Кехман действительно перешел от административных задач к творческим и «Дама с камелиями» его первый оперный спектакль. Пару недель назад я ходила в театр имени Пушкина на спектакль Дама с камелиями, о чем вам даже писала, но отзыв о спектакле так и не оставила. После спектакля «Дама с камелиями» начинаешь переосмысливать жизнь, понимать, как важно быть с любимыми здесь и сейчас. «Дама с камелиями» вошла в Большой театр под эгидой спектакля большого стиля. Смоленский театр выбран не случайно, Бланк работал здесь в качестве художника в 1986-м, здесь он участвовал в создании спектакля «Дамы с камелиями» как художник, а через несколько десятилетий вернулся сюда поставить свой режиссерский вариант.
Владимир Кехман переписал Дюма-сына
Век XXI» и раскроет тайны шляпного дела. Речь пойдёт не только о самых модных фасонах головных уборов, но и о том, почему без шляпок в прошлом было немыслимо выйти из дома. Закрепить знания получится на выставке «Была ты всех ярче, верней и прелестней…» в том же пространстве, которая проработает до 10 марта. Автор «Плейлиста волонтера» представит новую книгу. На встрече Штапич ответит на все вопросы и будет готов подписать экземпляр книги. Стереофотография стала кино.
Проект начнётся с показа картины «Стереомир инженера Шухова». О технологии в целом и об изобретателе и инженере Владимире Шухове, который десятилетиями фиксировал жизнь при помощи аппарата для стереоскопической съемки, на встрече расскажет директор Фонда сохранения фотонаследия имени С. Челнокова и режиссер Дмитрий Новиков. Ахматова и Бродский — в «Полутора комнатах». В глухонемой вселенной».
В работе автор сочетает разговор о судьбах поэтов и взаимовлиянии с размышлениями о конкретных стихотворениях и их медленным чтением. О находках из Эрмитажа — на прогулке с ДК Лурье. Присутствующие узнают, как при реставрации Главного штаба были найдены вещи жителей Немецкой слободы — купцов, морских офицеров, медиков и чем жили жители необычного района при Петре I. В то время Немецкая слобода тянулась от нынешней Миллионной до набережной Мойки. Чердак в Восточном крыле Главного штаба превратился в доступное для экскурсантов пространство в 2020 году.
Театральное Герои Довлатова оживут в Ленсовета. В выходные на сцене впервые пройдёт перформативная читка с песнями по рассказам Довлатова, написанными им в эмиграции: «Роль», «Третий поворот налево», «Встретились, поговорили», «Номенклатурные полуботинки».
В качестве примера приведу парадоксальный момент. В «Травиате» на балу есть оригинальная танцевальная сцена в карнавале — казалось бы, как никогда уместная в новой трактовке. Но вместо нее у Кехмана — иные танцы. Под музыку… Чайковского, Сен-Санса и Сибелиуса. Какие могут быть сомнения, раз действие происходит в зарубежном казино? Конечно, вместо непонятных вердиевских испанизмов здесь так и просятся «Русский танец» из «Лебединого озера» в котором, правда, голая спина скрипачки-солистки из ложи, кажется, производит больший, чем танец, фурор и фокинский «Лебедь». Вообще, во второй части спектакля таких нововведений несколько. Кроме танцев это «иноязычные» для итальянской оперы речевые пассажи на французском и русском, наконец, внезапное лирическое отступление — видеоряд воспоминаний о Петербурге и балете под музыку вальса Сибелиуса.
В этом удалении от музыки Верди, от самой оперы — не лучший ход «Дамы с камелиями». Впрочем, режиссер не остался без поддержки. Его союзник — дирижер спектакля Александр Соловьёв, который, как кажется, понимает Кехмана с полуслова. Если главная тема — танцы, а вся трагедия испаряется в мажорном финале, то и темп должен быть соответствующий, практически как в галопе. С этим оркестр на протяжении спектакля справился полностью. Хотя, казалось бы, учитывая новый хронометраж вся опера уложилась в полтора часа , стоило бы где-то соблюсти и вердиевские темпы — это было бы на руку и певцам, которые все же проявили чудеса выдержки, несмотря на то, что их регулярно «поторапливали». Что это было?
