Новости фанфик поспешные выводы

Поспешные выводы. UNDERUDARДля тех кто дожил. Песня. Ссылка на автора второй части:heart: Фанфик «В чудо лишь нужно поверить»-[IC]Пейринг: Феликс и Пик.

Жизненная история. Поспешные выводы.

Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных.

Она стала стонать громче и даже неразборчивые слова стали громче и уже складывались в целые предложения. Мне страшно! Помоги моим им, не оставляй их и не забирай их к себе. Почему здесь больше никого нет? Почему я сижу здесь одна? Почему врачи не выходят? Почему вообще всё это происходит?

Я стал её будить, но безрезультатно. Дальше происходило нечто страшное. У Кхуши началась истерика. Мне пришлось закрыть все окна и двери, чтоб она не разбудила весь дом. Спустя некоторое время она вновь заговорила. Почему не встаёте? Не молчите, откройте глаза, я прошу. Она вроде бы стала вести себя тише, но потом всё по новой. И так всю ночь.

Она успокоилась когда я взял её за руку. Она сжала её с такой силой, что показалась что она не такая уж и хрупкая, маленькая девчушка, но она всё же успокоилась. На часах было 4:23. Хорошая актриса, ничего не скажешь. Думает если мешает мне спать, значит на работе из-за того что я сонный, будет кавардак? Ну уж нет, все будет так, как я продумал. Боясь, что если я отпущу её руку и всё начнётся опять, я лёг на вторую половину кровати. Прежде чем я уснул, я долго смотрел на её лицо. Господи как она прекрасна.

Каждая черточка её лица безупречна, будто её лик рисовали ангелы. Всё мои мысли о проблемах, просто убежали, не ушли, не испарились, а именно убежали. Рядом с ней спокойной и спящей, мой душевный, бушующий океан, становился спокойной, маленькой лужицей. Как мне повезло, что она моя жена, я даже не могу представить, что кто-нибудь, кроме меня может быть рядом с ней. Я что ревную?

Хотел умереть и забрать с собой все живое? Дамблдор не понимает его, ведь он шипит на парселтанге, но сейчас он настолько сосредоточен на том, чтобы задать направление уже готовому заклинанию, что не обращает на это внимание. А мне смешно и грустно одновременно, потому что я понимаю, что все, сказанное Дамблдором — правда. Каким-то шестым чувством я уже знаю, что этот чертов выброс магии слишком силен, что он уничтожит все, вообще все. А мы с Волдемортом — лишь два глупца, возомнившие, что можем делить между собой мир.

И неважно, что он этого хотел, а я лишь сломался под весом обстоятельств. Я смеюсь каким-то безумным, надтреснутым смехом, и во взгляде Дамблдора, обращенном ко мне, плещется боль и вина. Что скажешь, Том? Отправимся в ад? Я отпускаю свое заклинание почти одновременно с тем, как Волдеморт отпускает свое. Дамблдор вытягивает вперед волшебную палочку и что-то кричит, но я не могу разобрать слов из-за бешеного свиста проносящейся магии. Да это и неважно. Он все равно ничего не сможет сделать. Никто уже не сможет. Столкновение тьмы и света похоже на апокалипсис.

Впрочем, так оно, наверное, и есть. Небо мешается с землею, отовсюду летит пыль и камни, багровый снег тает кровавыми слезами, и под нами разверзается ад. Человеческие фигуры обращаются в пепел, словно бумажные человечки под опаляющим дыханием костра. Меня отрывает от земли и несет куда-то, барабанные перепонки лопаются от взрывной волны, тело сминает, ломает, раздирает на части. Но я этого всего уже не чувствую. Я настолько слаб, что не могу даже почувствовать боли. Я выложился целиком, а мир умирает. Вечно у меня все не как у людей. Меня тащит куда-то вверх, и последнее, что я вижу — это красные глаза с вертикальными зрачками. А тихий голос шепчет: — Еще увидимся, Гарри Поттер.

Голос так близко, что мне кажется, что я слышу его прямо в своей голове. А потом все вокруг заволакивает непроглядная тьма. Я падаю, бесконечно долго падаю в пылающую бездну. Она смотрит на меня своими черными, бездонными глазами. Она неслышно входит в мою душу, мягко ступая когтистыми лапами. Когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит на тебя. Когда ты входишь в бездну, бездна входит в твою душу. Бездна живая, я знаю. Она никогда не отпустит меня назад. А потом наступает боль.

Она ледяная, она обжигает, ее так много, что я не могу даже пошевелиться, закричать. Я захлебываюсь этой болью. Она выворачивает суставы, жалит каждый нерв. Она длится и длится, и мне кажется, что это не кончится никогда. Меня заживо пожирает адское пламя. К боли невозможно привыкнуть. К вечной боли — тем более. Она накатывает волнами, то отступая, то накрывая меня снова. Я живу лишь в коротких перерывах между этими валами. Если бы я только мог, то извивался бы всем телом, катался бы по земле, и кричал, кричал, кричал, лишь бы прекратить эту боль, лишь бы прекратить.

Ее слишком, слишком много, и мне так больно, больно, больнобольнобольнохватит……… И вдруг все исчезает. Я оказываюсь в теплой, ласковой темноте. А вокруг тихо, так тихо, что если бы не равномерное тук-тук, тук-тук, тук-тук, то я подумал бы, что оглох. Мне спокойно, так спокойно впервые после смерти Сириуса, что хочется улыбаться и смеяться детским, беззаботным смехом. А я-то думал, что давно потерял свой покой навсегда. Я в безопасности, как дома. Если бы у меня когда-либо был бы дом, разумеется. Раньше я считал своим домом Хогвартс, давно, до того, как его древние стены пропитались болью и ужасом войны. Прислушайтесь как-нибудь, и вы услышите, что стены древнего замка стонут по ночам от всех виденных ими человеческих страданий. И мне тоже становится больно, вместе с ними.

А теперь моим домом стала эта теплая тишина. Вдруг я вижу, что где-то далеко загорается светлый огонек. И меня влечет, тащит к этому свету. Мне становится страшно, ведь я не хочу уходить. Я хочу быть здесь, в этой неподвижности, вечность. Но свет все приближается, и я никак не могу остановиться. Тук-тук, тук-тук… И тут я понимаю, что это бьется чье-то сердце. Темный коридор, по которому я движусь, обрывается неожиданно резко. В глаза бросается свет. Он чересчур яркий после той спокойной обволакивающей темноты, он больно бьет по глазам.

Его слишком много, от него не спрячешься, он ослепляет даже сквозь веки. Холод накатывает неожиданной волной. Воздуха нет совсем, я задыхаюсь, я чувствую, что умираю. Удар обрушивается словно из ниоткуда и оказывается неожиданно сильным. А потом уши закладывает от оглушающего, пронзительного крика. И только через несколько секунд я понимаю, что этот крик издаю я сам. Лица колдомедиков необычайно сосредоточены и печальны. Даже магическая медицина не всесильна, и только что в этой палате произошло сразу два великих таинства бытия одновременно: таинство рождения и таинство смерти. Молодая мать родила крепкого, здорового ребенка, но сама скончалась при родах. Мужу погибшей протягивают новорожденного пунцового младенца.

Ребенок плачет с тех самых пор, как ему обрезали пуповину, и теперь почти посинел от крика. Мужчина смотрит на младенца растерянно и печально. Мужчина кивает, но едва ли он вообще слышит, о чем ему говорят. Взгляд мужчины становится чуть более осмысленным. Глава 2. Девять кругов ада для тебя одного. Я сошел с ума. А может, просто умер и попал в ад. В свой персональный ад, где моему воспаленному рассудку приходят тысячи ужаснейших в мире образов. Надо мной проносятся кошмарные исполинские фигуры, обдавая меня жаром своего дыхания.

