Metro поговорило с одним из ветеранов фестиваля Театра "Балтийский дом". подчеркнул собеседник НСН. Именно так и ставит ее Римас Туминас, немного отступая в тень и выдвигая на передний план «его величество» актера. Именно на этой сцене Римас Туминас впервые открылся российскому зрителю в спектакле «Улыбнись нам, Господи».
Римас Туминас прокомментировал увольнение из театра в Вильнюсе
Бывший худрук московского театра имени Вахтангова Римас Туминас в родной Туминасу Литве не так давно фигурировал как «предполагаемый член действующей в Литве российской разведывательной группы, агент русского мира». СМИ сообщили о внезапной кончине бывшего художественного руководителя Театра им. Вахтангова Римаса Туминаса. В 1990 году Римас Туминас организовал Малый театр Вильнюса и возглавил его в качестве художественного руководителя.
LRT: режиссера Римаса Туминаса похоронили в Вильнюсе
Гоголя «Ревизор». А в 2007 — стал художественным руководителем этого театра. Показать полностью.
В 1990 году основал и возглавил Малый драматический театр Вильнюса. В 2007 году Туминас стал художественным руководителем Московского театра имени Евгения Вахтангова. В феврале 2022 года министр культуры Литвы Симонас Кайрис потребовал увольнения режиссера Туминаса из Вильнюсского малого театра, так как он также работает в театре в России. Тогда Туминас сообщил агентству, что остается в Вахтанговском театре, решение о том, как будет продолжено сотрудничество с Вильнюсским малым театром, будут принимать власти Литвы.
Мы прощаемся с великим режиссёром современности, художественным руководителем Театра имени Вахтангова в течение 15 лет 2007-2022 , любимым Учителем, коллегой и сердечным другом всего нашего коллектива. Во время его художественного руководства Театр встрепенулся, взлетел, обрёл огромную славу в России и в мире и дал повод заговорить о «Вахтанговском чуде»: звезда Театра Вахтангова через сто лет после рождения засияла столь же ярко, сколь и в 1920-е — легендарные годы его основателей. В этом сиянии — часть души Римаса, часть его любви, его страсти и его боли. Будут говорить о том, что жестокая болезнь сразила Человека Театра в годы, когда он сам и его коллектив были в великой славе. Так случилось с Евгением Вахтанговым; так случилось с Римасом Туминасом. Душа Римаса соразмерна большим произведениям русской литературы. Римас жил в уверенности: русская классика имеет всемирное значение и касается каждого, потому что дает силу для жизни.
Когда в марте все закрыли, были уверены, что в октябре уже точно все закончится. Но не случилось. Как вы сами пережили карантин? Жил на хуторе и о театре не думал совершенно. Я вырос в деревне, и вот, 40 лет спустя, я увидел то, что наблюдал в детстве: как природа оживает, бушует красками, сходит с ума. Как все стремительно растет. В сад и огород ходил как на работу: домой возвращался только вечером. Тяжело было адаптироваться к обычной жизни? Но я понял, что не стоит строить далеко идущих планов. Приведу пример. В будущем году Театру имени Вахтангова исполняется 100 лет. Я придумал и озвучил такую идею: в ноябре 2021 года над входом написать большими буквами: "Театру 100 лет" и оставить на три дня сцену в покое, закрыть здание. Чтобы не мешать духам и теням праздновать и пировать. Но из-за карантина театр закрыли на пять месяцев, думаю, духи повеселились там от души в это время. Получается, что моя идея была реализована раньше.
Русофоб или русофил
Как Шекспир: вчитайтесь — что-то нарушено в государстве, и Шекспир за четыре-пять действий приводит в порядок мир. А сейчас кто не творит — тот разрушает. Надо помочь театрам, которые ищут тяжело, не все удается , но они — про человека, они гармонизируют мир. И обязательно. В Советском Союзе цензура была — и какие художники, поэты выросли! Откуда такая сила взялась? От сопротивления. И мы сейчас должны создать сопротивление, чтобы вырастить других художников.
Туминас о себе: — Когда я пришел в Вахтанговский театр, у меня были воля, сила, я чувствовал, что Россия открыта Европе, а Европа — России, верил, что мы все находимся на общей территории театра, искусства. Я ощущал себя нужным, был горд, что участвую в этом процессе. А сейчас у меня такое ощущение, что теряется смысл и цель. Надо объединяться, разговаривать, доказывать, спорить, что мы не звери, что мы люди и надо каждого человека уважать и любить. В любых условиях надо продолжать творить и верить в лучшее. Поэтому не пускаю корни в Москве. Мой чемодан готов.