Его серебряный голос возвышал само чувство любви. Отец Альфреда — сильная личность, она ярко представлена Сергеем Майдановым.
Мурашки захватывают зрителя от правдивого прочтения этой роли на сцене, он не кажется отрицательным персонажем, так как для личности всегда есть оправдание его поступков. Симпатии зрителей были завоёваны с первых минут начала оперного спектакля, такого романтичного и драматического, как сама жизнь… Все оперные артисты, задействованные в спектакле, а также артисты филармонического хора им. Сафонова создали реальную атмосферу Парижа времён Дюма: это светское общество, балы, приёмы. Костюмы кавалеров, бальные платья дам, их украшения — всё усиливало это восприятие. Режиссёрские идеи спектакля на сцене были дополнены прекрасными танцами артистов балета, ими были Хранители времени и цыгане. Настоящим украшением оперы была сама божественная музыка и голоса актёров. Зрители в полной мере упивались от услышанного и увиденного на сцене действа, так как артисты высоко подняли планку служения Искусству. Успех оперы был грандиозен!
На торги выставлены вещи, оставшиеся после смерти героини. Вся ее история будет рассказана «вспять» — соприкасавшимися с ней людьми и безутешным Арманом. Точка взгляда меняется в зависимости от того, кто в этот момент думает, чувствует, рассказывает. Но «комната» в целом остается все той же. Шопен Выбирая музыку для будущего балета, Ноймайер долго не раздумывал. Этот выбор представлялся ему идеальным: «Шопен был очень важен в жизни общества XIX века. Но обстоятельства жизни самого Шопена, его польское происхождение, его болезнь сообщают его произведениям некую грусть и предощущение мрачной судьбы, что очень точно выражает главную тему этого балета». Манон Леско и Кавалер де Грие У Дюма Арман Дюваль, опоздав на аукцион, где распродавались вещи Маргариты, стремится найти и выкупить книгу «История кавалера де Грие и Манон Леско», которую некогда он сам подарил своей возлюбленной. У Джона Ноймайера знаменитая куртизанка из французского романа XVIII века и ее несчастный любовник становятся полноправными персонажами балета. Маргарита и Арман отправляются в театр посмотреть спектакль, поставленный по этому роману. Призрак Манон, как будто сошедший с театральных подмостков, будет сопровождать Маргариту на протяжении всей ее балетной истории, предвещая ее собственную судьбу и «заставляя» принимать те или иные решения. Маргарита и Арман В этом балете работы хватит почти всей труппе, настолько он населен разными — на самом деле, очень разными — персонажами. Но главная интрига, конечно, заключается в главном дуэте. Ноймайер подчеркивает, насколько каждая постановка этого балета зависит от исполнителей главных партий. Когда он только сочинял этот балет для Марсии Хайде, она практически в полном смысле этого слова была его соавтором. Такое же ощущение складывалось у него и потом, когда он работал с другими балеринами. Хореографический текст уже не менялся, но роль Маргариты как и Армана настолько зависит от личности интерпретатора, что каждый новый спектакль всякий раз поворачивается к своему создателю какими-то новыми гранями. Поэтому Ноймайеру очень нравится работать над этим балетом снова и снова. Маргариту, говорит он, могут танцевать и молодая артистка, и очень-очень молодая, и балерина, готовящаяся завершить свою карьеру. Каждая может создать индивидуальный, достоверный и совершенно неповторимый образ. За несколько лет до этой работы Крэнко скоропостижно скончался, и его муза осталась без своего хореографа. В 2013 г. Легенда мирового балета Марсия Хайде исполнила партию Синьоры Капулетти, и сегодняшняя публика Большого получила представление, насколько велико могло быть воздействие этого темперамента и таланта в молодые и зрелые годы. В 1981 г. Ноймайер создал вторую редакцию «Дамы с камелиями» уже для собственной труппы — Гамбургского балета. Роль Маргариты вновь исполнила Марсия Хайде. А первым исполнителем де Грие в этой редакции стал Жан-Кристоф Майо, будущий прославленный хореограф, друг и партнер Большого театра, создатель эксклюзивного балета для труппы Большого. История балета изобилует такими пересечениями. Первое «пересечение» Джона Ноймайера и Большого театра состоялось в 2004 г.
