Исчезновение Чжао Цзюня и передача активов знаменуют серьезный кризис. Они подчеркивают необходимость повышения безопасности криптовалют.

цитирует ТАСС заявление постпреда КНР при ООН Чжан Цзюнь. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости. Хуан Цзюнь Цзе взял перерыв в съёмках, а женщина, обвинявшая его, сказала, что ошиблась У молодого, но уже популярного китайского артиста Хуан Цзюнь Цзе / Huang Jun Jie был удачный.

Постпред КНР при ООН Чжан Цзюнь покидает свой пост

Он является Вторым Господином клана Лань (Первый господин – Глава клана и его старший брат), обладает титулом Хангуан Цзюнь, а также имеет прозвище «Второй Нефрит клана Лань». Цзян Чэн как глава Юньмэн Цзян уже находился в обособленном положении. Ханьгуан-цзюнь, или Лань Ванцзи, был весьма прославленным заклинателем, а его брат Цзэу-цзюнь, или Лань. Специальный посланник правительства КНР по Ближнему Востоку Чжай Цзюнь призвал ООН как можно скорее созвать влиятельную и масштабную мирную конференцию для урегулирования. Хуан Цзюнь Цзе взял перерыв в съёмках, а женщина, обвинявшая его, сказала, что ошиблась У молодого, но уже популярного китайского артиста Хуан Цзюнь Цзе / Huang Jun Jie был удачный.

В Китае приговорённый к казни австралийский писатель отказался от апелляции

После внезапной смерти монарха к власти приходит его брат Чуран. Принцесса Цзюнь Цзюлин публично обвиняет его в убийстве своего отца и вскоре оказывается в темнице. Первый нефрит, Цзэу- Цзюнь. от автораАйлин или Сияние Луны. Шойгу и Дун Цзюнь провели первую личную встречу после назначения последнего главой минобороны Китая. Специальный посланник правительства КНР по Ближнему Востоку Чжай Цзюнь призвал ООН как можно скорее созвать влиятельную и масштабную мирную конференцию для урегулирования.

Сериал «Цзюнь Цзюлин» 1 сезон 21 серия смотреть онлайн

При этом он отметил, что необходимо восстановить веру в "настоящую многосторонность" и вернуть взаимное доверие между странами.

В список вошли сериалы, просмотры которых превышают более 10-и... Happy Jea - 27.

Среди новинок есть громкие проекты, трансляцию которых ждут многие зрители по всему... Happy Jea - 02. В оригинальном источнике сообщается, что меховой воротник либо подчёркивает высокий статус героя, либо даёт...

SaYeS - 13. После окончания съемок актеры начали встречаться, однако отношения продлились только до...

Считаю, что они внесут положительный вклад в укрепление современной архитектуры международной безопасности, — сказал Президент. В свою очередь министр обороны КНР Дун Цзюнь поблагодарил Главу нашего государства за гостеприимство и отметил высокий уровень подготовки проведения совещания министров обороны государств-членов ШОС. В ходе встречи стороны отметили заинтересованность в развитии миротворческого, образовательного и военно-технического сотрудничества.

Ханьгуан-цзюнь, или Лань Ванцзи, был весьма прославленным заклинателем, а его брат Цзэу-цзюнь, или Лань Сичэнь, — главой Ордена Гусу Лань, и братья всегда поддерживали хорошие отношения друг с другом. И если открытого конфликта можно было избежать, это и являлось лучшим решением.

3 - Хуан Цзюнь Цзе

Считаю, что они внесут положительный вклад в укрепление современной архитектуры международной безопасности", — сказал Президент Токаев. Фото пресс-службы Акорды Министр обороны КНР поблагодарил Главу государства за гостеприимство и отметил высокий уровень подготовки проведения совещания министров обороны государств-членов ШОС. В ходе встречи стороны выразили заинтересованность в развитии миротворческого, образовательного и военно-технического сотрудничества.

Со своей стороны Дун Цзюнь выразил благодарность за гостеприимство и подчеркнул успешность текущего визита, который укрепляет основу для дальнейшего многогранного взаимодействия между странами в образовательной, миротворческой и военно-технической сферах. Ранее было объявлено о начале прямых авиарейсов между городом Инин в Синьцзян-Уйгурском автономном районе СУАР Китая и Алматы в Казахстане, что стало заметным шагом в укреплении экономических и культурных связей между странами. Инин теперь встал в один ряд с Урумчи и Кашгаром, расширяя число городов СУАР, имеющих международное авиасообщение, и предоставляя новые возможности для укрепления бизнес-контактов, развития туризма и гуманитарного обмена между Казахстаном и Китаем.