Если политическая ситуация становится угрожающей, чаще посматриваю на чемодан и еду домой. После «Дяди Вани» изменился взгляд, якобы я антирусский, разрушаю традиции. Недруг, который приехал сюда и начал диктовать свой язык театра. Пытаются в политические рамки втиснуть: он — чужестранец, у него установки другие. Не обращаю внимания. Не политизирую.
Я увидел человека великим и уже не могу от него отказаться. Только могу найти то, что показало бы его ещё более великим, высоким, мудрым. Вы сейчас по-другому понимаете миссию актёра? Смотрел не на то, что сделал я, а на то, что делают актёры. Я, пожалуй, впервые наблюдал воочию, как актёр-человек становится творцом и творит прямо здесь, без всяких вспомогательных средств, режиссёрских приспособлений. Статичность была моим коньком, моим Богом. Но сейчас всё было приведено в движение — и история, и судьбы. Мне трудно рассказать об этом словами. Но я достиг того, что критики сейчас называют в рецензиях новым театральным действием, которое, по их словам, должно быть проанализировано. Я совершил некое преступление в театре, и теперь неизвестно, что с ним делать. Но это случилось, с крахом и, может быть, с гордостью. И неважно, что это произошло в том спектакле, в Москве. Главное, что я уже знаю, что делать дальше. Я понял, что нашёл путь, который назвал бы путём человека. Может быть, слишком поздно, но таков теперь мой путь. Без метаний. В созданный вами Малый театр, который своими спектаклями вы превратили в Большой. Вы всё время говорили о возвращении в Литву, но так и не возвращались. Поставить спектакль? Может быть, и неплохой, долговечный, интересный, о человеческой судьбе… Да, но всё же казалось — не то. И только сейчас я сформулировал настоящую причину возвращения в Вильнюс, в Малый театр. Работать с другими театрами, если они согласятся. Делиться тем, что я сейчас понял. Раньше мне нечего было предложить театру. Как сок вытекает из дерева, так и жизнь вытекает из нас. Вот почему нужно прощаться с достоинством, мудро», — говорили вы, когда вам было всего 40 лет. Что бы вы хотели создать за то время, которое ещё отведено вам для творчества? Недаром режиссёры моего возраста начинают ставить оперы. Там музыка… Я уже ставил оперы в Большом театре. Впервые я почувствовал себя «вторым». Потому что «первый» там дирижёр. Как мне приятно быть «вторым», с каким удовольствием я покорялся дирижёру! И подумал — почему люди в жизни так трудно подчиняются, сопротивляются? Зависть, борьба, конфликты. Люди, как приятно служить! И если делаешь это честно, заслужишь доброе имя слуги. Спектакль от А до Я сильно выматывает, пока ты рассказываешь зрителю историю. С возрастом это становится не просто физически тяжело. Ты чувствуешь, что всё вроде бы ясно, но продолжаешь мусолить эту историю, этот сюжет, мусолишь, мусолишь, снова и снова. Кажется, надо бы спешить, а спешить не можешь, вдруг что-нибудь разрушишь. Это превращается в мучение, бессмысленность. Часовой продолжительности, прикоснуться ими к автору. И часто эскизы бывают интереснее самого спектакля. Поэтому режиссёры с мировым именем и занимаются эскизами, раздумьями о театре, искусстве. Или преподают, открывают школу. Ведь вы говорили: «Я здесь как враг». Мы заложники — и Востока, и Запада. И те и другие бряцают оружием. И перед лицом этого безумия размышляешь о человеке — как его защитить. Может быть, возвысив человека, мы не пошлём его на эту войну? Может быть, мы научимся любить и уважать себя? Эта нелепость привела меня к человеку. А не к поиску врагов. Ведь раньше, когда ставили спектакли, мы все были диссидентами. Наше поколение постоянно боролось. А потом, когда врагов вроде бы не стало, мы стали искать врагов в своей среде. Чтобы чем-то питаться. Вернулись к литовскому характеру, стали душить сосед соседа. Кто разрушает нашу гармонию? Те или эти? И те, и эти. Просто нужно послать всё это как можно подальше от себя. Потому что всегда ведь — надо не надо, но найдут, тебя в чём-то заподозрят, обвинят, увидят то, чего нет и не было. Истолкуют так, как им нужно. Не нужно обращать внимание, потому что они всё равно будут видеть так, как им хочется видеть. Давайте отстранимся от этого и найдём человека, давайте услышим его, пусть даже это сизифов труд. Я и пытаюсь это сделать. Из Москвы в Вильнюс вы возвращаетесь с наградами и творческими победами, но тянете за собой российский шлейф. Из Литвы в Москву — с ярлыком врага Литвы. Вам не трудно работать, творить, думать и сохранять любовь к театру, к человеку, даже физические силы в такой ситуации? В театре не может быть войны. В Москве я живу совсем рядом с театром Вахтангова. Если нужно пойти на какую-нибудь премьеру коллег или юбилей, — такая мука. Москва агрессивная, когда в неё выходишь. Выходить в неё нет никакого желания, разве что на какую-нибудь выставку, юбилей. Но юбилеев этих становится всё меньше. Похорон больше. Не успеваю встретиться с друзьями, актёрами, режиссёрами, поговорить о развитии театра, о наболевшем, о студентах… А их уже нет.
