писатель показывает трудную жизнь крепостного крестьянина". Все это было исключительной бессмыслицей, ничего не добавлявшей ни разуму, ни сердцу. И никаким образом не повлиявшей на мои литературные взгляды и предпочтения.
Екатерина Петрова.
Во всяком случае, я об этом чтении не жалею и не жалел никогда. Сами же уроки литературы, напротив, не оставили следа никакого — помимо ощущения бездарно потраченного времени. Какие-то отрывочные воспоминания всплывают, относящиеся к разным годам а я учился в трех весьма разных школах : "дети, найдите в тексте описания природы" или "покажите, как писатель показывает трудную жизнь крепостного крестьянина".
Все это было исключительной бессмыслицей, ничего не добавлявшей ни разуму, ни сердцу.
Что же касается «НЛО», то в целом я ценю этот журнал высоко, поскольку в нем оригинальные исследования безусловно перевешивают неосторожные теоретические программы. Я предлагаю несколько собственных соображений о значении литературы не для того, чтобы стать на ту или иную сторону, но только для того, чтобы дать дополнительную информацию к размышлению. Поскольку часто считают, что культурно- историческая угроза для автономии и ценности литературной науки исходит с Запада, а я как раз и представляю собой продукт, взращенный западной академической средой, то мое мнение может что-то прояснить для читателей «Вопросов литературы», пусть даже просто как свидетельство иной культурной точки зрения. Я хотел бы начать с того, что место литературы в академической жизни обеспечено ее педагогической ролью. Флобера — и тем более Шекспира — продолжают читать и ценить, несмотря на новые требования академического рынка. Любопытно, что в Америке, где прагматический принцип в высшем образовании осуществлен куда последовательнее, чем в Англии, гуманитарные факультеты остались в целом преданными идеалу всестороннего образования в духе «свободных искусств». Большинство преподавателей британских и американских университетов все еще убеждено в существовании канона, состоящего из произведений, наделенных культурной значимостью и языковым совершенством, а также в том, что изучение этих произведений делает нас умнее, счастливее, культурнее и нравственнее. И я верю в это, видя здесь обоснование того, что и по сей день, несмотря на все теоретические и методологические споры последних тридцати лет, изучение литературы остается неизменной частью университетского образования в англоязычном мире.
Впрочем, есть еще одна причина — прагматическая: литературное образование не только делает нас нравственнее, но помогает найти работу. Умение хорошо писать и читать — это одно из самых необходимых умений в век информации. Это представление может показаться благим пожеланием или банальностью, но если это и банальность, то пользующаяся широким распространением. За подтверждением я обратился к интернетовскому сайту факультета славянских языков Стэнфордского университета и обнаружил, что в качестве цели обучения там настойчиво подчеркнуто «приобретение разносторонних коммуникационных навыков» как результат изучения литературы. Если мы можем разобраться в поэзии Пастернака, то, предполагается, мы можем легко работать с разнообразными менее сложными и изощренными «текстами», встречающимися нам в повседневной жизни. А значит, мы получаем хороший шанс предложить наши умения на рынке труда. Литературное образование все еще предоставляет навыки, пользующиеся широким спросом, в то время как более специализированные задачи в сфере экономики решаются гораздо более узким кругом экспертов. Сообщение на сайте завершается так: «Производство общечеловеческой информации — это задача гуманитарной сферы.
Пушкин – «наше всё». Зачем читать книги?