Фото: Акорда. Президент выразил признательность за усилия министра в направлении углубления связей между двумя государствами, обозначив существующие отношения между Казахстаном и Китаем как стратегическое партнерство наивысшего уровня. Токаев заявил о поддержке конструктивного диалога и взаимной поддержке в рамках таких организаций, как Организация Объединенных Наций, Шанхайская организация сотрудничества и Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии.

Что ж, побуду терпеливым, хотя это и скучно и унизительно, и младшие подглядывают из кустов и наверняка смеются над ним. Вэй Усянь разлегся на ступеньках, словно пришел сюда греться на солнце, и показал кустам язык на всякий случай. Вэй Усянь вздрогнул всем телом.

Развернулся, расплылся в улыбке. Разве это вежливо? Лань Сичень тоже улыбнулся. Сказал: — Вы прекрасно знаете, что я бываю здесь ночами. Да, подумал Вэй Усянь, это я неудачно выбрал место и время, чтобы выбраться из Юньшеня. Подбросил на плече котомку.

Подумал: дурак, надо было дождаться предрассветного тумана, к этому времени цзэу-цзюнь кончает любоваться звездами и играть свои крайне печальные мелодии, и возвращается в свое жилище. То есть он не знает, но я его догоню, будет сюрприз! Вдвоем гораздо веселее, тем более, в таком длинном путешествии и в таком сложном деле. Путешествия, ветер в лицо! Помогать людям! Так я принесу гораздо больше пользы, чем сидя над книгами.

Не знаю, подумал Вэй Усянь. Хотелось бы. Лань Чжань меня спрячет, в крайнем случае, и будет носить еду и вино прямо в комнату. Повел плечами, убирая сковавшие их вдруг напряженные цепи, и сказал с поддевкой: — Вы так интересуетесь, потому что будете скучать, цзэу-цзюнь! Признайтесь, будете? С благодарностью!

Я благодарен. Я многому научился, но это не я, это не мое, я все делаю не так, и у меня получается, а пока я там сижу, вся жизнь проходит, — он махнул рукой вдоль темной тропинки, — снаружи! Там, где сейчас Лань Чжань. Я иссохну от скуки — и что? Может быть, лучше дать человеку делать то, в чем он хорош, чем заставлять делать, то, в чем он, мягко говоря… К тому же, уважаемый старикан Лань Цижень сам меня скоро выгонит! Вэй Усянь стиснул узел котомки.

Сказал: — Я знаю, что вы скажете! Что я опять не доделал дело, что мне не хватило терпения, что я опять ищу короткие пути, что вы не одобряете такого поведения, что мне должно быть стыдно… Я вернусь. Я доделаю, доучусь. Раз уж так надо. Одна ночная охота. Пару дней.

Дальше Лань Чжань сам справится. Но я не могу пропустить, там такая интересная загадка! Если я просижу ее над книгами, то уже, может, никогда такой не будет. Подумал: а больше у нас с Лань Чжанем ничего и нет. Его страдания по мне и из-за меня в прошлом. А в настоящем — охоты, загадки, дальние дороги.

Что, меня перестанут поминать злым словом? Или Цзян Чен прекратит делать вид, что меня не существует на свете? Тогда зачем это все? Голос его стелился по мокрой траве. И Ванцзи тоже. Ему ничего больше не нужно, кроме вас рядом.

Вот надо было вам вытащиться из своего заключения именно сейчас, подумал Вэй Усянь и дернул котомку за завязки. Вот не сиделось вам. Вы меня поймали. Я просто шел мимо. А ваши попытки назначить кого-либо вашей совестью сегодня не увенчаются успехом, я с великим почтением отказываюсь от этого титула. Вы вольны жить, как вам заблагорассудится.

Доброй ночи, господин Вэй. Где станет играть крайне печальную мелодию. Вэй Усянь поглядел вдаль, туда, где стояла темнота неизведанного, странного, захватывающего, и обратно, где мерцали огоньки Юньшеня. И вслед Лань Сиченю, которому понадобилось ведь выйти именно сейчас! Вэй Усянь с силой выдохнул и потащил ноги обратно. Но помню, что ему было очень весело, и помню, что он мне очень нравился.

И что брату было весело… — Он со щелчком раскрыл веер. Стал глядеть в сторону. Вэй Усянь тоже туда поглядел, но там ничего не было, кроме резьбы на стене. Они оба были словно замки, которые простоят тысячелетия, и поэтому необаятельно задумываться об их прочности, и о них вообще. Как мы не особенно думаем о вечном, не с той напряженностью, по крайней мере, как о временном. Старшим братьям вообще свойственно создавать подобное ощущение.

Крепостной стены, столпа. И когда он, вопреки всем законам природы, рушится, рушится заодно и все остальное. Вот что я предъявлю Цзян Чену, подумал Вэй Усянь. А то он все предъявляет мне, а теперь я ему. Что у него не обрушился мир, когда я его оставил. Там есть развлечения, и путешествия, и огонь сражения, и чувство, что я — спаситель, а это отрадное чувство.