Я верю, что будет интересно. Должен был приехать еще один ваш спектакль из Неаполя… - Спектакль "Эдип в Колоне" должен был ставить Эймунтас Някрошюс. Когда его не стало, итальянцы попросили меня сделать эту работу. Я согласился с тем условием, что он будет посвящен Някрошюсу. Премьера состоялась в Неаполе у подножия Везувия. Потом на сцене. Посмотреть спектакль приехала делегация из Петербурга, и генеральный директор "Балтийского дома" Сергей Шуб сразу пригласил эту работу на фестиваль. Я очень надеялся, что мы приедем, актеры были счастливы и ждали встречи. Когда в марте все закрыли, были уверены, что в октябре уже точно все закончится. Но не случилось. Как вы сами пережили карантин? Жил на хуторе и о театре не думал совершенно. Я вырос в деревне, и вот, 40 лет спустя, я увидел то, что наблюдал в детстве: как природа оживает, бушует красками, сходит с ума. Как все стремительно растет. В сад и огород ходил как на работу: домой возвращался только вечером.
А во Фрайбурге, на юге Германии, рядом со мной была хорошая компания. Неподалёку, в Баден-Бадене, лечился и умер Антон Чехов. Здесь бродил и Фауст Иоганна Вольфганга фон Гёте. Я ездил туда, скажу так, не лечиться, а в гости. Рядом Франция, Швейцария, сказочная природа, городки. Базель, где много культурных мероприятий. Полечусь, сажусь в машину, объезжаю, посещаю — и снова в больницу. Лечение было как бы поводом побывать в этих местах. Я просто игнорировал болезнь. В последнее время я должен продолжать процедуры, которые можно проходить и в Литве, и в России. Я был привязан к 100-летию театра Вахтангова и к премьере, а бывать в больницах нужно было довольно часто. Так что, то в больницу, то на репетицию. И сейчас в Литве я посещаю врачей. Они замечательные — талантливые, мудрые, интересные. Теперь буду работать в Италии, в Венеции, где ставлю «Привидения» Ибсена. Я рад этому предложению, потому что там смогу спрятаться от этой трагедии в январе. Утешает только то, что Федерико Феллини тоже родился 20 января. Но пока работаю в Италии, мне придётся продолжать лечение. Лекарства с собой не возьмёшь и не попросишь. Они должны провести свои исследования. Поэтому на один день придётся возвращаться из Венеции в Литву, пройти процедуры и уехать обратно. Сказали, что нельзя прерывать двухгодичный цикл процедур. Я улыбнулся, услышав это, — значит, ещё два года обязан жить. Наверное, сотни гудящих мыслей. Может, о том двухлетнем обещании? Давным-давно вы пророчески говорили: «Актёр — это только половина театра. Другая сторона — это постоянная борьба со смертью». Эта борьба — точка разлома и в вашем творчестве? Я хотел бы продолжить распространение этого посыла. Мне потребуется ещё несколько лет, чтобы полностью понять, что это такое, дать этому название и, подобно миссионеру, распространять это понимание, осознание, открытие того, что значимо, может быть, только для меня, того, к чему я стремился, к чему шёл, чего боялся… Того, что я победил этих демонов, вернувшись к жизни после реанимации, пребывания в полной темноте. Неужели зрители поверят, что театр такой — как можно больше грязи, наглости, шума?.. Я думал — уйду, неужели так и останется? Ведь есть театр! Хотелось сказать — есть чистота, есть боль, есть ценности. Не нужны камни, экраны, инсталляции». Вы всё ещё верите в театр, который создавали 45 лет? И какой театр вы хотели бы после себя оставить, какой продолжать создавать? Я последовательно шёл по этому пути, не обращая внимания на успехи, сопровождавшие меня в Москве. Это был всего лишь конец долгого пути, начавшегося в Литве. Когда уже можно подойти к воротам загадки театра. Их ещё не открыть, возможно, и не нужно открывать, а нужно только подойти к этим воротам, к тайне этого так называемого чёрного