Громкие, низкие, растягивающиеся голоса эхом отдаются у меня в ушах. Они звучат так, словно исходят из старого магнитофона, у которого зажевало пленку. Мир ярок, так безумно, нереально ярок, что мне больно смотреть. И этого всего много, слишком много, оно стальным прутом бьет по моим оголенным нервам. Первое время в этом аду мне казалось, что у меня вообще нет тела. А потом я понял, что заперт в каком-то ущербном куске плоти, не способном даже нормально видеть и говорить. И самое ужасное, что я даже не властен над этим жалким пристанищем моего разума. Теперь я понимаю, что имел в виду Волдеморт, когда говорил, что по моей милости ему пришлось вести существование, даже более ужасное, чем смерть. Но как, как такое возможно? Ведь у меня нет и не было никаких хоркруксов!

Иногда мне кажется, что все это — лишь кошмарный сон, дикое порождение моего разума, но видение все не отпускает, и я чувствую, как вокруг сердца обвиваются ледяные щупальца отчаяния. Когда ко мне приближаются эти размытые фигуры, мне хочется убежать, спрятаться, закричать. Но мне недоступна даже такая мелочь, как просто закрыть глаза! Мне никуда не деться от этого незнакомого мира, бьющего по ушам своими звуками, режущего глаза своими красками. Я чувствую себя беззащитным, полностью побежденным. Временами это кажется таким жестоким. Но в то же время я вижу в своем нынешнем состоянии что-то от высшей справедливости. Захотел поиграть в бога, парень? Решил уничтожить мир? Вот и получай полную беспомощность и океан парализующего ужаса.

Мера за меру, все по-честному. А иногда оно засыпает, и мир погружается в полную черноту. И ничего не слышно, даже биения сердца. Тогда мне остается лишь гадать, на каком свете я нахожусь. Я на ощупь брожу в темных лабиринтах собственного сознания, кажется, целыми веками, я теряю самого себя в этой темноте. Мне страшно. Мне кажется, что я никогда больше не увижу солнца. Но затем нечто пробуждается ото сна, и на меня снова наваливается этот огромный и безобразный мир. После бесконечности тьмы и тишины снова находиться среди многообразия красок и звуков кажется невыносимым, но я почти готов разрыдаться от накатывающего облегчения. Жив, о Мерлин, жив!

Пусть так, но все-таки жив. Было бы слишком ужасно, если бы смерть оказалась лишь давящей на грудь темнотой. Крикливый младенец наконец-то уснул. Ты должен с любовью относиться к собственному сыну, к сыну Лили. Ребенок же не виноват, что тебе погано, как никогда». А Джеймсу и правда плохо, невероятно плохо. Сначала Сириус, теперь Лили. Он просто не знает, как жить дальше. Ему так не хватает его умницы Лили. Уж она смогла бы позаботиться о Гарри.

А Джеймс вообще не имеет ни малейшего представления о том, как растить детей. Он, конечно, хотел ребенка, но не сейчас, может быть, позже. Но Лили упертая, она настояла. А теперь она оставила его. Как и Сириус. Бедняга Сириус, теперь Джеймс проклинает их детскую мечту стать аврорами. Ведь это был даже не его рейд, он просто подменял Фрэнка Логботтома! И нарвался на этих сумасшедших фанатиков, втихую практикующих темную магию. Когда умер Сириус, Джеймс повзрослел одним днем. Юношеские идеалы не выдержали столкновения с действительностью и рассыпались тысячью несбывшихся надежд.

Им казалось, что они будут вечно молодыми, вечно беззаботными, вечно живыми. Они, Мародеры, думали, что всегда будут вместе. А жизнь как всегда распорядилась по-своему. Питер уехал куда-то в Южную Америку, изучать своих флоббер-червей. Кто бы мог подумать, что в коротышке живет исследователь! Сириус погиб. И теперь у Джеймса остался только Лунатик. Он единственный помогает ему хоть как-то держаться. Нет, еще у него есть Гарри. Но Гарри слишком маленький, он сам нуждается в заботе и внимании, а Джеймсу так больно, что на заботы о маленьком ребенке его просто не хватает.

Но он будет держаться. Хотя бы ради этого малыша. И Джеймс изо всех сил пытается не думать, что если бы они не решили завести Гарри, то Лили была бы сейчас жива. Он не имеет права винить ребенка. Гарри славный малыш. У него глаза Лили. И иногда Джеймсу кажется, что он видит в этих изумрудных озерах отражение собственной боли, собственного ужаса. Но это всего лишь игра его воображения, ведь Гарри пока еще слишком мал, чтобы осознать смерть той, что подарила ему жизнь. Гарри обязательно вырастет хорошим человеком, таким же добрым и искренним, как Лили. Джеймс до крови закусывает губу и зло смахивает слезы.

Да, теперь я уже могу определить, что гигантские размытые фигуры — это какие-то люди. Правда, лиц разобрать я так и не могу. У них вытянутые носы, круглые щеки, словно смотришь в отражение человека в блестящем новогоднем шаре, и это все плывет, искажается, и мне хочется отвернуться. Невообразимо яркая комната вращается по кругу, и мне становится нехорошо. Но это проклятое тело, будь оно не ладно, смеется и даже повизгивает от восторга! Не знаю, сколько времени я уже провел в таком состоянии. Тут вообще очень странный ход времени. Кажется, мой разум заперт в этом беспомощном теле уже целые века. Однако сейчас во мне гораздо больше оптимизма, чем тогда, когда все это только начиналось. По крайней мере, теперь я знаю, что мой ад не будет длиться вечно.

Я уже различаю какие-то предметы. Правда, голоса я все еще не могу разобрать, вместо слов я слышу какие-то утробные гулкие звуки, эхом повторяющиеся в моей голове. Но улучшения уже есть, и значит, вскоре появятся следующие. Мне надо лишь терпеливо ждать, а уж это я умею, как никто другой. Надо же, его сыну уже исполнился год. Прошел целый год со дня смерти Лили. А рана в его сердце все так же кровоточит, словно и не проходило этого года, словно она умерла только вчера. Говорят, что время лечит. Джеймс знает, что это — чудовищная ложь. Его может исцелить лишь смерть или забвение.

Пойдем, я тебя искупаю, — с этими словами Ремус подхватывает Гарри на руки и удаляется с ним в направлении ванной комнаты. Джеймс провожает оборотня благодарным взглядом. Что бы он делал без Ремуса? Друг всегда понимает, когда Джеймса надо оставить наедине с его мыслями, помогает заботиться о Гарри. Джеймс даже не уверен, что сможет когда-нибудь отплатить ему за его доброту. Он поднимается со стула и идет в ванную комнату, проведать Ремуса и Гарри. В ванной Ремус заворачивает малыша в махровое полотенце. Вдруг оборотень замирает и напряженно всматривается в лицо ребенка. Джеймс подходит к ребенку, заглядывает в его глаза и обмирает: в них плещется совершенно отчетливая боль и нечеловеческая усталость. На миг Джеймсу кажется, что он смотрит в глаза отставного аврора, покалеченного на войне с Гриндевальдом, прошедшего через страдания, которые не должны выпадать на долю ни одного смертного.