| Что дает художественная литература | Нужно понимать зачем люди читают, и писать то, что им нужно, а не "я так вижу!" и "не умею писать как все!". |
| Современная литература: что, как и зачем читаем | Нужно изучать литературу для того, чтобы научиться не просто читать книги, но понимать, анализировать, научиться видеть то, что желал своим произведением донести до читателя писатель. |
| Задачи литературы в современном социуме (Наталья Мартишина) / Проза.ру | нужно анализировать прочтенные произведения, давать ребенку сравнить себя с литературными персонажами, рассуждать, зачем они так поступили. |
| Зачем нужно читать классику | Онлайн-журнал Эксмо | Зачем нужна литература. Зачем нужно изучать литературу. |
10 причин, почему вам стоит читать художественную литературу
С тех пор русская литература подверглась значительным преобразованиям: это и советская агитационная литература, и произведения военных лет, и диссидентство, и «оттепель», и работы второй половины XX века. Удачно или нет, но литература развивалась, и циклы сменялись относительно часто — примерно раз в 10-15 лет появлялся новый жанр, новое слово. Все закончилось после развала СССР. Писатели никуда не исчезли — исчезли важные темы, поиск новых форм и смыслов, исчез талант. И вот, сегодня современные писатели представляют собой совершенно безликую и хаотичную массу, произведения которых трудно понять. Когда люди писали? О времени появления литературы можно спорить, однако скорее всего полноценная литература как попытка осмысления реальности в художественной форме зародилась в Древней Греции и представляла собой постановки в театрах — те самые древнегреческие комедии, трагедии и драмы все зависит от вида конфликта, в который вступает главный герой.
Почему именно в это время появляется литература? Благодаря экономике. В момент, когда утвердился рабовладельческий общественный строй, а значит и четкое разделение на людей работающих и теми, кто ими владеет. Тогда появилась прослойка людей, которая смогла себе позволить порассуждать о вечном, осмыслить мир вокруг себя и приступить к его изучению. Писать литературные произведения, заниматься философией, наукой и медициной могли позволить совсем немногие. И продолжалось так довольно долго.
Спикер считает: Настоящий писатель должен быть и здесь, и не здесь. Те люди, которые существуют только здесь, завтра уже никому не интересны. А те, которые только не здесь, они «улетают» и также перестают быть интересными. Задача писателя — соблюсти баланс здешнего и нездешнего. Прошлое, как настоящее, и наоборот Современные авторы не пытаются встать вровень с Достоевским и Толстым, а в своё оправдание приводят тот факт, что в те времена не существовало нынешних проблем. Отчасти это действительно так. Фёдор Михайлович поднимал вопрос борьбы добра со злом в человеческой душе.
В современности граница между данными понятиями стала размытой. Идея права, которой был захвачен классик, важнее полезности и целесообразности. Однако любая идея, если доводить её до финала, обращается в собственную же противоположность, и здесь мы снова возвращаемся к творчеству Достоевского и его исследованию идеи, её отрыве от жизни, нравственности и сострадания, а также печальным последствиям этого. Например, историческую основу романа «Бесы» дело об убийстве студента Ивана Иванова 1869 года в то время рассматривали с юридической и политической точек зрения. Творец же пропустил события через призму нравственности и поместил сделанный вывод на обложку книги в виде названия романа.
Многих научных деятелей в области литературы такое положение дел совсем не устраивало, ведь клише в такой сфере неприемлемо. Предмет, который призван научить мыслить, видеть скрытое, в итоге оставлял лишь узкий коридор для мыслей. А любая иная трактовка произведения признавалась неправильной и не имеющей права на существование. Это приводило к тому, что школьники были уверены в том, что все писатели и поэты — люди кристальной чистоты и благих помыслов, единственное, о чем смели мечтать — о социалистической революции. После 50-х, когда уже не стало Сталина, школьная программа по литературе не меняется существенно. Зато определяются столпы русской классики — дореволюционный поэт — Пушкин, советский — Маяковский. Среди прозаиков Толстой и Горький. Книги были в каждой советской квартире. Пусть даже их и не читали. Программа, принятая в 60-е, увеличила количество изучаемых авторов и произведений, вот только к некоторым, детей и вовсе старались не подпускать. Предполагалось, что школьники изучат их через учебники литературы, законспектируют слова учителя и на этом изучение произведения закончится. Это способствовало однобокой трактовке произведения, лишая возможности мыслить и анализировать самостоятельно. Правда, нередко книги