ящика. Сейчас я, кажется, подошёл к этим воротам. И уже есть мотивация вернуться в Литву, хочется делиться этим, быть миссионером. Художник, учёный и мыслитель. Его анализ человека, исследование его анатомии, строения. Я понял, что миссия театра — тоже исследование человека. Я и раньше робко говорил, что театр — это лаборатория, в центре которой — человек. Но я всё боялся отойти от преследовавшего меня академизма. Боялся отойти от этого, потому что тогда, возможно, я ничего не сделаю. Я ведь никогда не был авангардистом. Но это понимание сейчас пришло ко мне. Я понял, что могу построить человека и исследовать его. Как Леонардо да Винчи. И я испытал такое удовольствие! Мне больше ничего не нужно. Я отказался от используемых в театре средств изображения, инструментов, которыми я умею управлять. Я просто заставил себя отказаться от них. Мне показалось, что они уже не те. Я сам сделал новые. И понял, как легко и весело с ними работать. Я никогда не репетировал так легко, как спектакль «Война и мир». Его реакция, история, строение психики. Через него смотреть на историю, связанную с культурой, общественным устройством, политикой, природой. Только через него. Не вносить театр в человека, а идти от человека. Не вкладывать в актёра знания, мудрость и потом управлять им. Актёр, даже самый талантливый, не может всё воспринять. Нужна одна нота, чтобы он мог зазвучать и не задохнуться. Инструменты — это те, кто связан с жизнью человека. Театральные средства, эффекты, экраны я всегда игнорировал. Отказавшись от всего, я заново открыл для себя человека, которого видел и Леонардо да Винчи. Я чувствовал, что иду по непривычному для себя пути. Рисковать я не боялся. В это время, как я уже говорил, меня мучили страшные боли, голос почти пропал, я говорил в микрофон. Я лишился возможности кричать, а боль не давала выбегать на сцену и показывать актёрам. Всё здесь переплелось. И Литва, и литовские полки, и Наполеон. Через этого человека, ставя его в ситуацию войны, понимаешь боль, несправедливость, презрение, которые ему нужно пережить.
Подпишитесь на рассылку
- Театръ • Русофоб или русофил
- Биография Римаса Туминаса
- Театральные страсти: режиссер Туминас окончательно покинул пост худрука Театра имени Вахтангова
- Русофоб или русофил
- Умер Римас Туминас. Он 15 лет возглавлял театр имени Вахтангова
Русофоб или русофил
Режиссер Вахтанговского театра Римас Туминас. Любимов и Туминас. Римас Туминас 2022. Худрук Вахтанговского театра. Министр финансов Литвы Гинтаре Скайсте. Туминас Режиссер. Римас Туминас в театре. Художественный руководитель Вахтанговского театра.
Римаса Туминаса. Римас Туминас рост. Швыдкой Туминас. Римас Туминас ещенепознер. Художественный руководитель театра имени Вахтангова Римас Туминас. Театральный Режиссёр Римас Туминас. Римас Туминас вишневый сад.
Римас Туминас интервью. Театр Вахтангова Римас Туминас. Римас Туминас премия.
Кажется, современность освобождает тебя от необходимости углубляться. Я думаю, нужно вообще заколотить все поворотные круги, чтобы ничто ниоткуда не выезжало, не спускалось.
Туминас о России: — То, что Запад Россию ругает, это понятно, но зачем нам ругать самих себя? Они это делают, потому что завидуют нам, а сами не знают, как жить, будучи самыми несвободными людьми. Поэтому я не верю их предсказателям ни в политике, ни в экономике. Я могу вам сказать свое мнение, строгий режим необходим, может быть даже жестокий. Иначе начнется хаос, революции.
Это никому не нужно. И потому строгость и дисциплина в управлении, может быть вопреки каким-то канонам, но нужны. Демократия и свобода не возникают сразу. Им надо учиться, надо менять психологию, ждать 20 и 30 лет, однако я надеюсь, что все вернется на свои места. Будет меньше войн и больше идей.