Джеймс нервно сглатывает. Ребенок моргает и весело смеется. В его взгляд возвращаются привычные беззаботно-озорные искорки, и наваждение проходит. Теперь я знаю, что люди вокруг меня — это чаще всего Ремус и Джеймс. Нет, не так. Ремус и отец. Не могу передать, какое невероятное облегчение я испытал, когда понял, что тело, в котором я нахожусь — это все-таки мое собственное тело, тело Гарри Поттера. Но это даже не главное. Главное — что они живы. Ремус, отец и, скорее всего, все остальные тоже.

Маму я не видел. Почему-то при воспоминании о ней сердце как будто бы сжимается в ледяных тисках. Я не хочу об этом думать. Я предпочитаю верить в лучшее до конца. Мой персональный ад постепенно оборачивается чудесным шансом все исправить. Вот только есть одна загвоздка… Как я смогу все изменить, если по собственной воле я даже пальцем пошевелить не могу? У меня плохое предчувствие, — Ремус напряженно морщится и взволнованно кусает губу. Оставь работу по устранению темных магов другим! Я понимаю, ты хочешь им отомстить. Но этим не вернешь Бродягу, друг.

Лицо Джеймса на миг искажает болезненная гримаса. Он никогда не исцелится от этих воспоминаний. Затем он нервно треплет свои непокорные волосы. Нет, он, конечно, не настаивал, но я же видел, как он хочет, чтобы операцию возглавил именно я. Он мне доверяет. Я просто не могу его подвести, понимаешь? Да и надоело мне в бумажках копаться, хочу развеяться. Не волнуйся, ничего страшного не произойдет. Нам всего-то надо совершить облаву на логово этих фанатиков и забрать свитки. И передать их Дамблдору.

Вот и все. Вроде бы эти фанатики как раз этого и добиваются. Среди авроров тоже далеко не все белые и пушистые, поэтому просто нельзя допустить, чтобы эти свитки попали не в те руки. Лунатик, ты заметил, сколько темных магов развелось в последние годы? Они только и ждут, что появления сильного лидера. А знаешь, что это означает, дружище? Ремус грустно усмехается: — Войну. Джеймс кивает: — Вот именно. А Дамблдор уже не молод, чтобы бороться со вторым Гриндевальдом. И если у нас есть шанс предотвратить это, всего лишь забрав те злосчастные свитки, то мы так и сделаем!

Только будь осторожен, Сохатый, умоляю. Я не переживу, если и с тобой что-то случится. Подумай хотя бы о сыне. У Гарри никого не осталось, кроме тебя. Пожалуйста, будь осторожен. Ну ладно, мне уже пора, — улыбается Джеймс и скрывается за дверью. А Ремус еще долго стоит перед закрытой дверью, не в силах утихомирить бешено колотящееся сердце и справиться с предчувствием беды. Но при взгляде в глаза оборотня мое сердце сковывает ледяной ужас. В его глазах царит горечь, боль и звериная тоска. Я слишком хорошо знаю этот взгляд, ведь я так часто видел его в зеркале.

Молчи, — заклинаю я его. И это становится первым словом за все это время, которое я могу отчетливо разобрать. Джеймс погиб. Теперь ты сирота. А я даже ничего не могу сделать для тебя. Слова бьют очень больно. Я чувствую, словно мне вонзили раскаленный нож в сердце, и теперь из разорванной груди по капле вытекает жизнь. Мне хочется зарычать, завыть, словно раненный зверь. Я — сирота. Я ни черта не смог сделать.

Мое глупое тело радостно смеется и хватает Ремуса своими пухлыми пальчиками за нос. Глава 3. Сохранить себя. Перед глазами все плывет. Я теряю связь с реальностью, все больше погружаясь в волны одолевающего меня отчаяния. Вместо Ремуса рядом со мной появляются Дамблдор, МакГонагалл и другие, незнакомые мне, люди.

Но нет, прошла мимо и быстро направилась в сторону столовой, где уже начали готовить обед. Влетев на кухню, взяла самую большую тарелку и быстро положила на неё картошку, вареные овощи, жареную рыбу и бочковые помидоры. Побольше помидоров.

Когда я вернулась, Риа всё так же лежала на кровати и просто смотрела пустым взглядом в одну точку. С каждой секундой всё больше хотелось схватить швабру и намылить этому чистоплюю рот. Может, хоть это поможет ему думать, прежде чем говорить. Посидев немного в полной тишине, я открыла форточку, не раскрывая штор, и покинула комнату. Ей действительно нужно побыть наедине с собой, а мне — изучить все документы, что прислал Эрвин. Сегодня наша последняя ночь здесь. После ужина идите в свои комнаты и соберите все вещи, ответственные по кухне остаются здесь и наводят полный порядок, оставляя только то, что будет необходимо для лёгкого завтрака. Приготовьте лошадей и повозки, по возможности погрузите часть вещей. Прибыв в главный штаб, мы всем разведкорпусом отправляемся в Шиганшину, — услышав название городка, по столовой прошёлся негромкий гул.

На этих словах я окончила своё краткое оповещение и, спрыгнув со скамьи, приступила к трапезе, поглядывая на пустующее место подруги. Pov Риа Того, что принесла мне Ханджи, хватило на завтрак, обед и даже ужин. Такое чувство, что она полкухни обчистила, прежде чем решила, что мне этого будет достаточно. Чтобы не задумываться о том, что произошло с Риваем, и о том, насколько сильно болит живот, я улеглась на кровати с книгой в руках и окунулась в вымышленный автором мир. Как таково, я уже не испытывала никаких негативных чувств. Успокоилась, пришла в себя, обдумала всё, что было, а в особенности, поступок капрала. Когда прошёл официальный ужин, двор наполнился солдатами, и все довольно сильно суетились, что-то обсуждая, но все думы были глубоко в сюжете, поэтому отдалённые отголоски с улицы не сильно меня тревожили. К тому моменту, когда свеча почти потухла, я решила отложить книгу, рассматривая остатки желтоватого пламени, которое с трудом горело в расплавленном воске. А когда дверь открылась, я даже не стала подниматься, ведь низ живота ужасно болел.

Я уже была готова оторвать взор от почти затухшей свечи, как на мой стол поставили другую, что ярко освещала небольшой участок помещения, а рука, что опустила поднос с подсвечником и чаем, принадлежала далеко не подруге. Видит Бог, я хотела сдержаться, но не смогла, и улыбка сама по себе появилась на моём лице. Хотела показаться серьёзной, возможно, даже обиженной, но, когда увидела его в своей комнате, на душе стало непомерно тепло. Боль отступила на задний план. Я попыталась сесть на кровати, но спина жутко ныла, а Ривай, положив руку мне на плечо, дал понять, что не нужно подобных жертв. Я в этом уверен. Утром ты меня не выслушала, а теперь бежать тебе некуда. Всё должно остаться в тайне, потому что есть возможность того, что тот, кто хотел навредить тебе, отступит, когда узнает о нашей связи. Но если всё останется только между нами, — он замолчал на секунду, снова продолжив, — и Ханджи, то я смогу со стороны наблюдать за тобой и всем происходящим и понять, кто это делает.

Для неё слова долг и честь не пустой звук. Я её слишком хорошо знаю, чтобы даже предположить нечто подобное. Ты можешь её недолюбливать и даже ненавидеть, но, поверь моим словам, она тут не при чём. Я поджала губы, понимая, что его доводы весьма логичны, и то, что, если бы Грейс действительно хотела меня убить, то, скорее, сделала бы это публично. Попыталась улыбнуться, поняла, что снова ужасно болит живот и спина, и постаралась вернуться в горизонтальное положение. А сильные руки Ривая мне тут же в этом помогли. Странно на меня взглянув, он быстро сказал: «Сейчас вернусь», — и оставил меня в полном одиночестве, но уже через десять минут вернулся обратно.