подбирались исходя не из принципа «любимый автор», а по цвету корешков. Но и в школьной программе намечаются более чем серьезные перемены. Отходят на второй плат политические и социалистические амбиции, как авторов, так и героев. Главными становятся чувства и переживания героев. А в этом-то русской литературе точно нет равных. Наконец-то, становится важным звучание языка, художественные красоты текста, его лиричность и талант автора, а не правильность его политических мыслей. Произведения, которые некогда составляли основу программы, изучаются вскользь. Что из школьной программы стоит перечитать, чтобы понять произведение с другой стороны Краткое изложение - худшее, что можно сделать с литературой. Безусловно, любое произведение, будь то из школьной программы или не входящее в нее, перечитанное во взрослом возрасте способно удивить новыми гранями. К тому же, как уже было сказано выше, советская система образования то и дело пыталась влезть в умы подрастающего поколения и решить каким мыслям там роиться, а каким — нет. Потому, даже если отбросить нюансы про лишь формирующуюся личность, обстоятельств, не позволяющих полноценно насладиться художественным произведением, было более, чем достаточно. Произведения Федора Достоевского, хоть и изучаются в старших классах 10 класс , но все же слишком сложны для подросткового восприятия. Психология, философия, религия и личностный конфликт — все это намешано в романе «Преступление и наказание» так, что для того чтобы правильно понять теорию Раскольникова, нужно иметь представление о христианстве. В частности, нужно разбираться в том, что в христианстве подразумевается под божественным замыслом и ролью человека в нем, в нигилизме, атеизме, истории религии. Без всего этого теория и мысли Раскольникова кажутся скорее бредом сумасшедшего. Чтобы постичь гениальность писатели, нужно быть зрелой личностью. Кстати, у Достоевского есть произведение «Подросток», вот оно бы куда лучше подошло для изучения школьниками, а «Преступление и наказание» - роман для взрослого человека с широким кругозором. И, безусловно, Достоевский, как гений слова заслуживает медленного и вдумчивого чтения. Ведь каждое его предложение настоящее произведение искусства, он использует эпитеты, благодаря которым каждый его персонаж раскрывается, звучит и становится невероятно гармоничным. Во время изучения «Евгения Онегина» Александра Сергеевича, а происходит это в 9 классе, учитель, как правило, вскользь объясняет о нравах 19 века, тогда как понять всю красоту и ценность произведения можно лишь имея хотя бы шапочные представления о том, что из себя представляла дворянская культура 19 века. Разбираться в тонкостях гендерных отношений тех времен, дуэльном кодексе. Когда сюжет знаком до боли, в игру вступает красота слова. В 14-15 лет, а именно столько лет основным читателям «Евгения Онегина» знать это невозможно.
Они позволяют читателям понять и оценить историю, традиции и ценности различных эпох и культур. Понимание человеческих отношений и ценностей: Литературные произведения отражают различные аспекты человеческой жизни, отношений и ценностей. Через истории о героях читатели могут извлекать уроки о дружбе, справедливости, любви и многом другом. Развитие критического мышления: Чтение литературы способствует развитию критического мышления и аналитических способностей.
Книга — друг человека. Зачем читать художественную литературу?
Материал на тему: Зачем нужно читать классику. Зачем читать художественную литературу Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации». Литературные произведения приносят огромную пользу как детям, так и взрослым. Читать произведения русской и зарубежной литературы нужно не только будущим филологом, но и тем, кто планирует связать свою жизнь с точными науками. В 2013 году блог TestYourVocab опубликовал статистику: регулярное чтение художественной литературы увеличивает словарный запас на 30 процентов и выше.
5 преимуществ чтения художественной литературы
Одна из любопытных особенностей «Улисса» Джойса заключается в количестве рецензентов и интеллектуалов, которые изменили свое к нему отношение в течение первого десятилетия после его публикации. Многие переключились с ненависти на восхищение — на ум приходит Юнг, а также влиятельный парижский критик Луи Жилле Louis Gillet , который поначалу называл роман «неперевариваемым» и «бессмысленным», а позже поздравлял Джойса с созданием величайшего шедевра своей эпохи. Однако у многих восхищение сменилось подозрениями. Сэмюэл Беккет Samuel Beckett сначала был уверен, что Джойсу удалось вернуть английский язык к жизни, однако позже он стал задаваться вопросом, не повторяет ли Джойс старую ошибку — Беккет считал это именно ошибкой, воображая, что язык способен вызывать живые впечатления.