Премьера «Дамы с камелиями» Ноймайера в Большом театре
Спектакль, конечно, смотрится с интригующим интересом, как экстремальный квест, потому что предположить какой еще деструктивный вираж будет заложен в сюжет невозможно. Но очевидно, что публика в своем большинстве испытывает растерянность, едва аплодируя, а постановка сделана с любовью не к опере, а балету. И исполнительница титульной партии в опере очень талантливая певица с красивым большим лирико-драматическим сопрано Александра Сенникова, можно сказать, пострадала из-за своей прекрасной фигуры. Виолетта Маргарита требует значительно более легкого голоса против вокальной природы солистки и стала для нее титаническим испытанием. Нельзя не заметить, что и образы Альфреда Армана в интерпретации тенора Сергея Кузьмина и Жоржа Жермона Жоржа Дюваля - слишком молодого для роли отца 26-летнего баритона Семена Антакова, в музыкальном плане не находят взаимопонимания с оркестром, а в драматическом - их персоналити делаются малозначительными. Вся сила мужской власти и притягательности оказывается сосредоточена в образе Барона Дюфоля - легендарного баритона Сергея Лейферкуса, который в спектакле выступает в роли покровителя искусств в лице Маргариты. На стадии замысла спектакля то ли в шутку, то ли всерьез Владимир Кехман не исключал, что сам выйдет на сцену в этой роли.
Но когда пару фраз из знаменитой арии Жермона-отца Сергей Лейферкус забирает себе, в это мгновение опера напоминает о своей исконной эмоциональной мощи и благородстве порывов.
Надо отметить, что образ публичного дома в балете получился весьма смелым, куртизанки были одеты в яркие наряды и довольно откровенно танцевали. Тем самым зрителям представилась атмосфера настоящего публичного дома, где за яркостью красок и сиянием лживых улыбок скрыты цинизм, жажда денег, равнодушие и коварство. Поразило публику и то, что прислуга, работавшая на балах, лавировала по сцене в обуви на колесиках, изготовленной по современным технологиям, хотя действие спектакля происходит в середине XIX века. Этот момент очень гармонично вписался в постановку, первый выезд актера произвел ошеломляющий эффект на зрителя.
Для спектакля были изготовлены красочные оригинальные декорации. Балет буквально пронизан стихией танца. В спектакле были и выразительные дуэты, монологи, вариации и роскошные массовые сцены на балу, в борделе и во время карнавала. Главные партии исполнили ведущие солисты труппы театра. Спектакль поставлен группой петербургских постановщиков — балетмейстером Александром Полубенцевым, дирижером Андреем Анихановым, художником по костюмам Ириной Кустовой.
Сценографом нового балета выступил казанский художник Владимир Самохин. Следите за самым важным в Telegram-канале «Татар-информ.
Либретто редактировал для сцены сам Владимир Кехман. Он поместил сюжет в эпоху, наступившую после революции 1917 года. Из-за ужасных событий в России ей приходится уехать из Петербурга и строить карьеру в другой стране. Но ей приходится привыкать к европейской сцене и другим зрителям.
Образ Манон Леско, знаменитой дамы полусвета — как зеркальное отражение «тёмной» стороны Маргариты. Арман становится тенью Кавалера де Грие, разделяя с ним безответную любовь к куртизанке. Танцы двух пар постоянно пересекаются и до конца спектакля прочно держат драматургию. Это колоссальный труд и дорогое удовольствие, но теплый прием зрителей и успех спектакля вдохновил артистов и руководителя труппы еще не раз вернуться в Новосибирск. Здесь замечательные условия, зрители потрясающие, знающие.
«Дама с камелиями» посетила театральный «Бархатный сезон» в Ессентуках
Спектакль «Дама с камелиями», например, рассказывал об истории любви парижской куртизанки. Произведение Дюма-сына «Дама с камелиями» – печальная история куртизанки Маргариты Готье получила новое воплощение – уже на балетной сцене. Продажа билетов на спектакль «Дама с камелиями» проходит через нашу страницу, гарантируя удобство и безопасность приобретения. Основанный на реальных событиях его роман «Дама с камелиями» произвел фурор.