Эта беззастенчивость завораживает, и к вам тянет. По крайней мере, вы честны с самим собою насчет эгоистичной человеческой природы, и поощряете ее. Возможно, человек более гармоничен, когда хотя бы частью поощряет природу. Не зря же к вам тянет. Все хотят жить, как вы. Но то, что потом — нет, конечно.

Лань Сичень улыбнулся и кивнул. Спросил: — Чаю? Вэй Усянь стоял спиной к дождю. С него лило, и вокруг него лило за порог. Дождь колыхался в ночи, как расчесанный шелк в синем красителе. Над горами ворчал гром.

Придержал рукав, составил с подноса еще одну чашку, перевернул. Все предыдущее вы либо не поняли, в чем я сомневаюсь, потому что вы — не я шестнадцать лет назад, либо выбрали не понимать. Прижал руку к сердцу. Вы теперь не сделаете вид, что не получили записки и не поняли намека. И ночная охота и дела клана не выстроятся так удачно, чтобы вы со мной не сталкивались месяц. Вы меня слышите.

Лань Сичень покачал головой. Показал на скамеечку, сказал: — Пожалуйста, присаживайтесь. А хотя… стойте. Подобрал с изножья постели второе одеяло, а из сундука вынул пижаму, поискал и нашел новые войлочные тапочки. Соорудил аккуратную стопку и вручил все это мокрому, но уже босому Вэй Усяню. Сел обратно.

Поставил чайник на жаровенку. Это месть за брата? Если достаточно долго и старательно менять тему, то собеседник поймет, в конце концов, что нужно свернуть с колеи, на которую он ступил. Не следовало даже давать понять, что слышал. Не услышанная мысль — как мелодия, которую наиграл озеру и воздуху, и никто больше не слышал, а вода и ветер забудут. Вэй Усянь сбросил нижнее платье вслед за верхним в одну мокрую кучу и запрыгал на одной ноге, отдирая от себя штаны.

Сказал: — Я понял, все возвращается к тебе, и если ты кого-то отверг — жди потом того же, и я понимаю, что вы утешали все страдания Лань Чжаня по поводу моего тугодумия, но… — Он отпустил штаны и встал прямо, оставшись с одной голой ногой, а другой — облепленной влажной тканью. Вэй Усянь долго на него глядел, потом потер рот и все-таки окончил раздевание. Отер себя ладонями, дрожа, натянул пижаму. Сказал: — Ладно, не месть, вы не мстительны. Ладно, я понимаю, это мне за все хорошее. Это честно.

Это больно. Я все осознал на своей шкуре. Довольно вам этого? Лань Сичень налил ему чаю. Потом добавил себе. Вэй Усянь сел на скамеечку некрасиво, колени в стороны.

Упер в них руки. Лань Сичень встал, взял с пола одеяло, распахнул и уложил ему на плечи. Сказал: — Я бы не стал продолжать этот разговор. Я так и знал, что — брат. Заглянул в глаза. Потому что мы были вдвоем и натворили дел.

Я — больше, конечно. А вы обо всем предупреждали. Я буду вас слушаться теперь. Не побуждаю вас полностью доверять моим советам, но всегда рад вам их дать, если попросите. Сказал другим, словно у флейты зажали одно отверстие, голосом: — Только при чем же тут любовь. Жить не могу.

Думаю каждую минуту. О нем — и о вас сразу. И если вы сейчас скажете, что мне это кажется, то я… то я обмажу каждую книгу в библиотеке глиной и запеку! Лань Сичень прыснул. Вэй Усянь отлип от столика, отклонился назад, достал волосы из-под одеяла и потряс над полом. Опрокинул чашку залпом.

Не вы ли говорили, что мы разные? Это при одинаковых людях, если такие бывают, важно, кто был первым. Вы мне нужны. Не верите?! Вытащил комок листов с потекшей тушью, потряс. А, наплевать, я все помню наизусть!

А если это не красть? Не этот. Вы что, не можете рассудить мое сердце? Вы его отлично знаете! Я — не он, и я никогда, никогда вас не предам и не обману! Я знаю, подумал Лань Сичень.

Хотя стоило бы сомневаться. Тогда знал тоже. Можно ли прожить жизнь, не доверяя людям вовсе? Можно ли доверять своим суждениям, если знаешь, как ошибаешься в них? Лань Сичень прикрыл глаза. Сказал вполголоса: — От него я тоже видел только добро.

И замолк. И сидел, кажется, недвижимо, потому что не шуршало одеяло и не стучал о стол чайник, и не щелкали пальцы. Наконец, Вэй Усянь сказал: — Я знаю, что многого прошу. Много предлагаю, точнее. И правда, когда любишь, словно все тебе должны в ответ. Такая внутренняя правота.