читать мангу онлайн

Только сейчас она поняла, что очень устала, а ей ещё предстояло патрулировать весь Париж… «Если одну ночку пропущу ничего страшного не случиться, ведь так? Человек в тёмно — зелёном костюме нервно шагал по дому Габриеля агреста. За ним вольяжно шёл ещё один человек. Сегодня облака скрыли луну, поэтому главная героиня Парижа орентировалась только на свет, исходящий из окон домов. Вскоре она прибыла на место, откуда слышался звонкий грохот. Перед ней предстала ужасная картина — дом Агрестов безжалостно полыхал. Из окон валили клубы тёмного дыма вперемешку с языками пламени. Вокруг высокого забора дома суетились пожарные, стреляя водой прямо в окна. На пожар уже приехали кореспонденты которые расспрашивали очевидцев.

Можно ожидать серьезного рабочего разговора, и рекомендуется просто дать ему произойти и собраться с мыслями. Результат этого разговора будет, вероятно, благоприятный и позитивный - это может быть повышение зарплаты, продвижение по карьерной лестнице или возможность выгодной командировки. Для Близнецов май представляет множество отличных возможностей. Они должны быть готовы к продуктивному общению с окружающими, которые ждут их внимания. Встречи с единомышленниками помогут им достичь своих желаемых целей и наполнить их новой энергией. Что бы они ни предприняли в мае, это обязательно принесет результаты в будущем.

В ряде работ Андрею Гмыреву-Михайлову приписывают факты, относящиеся к жизни и творческой деятельности Алексея Гмырева, и наоборот». Таково глубокое убеждение В. Травникова, высказанное им в заметке»Псевдонимы расшифрованы неправильно» 1.

Эпилог — Не могу поверить, что мы помолвлены... Парень был так рад второму шансу, так что теперь точно не упустит его. Эдвард решил, что если Белла все еще любит его, то он сделает все, чтобы спасти их отношения. Но если она разлюбила его, то он не станет удерживать ее. Мое мнение никогда не имело для тебя значение, так разве имеет значение, люблю ли я тебя? Мне жаль... Но я никогда не поступлю так снова, дай мне только один шанс...

Луна сегодня прекрасна, не так ли? Книга II. Пролог.

Продолжение фанфиков Hoc erat in votis/fatis. Чем плохи поспешные выводы | Hayatochiri wa Rachi ga Akanai? онлайн. измена или поспешные выводы? проду? #рекомендации #рек #фанфикиопэйтоне #фанфик #фф #реки #райли #райлихубатка #PUBGMOBILEchallenge. Шанс на жизнь автора sister of night заброшен Оценка фанфика. Поспешные Выводы. Ведущие книжного клуба обсуждают современную отечественную литературу. Описание манги Чем плохи поспешные выводы: Работник по уходу за больными Кано и медбрат Мусянокодзи — единственные мужчины среди всего женского коллектива больницы.

«Поспешные выводы»

Рассказ, который станет напоминанием о том, что нельзя делать поспешные выводы о человеке – Самые лучшие и интересные новости по теме: Добро, доброта, истории на развлекательном портале Роман / Фанфик, Боевое фэнтези, Развитие личности. Здесь вы найдете фанфики с героями Марвел, арты, коллажи, аватарки, клипы, а также интересные новости фандома Никакая информация не может быть воспроизведена без разрешения администрации и авторов работ. Ссылка на автора второй части:heart: Фанфик «В чудо лишь нужно поверить»-[IC]Пейринг: Феликс и Пик.

Шанс на жизнь

На него давило ужасное настроение и самочувствие, которое в народе именуют похмельем. Причину головной боли мужчина установил в одно мгновенье — это чёртова вышка «5-ЖИ», которую поставили на прошлой неделе. Как раз в тот день, когда он вышел в отпуск! С тех пор голова и трещит по утрам, как сухое полено под колуном. Не мудрствуя лукаво, мужик натянул охотничий комбинезон, куртку, вставил длинные ноги в резиновые сапоги и выдвинулся в путь. Вышка охраняла пригорок за парком, что у крайних домов городка. Идти всего - ничего, километра три.

Мужик шагал размашисто с кислой гримасой на лице. Он был зол и целеустремлён. Серое небо сыпало мелким дождём. Берёзы кидали в красное лицо Василия желтые листья. Пахло осенью и закисшим вином. Во рту пересохло, в голове рвались снаряды вражеской артиллерии.

Нет, это не самогон, во всём виновата вышка «5-ЖИ»!

При виде новой пачки документов я, потирая лоб, рухнула на стул и застонала то ли от удара, то ли от новой работы. Эрвин, чтоб тебе долго жилось! Она быстро отдала честь и направилась к выходу.

Нехотя открыла папку, обнаруживая приказ о немедленном возвращении всех, кто уехал в этот штаб. Усевшись обратно, я стала дальше скользить по строкам, пытаясь понять, что к чему, и как Эрвин отреагировал на всё, что случилось с устройством Ривая, но в итоге меня ждали совершенно иные известия, которые мне нужно было обсудить как с капралом, так и с виновницей сего торжества. А значит, нужно найти Рию, срочно! Обойдя весь штаб, поняла, что Коинг тут и не пахнет, как и Аккерманом, собственно.

Ух, как же чешется язык всё ему рассказать! Я остановилась между двух дверей. Постучу в правую — смогу спокойно всё объяснить капралу, в левую — и, возможно, буду успокаивать истерику подруги. Ну что же, выбор вполне очевиден.

Подойдя ближе, сделала несколько сильных ударов, чтобы меня наверняка услышали, но в ответ лишь тишина. Дёрнула за ручку — закрыто. Замечательно-ооо… Я хотела уж было подойти к другой двери, но тут та, перед которой стояла, медленно отворилась, и оттуда показалась замученная Риа. Нагло вломилась в чужую комнату, где было крайне душно, а ещё довольно мрачно.

Она всё ещё не открыла занавески и была в сорочке. Просто знай, что в любой момент можешь мне рассказать, всегда выслушаю. Но сейчас скажи хотя бы, что у тебя болит и ела ли ты сегодня? У тебя ведь есть гигиенические принадлежности?

Она исступлённо кивнула, глядя на свои босые ноги. А стоило мне сделать пару шагов в сторону двери, она упала головой на подушку, начиная тихо говорить. Я не хочу ничего обсуждать. Может, как-нибудь потом, но точно не сейчас.

Я злобно поджала губы, сильно сжимая руки в кулаки, почти физически представляя, как съезжу этим самым кулаком по роже этого засранца-коротышки! Ну, нарвался! Ну, выбесил! Ну, курвёныш поганый!

Молча выскочила из комнаты Рии и застряла у второй двери, силясь пройти мимо, а не влететь внутрь, чтобы раскрошить ему головешку. Но нет, прошла мимо и быстро направилась в сторону столовой, где уже начали готовить обед. Влетев на кухню, взяла самую большую тарелку и быстро положила на неё картошку, вареные овощи, жареную рыбу и бочковые помидоры. Побольше помидоров.

Когда я вернулась, Риа всё так же лежала на кровати и просто смотрела пустым взглядом в одну точку. С каждой секундой всё больше хотелось схватить швабру и намылить этому чистоплюю рот. Может, хоть это поможет ему думать, прежде чем говорить. Посидев немного в полной тишине, я открыла форточку, не раскрывая штор, и покинула комнату.