Спектакль Большого театра "Дама с камелиями" впервые отправляется на гастроли
НОВОСТИ ЧАСА. Гурулев: РФ следует быть готовой к серьезной обороне в КрымуМЧС: площадь пожара на цветочном складе в центре Москвы увеличилась до 2,5 тыс. кв. мМЧС. Роман "Дама с камелиями" известен как история трагической любви куртизанки Маргариты Готье к романтичному и благородному Арману Дювалю. Сергей Землянский считает, что и на сегодняшний день сюжет "Дамы с камелиями" продолжает оставаться одним из самых актуальных. Балет «Дама с камелиями» главы Гамбургского балета Джона Ноймайера уходит из Большого театра. Дама с камелиями (спектакль, 1990 г.) Поиск. Смотреть позже. «Дама с камелиями», один из самых известных спектаклей Джона Ноймайера, была поставлена для Штутгартского балета.
«Дама с камелиями»: в Михайловском театре ставится опера Владимира Кехмана
В Михайловском театре поставят "Даму с камелиями" о русской балерине-эмигрантке. В Михайловском театре поставят "Даму с камелиями" о русской балерине-эмигрантке. Кстати. Дерзкая "Дама с камелиями" Владимира Кехмана будет соседствовать в репертуаре Михайловского театра с классической "Травиатой" Станислава Гаудасинского, поставленной 1995 году. Дама с камелиями (спектакль, 1990 г.) Поиск. Смотреть позже.
У Владимира Кехмана "Травиата" Верди стала "Дамой с камелиями"
На Исторической сцене Большого театра после двух лет и трех месяцев отсутствия вновь появилась «Дама с камелиями» — Джон Ноймайер продлил лицензию на показ своего спектакля. Наш балет-мелодрама “Дама с камелиями” – отличная возможность проверить справедливость его слов. Кехман действительно перешел от административных задач к творческим и «Дама с камелиями» его первый оперный спектакль.
Опера «Дама с камелиями»
Московская премьера оперы «Дама с камелиями» состоится на сцене МХАТа имени Горького 26 и 27 марта 2024 года. Репетиция премьерного спектакля "Дама с камелиями" Михайловского театра (Санкт-Петербург) на сцене МХАТ имени Горького. В Михайловском театре Санкт-Петербурга репетируют оперу «Дама с камелиями». «Дама с камелиями», один из самых известных спектаклей Джона Ноймайера, была поставлена для Штутгартского балета. 20 декабря в Доме культуры «Стимул» пройдет показ спектакля «Дама с камелиями» совместно с ведущим творческим коллективом г. Москвы музыкальным театром "Оперетта на Таганке". В процессе работы над спектаклем по Толстому закончилась лицензия у «Дамы с камелиями», спектакль шел до 2021 года.
Владимир Кехман ставит в Михайловском театре оперу об эмигрировавшей из России балерине
Кому-то этот спектакль будет интересен и понятен, а для кого-то останется не понятым... Поэтому, очередной раз настаиваю на том, что перед просмотром пластического спектакля просто необходимо ознакомиться с произведением или хотя бы прочитать либретто. Полезно masha-serega 19 ноября 2017, 01:39 Она - дама полусвета, блестящая и порочная куртизанка Маргариты Готье. Он - юноша трепетный и влюбленный, наивный и горячий Арман Дюваль. Далее режиссер Сергей Землянский, отталкиваясь от первоисточника, создал фактически новую пьесу, и отличную пьесу надо сказать.
Но для того, чтобы понять, что происходит на сцене - обязательно перед началом спектакля прочитайте либретто. Дама с камелиями - пластическая драма без слов. А кроме того изобилует аллегориями. Меня бесконечно раздражали эти розы.
Розы были трех видов: красные, белый и розовые.
Под музыку… Чайковского, Сен-Санса и Сибелиуса. Какие могут быть сомнения, раз действие происходит в зарубежном казино? Конечно, вместо непонятных вердиевских испанизмов здесь так и просятся «Русский танец» из «Лебединого озера» в котором, правда, голая спина скрипачки-солистки из ложи, кажется, производит больший, чем танец, фурор и фокинский «Лебедь».