Эх, бедный Лань Чжань, за что же я с ним так… но я же не знал, что он серьезно! Вообще не очень понимал, что он хочет. И не мог ответить взаимностью тем более. А… — Он понизил голос до шепота. Лань Сичень распахнул глаза. Вэй Усянь чуть не лежал на столике, лицо в лицо.

Слушайте, наплевать, не отвечаете — так не отвечайте, сердцеед, мне это за дело. А я буду тихо сохнуть по вам. Пусть это будет как в юности, когда по вам умирали, а вы вежливо как бы не замечали. Было же приятно, а? Это и есть жизнь! Чтобы было приятно.

Улыбка с лица Вэй Усяня пропала медленно, словно наступили сумерки. А я не буду вам мешать своими любовями. Буду смотреть, как вы улыбаетесь. Здорово, а? Будет, как в молодости. Ужели в вас не влюблялись ученики?

Это проходит, да? Когда из сердца вынули что-то очень нужное? Проходит, но не до конца. Лань Сичень опустил руку на колено.

Спецпосланник КНР Чжай Цзюнь призвал ООН созвать саммит по Ближнему Востоку

Иван Шилов ИА Регнум Смертная казнь Ян Хэнцзюнь был признан виновным в шпионаже в результате закрытого судебного разбирательства и приговорён к смертной казни с двухлетней отсрочкой. Приговоры такого рода часто заменяются пожизненным заключением по истечении двух лет, в случае, если осуждённый не совершит никаких серьёзных правонарушений за это время. В заявлении семьи и близких друзей Ян Хэнцзюня поясняется, что они полностью поддерживают решение 58-летнего мужчины отказаться от права обжаловать приговор. Уточняется, что есть как минимум две практические причины, по которым писатель не станет этого делать.

Кроме того, подача апелляции только отсрочит возможность получения им адекватной медицинской помощи», — утверждается в заявлении.

Боги хотели культивировать в месте, полном духовной энергии, в котором медитировал Се Лянь, из-за чего между ними вспыхнула битва. Хун-эр в своей духовной форме был невероятно слаб и мог только наблюдать, как принц был унижен. После этого Хун-эр, казалось, стал сильнее, когда он возглавил сотни других призрачных огней, пытаясь помешать Се Ляну последовать приглашению Бай Усяна. Однако ему не удалось остановить принца, и Се Лянь оказался в ловушке в храме наследного принца с сотней простолюдинов. Бай Усян выпустил в толпу человека с болезнью человеческого лица и сообщил им, что единственный способ спастись от проклятия — это непредумышленное убийство. Затем он указал, что Се Лянь был бессмертным и поэтому может быть убит множество раз. Хун-эр был схвачен Бай Усяном и вынужден был наблюдать, как люди убивали Се Ляня один за другим с помощью Фансиня, пока Се Лянь не превратился в «беспорядок из плоти, который даже нельзя назвать человеком». Измученный видом Се Ляня, который всю жизнь страдал от боли и был слишком бессилен, чтобы ответить на его крик о помощи, негодование и агония превратили Хун-эра из простого призрачного огня в могущественного злобного призрака. Он вызвал пожар, в результате которого погибли все в храме, и причитал перед алтарем, где лежало тело Се Ляня.

Когда наследный принц его Юнъань, мальчик по имени Лан Инь, обнаружил труп, Умин лишил его сознания, а затем сжег дворец по приказу Се Ляня. После этого Се Лянь отправился в залив Ланэр, планируя выпустить там духов из Фансиня и вызвать вторую вспышку болезни человеческого лица. Неизвестно, где он был в течение трех дней, когда Се Лянь лежал на улицах Юнань, чтобы люди могли его спасти. Позже, когда Се Лянь заново открыл свою сущность, чтобы защитить как можно больше людей, Умин взял Фансинь у принца и принял в себя сотни тысяч злых духов в мече, чтобы Се Лянь не пришлось этого делать, убив себя второй раз в служении своему Богу. После того, как второго пришествия болезни человеческого лица удалось избежать, душа Умина была разбита и рассеяна. Его преданность Се Ляню позволила ему сохранить часть сознания, и он отправился на гору Тонлу во время ее открытия, чтобы присоединиться к резне. Уведя людей в безопасное место, Умин вознесся как новый бог. Однако он отверг небеса и спрыгнул на землю. За десять лет пребывания на горе Тонлу он расшифровал и освоил мертвый язык древнего королевства Уюн и создал Пещеру десяти тысяч богов.