Когда мы сталкиваемся с чем-то новым, нам порой требуется некоторое время, чтобы составить какое-либо мнение. Эта неопределенность, которая возникает, когда мы впервые сталкиваемся с книгами Эггерса, Памука, Елинек, Ферранте или когда мы, прочитав ранние работы Рота, переходим к его поздним трудам, и есть одна из составляющих удовольствия. Это удовольствие, которое мы получаем, приспосабливаясь к чему-то новому — пытаясь предугадать, понравится ли нам новая книга или она окажется скучной, осознавая природу наших читательских ожиданий как раз тогда, когда им брошен вызов — может затянуть нас или просто показаться нам более интересным, чем то удовольствие, которое мы получаем, найдя еще одну книгу, приятно похожую на другие, прочитанные ранее.
Независимо от того, понравится ли нам роман современного писателя или нет, мы, тем не менее, можем получить удовольствие даже от самих размышлений о том, что от нас требуется. Именно таким был мой опыт чтения Мураками, Елинек и Сарамаго. Книги этих писателей не слишком меня впечатлили.
Но я получил огромное удовольствие, пытаясь в них разобраться. Поэтому, как пишет Вульф, «есть основания полагать, что на самом деле от живых мы получаем больше, чем от мертвых, хотя, на первый взгляд, первые во многом уступают вторым». Я протестую!
Разве мы не сталкиваемся с новизной или, по крайней мере, с некоторой непривычностью, когда берем в руки старый роман или книгу зарубежного автора, написанную в традициях, которые нам не знакомы? Сталкиваемся, но с двумя важными оговорками. Такие книги, как «Сказание о Генджи», за многие века успели убедить в своей ценности миллионы читателей.
Я, разумеется, могу рискнуть и выступить с критикой против них, но, если я так сделаю, мне придется спросить себя, почему эти книги так нравились огромному числу людей на протяжении многих поколений. Кроме того, тот факт, что я ничего не знаю о Японии 11 века, очень мне мешает, когда я пытаюсь понять, является ли эта история адекватной реакцией на тот мир, в котором жил ее автор. Если «Сказание о Генджи» кажется мне странным, вероятнее всего, так происходит, потому что весь тот мир кажется мне странным — но я не могу с уверенность это утверждать, потому что я сам не жил в том мире.
Даже когда я читаю Ньево — несмотря на то, что я 30 лет прожил в Италии и читал другие романы итальянских писателей 19 века — я на самом деле не знаю, какой была жизнь в Венеции, Болонье и Милане в начале 19 века.
Человек вполне может целыми днями сидеть перед экраном и работать за компьютером. По словам Царегородцевой, такому сотруднику литература необходима даже больше, чем всем остальным. Это возможность примерить на себя судьбу героя, поговорить с ним.
К тому же такие люди, как правило, интроверты, — сказала она. Современная литература развивается своим ходом и тоже играет важную роль в развитии человека. По мнению Платицына, она отражает исторический этап и помогает разобраться в нем. Но тут опять же всё завязано на образовательной программе.
Дело в том, что прежде человеку нужен исходный код нашей культуры, ее ткань. Даже робкое знакомство с ней впоследствии облегчит понимание наших современников, — уточнил он. Она отражает время. Я сама прочитала одну книгу о «Гарри Поттере», потому что хотела понять молодежь, — рассказала эксперт.
Там говорится о добре и зле, но на таком языке, который близок подрастающему поколению. Поэтому я не хочу отрицать полезность этой литературы. Другое дело, что сейчас легче читать массовую литературу, чем интеллектуальный роман. Но к нему тоже нужно прийти.
Как вы считаете, нужно ли изучать литературу в школе? Да, без этого невозможно представить образование Да, но программу нужно пересмотреть и сделать более современной Да, но только для тех, кто выбирает гуманитарные профессии Нет, этот предмет должен стать факультативным До этого выходил материал, в котором подробно освещается проблема нужности и ненужности литературы: россияне возмутились из-за писателей, которых изучают на школьных уроках.