Вообще, во второй части спектакля таких нововведений несколько. Кроме танцев это «иноязычные» для итальянской оперы речевые пассажи на французском и русском, наконец, внезапное лирическое отступление — видеоряд воспоминаний о Петербурге и балете под музыку вальса Сибелиуса. В этом удалении от музыки Верди, от самой оперы — не лучший ход «Дамы с камелиями». Впрочем, режиссер не остался без поддержки.
Его союзник — дирижер спектакля Александр Соловьёв, который, как кажется, понимает Кехмана с полуслова. Если главная тема — танцы, а вся трагедия испаряется в мажорном финале, то и темп должен быть соответствующий, практически как в галопе. С этим оркестр на протяжении спектакля справился полностью. Хотя, казалось бы, учитывая новый хронометраж вся опера уложилась в полтора часа , стоило бы где-то соблюсти и вердиевские темпы — это было бы на руку и певцам, которые все же проявили чудеса выдержки, несмотря на то, что их регулярно «поторапливали».
Что это было? Это был не Верди. Но это был опыт — странный, спорный, но достаточно живой. Вероятно, неплохо для первой попытки.
Герои торжественно вручали розы друг другу, носили их в петлицах, выбрасывали, целовали, мяли, зажимали цветки во рту. Зато мне очень понравилась придумка с куклой, которая заменяла в некоторых сценах живую актрису. Это и сцена жестоких игр с Маргаритой, в которых участвовало скорее ее тело, нежели сознание или душа. И сцена смерти, когда Арману остается только ее пустая оболочка, а живая и дышащая Маргарита, незамеченная им, уходит. Очень красивая пара главных героев - Анастасия Панина и Антон Феоктистов. Им веришь до конца - и в сцене трепетной трогательной нежности к друг другу, и в бешеном порыве страсти, и в желании растоптать и унизить другого. Инна Кара-Моско в роли Судьбы - блистательна. Строга, неумолима... К концу спектакля для меня окончательно стало понятно, что слова не нужны. Танцевальная пластика героев, летящие движения бархата, вееров и перьев, бесконечное кружение стеклянного павильона с его винтовыми лестницами, представляющего то железнодорожный вокзал, то загородную резиденцию, то парижский салон , мерцающий свет кованных фонарей - все это завораживает, вовлекает зрителя, не отпускает до конца.
Гвардейские и гусарские мундиры — красные, зеленые, синие, черные, золотые эполеты, блистающие ордена и сверкающие пуговицы, черные фалды фраков, белые пятна крахмальных сорочек, атлас, парча и бархат платьев — нежно-голубых, пепельных, розоватых, палевых, развернутые веера, меха, горящие камни кулонов, жемчуга, обнаженные плечи и груди — все это феерическое богатство красок было дано в движении, в оживлении вакхическом и буйном, и все это отражалось и удваивалось огромным зеркалом, которое Мейерхольд наклонно повесил над тахтой, да еще окружил гирляндами горящих свечей. Такой головокружительной картины никогда и нигде не было на театре» К. В последний раз на театральных подмостках — и, в сущности, в искусстве вообще — возник образ «блистательного Санкт-Петербурга». Блистательный Санкт-Петербург по контрасту с умирающим Ленинградом, блистательный Санкт-Петербург, и не думающий умирать, — Мейерхольд прощался с городом своей молодости и своей славы.
Гимн, который он на сцене пропел городу Петра, может быть сопоставлен со строками «Медного всадника», данными в слове. Итак, в одном случае роскошный салон, в другом спальня-гробница, там — Мане, Ренуар, полуночный Париж, тут старинные репрезентативные портреты, но и к тому же ослепительно яркий живой натюрморт, ночной Петербург, коллективный портрет пушкинской столицы. Но Мейерхольд не был бы Мейерхольдом, если бы представил зрителям зрелище прекрасной красоты вне всяких снижающих контрастов. Прекрасное в обоих спектаклях дано в преломлении и в неразрывных связях с тем, что вызывающе противостоит ему: порок в «Даме с камелиями», преступление в «Пиковой даме».