Измученный видом Се Ляня, который всю жизнь страдал от боли и был слишком бессилен, чтобы ответить на его крик о помощи, негодование и агония превратили Хун-эра из простого призрачного огня в могущественного злобного призрака. Он вызвал пожар, в результате которого погибли все в храме, и причитал перед алтарем, где лежало тело Се Ляня. Когда наследный принц его Юнъань, мальчик по имени Лан Инь, обнаружил труп, Умин лишил его сознания, а затем сжег дворец по приказу Се Ляня. После этого Се Лянь отправился в залив Ланэр, планируя выпустить там духов из Фансиня и вызвать вторую вспышку болезни человеческого лица. Неизвестно, где он был в течение трех дней, когда Се Лянь лежал на улицах Юнань, чтобы люди могли его спасти. Позже, когда Се Лянь заново открыл свою сущность, чтобы защитить как можно больше людей, Умин взял Фансинь у принца и принял в себя сотни тысяч злых духов в мече, чтобы Се Лянь не пришлось этого делать, убив себя второй раз в служении своему Богу. После того, как второго пришествия болезни человеческого лица удалось избежать, душа Умина была разбита и рассеяна. Его преданность Се Ляню позволила ему сохранить часть сознания, и он отправился на гору Тонлу во время ее открытия, чтобы присоединиться к резне. Уведя людей в безопасное место, Умин вознесся как новый бог. Однако он отверг небеса и спрыгнул на землю. За десять лет пребывания на горе Тонлу он расшифровал и освоил мертвый язык древнего королевства Уюн и создал Пещеру десяти тысяч богов. Сначала его резные изображения статуи Се Ляня были не очень хороши, но он продолжал заполнять пещеру статуями в течение многих лет, пока не создал свой самый большой шедевр; гигантский коронованный цветком воинственный бог из самой печи, вырезанный в течение двух лет, которые он был заточен внутри, прежде чем, наконец, сумел вырваться как Непревзойденный. Непревзойдённый Сожжение храмов 33 богов за одну ночь В свое время в качестве Верховного Хуа Чэн бросил вызов 35 богам. Если они победят его, он даст им развеять свой прах. Если он победит, им придется уйти с Небес. Му Цин и Фэн Синь проигнорировали вызов, но другие приняли его, так как считали себя лучше. Он сражался с Богами Войны и спорил с Литературными Богами, что привело к их полному поражению. Однако боги отказались выполнить свое соглашение, сделав вид, что битва и предыдущее соглашение никогда не имели места.

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев встретился в Астане с министром обороны КНР Дун Цзюнем

Говорить старался тише, пусть чайная и пустовала. Он замолчал. Конечно, этого было недостаточно, и так или иначе ему придется объяснить, что произошло. Или попросту солгать? Сказать, что с хребта Цяньшань примчались даже раньше, чем на место прибыли отряды Цишань Вэнь? Ведь так он и собирался сделать, когда готовился к предстоящему разговору. Мэн Яо закусил губу в нерешительности. Молчать слишком долго под пронизывающим взглядом Лань Сичэня было хуже всего.

И, в общем, были правы: далеко ли убежишь от заклинателя на мече, так что мне пришлось... Он покачал головой, вдохнул побольше воздуха и собрался наконец с силами, как будто собираясь с головой погрузиться в холодную воду. Сначала это был просто жест отчаяния. Всё лучше, чем прятаться в лесу, вздрагивая от малейшего шороха, ожидая, когда тебя настигнет клинок, и хорошо ещё, если убьет быстро. План был наглым и, быть может, только поэтому и сработал.

Адмирал Дун Цзюнь, до этого главком Военно-морских сил, а еще раньше — замкомандующего Южным военным округом, зона ответственности которого прилегает к акватории Тайваня. Острова, который Пекин считает своей мятежной провинцией, тогда как США накачивают его оружием, спекулируя на вымышленной угрозе, создаваемой КНР в регионе.