Ей действительно нужно побыть наедине с собой, а мне — изучить все документы, что прислал Эрвин. Сегодня наша последняя ночь здесь.

Намёк на слэш здесь- обманка; в финале безоговорочно торжествует снейджер. Текст рекомендуется для перечитывания холодными осенне-зимними вечерами 2. Хогвартс без магии, Гермиона- врач, одновременно сильная и отчаявшаяся. Снейджер до дрожи настоящий.

В тексте немало аллюзий и скрытых цитат, стиль очень хорош. Снейп, приглашающий Гермиону на танец, конечно, вышибает из текста двуручным дисбеливом, но на фоне многочисленных достоинств этот недостаток, пожалуй, меркнет 3. Психологизм повествования и ангстово юстящийся Снейп гладят мои кинки Здорово, что отношения у героев начались уже в постхоге, когда они всё поняли и осознали 4. Нестандартное уползание Снейпа- здорово обыгран канонный момент с Гермионой, бросающей последний взгляд на умирающего. Любимая цитата: «Снейп в неё тоже влюблён по уши. Или даже не так.

Он на неё смотрит, словно она сделана из — не знаю — паров Феликса Фелициса. Он всегда на неё смотрит, вообще всегда. Как будто, благодаря Гермионе, для него каждый миг это подарок судьбы. Или как будто он без неё дышать не умеет, как чудовище из маггловской сказки, которое на самом деле — заколдованный принц. Впрочем, он и, есть Принц. И был вполне себе заколдованным, пока Драко их не вычислил.

А в остальном он, что удивительно, совершенно не изменился — такой же язвительный тип, вечно недовольный тем, что Вселенная не дотягивает до его стандартов. У Гермионы, надо сказать, тоже стандарты завышенные, но каким-то образом друг друга эти двое вполне устраивают. И это, должно быть, помогает им примириться со всем остальным. Местами написана ритмической прозой. Осторожно: школьный снейджер плюс Снейп НЕ уполз. Как всегда у этого автора, очень милая Гермиона К сожалению, перевод «Надвое» на данный момент удалён из сети.

Ссылка на «Заброшенную теплицу»:ficart. Написано ещё до завершения семикнижия. А ещё один из лучших снейджерных финалов ever.

Мы точно об одном и том же думаем? Необычное взволнованное поведение принцессы, естественно, тут же стало центром внимания класса. Вокруг повисла странная атмосфера. Казалось, все были чем-то заинтересованы, и только я не понимал, в чем причина. Ты… Т-Ты так сильно меня боишься? Что за нелепость! Я же не вечно буду тебя побеждать!

Ну прости, что ты такая вся из себя избранная! А теперь можешь, пожалуйста, от меня отцепиться?! Следующий наш поединок состоится на фестивале, где выяснится, кто лучший молодой воин. Уверена, нас с тобой обязательно выберут. Но ты не сможешь даже пройти в финал, если продолжишь быть таким робким! Принцесса собирается перед толпой народа объявить свою победу? Что за скверная девчонка! В конце концов, весь мир хочет увидеть бой между детьми Семи героев. Кроме того, сражение наследников Семи героев, как и говорит принцесса, наверняка привлечет массу внимания. В результате — первое и второе место.

Честно говоря, я совсем не в восторге. Еще бы, снова проиграть принцессе. Богиня, какой же ты трус!.. Но на Выпускном Матче ты ведь отнесешься к этому серьезно, да?

Что такое фанфики и почему дети читают и пишут их

Пожаловаться Глава 2 Наступило утро. Я неожиданно проснулась. Поднявшись с кровати, я почувствовала резкую головную боль и я пошла в кухню за таблетками, чтобы облегчить боль. Когда я подошла к тумбочке, я случайно посмотрела в окно и Показать ещё увидела за окном своего парня Максима. И он обнимал мою подругу Лику, ведь он при мне никогда её не обнимал. И потом её поцеловал в щёчку! Я постучала в окно я жила на 2-ом этаже и Максим увидел меня. Он сразу же побежал ко мне в подъезд. Я начала понимать, что Лика уводит моего Максима!

У неё есть свой парень, а что она на моего смотрит... А вчера она притворялась такой несчастной!

В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Портал работает под эгидой Российского союза писателей.

Кто главные герои, какие между ними отношения, чем они отличаются от канона? Например, материальная помощь для размещения материала в крупных пабликах, поиск информации, вычитка текста, обдумывание логичности сюжета. Делитесь с ребёнком своими эмоциями, если его работы вам искренне нравятся или вы видите прогресс в его писательских способностях.

Или, может быть, она думала, что он достоин ее времени больше. Повернув голову, он посмотрел на пустое место рядом с собой, и чувство одиночества поглотило его. Он хотел ее. Он нуждался в ней. Он чувствовал, что должен бежать к ней и умолять вернуться обратно. Но он так отчаянно хотел отомстить матери, хотел доказать ей, что все случившееся с Джаспером ее вина. Белла в любом случае никогда к нему уже не вернется. Кто хотел бы провести жизнь с человеком, который так легко может оставить тебя? Как она вообще может доверять ему после всего? Часть 3 Как летит время! Прошел уже месяц с тех пор, как Эдвард оставил ее, и сегодня у одной из ближайших подруг Беллы, Розали Хейл, предсвадебная вечеринка. Белла не хотела идти, и этому было много причин. Первой и самой очевидной была ее неприязнь к светским приемам. Девушка никогда их не любила. Второй же и главной её причиной была зависть. В последнее время она испытывала ревность к любой счастливой паре. И хоть Белла понимала, что они не виноваты в ее разрыве, она не могла контролировать свои чувства. Третьей причиной являлся ее страх перед Эдвардом. Жених Розали, Эммет МакКарти, был близким другом Эдварда, и была большая вероятность встретить его там. Белла не знала, как поведёт себя, встретив его. До сих пор ей удавалось оставаться сильной, но вместо того, чтобы чувствовать со временем себя лучше, ее боль становилась все сильнее. Ей казалось, что в любой момент она сломается, и присутствие Эдварда лишь ускорит этот процесс. После всего этого монолога она все-таки решила пойти. Белла решила для себя, что будет сильной, и сделает все, чтобы окружающие видели это.

АльтерБРЕДации: Поспешные выводы.№ 78

Главная» Новости» Фанфик ночью в апреле я покажу тебе что ты для меня значишь. Прелести поспешных выводов Страстный и горячий, сексуальный и забавный. Глава 147: Поспешные выводы Когда солнце пробилось сквозь окна комнаты Друэллы, свет ударил ей в лицо, пробудив от мирного сна. Зарывшись под одеяло, чтобы укрыться от слепящего света, Друэлла начала приходить в себя. Поспешные выводы. Нина была женщиной чуть нервической. Как многие женщины, которым за сорок, которые прожили с мужем долго, которые чувствуют: в жизни что-то не так, муж почему-то является поздно, а еще осень и просто тоскливо. Жанры и предупреждения фанфика Никогда не делайте поспешных выводов: Мистика, Фантастика, Фэнтези, Вымышленные существа.

Фанфик «Непредатель. Глава 5»

Светлана обижалась, уходила в свою комнату, хлопала дверью Егор въехал в деревню. Как хорошо-то... Несмотря на то, что деревни везде загибались, эта не только цвела, но и росла. А всему виной Большая база отдыха, на том берегу. Как-то, ради интереса, Егор тоже там побывал. Ничего так, ему понравилось. Места очень много.