По мнению Куприянова, библиотекам пора воспринимать читателя как партнёра.
Библиотека должна стать тем местом, где производится экспертиза, качественный анализ литературы, поскольку в стране тяжело с критикой. Если человек назубок знает библиотечное дело, но не любит книги и читателей — он профнепригоден. Это принципиально важно.
Будете ли вы доверять пилоту, который терпеть не может летать? Библиотека должна выходить из себя в прямом и переносном смысле. Выходить из своих стен, предлагать новые практики, новые отношения.
Простите меня, я нарушаю все уставы — библиотека не является досуговым учреждением. Это место просвещения. Если на пути просвещения вы сталкиваетесь с театром, музыкой, балетом, кино, социальным сообществом — ничто не мешает работать с ними.
Если вы сталкиваетесь со всем тем же самым, но это не служит идее просвещения, то, наверное, этим стоит заниматься другим учреждениям культуры. Как составлять свою карту Сегодня мы находимся в литературном океане, где каждый движется так, как ему хватает умения и знаний. Литературная критика как жанр находится в упадке, а мощный советский стимул «прочитать запретное» исчез как факт.
Читать можно всё, и в этом главная беда. Что выбрать? Вопрос тяжёлый.
Основные точки поиска обрисовал Константин Мильчин. Конечно, он обращался в первую очередь к библиотекарям, которых призывал стать экспертами на рынке книжных новинок для читателей. Но что-то подсказывает, что за свою «литературную карту» каждому придётся отвечать самому.
Вместе с действительно читаемыми жанрами надо ещё поставить «про книжки». Рецензии становятся всё короче и короче, причём это касается как больших рецензий в толстых журналах неакадемического литературоведения, так и рецензий в ежедневных и еженедельных журналах. В 1990-е годы в газете «Сегодня» Андрей Семёнович Немзер писал рецензии как минимум на половину газетного листа.
Сегодня в толстых журналах — пара страниц, а в периодике если уж есть что-то про книжки, то максимум на три тысячи знаков. Значит, скоро толстые журналы перейдут на формат твита, а периодика — на формат смайлика. Это будет очень информативная рецензия, тем более что смайлов всё больше и больше.
Где брать информацию о книжных новинках? Константин Мильчин предложил просматривать сразу несколько уровней. Самый первый уровень — это собственно издательства и писатели.
У всех есть сайты, блоги. Кто-то заявил, что по-русски «Мур» — это «Мир», ему возражают: «МУР» — это «Moscow police department», нет — «мур» говорят русские кошки. Будете давать читателям книжку Кристофера Мура, расскажете эту историю, всем станет веселее».
Мильчин советует просматривать сайты и блоги издательств, как крупных, так и помельче, чтобы быть в курсе книжных новинок. По возможности, и зарубежных. Понятно, что группа «АСТ», которая в лучшие годы выпускала 800 наименований в месяц, включая книжки о шитье варежек, сканворды и судоку, в продвижение выдаст ограниченное количество книг.
И даже просматривая рассылки и сайты, читатель рискует не увидеть книги, которые не отмечены магическим словом «продвижение», но со склада в магазин отгружены. Но в курсе быть всё равно полезно. Полезно просматривать раз в две недели, раз в месяц сайты крупнейших московских книжных магазинов, таких как «Москва», «Библио-глобус», «Московский дом книги», а также интернет-магазины.
Но авторы выкладывают свои интервью, это тоже интересно. Кто-то, как Захар Прилепин, пишет рецензии на своих коллег и друганов. Это очень интересно — составить свою литературную карту отношения к писателю.
Не советует обходить вниманием Мильчин и рейтинги продаж, к примеру на «Амазоне».
Можно жить вообще без анализа, чистой рефлексией, как инфузория: её колют, она отскакивает. В современных СМИ нет уже аналитики. Там есть только вспышка-событие, реакция на неё, которая тоже является событием. Упал «Боинг» — событие, хоп-хоп-хоп, через три недели это уже не событие, теперь у нас землетрясение… Если человек хочет быть полноценным участником жизни, развиваться и интеллектуально совершенствоваться, он должен обладать некоторыми аналитическими и критическими способностями. Лучшего способа, чем чтение, нет.