Что это, если не заложенная от рождения сила духа? В любом случае душа меча могла достичь подобного уровня развития только в том случае, если заклинатель, владеющий им, имел достаточное количество духовных сил. Стало быть, Вэй Ин, даже не имея золотого ядра, достиг такого уровня, при котором его меч смог запечатать себя. И когда его обладатель исчез из этого мира, Суй Бянь, не желая подчиняться кому-либо ещё, запечатался. Примечательно, что вынуть его из ножен могут два человека. Вэй Ин, дух которого пребывает в теле Мо Сюаньюя вот и доказательство, что золотое ядро — далеко не всё, что определяет силу заклинателя и его возможность использовать меч и Цзян Чэн, у которого, собственно, и есть золотое ядро Вэй Усяня. Зачем Вэй Ин отдал своё золотое ядро Цзян Чэну? Нет, не из чувства вины за гибель родителей Цзян Чэна и уничтожение Пристани Лотоса. Объективно Вэй Ин тут был совершенно не при чём. Это бы произошло в любом случае. И Цзян Чэн это знал, просто боль утраты застилала глаза, и поэтому он нашёл единственный способ выплеснуть это, обвинив Вэй Ина. Но тот бы точно не стал жертвовать своё ядро, опираясь лишь на чувство вины. Просто Вэй Ин слишком, слишком хорошо знал и понимал Цзян Чэна. Вэй Ину всё всегда давалось без напряга, а Цзян Чэну приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы дотянуться хотя бы до приблизительно похожего уровня и быть в глазах матери тем, кем она его хотела видеть. Для Цзян Чэна клан Цзян и его благополучие были смыслом жизни, а быть главой клана Цзян он мог лишь будучи заклинателем. А без золотого ядра какой он заклинатель? Поэтому для Цзян Чэна потеря ядра приравнивалась к смерти. Разве мог Вэй Ин, только что потерявший дом и дядю, который заменил ему отца, потерять ещё и брата? Конечно нет. Пошёл бы лишившийся золотого ядра Цзян Чэн этим путём? Определённо нет. И Вэй Ин это тоже знал. В сложившейся ситуации он смог спасти брата и при этом не потерять себя. Хотя для этого пришлось пожертвовать своим «добрым» именем, превратившись в тёмного заклинателя.