И конечно же, Мейерхольд не был бы Мейерхольдом, если бы порок у него был грязным распутством, а преступление — всего лишь грубой уголовщиной, «мокрухой». Вот уж нет, в «Даме с камелиями» порок по-парижски блестящ, а преступление в «Пиковой даме» по-петербургски умственно, отчасти даже абстрактно. Почти все мужчины «Дамы с камелиями» показаны как весьма утонченные бонвиваны и бульвардье, почти все женщины — как кокотки высшего класса. Многие репетиции спектакля были посвящены изучению ремесла, обязательного для профессионалов ночной жизни.
Это своеобразная философия и своеобразный кодекс чести богемы. Мейерхольд показывает актерам, как снимать и куда ставить цилиндры, показывает актрисам, как поддерживать длинные трены-«хвосты», объясняет всем, что такое «фасон» и что такое «мода». И разумеется, обсуждается важнейшая тема: как танцевать канкан, чтобы не выглядеть смешным — слишком чинным или, наоборот, слишком вульгарным. Искусно подаваемая вульгарность в канкане разрешена, даже необходима, но именно в движениях, в танце.
А в обыденной жизни, в костюме, в манерах, тем более в страстях должен господствовать хороший тон, поэтому ревнивая выходка Армана Дюваля — центральный момент спектакля — это скандал, дурной тон, нарушение неизбежного этикета. В свою очередь, безумная выходка Германа, ворвавшегося с пистолетом в руках в спальню Графини, ясно мотивируется тем, что он во власти безумной идеи, на грани помрачения рассудка, повреждения ума, он мечется по сцене как полупомешанный, а не как холодный убийца. Игра прекрасного и порочного в «Даме с камелиями», игра прекрасного и преступного в «Пиковой даме» вводит нас в мир мейерхольдовской режиссуры. Здесь ее внутренний смысл, здесь ее внешние границы.
Возвышенная поэзия и трезвая мизантропия соединены здесь неразрывно. Мейерхольда почти всегда интересовал порок, тем более блистательный порок, изучению чего и был посвящен его первый большой и, в свою очередь, блистательный спектакль — мольеровский «Дон Жуан» 1910 с Юрьевым в главной роли. И впоследствии эта тема не оставляла его. По-разному порочных женщин играла и, по-видимому, неплохо играла, как ни странно, Зинаида Райх — вульгарно-порочную Городничиху в «Ревизоре», изощренно-порочную Софью в «Горе уму», портовую шлюху Кармен-Пелагею в «Последнем решительном», — но ни то, ни другое, ни третье к Маргерит не относилось.
По смыслу спектакля Маргерит Зинаиды Райх — блестящая женщина, с головой погруженная в мир парижского порока, но не принадлежащая ему, и это, конечно, после Достоевского традиционно русская тема. А психология преступления — тоже одна из постоянно волновавших Мейерхольда проблем, отчасти и поэтому его влекло к Пушкину и к Шекспиру. Он, впрочем, демонстрировал крайнюю осторожность и впервые подступил к этой проблеме в 1917 году, поставив лермонтовский «Маскарад» с тем же Юрьевым в главной роли. И здесь преступление умственное, совершенное в здравом уме, хотя и подчиненном безумной идее.
Затем на репетициях появился пушкинский Борис Годунов, а в репертуарных проектах шекспировский Клавдий и шекспировский Яго. Но все эти персонажи должны были получить сценическую жизнь в новом театре, медленно воздвигавшемся в центре Москвы, а пока что Мейерхольд был занят своими женскими персонажами. Итак, две дамы — парижская женщина и петербургская женщина хотя по прозвищу Venus moscovite, московская Венера, что во французском словоупотреблении XVIII века означало Венеру русскую, или российскую, а не обязательно московскую. Проще сказать: парижанка и петербурженка, парижская дама полусвета второй половины XIX века, петербургская дама высшего света второй половины XVIII века, и та и другая нарисованы безошибочно точно, со всем набором увлекательных жанровых подробностей и увлекательных культурных мифов.