Фрагмент выступления в Нью-Йорке в июне 2015 года на встрече со зрителями, видеозапись которого была обнародована на YouTube, цитируем по источнику ru. Поэтому у нас и все беды, и Болотные площади. Не хитрю и не приспосабливаюсь, не в этом смысле, но стараюсь понять то, что мне предлагают. Ее не стоит бояться, так можно сохранить менталитет народа, сохранить ценности, которые уничтожаются серостью… Когда я руководил Национальным театром 5 лет, и мне начали нравиться Лукашенко и Ельцин, стучащие кулаком по столу, принял решение, что время уйти. Можно сказать, что это та цензура, о которой я говорю, есть отбор.
Возможно, Гумилев был прав, говоря, что народ определяет не язык или территория, а мечта? Это показали советские времена, люди сохранили стержень, стремясь к мечте. А сейчас все мы живем планами. Не зря в одной пьесе сказано, что только старики мечтают, а молодежь — планирует.
Они любят "В ожидании Годо", потому что заново проходят актерскую школу. Опять же, время подкармливает его, все, что происходило и происходит сейчас, откликается в нем, спектакль вбирает в себя эти события. Это такой актерский тренинг. Радостно, что на "В ожидание Годо" идут молодые люди. Им он понятнее, чем старшему поколению.
Молодежь видит текст и воспринимает драматургию абсурда значительно острее. Из-за закрытых границ спектакль покажут онлайн. Есть ли для вас в этом формате какие-то плюсы? Актеры находятся в неком пространстве, играют иногда для себя, иногда друг для друга, для кого-то третьего. Спектакль построен так, чтобы зритель наблюдал за тем, что происходит на сцене: ход событий, течение жизни героев пьесы, развитие отношений. Возможно, именно "В ожидании Годо" в режиме онлайн будет читаться лучше, нежели другие спектакли. На экране покажут больше крупных и средних планов. Зритель сможет более детально рассмотреть героев, почувствовать их отстранённость. Я верю, что будет интересно.
Должен был приехать еще один ваш спектакль из Неаполя… - Спектакль "Эдип в Колоне" должен был ставить Эймунтас Някрошюс.
На экране покажут больше крупных и средних планов. Зритель сможет более детально рассмотреть героев, почувствовать их отстранённость. Я верю, что будет интересно. Должен был приехать еще один ваш спектакль из Неаполя… - Спектакль "Эдип в Колоне" должен был ставить Эймунтас Някрошюс. Когда его не стало, итальянцы попросили меня сделать эту работу.
Я согласился с тем условием, что он будет посвящен Някрошюсу. Премьера состоялась в Неаполе у подножия Везувия. Потом на сцене. Посмотреть спектакль приехала делегация из Петербурга, и генеральный директор "Балтийского дома" Сергей Шуб сразу пригласил эту работу на фестиваль. Я очень надеялся, что мы приедем, актеры были счастливы и ждали встречи. Когда в марте все закрыли, были уверены, что в октябре уже точно все закончится.
Но не случилось. Как вы сами пережили карантин? Жил на хуторе и о театре не думал совершенно. Я вырос в деревне, и вот, 40 лет спустя, я увидел то, что наблюдал в детстве: как природа оживает, бушует красками, сходит с ума.
Римас Туминас: «Призраки повсюду - страх, боязнь за себя, недоверие, обман»
Римас жил в уверенности: русская классика имеет всемирное значение и касается каждого, потому что дает силу для жизни. Бывший худрук московского театра имени Вахтангова Римас Туминас в родной Туминасу Литве не так давно фигурировал как «предполагаемый член действующей в Литве российской разведывательной группы, агент русского мира». Один из них позвонил Туминасу и представился министром Украины, предложив поставить спектакль о Бандере, а режиссер согласился. Первым спектаклем Римаса Туминаса стал «Январь» Й. Радичкова в Литовском государственном академическом театре драмы (ныне Национальный драматический театр Литвы, 1978), а первой постановкой в Москве – «Мелодия для павлина» О. Режиссер Римас Туминас ушел с поста худрука Театра имени Вахтангова.
Умер советский режиссёр Римас Туминас
Из театра Вахтангова с должности художественного руководителя был уволен режиссер Римас Туминас. Мы провожаем Римаса Туминаса только сегодня, собрав несколько текстов в поминальный венок. новости Архангельска.