Территория бывшего санатория для каких-то шишек. Егор подъехал к домику. Все выкошено, все красиво. Ох, не зря он местному пьянице Гришке гостинцы возит. Гришка мужик безобидный, только вот, как говорит Зинаида Петровна- «глотка у него луженая». И жена у Гришки есть, которая время от времени гоняет его за пьянку.

Иногда с крапивой, а когда Гришка сильно уж провинится, то и с вилами бывает. Но, нужно признать, что у Гришки всегда все в порядке. И на дворе чистота, и сено Буренке заготовлено. Еще лет пять назад договорились они, что Гришка и за домом Зинаиды присматривать будет. Егор хотел ему постоянно платить, как зарплату, но Гришка отказался. Сказал, что он по-соседски, а вообще, он не крахобор какой-то.

В этот раз Егор привез Григорию самую крутую удочку, какую смог найти за час сборов. Стоила она немало, но для Григория было не жалко. Тем более, что рыбалку тот любил не меньше, чем выпить. Он обернулся. К нему спешила маленькая полненькая старушка. Это была баба Настя, их соседка и подружка его бабушки.

Кто же еще, конечно, я. Старушка обняла его, а Егор удивленно ее осмотрел. Бабка была вся такая при параде, что и не узнать. Уж не замуж ли собрались? Та рассмеялась. Кому я там, замужем нужна-то?

Внучка у меня сегодня замуж выходит, вон, на том берегу свадьбу играем, а я жду, за мной приехать должны. Егор задумался.

Директор утвердительно кивает, и она с жаром восклицает: — Не думаю, что это разумно — отдавать его магглам. Я уверена, что найдется немало волшебников, согласных взять Гарри на воспитание. Джеймс Поттер умер как герой, Альбус! Свитки с рунами Мерлина в безопасности в отделе Тайн, а темные маги в Азкабане. Теперь магический мир может не бояться появления второго Гриндевальда! У меня возникает желание встряхнуть головой. Предотвратил войну? Но ведь война уже идет.

Почему все говорят о Гриндевальде, когда самое время беспокоиться о Волдеморте? И какого черта все волнуются о каких-то свитках, когда в Магическом мире вовсю буйствуют Упивающиеся смертью? Мне не хватает воздуха. Сотни предположений, одно неправдоподобнее другого, возникают в моей голове, и тут же бесследно исчезают. Мысль о Волдеморте действует на меня, словно ушат ледяной воды. Я ощущаю свою беспомощность остро, как никогда. Как я смогу противостоять красноглазому ублюдку теперь, когда стал таким жалким, таким уязвимым? И как мне удастся убить его, если на этот раз меня не спасет жертва матери? Однако и заплаченная цена слишком высока. Сейчас единственное, что мы можем сделать — это устроить сына Поттеров в любящую семью.

И, думаю, в конечном счете неважно, будет ли мальчик воспитываться у магглов или волшебников. Кто еще сможет о нем позаботиться, как не родная тетя? МакГонагалл кивает, соглашаясь, и громко сморкается в большой носовой платок в шотландскую клетку. Мне остается внутренне скрипеть зубами от досады и безысходности. В следующую минуту мои глаза смыкаются, и я уже не в силах следить за дальнейшими событиями. По нему я безошибочно узнаю дом номер четыре по Тисовой улице. Если бы я мог, то уже захлебывался бы истерическим хохотом. Опять, все повторяется снова, как по нотам. Я ничего не могу исправить. Я впадаю в отчаяние.

Неужели мне суждено вечно оставаться сторонним наблюдателем чей-то жизни? Потому что своей жизнью я это назвать не могу. Я заперт в своем собственном теле на правах молчаливого узника. Что за извращенная пытка — заставлять меня смотреть, как они умирают, и не иметь возможности что-либо изменить? Мне теперь так часто бывает страшно! Я боюсь неизвестности собственной судьбы. Я боюсь своей беспомощности. Я внутренне замираю каждый раз, когда распахивается дверь пыльного чулана. Мне кажется, что это Волдеморт наконец нашел меня и я умру вот так, по-глупому, в этом тщедушном теле, жалкий и бессильный что-либо изменить. Но мои страшные опасения все не оправдываются, и я ловлю себя на мысли, что очень хочу поверить словам директора.

Поверить, что я в безопасности, что миру не угрожают темные маги. И я боюсь поддаваться этому желанию. Что, если он в очередной раз ошибся? Или снова ведет какую-то непонятную игру, целей которой не знаешь до самого конца, пока тебе не откроются все комбинации и уже ничего нельзя будет исправить? Как я могу верить словам директора, если он так часто меня обманывал? Как я могу вообще кому-либо доверять? И я извожу самого себя, терзаясь вопросами, ответы на которые не знаю и не могу знать. Я часами лежу в груде тряпья в своем чулане, слушая лишь собственные крики. Иногда, когда я начинаю надрываться особенно громко, приходит тетя Петунья, чтобы наорать на меня. И мне так чертовски одиноко, потому что я оторван от всего мира этой проклятой оболочкой чужого сознания, опутывающего меня, словно сеть, не дающего пробиться вперед.

Я боюсь темноты, потому что когда она охватывает меня своими мягкими лапами, я опять вижу сны. Мне снится снег, багровый, как и глаза с вертикальным зрачками, как и кровь на моих руках. Мне снится мертвый взгляд Рона. Мне снится тонкая изломанная фигурка Джинни с нелепо раскинутыми руками. Мне снятся глаза всех тех, кого я убил. Мне снится тихое змеиное шипение и прерывистый стук сердца. Мне снится, что опять идет война. Я бреду по кровавому снегу меж темных, распластанных по земле человеческих фигур, я вглядываюсь в их лица. А потом вместо очередного мертвеца я вижу себя. Я содрогаюсь, я падаю на колени рядом с собственным неподвижным телом и целую вечность вглядываюсь в свое мертвое лицо.

Я пытаюсь вырваться из липкого кошмара, но его сети опутывают меня, затягивают глубже. Я проснулся бы от собственного крика, если бы только мог кричать. Но я снова в этом ненавистном теле, которое улыбается и смеется, когда мне хочется выть. Иногда… Иногда я благодарен своим кошмарам. Они не дают мне забыть. Не дают забыть, что значит бояться, что значит чувствовать. Не дают забыть, что значит жить. Они вновь и вновь раздувают тлеющие огоньки моей боли, и только она помогает мне держаться на плаву. Потому что эта боль — единственное, что осталось от меня самого. Когда-нибудь — я знаю — наступит момент, когда я смогу вернуть себе свободу.

И мне надо быть готовым к нему. Только эта мысль заставляет меня бороться. Время тянется, словно жевательная резинка. Время учит смирению. Я уже не трепыхаюсь в ловушке чужого разума, я стал покорным. Мой собственный разум заволакивает молочный туман безразличия. И мне становится почти все равно, смогу ли я когда-либо подчинить себе это тело. И я боюсь, что это безразличие меня убьет. И тогда я вызываю в своей памяти свои самые болезненные воспоминания, снова и снова. Боль отрезвляет.

Жажда мести не дает забыть. Эта своеобразная шоковая терапия действительно помогает, правда, ненадолго. Но я готов уцепиться за что угодно, чтобы сохранить себя. Долгие годы войны, полные ужаса и отчаяния, напрочь вытеснили из моей памяти воспоминания о Дурслях. Я и забыл, каковы мои родственники на самом деле. Что ж, теперь у меня есть превосходная возможность вспомнить это в полной мере. Думаю, в «той жизни» мне еще сильно повезло, что мои самые ранние воспоминания о жизни у родственников забылись. Мысль о том, что я с самого детства был полностью самостоятелен, а Дурсли не принимали в моей жизни никакого участия, плотно угнездилась в моем сознании. Я даже не рассматривал других вариантов. Я и забыл, что человек по определению не может быть хоть сколько-нибудь самостоятельным, когда ему всего год.