Полная жизни мейерхольдовская парижанка окружена быстро сменяющимися поклонниками, и в ней самой все подвижно и мимолетно: интонации, взгляды, порывы. В своих меняющихся туалетах красное бархатное платье в 1-м акте, синий жакет — в 3-м, черное платье с нашитыми на нем букетиками розово-красных камелий — в 4-м, белое атласное — в 5-м она оставалась в памяти как букет живых цветов, отчасти полевых, отчасти экзотических, и вместе с тем казалась аккордом тонов с палитры живописцев-импрессионистов. Сама судьба ее была импрессионистской. А застылая мейерхольдовская Графиня, показанная на фоне фамильных портретов, для всех окружающих тоже фамильная достопримечательность, парадный исторический портрет, бессмертное петербургское прошлое, запечатленное в скульптурной, но и призрачной пластике, в скульптурных, но и призрачных мизансценах.
И это ампирная судьба, но также экспрессионистская судьба, судьба женщины-призрака, женщины-раритета. И в целом оба спектакля во многом противоположны: один — о женской слабости, другой — о женской силе. О Маргерит в исполнении Зинаиды Райх написал в своей книге видевший ее на сцене Констатин Рудницкий, о ее женственности и ее красоте, написал по-мужски проницательно и по-писательски ярко. Но, как кажется, он упустил одну существенную черту, одну немаловажную подробность.
Играя талантливую куртизанку-звезду, какой и была в жизни легендарная Мари Дюплесси, прототип и сильнейшее увлечение Дюма-сына, Райх сыграла ее очень по-русски, настаивая на ее женской слабости столько же, если не больше, сколько на ее неотразимых женских чарах. И мотивируя слабость вовсе не смертельным заболеванием — чахоткой режиссер, как и актриса, об этом не забывал, но напоминал о болезни весьма деликатно , но тем, что она без памяти влюблена в Армана, молодого поэта. Именно влюбленность делала ее беспомощной и беззащитной. Беспомощность, полнейшая беззащитность любви становилась содержанием роли, наполняла роль очарованием и печалью.
Архивные фотографии сохранили меняющееся выражение ее лица — то озаренное, то покорное, то убитое, и то обезоруживающее выражение глаз, которое появляется у преданной собаки, когда ее бьет любимый хозяин. Речь, конечно, идет о сцене, в которой ее смертельно оскорбляет Арман, наслаждающийся своим безопасным гневом. Это знаменитая сцена 4-го акта у Олимпии, сцена встречи Маргерит и Армана, которая разыгрывалась как по нотам. Для нее, как и для всех пятнадцати эпизодов спектакля, были даны специальные указания построения и темпа в данном случае — Empressivo.
Pui mosso. Это был бурный диалог, в котором актеры находились в постоянном движении, в серии моментальных мизансцен, мизансцен мимолетных. Действие переносилось с нижнего плана на верхний, на лестницу, и возвращалось обратно, где в центре стояло кресло, а сбоку — зеленый стол для карточных игроков, куда в конце концов прямо на карты падала потерявшая все силы Маргерит в своем черном бархатном платье мизансцена так поразила С. Михоэлса — черное на зеленом, — что он вспомнил о ней на режиссерской конференции 1939 года за несколько дней до ареста Мейерхольда.
А перед этим все кончалось страшным криком Армана: «Милостивые государи… Вы видите эту женщину…» И еще более страшными словами Маргерит: «Да, да… я подлая тварь… Я твоя раба, собака». Естественно, что ничего подобного мейерхольдовская Графиня не произносит и не произнесет даже под страхом смерти. Пока жива, не откроет она и тайну трех карт. В спектакле Мейерхольда и в исполнении тридцатилетней Надежды Вельтер это замечательно яркий персонаж, не вполне оперный, далеко не традиционный.
В Графине — Вельтер чувствовалась тяжесть лет, но не было дряхлости, не лежало на ней печати смерти. Фотографии сохранили выражение ее лица, похожее и на дьявольский оскал, и на дьявольскую усмешку. И в ее пении, и в ее походке и в самом деле присутствовала тайная дьявольщина, след миракля, о котором говорил Мейерхольд, живой след исчезнувшего жанра. Восприимчивые зрители все это понимали, хотя, рассказывая о впечатлении, использовали нейтральные и неопасные слова.
Вспоминает певший Томского Алексей Иванов, тогда начинающий певец, впоследствии знаменитый баритон Большого театра: «Облик ее — 89-летней старухи — отличается от традиционного тем, что она еще держится прямо, ходит без палки, не трясется, пытается следить за модой и скрывает свои года под румянами, белилами и пудрой.