Возможно, цзэу-цзюнь знает, что делает. Дао прекратил, наконец, дрожать. Лань Сичень опустил флейту и остался стоять, как пришпиленный к дощечке сверчок. Никогда не видел его раненым, подумал Вэй Усянь. Что за странная картина. Никогда вообще не видел его таким, как на теперешней охоте. Чтобы смотрел в лес и рыдающим голосом, думая, видно, что я не слышу, говорил видениям: я так скучаю. Знает же, что это обманка духов, картины прошлого, а не чифэн-цзюнь. Хотя своенравные дао похожи на Басю. Вэй Усянь разглядел, что пришлось не в грудь, а ближе к плечу, выдохнул и сказал, крутнув флейту: — Что, цзэу-цзюнь, все-таки и вы простой смертный! И кровь у вас красная. Ха-ха, не ожидал этого от вас! Меч глухо отозвался, но двигаться больше не стал. Вэй Усянь поднял глаза. Крови было много. Взялся за рукоять дао обеими руками. Одним движением вырвал дао из ствола, и Лань Сичень подался вместе с ним. Вторым, прижав Лань Сиченя боком — уже из раны. Размахнулся и глубоко вогнал дао в землю. Он прекрасно рубил духов, что ему в вас-то не понравилось? Нельзя винить его за ошибку. Он почуял злобу и обиду, и решил, что перед ним злой призрак. Такого фамильярного с нею жеста я тоже не видел, подумал Вэй Усянь. Упал и умер где-то там в лесах, — и он в виде доказательства сполз со скамеечки вбок и растянулся на полу. Голова была тяжелая. Поглядел на уровне пола. Дао лежал там, где его положили, обмотанный тканью и обклеенный ярлыками, и обвязанный призванной Лань Сиченем серебристой веревкой с нефритовыми бусинами на кисточках. Лежал смирно. Вэй Усянь с трудом поднял себя с пола, затащил зад на скамеечку. Поднял кувшин, поболтал половину. При усталости вино надо пить, когда знаешь, что скоро ляжешь, а теперь это еще неизвестно. Как Лань Сичень еще сидит, уже ведь далеко за час свиньи. Еле ноги переставлял, рука болталась, пока он не сунул ее за пояс и не затянул. Ханьфу напиталось кровью, притом, как обнаружил Вэй Усянь, когда раздевал его: свежей, не помогли и спешно сложенные печати. Добрая хозяйка постоялого двора принесла бинты и иглу с ниткой. Лань Сичень сотворил несколько ланьских своих заклинаний, но лечить самого себя — такое дело. Сил потратишь больше, чем будет пользы. Вэй Усянь зашил крепко и замотал крепко, как мог, и добавил своих заклятий. Подумал: до сих пор не умею. Что ж я не тренировался, я же столько прочел у Вэнь Цинь, пока искал про золотое ядро. Мало запомнил, правда. Все казалось таким бесполезным, я сердился на книги за то, что в них столько всего, и ничего — жизненно важного. Ханьфу зашила добрая же хозяйка, и зашила быстро, скоро уже вернула. Из-под ханьфу, у самой шеи, показывался край бинтов. Одного с шеей цвета. Налил себе еще. Я уже выпил, тем более. Вэй Усянь облокотился на стол и закусил сушеной курятиной. Жевал и улыбался. Сказал: — Правильно говорят, от вас хоть хулу выслушаешь и спасибо скажешь, а уж похвалу! Сладко, цзэу-цзюнь, я польщен, хотя вы и издеваетесь. На лбу его и над губой выступил пот. Вэй Усянь оттолкнулся от стола и встал. Сказал: — Ну все, давайте отдыхать. Как мне вас попросить? Я должен что-то предложить за труды? Я вас прошу. Что вам сегодня-то понадобилось, сейчас? Столько лет не интересовались… Прикусил язык. Лань Сичень сказал гулко, словно сидели они не в комнатушке с кривоватой бамбуковой мебелью, а стояли в главном зале какого-нибудь дворца: — Именно поэтому. Вэй Усянь обернулся к нему. Развел руками. Будете слушать людей, и уж тем более, всякое оружие — надумаете про себя того, чего не нужно. Всякой неправды. В том, что я в самом деле не интересовался сколько уже времени? Совесть вам свою надо успокоить, подумал Вэй Усянь, что-то вы про себя все-таки решили. А может, дао напомнил. Дао похож был на Басю, что ни говори. Вэй Усянь глубоко вздохнул и сел обратно. Бережно отставил кувшин и чашку. Зачем-то обмахнул столешницу. Положил руки ладонями вверх. Сказал: — Ничего не обещаю. И не смейте подглядывать в другие мои воспоминания! Нечего там видеть господину возвышенных приличий. Лань Сичень не улыбнулся. Вложил одну руку Вэй Усяню в ладонь, а потом, с трудом подняв, и другую. Закрыл глаза. Ну смотрите, подумал Вэй Усянь. Как бы сейчас не опозориться, это будет обидно, перед цзэу-цзюнем. Почти так же, как перед Лань Чжанем, но он хотя бы ничего не скажет, да и что он считает моим позором? Кажется, ничего. Он закрыл глаза и обратил зрение к золотому ядру. Представил, как творил бы «Сопереживание», и погнал энергию в обратную сторону. Начал вспоминать все, что рассказала ему мертвая голова Нэ Минцзюэ. Про жизнь, про Мэн Яо и про смерть. Лань Сичень слышал уже все это от него. Без деталей. Про детали не расспрашивал. Воспоминания, цепляясь одно за другое, всплывали яркие, как первый раз. Вэй Усяня потряхивало, «Сопереживание» наоборот текло через его тело и через холодные руки — в чужое. Мэн Яо, Цзинь Гуанъяо. Демоническая музыка. Искажение ци. Виновник прикрывается братом. Цепи, Бася в руках у другого. Голова отделяется от тела. Голова наблюдает с полки. Цзинь Гуанъяо оправляет ее в талисманы, словно драгоценность. Вэй Усянь отпустил руки, и ци закрутилась водоворотом и вернулась в свои каналы. Вместо сокровищницы Цзинь вокруг обретала плоть темная комнатка. Лань Сичень встал, отошел к кровати и сел на циновку перед нею. К Вэй Усяню спиной. Вэй Усянь потряс головой, дотянулся до кувшина. Рот пересох, словно он не показывал, а рассказывал. Пока пьешь, тем более, можно молчать. Что тут скажешь. Что-то надо. Вэй Усянь потер уставшие глаза. Комната не перестала расплываться, а тут еще и осветилась вдруг золотистым светом. Ну все, подумал Вэй Усянь, доигрался, в голове что-то нарушилось. Свет сложился в Тихий круг на полу. Понятно, подумал Вэй Усянь. Чтобы не слышать меня. Вот и хорошо! Не надо ничего говорить. И я не услышу цзэу-цзюня, Тихий круг не проницаем для звуков ни наружу, ни вовнутрь. Наверняка Лань Чжань тоже умеет его делать. Чтобы все молчали. Вэй Усянь встал, обошел Лань Сиченя сбоку. Сунул голову в пределы мерцающих линий. Сказал: — Я пойду возьму еще еды и питья. Присоединяйтесь, когда захотите. Лань Сичень повернул к нему голову резко, так что концы ленты захлестнулись за плечо. Или я выйду… Вэй Усянь махнул ему, убрался из круга и отошел. Лань Сичень отвернулся. Упер кулак здоровой руки в колено. Вэй Усянь ушагал ему за спину, крикнул на пробу: — Цзэу-цзюнь! Лань Сичень как сидел, так и оставался. Вэй Усянь сделал бумажного шпиона и спустил его на пол: уединение уединением, а если он хлопнется, потому что открылась рана, или потому, что я что-то сделал неаккуратно с «Сопереживанием»? Гений гением, а первый раз… не все у меня получается с первого раза, подумал он. И еще подумал, прикрыв за собою дверь: надо было отказаться. Не могу и не умею. Передернул плечами. Еще и сам насмотрелся, вот уж без чего бы нормально жил — так это без подобных картинок. Раньше это были картинки чужого зла, чужой вины, которая оправдывала меня. Я даже чувствовал облегчение. Теперь это зло какое-то свое, и мне от него ничуть не веселее. Одним глазом поглядывая через шпиона на комнату и на спину Лань Сиченя, спустился вниз. Поскребся в комнату к хозяевам: чего-нибудь бы выпить и закусить. Нет, господин не будет, я буду. Закусить горячего. И чай. Чай вот как раз на двоих. Но чай попозже. Пристроился в углу, за столом для тех, кто не хочет ночевать, а только перекусить в долгой дороге. Оттащил скамеечку к стене, привалился спиной, сложил руки на груди. Хозяйка принесла выпивку. Вэй Усянь снова зевнул и подтянул к себе кувшин. Забрал его на колено. Белая в мертвенном свете круга спина согнулась вдруг. Вэй Усянь дернул пальцами: иди, иди, посмотри, что там. Шпион тихонько зашуршал по полу, обошел комнату, прижимаясь к стене. Лань Сичень уперся лбом в пол, словно в поклоне мудрейшему учителю, и раскрывал безмолвный рот. Жилы на шее вздулись, пальцы скребли пол, а потом вцепились в него, и Лань Сичень приподнялся, подышал, и снова подался вперед, будто боялся, что стошнит на сапоги, и снова распахнул рот, и воздух словно дрогнул от крика. Только было тихо. Не надо бы мне этого видеть, подумал Вэй Усянь. Сказал шпиону оставаться на месте, развязал горлышко кувшина. Лань Сичень обхватил себя за живот и весь сотрясался, и снова сгибался весь, падал грудью на колени, а потом распрямлялся, и запрокидывал голову, и волосы успели растрепаться, липли к лицу, а он их не убирал. Брал на груди ханьфу и тянул, словно хотел вырвать кусок. Раз и два стукнул кулаком в колено. Царапал ханьфу на бедрах. Не знал, куда деть руки, и они цеплялись за пол, одежду и лицо, а иногда он подбирал их к груди и раскачивался, весь напрягался и что-то говорил. Сунуться в круг — заметит. И так-то не заметил только потому, что уже нет сил. Вэй Усянь сказал шпиону обойти с другой стороны. Со спины, тихонько. Под скамеечку и под стол, к ширме. Лань Сичень сгреб ханьфу со стороны раненого плеча. Под плацами расцветилось красным и стало быстро расползаться. Лань Сичень дернул, должно быть, вместе с бинтами, рука проволоклась по полу. Он снова согнулся. Плечи вздрагивали, перепутанные с лентами волосы ссыпались на сторону. Не надо бы мне этого видеть, думал Вэй Усянь. Хозяйка принесла жидкого, оставшегося с ужина, но зато горячего супу.