Наиболее подходящее определение моих ощущений: это все было в высшей степени… унизительно. Кормление из бутылочки, купание, смена памперсов… Конечно, сохранить остатки гордости мне отчасти помогал тот факт, что тело, в котором я находился, не было полностью моим, поэтому я был в большей степени сторонним наблюдателем. Но Мерлин, иногда мне было так стыдно за свой собственный безостановочный рев! Тетя Петунья ходила по дому бледной тенью, потому что мои нескончаемые крики служили катализатором истерик Дадли, а он уже в том возрасте отличался редкостным своенравием. Дядя, проводил на работе все время с утра до ночи, и, казалось, с большим удовольствием и заночевал бы там, если бы это избавило его от детских воплей. В общем, жизнь на Тисовой улице нельзя было назвать мирной. Глядя в полыхающие неприязнью глаза тети Петуньи, когда она подносила ко мне бутылочку с детским питанием, а я орал и выбивал ее из рук, я начинал понимать, откуда берет свои истоки лютая ненависть обитателей дома номер четыре по Тисовой улице к своему племяннику. Плюс, мы все были слишком целеустремленными, чтобы мирно сосуществовать друг с другом. Дадли боролся за всеобщее внимание и немедленное исполнение своих желаний, дядя Вернон боролся с мигренью, тетя Петунья боролась с бесконечными памперсами, ну а я… Я боролся за то, чтобы просто сохранить самого себя. Глава 4.

Все исправить. В возрасте пяти лет ко мне снова возвращается способность руководить своим телом. Чувство полного контроля пьянит, кружит голову, это почти похоже на абсолютное счастье. И — самое главное — я больше не чувствую ни малейших признаков его присутствия. Мой собственный разум наконец-то оказался единоличным обладателем моего тела. Я задумываюсь: а может, не было никакого его? Может быть, все дело в том, что тело наконец-то доросло до подчинения моему взрослому разуму? А все, что было раньше — лишь инстинкты и дикая игра моего воображения? В любом случае, в моей груди начинает теплиться что-то, подозрительно похожее на… надежду? Я постараюсь не дать истории повториться.

Я закрываю дверь ванной комнаты на щеколду и подхожу к зеркалу. Придирчиво рассматриваю себя. Не то чтобы я раньше себя не видел, но пятилетние дети, как правило, не особо внимательно вглядываются в свое отражение. К тому же, я смотрел чужими глазами, и даже как будто бы на чужого человека. Теперь же это все наконец-то принадлежит мне, и поэтому я внимателен как никогда. Зеркало отражает пятилетнего мальчишку с жутко растрепанными волосами. Наверное, как раз таким я и был в возрасте пяти лет. Не знаю, мне не с чем сравнивать. Тогда я был слишком мал, чтобы запомнить, а фотографий в возрасте с года до одиннадцати лет у меня не было. Дурсли не любили меня фотографировать.

Они вообще не любили обо мне вспоминать. Я отбрасываю в сторону мысли о «прошлой жизни» и возвращаю внимание к своему отражению. Возможно, я чересчур худ и нескладен. Выгляжу даже младше своих лет. Сказались четыре года, проведенные в темном чулане под лестницей, и недостаток прогулок на свежем воздухе. Старая футболка Дадли с непомерно огромным воротом явно не убавляет нелепости моего внешнего вида. Но меня волнует другое. Перевожу взгляд на лоб. На нем нет никакого проклятого шрама, символа моей Избранности, отличительного знака Мальчика-Который-Выжил. Тут я сталкиваюсь взглядом с собственным отражением и обмираю.

Глаза — зеркало души, не так ли? Тогда у меня глаза человека, который видел бездну. Выжженная пустыня. Раньше, я помню, они горели живым блеском. Теперь в них лишь холод и безразличие. А если смотреть в их темную зелень достаточно долго, то по ним можно прочитать всю мою жизнь. Боль, страдание, печать смерти, горечь утраты, и глубоко — на самом краюшке зрачков — жажда мести. В них навсегда застыли лед и жестокость. Это глаза убийцы. А кто же ты, как не убийца?

Грехи не искупить так просто. Да, мои грехи всегда со мной, как и чувство вины. Я смотрю на мир взглядом самоубийцы, которому нечего терять, который оставил позади все преграды, которого ничто не держит уже в этом мире. Таких глаз не бывает у пятилетних детей. Наверное, я переступил эту грань уже давно, в конце концов, сколько страданий может вынести смертный? Вот только Пророчество висело на мне мертвым грузом, не позволяя уйти. Я приваливаюсь к прохладной стене и медленно сползаю на пол. И в сотый, в тысячный раз задаю себе один и тот же вопрос: зачем? Если мне и вправду каким-то образом была дарована возможность начать новую жизнь, жизнь без войны, боли и смерти, то зачем, зачем мне оставили эти кошмарные воспоминания? Почему мне не дадут побыть обычным мальчишкой, которым я никогда не был?

Разве что это - наказание за мои грехи. Память — мой самый страшный судья. От нее не скроешься, она справедлива и беспристрастна. Она всегда готова подсунуть воспоминания о войне, любезно предоставляя меня на растерзание чувству вины и сожаления. А, может быть, это шанс все изменить? Не дать истории повториться — это не так просто, как кажется. Потому что она уже повторяется. Волдеморт не пришел в Годрикову лощину, стремясь уничтожить того, о ком говорилось в Пророчестве, но мои родители все равно мертвы. Возможно, это горькая случайность, печальное совпадение, но… Но что, если такие «совпадения» произойдут со всеми, кого я уже потерял однажды? Смогу ли я снова пережить смерти большей части семьи Уизли, Гермионы, Ремуса и остальных?

Глупо, я и так знаю, что не смогу. Я не сломаюсь, я сломлен уже давно. Мне просто незачем будет дальше жить. Я больше не нужен для убийства Волдеморта, ничто уже не удержит меня на самой грани. Я и сейчас скорее сдохну сам, чем снова увижу смерть своих близких. Вот только смогу ли я что-то изменить? Родители все-таки умерли. Но тогда я был заперт в том беспомощном теле, я не мог даже пошевелиться самостоятельно. Теперь же… Теперь совсем другое дело. Теперь я буду бороться.

Голова наливается огненной тяжестью, и я с наслаждением опускаю ее под кран с ледяной водой. Какое же это счастье — руководить своим телом. Это можно ощутить в полной мере, лишь прожив поистине адские пять лет без такой возможности. Дверь содрогается от оглушительных ударов, я подпрыгиваю от неожиданности и обливаюсь холодной водой с головы до ног. Грязно ругаюсь сквозь зубы. Я не собираюсь торчать у этой чертовой двери весь день! Тут тебе не королевский дворец с кучей ванных комнат, так что выметайся оттуда сейчас же! Я наспех вытираю мокрые волосы полотенцем, от чего их состояние становится еще более печальным. Ага, как же, королевский дворец. Так я и спутаю свой чулан под лестницей с тронным залом.