Можно долго сидеть перед рекой и анализировать, как плывёт рыба. Но чтение быстрее, и проще, и выше уровнем. А так — вэлком, есть телевизор, есть рэп… Вопрос в том, где человек в дальнейшем хочет оказаться. Я читал детям рассказы, читаю и сейчас. У меня большая линейка детей, старшей 23 года, младшей 2,5 года, ещё сын посередине. Но есть такая стандартная кривая чтения.
Если в семье активно работают с чтением, то дети очень серьёзно читают в возрасте до 9-10 лет. После этого, что называется, «сносятся с катушек» и перестают читать вовсе. Это во всём мире так. Если заложен какой-то потенциал, они начинают читать самостоятельно с 13-14 лет. Я очень жестоко отношусь к своему сыну, заставляю его читать по часу в день, отбираю у него все гаджеты, запираю его в комнату фактически. Меня скоро к Астахову поведут.
Ну, вот пока он читает через силу. Но на самом деле надо привить навык, дать понять, зачем это нужно, и на следующем этапе человек начинает читать сам. Конечно, семейная ситуация очень важна. Многое зависит от самого человека. Самое главное, что во многих поколениях в семьях не закладывались эти вещи. А чтение всё-таки не элитарная вещь, а всеобщая.
Константин Мильчин: Есть такое американское исследование: специалисты пытались понять, почему в малообеспеченных семьях обычно поколение за поколением сохраняется статус нищеты. А в богатых семьях часто и успех, и богатство сохраняются за наследниками в нескольких поколениях. В 1970-х годах грешили на генетику, потом выяснили, что с генетикой ничего не связано. Оказалось, что в семьях, где есть возможность с детьми постоянно заниматься, читать с раннего детства, у ребёнка больше шансов дальше жить достойно. Понимаете, в чём дело: у меня никогда не было варианта — читать или не читать. Я всю жизнь жил в мире книг.
Я просто думаю, что маленькому человеку, ребёнку нужно найти такую книжку, которая бы ему понравилась. Нужно потратить на это время. Мне кажется, если человек не читает, это значит, что не потрудились найти ему такую книгу в детстве, с которой бы он начал. В основе приучения к книге лежит поиск той самой книги, которая создана именно для этого читателя. Борис Куприянов: Тут ещё такой аспект. У меня бабушка старорежимная, очень традиционная, она работала библиотекарем.
И она считала, что в детстве в 10-11 лет я должен был читать Диккенса. Я его тогда возненавидел. Начал открывать его только сейчас и понимаю, какую ценность я утратил, потому что по долгу службы я часто бываю в Лондоне и хожу по этим улицам, которые просто пропитаны духом Диккенса. Это с одной стороны, а с другой — я несколько лет назад искал способ, как рассказать ребёнку о войне. Полтора года назад он прочёл «Мальчика в полосатой пижаме». Это сняло с меня большую работу по объяснению, что такое война.
Нужна ли литература
На вопрос зачем же нужна литература человеку, каждый ответит по-своему. Если это так, то зачем читать современные романы, особенно если мы можем купить огромное количество классических произведений по бросовым ценам или скачать их в интернете совершенно бесплатно? Писать литературные произведения, заниматься философией, наукой и медициной могли позволить совсем немногие. Зачем читать художественную литературу Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации». Зачем нужно изучать литературу?» – Читать классику – скучно! – Произведения из школьной программы – непонятные! – Литература в школе должна заинтересовывать, но на самом деле она может только привить отвращение к чтению! Екатерина Асонова и Надежда Папудогло также поговорили о том, как уроки литературы развивают критическое мышление, почему в школьную программу включают сложные для детского восприятия книги наподобие «Муму» и зачем нужно функциональное чтение.
Положительное влияние книг
- Зачем читать книги современных писателей? (The New York Review of Books, США) | 18.01.2022, ИноСМИ
- Что дает художественная литература
- Зачем нужна современная литература?
- Зачем читать книги и делают ли они нас лучше | Forbes Education – обучение за рубежом и в России
- Нужна ли литература