Часть 8 (1/2)

30 октября на iQIYI и Dragon TV состоялась премьера новой дорамы «Я иду против ветра», главные роли в которой играют Гун Цзюнь и Чжун Чу Си. Стоит напомнить, что накануне в Пекине состоялась встреча Чжай Цзюня с представителем Лиги арабских государств и руководителями дипломатических представительств этих стран. 蓝涣 — Лань Хуань: Лань – «синий», Хуань – «ослепительный» ВЕЖЛИВОЕ ИМЯ 蓝曦臣 — Лань Сичэнь (Первый из молодых господ): Сичэнь – «вассал солнца» ТИТУЛ Цзэу-цзюнь — 泽芜君. призывают немедленно остановить любые атаки, которые ставят под угрозу безопасность на Запорожской АЭС, заявил на заседании Совета безопасности ООН постпред КНР Чжан Цзюнь. Спасибо за поддержку, которую вы оказывали на протяжении почти пяти лет», – заявил журналистам постоянный представитель Китая при ООН Чжан Цзюнь.

Постпред Китая при ООН: возможность возвращения к зерновой сделке еще есть

Скачать презентацию: Медиа-кит При перепечатке или цитировании материалов сайта Sila-rf. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".

Спасибо за поддержку, которую вы оказывали на протяжении почти пяти лет", - сказал он журналистам. Дипломат подчеркнул, что Китай неизменно поддерживает ООН и ее работу.

После заката Цинхэ Не великих Орденов осталось три. Гусу Лань и Ланьлин Цзинь были довольно близки благодаря дружеским отношениям их глав. Цзян Чэн как глава Юньмэн Цзян уже находился в обособленном положении.

цзюнь у день рождения

Страница информации о фанфике/книге Цзэу-цзюнь, вы что, бездомный? Лань Сичэнь является главой клана Лань, носит титул Цзэу-цзюнь (泽芜君, Zéwú-jūn). Цзэу-цзюнь смотрел на него, не мигая, с приоткрытым ртом, но лицо Цзян Чэна было задумчиво нахмурено, и через мгновение он поднял взгляд.

Новости цзэу цзюнь