Держи карман шире! Выхожу из ванной и проскальзываю мимо дяди Вернона, стараясь не встречаться с ним глазами. При взгляде на мою мокрую взлохмаченную шевелюру дядя начинает трястись от негодования. Я почти вижу, как в нем борются два противоречивых желания: наорать на ненавистного племянника, или же пойти наконец в ванную комнату, чтобы не опоздать на работу окончательно. Наконец, дядя, судя по всему приходит к выводу, что отчитывать этого идиота-Поттера за все его придури — занятие в высшей степени неблагодарное, и скрывается за дверью в ванную. Я же возвращаюсь в свой чулан под лестницей. Тут как всегда темно, тесно и много пауков. Впрочем, война научила меня многогранному взгляду на жизнь. Много пауков? Значит, я могу быть уверенным, что поблизости уж точно нет василисков.

Не то чтобы василиск мог заползти на Тисовую улицу, но все-таки лучше знать наверняка, ведь так? Глупо, но сейчас я испытываю какую-то иррациональную симпатию к этому месту. Тут я провел очень большую часть своей жизни — стоит отметить, не самую плохую. И уж точно самую спокойную. Сейчас я могу оценить ту жизнь с высоты своего долгого опыта. И выводы напрашиваются весьма и весьма интересные. Раньше, в далеком детстве, я считал, что мир магглов ко мне жесток. Ну разумеется, бедный сиротка, третируемый собственным кузеном, напрасно пытающийся добиться хоть толики любви от тетки, выслушивающий оскорбления от дяди. Я считал свою жизнь ужасной. Только потом я понял, что значит действительно ужасная жизнь.

На самом деле, мир магглов дал мне несколько лет спокойной и относительно безмятежной жизни. Магический мир был ко мне по-настоящему жесток. О, когда мне было одиннадцать, я им восхищался, искренне и глубоко. Я воспринимал его, как спасение от Дурслей, которые в тот момент для меня были прямо-таки сосредоточием мирового зла. А магический мир без зазрения совести сбросил на мои плечи все заботы о своем благополучии. Он воспользовался моей детской доверчивостью. Он отобрал у меня все. Он принес мне столько боли и страданий, сколько не доводилось испытывать ни одному смертному. Я испил свою чашу страданий до дна. Я стал жертвой, брошенной Магическим миром на алтарь войны.

Из меня вытянули по капле все хорошее, все светлое, что было в моей душе, оставив лишь изломанную оболочку. Я платил по чужим счетам своей собственной кровью, долго и больно. Я и до сих пор расплачиваюсь. Расплачиваюсь пустотой глаз, расплачиваюсь снами о войне, которой никогда не было. Горечь войны так прочно засела во мне, стала такой большой частью меня, что едва ли мне удастся выпутаться из ее прочных сетей. Магический мир не дал мне ничего взамен. Внезапная идея пронизывает меня насквозь, заставляя вскочить с узкой кровати и заметаться по тесному чулану. Ну конечно, как такое не пришло мне в голову раньше? Я же могу просто отказаться от Магического мира. И тогда все мои друзья, которые погибли в той далекой прошлой жизни, не умрут.

Ведь рядом с ними не будет чертового Мальчика-Который-Выжил, за жизнь которого вечно приходится расплачиваться его близким. А я… Я смогу жить в мире магглов, который так и не удосужился толком узнать. Ну конечно, я презирал мир, который не принял меня со всеми этими моими «странностями». Куда приятнее было сознавать себя частью того мира, где мной восхищались, молились на меня, называли Избранным. Глупец, я был так падок на лесть, что сам шел в их любезно поставленные сети. Но теперь… Теперь все будет по-другому. Я наконец смогу построить свою собственную, обыкновенную жизнь. В конце концов, я так часто мечтал о том, как было бы здорово вести жизнь, не отяжеленную Великой Миссией, шрамом на лбу и красноглазым маньяком, преследующим меня по пятам. И теперь моя мечта начинает осуществляться. Предо мной раскидывается целый мир!

Я смогу поступить в университет, найти нормальную работу, друзей, может быть, даже обрести семью. Буду вести нормальную жизнь! Хм, кто бы мог подумать, что я стану настолько же помешанным на «нормальности», как и мои дорогие родственнички? Эта мысль заставляет меня усмехнуться. В конце концов, теперь я понимаю, что мир магглов не ограничивается моим чуланом под лестницей, и существуют и другие люди, помимо Дурслей, которые, возможно, смогут стать частью моей жизни. Жизни, в которой больше не будет войны, боли и смерти, и — самое главное — в ней не будет этого проклятого лицемерного Магического мира со всеми его прекрасными замками и добрыми всесильными волшебниками, служащими лишь фасадом, скрывающим его истинное лицо. Моя сила осталась со мной, и мне остается уповать лишь на то, что ее хватит, чтобы обмануть Дамблдора, Министерство и остальных. Я постараюсь скрыть свои способности ото всех. Притворюсь простым магглом, сквибом, если угодно. Я больше не позволю сделать себя послушной игрушкой в чужих руках.

И, возможно, когда-нибудь мне удастся убедить и себя самого, что эта треклятая война существовала только в моих кошмарах. Я настолько погрузился в свои мысли, что потерял счет времени. Хлопок входной двери возвращает меня к реальности. Это дядя Вернон уже вернулся с работы. В коридоре раздается пронзительный голос тети Петуньи: она рассказывает мужу последние сплетни. Затем в дверь моего чулана летят привычные глухие удары. Я молча выхожу из чулана, не переставая удивляться, почему бы им хоть раз не позвать меня нормально, без стука и криков. По лестнице с грохотом сбегает Дадли. Ему всего пять, а он уже похож на молодого слона. Подбежав ко мне вплотную, кузен заносит кулак для привычного удара, но сталкивается со мной глазами и опускает руку, так и не донеся ее до цели.

Правильно, мальчик, со мной лучше не связываться. Рад, что ты это понимаешь. Я окидываю кузена максимально презрительным взглядом, на который только способен, и он слегка съеживается.

А-а… — Кажется, ты хотел что-то сказать, поэтому я и подошла.

Нет, вовсе нет! Я просто разговаривал с Королем демонов и не успел отвести взгляд, вот и все! Я лучше пойду. Так, а теперь давай поскорее отсюда свалим, прежде чем она, как всегда, начнет жаловаться!

Я попытался быстро прошмыгнуть мимо Фианс, но… — Хватит, не стесняйся! Я же знаю, что тебе есть, что сказать, так что я тебя выслушаю! Принцесса… — Я же говорила не называть меня принцессой! Путей отхода не осталось.

Стоило мне попытаться пробиться к выходу, как она схватила меня за плечи и приблизилась. Обычно спокойная принцесса неожиданно разочарованно вздохнула. Что я ей сделал? Нет, честно.

Я правда не собирался ничего делать! И для всех в классе это будет к лучшему! Ой, прости, я к такому не привыкла! Нам надо пойти куда-то в другое место?

Может, за здание Академии? Если хочешь, давай туда пойдем! Я готова в любое время! За школу?

Я решила удалиться из вконтакте и удалилась. После этого случая у меня была мысль вообще уехать из города. И я это сделаю. На улице уже был вечер. Я пошла в магазин, купить какую нибудь еду. По пути я встретила Мишу, друга Максима. Мне Максим сказал, что вы поругались? Я уже скоро уезжаю в другой город. А как Максим?

Он же тебя любит! Обнимает другую! Он недавно узнал об этом. А обнимал, потому что он полюбил её, как сестру. Лика очень заболела и ей нужны деньги на лекарства, а у неё сейчас нет денег, Максим дал ей денег и она была очень благодарна ему. Теперь она сможет вылечиться.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий