Автор известных произведений «Географ глобус пропил», «Золото бунта», «Сердце Пармы», «Тобол» Алексей Иванов дописал свой новый роман «Бронепароходы».
Проблема романа "Бронепароходы" в людях. Большинство из них мелькают как некие функции
- Алексей Иванов. Исторический роман "Бронепароходы".
- Алексей Иванов. Исторический роман "Бронепароходы".
- Оставить заявку
- Лучшая рецензия на книгу
Писатель Алексей Иванов представит новую книгу «Бронепароходы»
Алексей Иванов. К этому времени в боевых действиях участвовали корабли речного флота. Известна только тема нового романа Алексея Иванова — «Бронепароход и гражданская война». Книга «Бронепароходы», Алексей Иванов. Книга вышла в 2023 г. в бумажном, электронном и аудио формате. Над «Бронепароходами» он работал два года. Новость о завершении очередной книги Алексеем Ивановым озвучила его продюсер Юлия Зайцева. Писатель Алексей Иванов прокомментировал выбор города для презентации своей новой книги «Бронепароходы».
Писатель Алексей Иванов представит новую книгу «Бронепароходы»
Предлагаем вашему вниманию книгу «Бронепароходы». Автор Алексей Иванов. В нашей библиотеке есть возможность читать онлайн бесплатно «Бронепароходы» (целиком полную версию) весь текст книги представлен совершенно бесплатно. Алексей Иванов — российский писатель, сценарист, культуролог.
Павел Басинский о новом романе Алексея Иванова
"Книги по назначению" Русская проза. Книга 2. Алексей Иванов "Бронепароходы". «Бронепароходы» по духу очень похожи на другие книги Иванова. В продажу выходит новый роман Алексея Иванова о событиях во времена Гражданской войны в 1918–1919 годах, когда частный речной флот оказывается в руках противоборствующих сторон. Алексей Иванов сумел выстроить захватывающий сюжет, легко объединивший исторические факты и фантазию. Алексей Иванов" онлайн бесплатно без регистрации - полная версия. Культура - 3 октября 2023 - Новости Челябинска -
Алексей Иванов «Бронепароходы»
Но так и остается неясным, стоило ли тянуть с ним так долго. Или все это сделано ради того, чтобы в Михаила влюбилась Катя - дочь одного из самых крупных судовладельцев Якутова, который, в свою очередь, кончает с собой в большевистской тюрьме только ради того, чтобы на пытках не выдать местоположение чудом спасенного Михаила? Именно от Михаила Катя в конце романа и рожает того ребенка, над появлением в свет которого плакала Галина Юзефович. Но это, простите, какое-то индийское кино! Прошу понять меня правильно. Я не ругаю новый роман Иванова.
Он мне очень нравится во всех частях, где описываются битвы пароходов. Здесь Иванов, рожденный на Каме и с детских лет приобщенный к судоходной тематике, а кроме того глубокий знаток уральских рек, не просто на своем месте. Он - первый. Он - лучший. Сцена, когда один пароход таранит другой и, лишенный орудий, выходит победителем из битвы, стоит того, чтобы ее не только читать, но и перечитывать, поражаясь мастерству автора.
И не просто холодному мастерству, но его боли за боль, которую под его пером почти физически чувствуют железные монстры. Так писать о подобном у нас никто не умеет. Мне кажется, проблема романа в людях. Их так много! И большинство из них мелькают как некие функции таких-то и таких-то красных и белых.
Понятно, что симпатии Иванова больше на стороне белых, но не в этом проблема.
Первая такая тема — самоцветная лихорадка в Ильменском заповеднике. Другая — золотодобыча и золотые лихорадки начала XIX века, когда Александр I приезжал на прииски в Миасс, и то, что было после Октябрьской революции. Ведь, как ни странно, частная золотодобыча в социалистическом Советском Союзе оставалась до 50-х годов! Частники продолжали добывать золото, как до революции. Вот такой парадокс! Очень меня интересует атомная история Южного Урала, комбинат «Маяк» и заповедник ВУРС Восточно-уральский радиоактивный след — заповедник, где охраняют смерть, а не жизнь. Все темы страшно соблазнительные!
Из критиков — в блогеры — Какая-то вселенская тоска в ваших произведениях — это ваше мироощущение? Знаете, я в школе читал Достоевского, как то было положено по программе. Я не мог его читать: такая безысходность, такая тоска и скука смертная! Потом прочитал его взрослым человеком и понял, что нет там никакой-то безысходности и тоски. Так что ваше впечатление субъективное или сиюминутное, со временем или со вторым прочтением оно развеется. Но вообще я не очень весёлый человек, потому что не очень большой оптимист. Видимо, это и сказывается в моих произведениях. В общем-то я во многом с себя его и списывал.
Но меня вполне устраивает существование в образе писателя Иванова. Можно немножко похудеть, всё остальное нормально. Я уже много романов написал и умею это делать, но на ней я смотрю, сработали ли мои технологии или нет, оставило ли мое произведение нужное впечатление или нет. Советов практически не слушаю. Но критика, конечно, нужна, без нее существование литературы было бы неполноценным. Правда, сейчас литературная критика умерла, это случилось с появлением соцсетей, когда литературные критики, пожелав популярности, превратились в литературных блогеров.
Маркин не возразил против обыска. Он чувствовал себя виноватым — не он застрелил Реховича, который оскорбил Лялю, — а потому хотел угодить. Ляле нравилось ощущать демоническую природу силы.
Важен был не результат, а месмерическая энергия, наполняющая душу свежестью. Ляля молча и торжествующе смотрела, как матросы «Межени» сгоняют пассажиров и команду «Суворова» точно стадо на верхнюю палубу и переворачивают всё в каютах. Бабы-торговки орали, мужики ругались, а люди образованные были поумнее и подчинялись безропотно. Матросам даже стрелять не пришлось. Маркин только вздохнул. Лялька — девка совсем шальная. С галереи «Суворова» Волька Вишневский вытолкнул на колёсный кожух «Межени» молодого человека в потрёпанном мундире путейского инженера. Молодой человек сердито смотрел Ляле в глаза. А Костя Строльман вспомнил, где видел эту красногвардейскую девушку.
В столице, на творческом вечере в «Академии стиха» при журнале «Аполлон». Костю нисколько не трогала её красота. Костя кипел от обиды, потому что матросы отобрали у него всё, что при нём было. Я требую вернуть мне кольцо моей матери. Его изъяли незаконно. Ляля вспыхнула, а потом заледенела. Убирайтесь на свой пароход. Настроение у Ляли испортилось. Она не стала дожидаться развязки с «Суворовым» и спустилась с кожуха вниз в салон-столовую, который теперь служил ей каютой.
Она чувствовала себя очень одинокой. Люди вроде этого путейца порабощены материализмом, точнее, потерей благополучия. А те, кто делает революцию, слишком просты. Кто её поймёт? Да, он сложный, но по натуре — ловкий царедворец. Холоднопламенный Гафиз слишком жаден до впечатлений жизни — до сражений, женщин, дальних стран и стихов. Ему мало одной Лери. И он далеко. Они никогда не соединятся.
В салон осторожно вошёл Маркин и деликатно постучал в стенку. Ляля не оглянулась. Маркин невесомо положил на стол что-то мелкое. Ты царицей рождена, всё твоё. Маркин ничего не понял, вздохнул и убрался прочь. Снаружи донеслись голоса и пароходный гудок. Салон качнулся, в окнах по правому борту посветлело — это освобождённый «Суворов» отодвинулся от «Межени», открывая склоняющееся к закату солнце. Ляля поднялась на ноги. На столе блестело золотое колечко с бриллиантом.
Ляля взяла его и накрутила на палец, изящно помахала рукой, разглядывая обнову. Что ж, красиво. Ляля откинула занавеску. В свете заката уходящий по реке белый лайнер казался розовым и янтарным, ветер сбивал набок дымовой хвост. А на стекле окна чуть заметными линиями был начерчен вензель — переплетённые «аз» и «фита». Порезать стекло мог только алмаз. И алмаз у Ляли тоже был. Деньги, собранные сельским сходом, у него закончились, и Федя попросил помощи у Перхурова. Знаменитый богомаз Перхуров, старообрядец, дал в долг, но не пустил никонианца на постой, и Федя ночевал в конторе на полу.
Переносной кивот с иконой, завёрнутый в рогожу, он совал под голову. Контору казённая лоцманская служба арендовала у Дмитрия Василича Сироткина в здании его пароходства «Волга». Пароходы не ходили, и лоцманы сидели без работы. Федя вместе со всеми терпеливо ждал оказии. И дождался этого перса — господина Мамедова: он искал вожатого от Самары до Перми. Самарская казённая дистанция имела в распоряжении только волжских лоцманов среднего и нижнего плёсов, единственным камским оказался Федя. Мамедов раздобыл старый-престарый буксиришко «Русло» с железными заплатами на бортах. Но корпус не тёк по швам, и машина пыхтела исправно. Капитана звали Роман Горецкий.
Чуткий Федя сразу уловил, что капитан сомневается в нём. Понятно почему. Такие, как Роман Андреич — молодые, красивые, самоуверенные, — служили на пассажирских пароходах и лайнерах. Они привыкли к другим лоцманам: солидным, бородатым, в красных рубахах. А тут совсем отрок, похожий на послушника, отправленного за милостыней. Мы, Панафидины, у судоходцев всегда в чести, и у начальства при дистанции сорок лет состоим. Федя попросил у капитана разрешение повесить в рубке свою икону. Этот пароход окормлял рыбаков на каспийских рейдах. Вся Волга потешалась над нелепым судёнышком с луковками и звонницей.
Он наш, исконно навигацкий. Образ был ещё времён Ивана Грозного. Главная святыня храма в Николо-Берёзовке, он совсем почернел. Иконы дониконова письма поновляли мастера из раскольников, и год назад Николу Якорника передали богомазу Перхурову. А юного Федю в этом году общество послало привезти образ обратно домой. Горецкий скептически хмыкнул, но решил не спорить. Отвал Мамедов назначил на раннее утро. По тихой воде стелился тонкий туман. Оставляя длинную растрёпанную полосу дыма, буксир двинулся на стрежень.
Купола, крыши и заводские трубы Самары скрылись за поворотом. Федя стоял в рубке рядом со штурвальным матросом Бурмакиным и смотрел на мягкие горбы Жигулей. Он наскучался по своему делу, по реке, по родным изгибам сказочных круч Девичьей горы и Молодецкого кургана… Колёса парохода рыли волжскую гладь, словно горстями прижимали воду к сердцу. К Ветляному острову Горецкий уже убедился, что Панафидин — лоцман толковый, хоть и с блажью в голове. Горецкий кивнул на икону. По преданию, однажды в старину по Каме шёл соляной караван господ Строгановых, и вдруг с берега донёсся оклик. Судовщики не обратили на него внимания и правили дальше, и тогда все ладьи внезапно замерли на месте, будто бы дружно выскочили на мель — но никакой мели там отродясь не было. Это он людей к себе призывал и суда держал. Для образа срубили часовню.
Так и началась наша Николо-Берёзовка. Граница с красными пролегала перед Сенгилеем. Горецкий рассчитывал миновать Симбирск на закате. Мейрер предупредил, что в Симбирске красные вооружили несколько буксиров. Надо быть наготове. Волгу в Симбирске разделял надвое широкий и плоский остров Чувич. Пристани находились в протоке у правого берега, и Горецкий приказал двигаться левой воложкой. Федя повернулся к штурвальному Бурмакину и негромко пояснил: — Как поравняемся с верстовым знаком, руль на третью долю посолонь. Подрагивая корпусом и стуча машиной, «Русло» вспахивал воложку.
Красные заметили незваных гостей. В бинокль Горецкий увидел, что возле дебаркадеров один из пароходов задымил трубой и отвалил в сторону. В рубку вошёл Мамедов, огляделся и понял, что вмешиваться не следует. В протоке между Чувичом и островом Часовенный «Русло» выскользнул наперерез пароходу красных. С него тотчас бабахнула пушка. Водяной столб взметнулся по правому борту «Русла». Звук выстрела проскакал как тугой мяч. Стрелять покудова не будет, чтобы в мост не попасть. А за мостом побежим над песками, там тяга меньше.
Мамедов одобрительно похлопал Федю по острому плечу. Впереди всю волжскую пойму пересекал длинный железнодорожный мост с решётчатыми арками; несколькими опорами он наступил на низменный Часовенный остров. Пароход красных дымил на полверсты ниже по течению. Закат догорал, Волгу заволакивали синие сумерки. Миновав мост, он снова открыл огонь. Над плёсом звонко хлопали выстрелы, светлые пенно-водяные столбы то и дело выскакивали слева и справа от «Русла». Штурвальный Бурмакин испуганно косился на них, как лошадь на удары кнута. Феде некогда было отвлекаться, а Мамедов и Горецкий смотрели на разрывы спокойно. В тёплой истоме просторного июльского вечера с борта парохода обстрел казался каким-то ненастоящим, а гибель — невозможной.
Федя обиженно насупился и молчал. Федя поколебался. Пристань называлась «Святой Ключ». Чуть поодаль виднелся небольшой затон с товар но-пассажирскими пароходами и буксирами. Над пристанью, затоном и крутым берегом летали и кричали вечерние птицы. Хозяева прислали на лайнер лакея и пригласили капитана отужинать. Дом Стахеевых — двухэтажный терем с тремя кружевными фронтонами — прятался в кудрявом парке. От спелого заката крутые кровли и резьба подзоров были малиновыми. В столовой Фаворскому представили другого гостя — Джозефа Голдинга, агента компании «Мазут».
После ужина Ксения Алексеевна велела подать чай на веранду — на широкий балкон. Горничная вынесла самовар. Всё имение Стахеевых — дача, парк и село — освещалось электричеством, и над шёлковым абажуром настольной лампы беззвучно порхали мотыльки. Ксения Алексеевна глядела на гостей так умоляюще и так беспомощно, словно от них зависела её жизнь. Рядом с Ксенией Стахеевой, милой и уютной, женственно пухленькой, любой мужчина сразу ощущал себя сильным. Капитан Фаворский хотел сказать, что большевики с их ресурсами, увы, непобедимы, а старая Россия обречена, однако сказал другое: — Борьба предстоит долгая, дорогая Ксенья Алексевна. Он сидел в лёгком камышовом кресле, вытянув длинные ноги. В Баку придут англичане. Или турки.
Это точно. Ему было девятнадцать. Студент Московского коммерческого института, он носил форменную серую тужурку и фуражку с синим околышем. Чтобы казаться солиднее и старше, он тщательно выговаривал каждое слово. Я же и самовар-то раздуть не смогу, куда мне пароходами управлять. В Перми он услышал от большевиков, что молодой Иннокентий Стахеев угнал из Сарапула буксир и захватывает все пароходы на Каме. Однако суда в затоне возле пристани принадлежали сплошь обществу «По Волге»: Аристарх Павлович узнал их по голубоватым надстройкам и вифлеемским звёздам на «сияниях». Это были суда Стахеевых. Ксения Алексеевна, вдова Ивана Сергеевича, год назад унаследовала большой пакет акций общества.
Вы много потеряете, но по вине большевиков, а не по нашей, зато потом ваша собственность и дивиденды будут защищены всей силой Британской империи. Теперь мы будем не русские пароходчики, а британские нефтедобытчики. Оцените сделку как третейский судья. Хочу, чтобы мама была покойна. Фаворский распрямился в кресле. Голдинг продолжал улыбаться. В двенадцатом году «Шелль» купил себе компанию «Мазут», а через два года ваш покойный супруг объединил свою компанию с «Мазутом». Обменять акции «По Волге» на акции «Стандарта» для вас весьма выгодно. Доверьтесь опыту Ротшильда.
Ксения Алексеевна смутилась, будто Ротшильд был её любовником. Господа, я вам всем доверяю — ну что ещё мне ответить? Давайте пить чай. Мистер Голдинг, у вас в Англии есть крыжовник? Вы пробовали варенье из крыжовника? Когда самовар прогорел и почти опустел, Ксения Алексеевна позвонила в колокольчик, вызывая горничную. На этом чаепитии он отдохнул душой после пережитых унижений, как-то взбодрился, и ему нравилась Ксения Алексеевна, жаждущая покровительства. Капитаны лайнеров, люди светские, умели и любили ухаживать за дамами. Стахеев и Голдинг закурили у перил.
Внизу в кустах стрекотали ночные кузнечики, пахло жасмином и дымом дровяной печи. Прямая аллея вела от дома к реке и распахивалась на широкий чёрный плёс, в котором отражалась сливочно-жёлтая луна. Над линией дальнего берега мерцал Волопас. Тягучий и глубокий покой этой тёплой ночи был создан для любви, а не для вражды. Опасно бросать их без присмотра. Как вы слышали от капитана Фаворского, к нам идёт вооружённый пароход большевиков. На кону — благополучие моей семьи. Надеюсь, агенты «Шелль» нас встретят? Я не хочу, чтобы меня увидели с чужой баржей.
Голдинг выбросил окурок и по-русски сплюнул через перила. Просто пригоните баржу — и чёрт с ней, с репутацией. У вас ведь гражданская война. Путейская служба теперь не работала: никто не выставлял бакенов, не поднимал «доски» и «шары» на сигнальных мачтах водомерных постов. А балтийцы не умели прокладывать курс по указаниям створных знаков и не догадались нанять лоцмана, который знает «ворота» всех отмелей, и потому, потеряв судовой ход, «Межень» застряла на перекате. Село виднелось вдалеке на высоком берегу: в сиянии неба таяли крестики ветряных мельниц и спичка колокольни. В былые времена на Пьяноборской пристани пассажиры пересаживались с крупных камских судов на малые пароходики Белой, их называли «мышами». Маркин отправил своих матросов в село, в пароходную контору, чтобы нанять лошадей и коноводов. После встречи с «Фельдмаршалом Суворовым» у Маркина имелось чем заплатить.
Пьяноборские мужики пригнали целый табун, привезли в телеге особую «судовую» упряжь и деревянные лопаты. Лошадей как бурлаков впрягли в бечеву, закреплённую на кнехтах. Погрузившись по брюхо, лошади медленно потащили пароход через перекат, а моряки, ворочаясь в грязной воде выше пояса, лопатами отгребали песок, который судно собирало перед носом. Пылало солнце июля. Вода журчала в колёсах парохода, остановленных, чтобы не поломать плицы. Лоснились спины лошадей и голые плечи матросов. Над «Меженью», чирикая, с острова на остров заполошно перелетали мелкие птички. На качающийся буксирный трос, блестя, опускались стрекозы. Но Лялю не трогали старорежимные пасторали с деревнями и перекатами.
Ляля лежала в жарком салоне на оттоманке. Маркин сидел у неё в ногах. Ты — комиссар бронефлотилии! Так какого же дьявола ты заплатил этим мужикам? Для него же революцию-то делали, — оправдывался Маркин. Ляля давно поняла, что моряк Маркин так и остался крестьянином. Они познакомились примерно полгода назад в Петрограде. Ляля тогда работала секретарём Луначарского, и Анатолий Васильевич отправил её на помощь заместителю Троцкого. Заместителем и был унтер-офицер Маркин.
Лев Давидович часто хватал первых попавшихся людей и поручал им самые неподходящие дела. Он был уверен, что случайным выбором выявит неожиданные способности. По его мнению, таким образом стихия революции порождает своих героев. Маркину Троцкий дал задание прошерстить архив Министерства иностранных дел и разыскать секретные соглашения царского правительства со странами Антанты, чтобы потом опубликовать их, вскрывая предательский характер прежней власти. А у Маркина просто не хватило ума. И к нему приставили образованную и решительную Лялю. Там, в высоких кабинетах Главного штаба в сером свете зимнего петроградского дня матрос Николай Маркин и влюбился в дерзкую поэтессу Ларису Рейснер. Маркину тогда было двадцать четыре года, а Ляле — двадцать два. Она не сомневалась, что Маркин в неё влюбится.
В неё все влюблялись. Коля не лез к ней с признаниями и всякими предложениями, здраво осознавая неравенство, однако смешные его чувства оказались глубже, чем Ляля думала. Когда весной Рейснеры переехали в Москву, в гостиницу «Лоскутную» на Тверской, Маркин почти каждый вечер вместе с Фёдором Раскольниковым приходил в гости — в штаб «товарища Ляли». Фёдор беседовал с отцом Ларисы, профессором-юристом, а Коля в другой комнате с Лялиной мамой чистил картошку и лук. Он словно бы не замечал сближения Ляли и Раскольникова. Ляля и Фёдор поженились в мае. Поженились по-новому буднично: подписали бумаги и стали спать вместе. А для Маркина ничего не изменилось. Коля был подобен верному псу, для которого замужество хозяйки не играет никакой роли.
Рейснерам-старшим честный Коля Маркин нравился больше напыщенного Фёдора Раскольникова, но Ляле было с Колей скучновато. Коля — обычная дворняга. А ей нужен королевский дог. Или полудикий волкодав. Дно парохода ползло по дресве, и Лялин салон наполняло странное широкое шуршание вперемешку с тихим скрежетом и скрипом. Эти звуки и лёгкое подрагивание корпуса наводили на что-то интимное, тайное, любовное. Маркин придвинулся ближе и положил руку Ляле на грудь. Ляля смотрела испытующе и лукаво. Маркин нравился ей своей понятностью, простонародным здоровьем.
Брак ничем её не ограничивал. Не Раскольникову определять, как ей жить. Всё зависело от самого Коли. Ляля вздохнула. Маркин смотрел на неё собачьими глазами. Коля окончательно запутался. Я жадная. И злая — со мной миром не сладить. Ляля очень нравилась себе сейчас: она необузданная и вожделенная!
У тебя команда без надзора. Маркин сник. Так дёргают — баллер погнут. Он встал, оправил форменку и вышел из тёмного салона на яркий свет. С борт а «Русла» Горецкий видел брошенные у берегов буксиры с разбитыми окнами, полузатонувшие пассажирские пароходы, часто разграбленные и обглоданные пожарами, бесхозные баржи. На перекатах торчали застрявшие плоты. Затоны словно подавились и задохнулись, переполненные мёртвыми судами. В сумерках, немного не дойдя до Чистополя, Горецкий заметил большой пассажирский пароход, точнее, лайнер, вставший на ночлег у песчаной косы возле села Жукотино. Это был «Фельдмаршал Суворов».
Горецкий оживился. Когда-то он экзаменовал меня в речном училище. Горецкий с юности мечтал о красивой карьере — вроде карьеры капитана. Отец его, ссыльный поляк, заведовал земской школой в городишке Кологрив Костромской губернии. Местный помещик Фёдор Егорыч Крепиш учредил небольшое пароходство; как уездный предводитель дворянства, он радел душой за учителей, теряющих работу на летних вакациях, и устраивал их на свои суда боцманами и капитанами. Так Роман и попал на речной флот. Практика у Крепиша позволила ему поступить в Нижегородское речное училище, попечительский совет назначил стипендию. А после учёбы Романа приняли в общество «По Волге». Третьим помощником капитана он ходил на пароходе «Боярин», вторым — на «Императрице Александре», первым — на лайнере «Витязь».
Блистательные близнецы «Витязь» и «Баян» были лучшими судами общества. Если бы не революция, Роман Андреевич Горецкий стал бы капитаном следующего флагмана своей компании. Но не сложилось. Обшарпанный буксир пришвартовался к царственному борту лайнера. В синих сумерках горел длинный ряд жёлтых окон пассажирского яруса, озаряя ржавую крышу и щелястую палубу низенького судёнышка.
Иванов рассказывает о роли речного флота в масштабных исторических событиях [1] , но при этом история становится только фоном, и для автора и его героев промышленная война важнее гражданской [2]. Действие книги происходит на Волге и Каме и включает несколько сюжетных линий [3] : Нобели пытаются заключить сделку с большевистским правительством, дочь пароходчика прячет у себя великого князя Михаила. Автор так рассказал о сюжете в одном интервью: «Хронология сжата в кулак — от лета 1918-го до лета 1919-го, а география будто разбросана взрывом: Нижний Новгород, Казань, Самара, Сарапул, Пермь, Уфа, Омск. События, в общем, схожи: везде красные и белые формируют военные флотилии , бронируют и вооружают мирные речные пароходы. Буксиры становятся канонерками, баржи — плавучими батареями, пассажирские лайнеры — десантными судами.
И, конечно, флотилии сходятся друг с другом в сражениях» [4].
Вышел новый роман Алексея Иванова «Бронепароходы»
Предпочтение он отдает аудиокнигам, иногда переслушивает некоторые фрагменты. По мнению писателя, аудиокнига позволяет погрузиться в сюжет и не отрываться от него. С бумажной версией происходит иначе. Если читатель видит незнакомое слово, то может взять паузу на поиск его значения, тем самым он выходит из сюжета и не может глубоко в него погрузиться. Фильм по последнему роману продержался на вершине рейтинга российского кинопроката больше месяца. Читатели спросили у писателя, смотрел ли он фильм, который превзошел рекорд «Сердца Пармы», и как воспринял перемену в рейтинге. Мне тоже было обидно, но жизнь есть жизнь», — говорит, улыбаясь, писатель. Почти все фильмы по своим произведениям Алексей Иванов считает достойными. В каждой картине писатель выделяет что-то свое, за что она ему нравится. Например, в «Сердце Пармы» сохранили главный смысл романа — концепт судьбы: «Хотя мой роман — это эпос, а фильм — это боевик», — говорит Алексей Иванов. Мне нравятся все мои экранизации, но в каждой я что-то выделяю.
Единственный фильм, с которым у писателя не сложились отношения — «Тобол». Алексей Иванов выступал в качестве сценариста картины, но не был удовлетворен окончательным вариантом фильма. Писатель может участвовать в съемках фильмов в двух ролях: как автор первоисточника, как автор сценария. Для «Тобола» я писал сценарий, но сняли не то, что я написал. Режиссер переработал мой сценарий.
Автор затрагивает такие темы, как: взаимодействие иностранцев с большевистским правительством, Гражданская война, роль речного флота в военных действиях, вставшая экономика, нарушение принятого порядка вещей и история людей, которые вынуждены жить в суровые исторические времена. По словам писателя, в романе много реальных героев, однако есть и выдуманные персонажи, имеющие исторические прототипы. Сама книга упакована в пленку, потому как содержит нецензурную брань, использование которой Иванов объяснил следующим образом. Это дурацкие требования нашей надзорной комиссии — ставить вот этот ценз и продавать книги в полиэтилене. Конечно, [использование мата объяснимо] — в стране Гражданская война, люди убивают, и вдруг тут все очень вежливые и воспитанные», — заявил писатель.
Адрес для корреспонденции и посетителей: 127018, Россия, г. Москва, ул. Полковая, д.
Революция у меня ассоциируется с вокзалами и поездами. Но Алексей Иванов показывает революцию с точки зрения не железных дорог, а речного судоходства. Как оказалось, это очень увлекательная тема. Я обожаю, когда в романах писатели показывают кипящие страстями человеческие судьбы, и параллельно это подчеркивается природным явлением, в данном случае, рекой.
Алексей Иванов планирует выйти на международный рынок с помощью Netflix
Их жёны не сидели дома, а предпочитали иметь собственное занятие, и чаще всего устраивались учителями или сёстрами милосердия. Анна Бернардовна Викфорс работала младшим акушером в родовспомогательном отделе мотовилихинского заводского госпиталя. А потом палачи обнаружили, что Великий князь выжил. И сейчас чекисты ищут его, не придавая это огласке. Утром пятнадцатого у нас в городке провели обыск. Мы с Анной Бернардовной еле успели вынести Великого князя к бакенщику. Его нужно спрятать, Дмитрий Платонович. И спрятать так, чтобы его мог наблюдать врач. Я прошу вашей помощи.
Поэтому и явился к вам ночью. Хотя понимаю, что обрекаю вас на чудовищный риск. Большевики беспощадны. Однако я не представляю, кому, кроме вас, мне довериться. Якутов молчал, размышляя. С Хансом Ивановичем Якутов был знаком почти двадцать лет — столько, сколько сотрудничал с компанией Нобелей. Эмануил Людвигович Нобель, глава компании, стал для Якутова и хорошим другом, и даже наставником. Он первым понял, что двадцатый век будет веком нефти и моторов.
Дмитрий Платонович много беседовал с Нобелем — и в его дворце на Сампсониевской набережной в столице, и на «Вилле Петролеа» в Баку. Эмануил Людвигович убедил его работать вместе. Фирме Нобелей не хватало судов, и нефтефлот якутовского Соединённого пароходства «Былина» превратился в некое подразделение товарищества «Бранобель». Две трети своих прибылей Якутов получал от перевозок нефти из Баку, а не от буксиров и пассажирских судов. В некошеной траве Козьего загона стрекотали цикады. Под склоном прошумел полуночный поезд. Город не спал, а просто затих, прислушиваясь к опасной темноте своих улиц, к лаю собак и стуку подков по мостовым. Я сам его привёз.
У него горячка. Я приду с человеком, который заберёт Великого князя и лодку. Подняв воротник короткого тренчкота, Дмитрий Платонович шагал в сторону Ямской площади. Он считал себя обязанным помочь Викфорсу и Великому князю уже по той причине, что он — опытный коммерсант и умеет выходить из безвыходных положений. Он всегда побеждал там, где другие проигрывали. Значит, ему нужно вступиться. Он же порядочный человек. В деятельном уме Дмитрия Платоновича сам собой быстро составился план.
Нельзя помещать Великого князя в городскую больницу или на квартиру к какому-нибудь доктору — сёстры или прислуга не сохранят тайны. Но в Нижней Курье, в затоне Соединённого пароходства, имеется фельдшерский пункт. Речники, рабочие люди, вряд ли знают Великого князя в лицо; им следует сообщить, что князь — обычный офицер. Фельдшер окажет помощь, а речники не выдадут того, за кого просил сам Якутов. Но это ещё не всё. Пароходы желают вырваться из затона. Пускай Нерехтин возьмёт князя к себе на буксир или пристроит на судно, которое, скорее всего, уйдёт из Перми. Чекисты не догадаются искать Михаила в Осе, Сарапуле или Елабуге.
Тем более — в Нижнем. А сопроводит раненого князя Костя Строльман. Он ведь тоже хотел уехать из Перми с сестрой — женой подполковника Каппеля. Строльман-младший должен прямо сейчас на лодке доставить Великого князя в затон и там условиться с Иваном Диодоровичем о последующем бегстве. На углу Сибирской и Пермской улиц, осторожно оглядевшись, Дмитрий Платонович негромко постучал пальцем в окно деревянного двухэтажного дома, в котором жили Строльманы. Он укрыл князя заштопанной простынёй. Его испитое лицо с трёхдневной щетиной выражало профессиональную недоступность; застиранный халат он туго завязал на спине, как хирург во время операции. Князя сейчас трудно было узнать: голова до глаз обмотана бинтами, скулы обострились, а короткая и неровная борода сделала Михаила Александровича похожим на разночинца.
Лазарет занимал три каморки в большом казённом доме из бруса. Ещё в этом доме находились квартиры начальника затона и караванного капитана. Караваном назывались все суда, помещённые в затон; караванный капитан командовал их передвижением по акватории и распределял стоянки. Двор казённого дома был огорожен штакетником и тоже разделён на три части. На своей части фельдшер вскопал грядки и засеял их аптекарскими травами. От казённого дома с верхотуры берега был виден весь затон, освещённый ярким утренним солнцем. Дамба с липами и тополями, мастерские и целый город из пароходов: палубы, крыши, дымовые трубы, мачты с такелажем, изогнутые шлюпбалки, стеклянные коробочки рубок… Длинные и ажурные ящики лайнеров с протяжными галереями прогулочных веранд и обыденные туши товарно-пассажирских судов; широкоплечие буксиры с надстройками, крепко собранными воедино; мелкие винтовые катера; «фильянчики» лёгких пароходств с полотняными навесами на стойках; красный пожарный ледокол; растопыренная землечерпалка; неимоверные лохани железных и деревянных барж… Странно подумать, что это ско пище разнообразных судов ещё совсем недавно принадлежало Якутову. Он выкупил половину камских компаний, в том числе и старейшую из них — пароходство братьев Каменских, а Каменские сорок лет назад и соорудили из курьи, речного залива, этот огромный затон.
Костя был воодушевлён как-то по-юношески. Он поступал правильно — и у него всё получалось! И люди вокруг были замечательные, даже пьющий фельдшер. Честное слово, это весьма романтично — спасать Великого князя! Дмитрий Платонович не сказал, кем является офицер, которого Костя в лодке переправил ночью из Перми за шесть вёрст в Нижнюю Курью. Но Костя сразу узнал Михаила Александровича. И был глубоко взволнован благородством и доверием Якутова. Конечно, он сохранит тайну Дмитрия Платоновича!
По съезду, вымощенному булыжником, Костя и Нерехтин спустились к наплавному мосту на плашкоутах — не такому большому, как в Нижнем на ярмарке, а только для пеших. Мост перехватывал горловину затона. Возле вкопанной ручной лебёдки, с помощью которой отводили цепь плашкоутов, из мешков с песком была выложена стрелковая ячейка; в ней дежурили красногвардейцы с пулемётом. Костя и Нерехтин перебрались на дамбу. В Перми под запрет навигации угодил знаменитый лайнер «Фельдмаршал Суворов». Пассажирские суда стояли у причалов, а не форштевнем в берег у пронумерованных столбов, как буксиры; Костя и Нерехтин прошли вдоль громады парохода со старомодно острым носом и небольшими окнами. На белом кожухе гребного колеса по-прежнему скрещивались торговые флаги империи — это был символ компании «Кавказ и Меркурий», хотя компания исчезла уже четыре года назад, растворившись в гигантском тресте КАМВО. Впрочем, какие теперь тресты?
Большевики всё национализировали. Матрос в синей форменке открыл перед визитёрами дверку в фальшборте, и Нерехтин указал Косте на главный трап. Возле главного трапа на втором ярусе всегда располагались богатые двухкомнатные каюты капитанов. Капитан — сухопарый старик в белом кителе, плотно застёгнутом на все пуговицы, — молча смотрел на Костю, будто не понимал смысла его слов. Пароход пустой. Можете выбрать любой люкс, молодой человек. Оплату извольте внести кассиру банкнотами имперского образца. И тут капитан не выдержал.
Чёрт-те что! Я командую судном уже четверть века! Он ставил рекорды! Его пассажирами были граф Лев Толстой, Столыпин и Менделеев! А сейчас большевики заперли пароход в затоне, как собачонку в будке! Мои матросы побираются, будто нищенки!.. Там хотя бы кормят! Всё вам по чину подавай.
А кто-то потом лоб под пулю подставит. Нерехтин вывел Костю с парохода обратно на дамбу. В бледной дымке над далёкой Пермью висело свежее, ещё нежаркое солнце. За тополями ярко искрился простор Камы. В затоне громоздились пароходы; блестели их окна, отражаясь в тихой воде; голубые тени лежали под скулами и обносами. Там поезда идут медленно, можно зацепиться, и через мост на Заимку прикатите, прямо на станцию. И поторапливайтесь, Константин Сергеич. Ольга металась по комнатам, распахивала гардеробы, выхватывала то платье, то кофту, бежала к открытым чемоданам, лежащим на полу в гостиной, а потом уносила вещи обратно и в слезах засовывала их на полки как придётся.
Нет, это невозможно — оставить Кирюшу и Танечку!.. Конечно, Кики уже большой, ему почти пять лет, но Танечке нет и годика!.. Через гостиную Ольга бросилась в детскую, где светилась только лампада перед иконой, и в темноте упала на колени возле кроватки, в которой спала Таня. Ольгу душили слёзы. Пускай её убьют, но она не покинет детей!.. Елена Александровна вошла вслед за Ольгой, мягко подняла дочь на ноги и вывела в гостиную. Сергей Алексеевич бессильно сидел в кресле. Сергей Алексеевич и Елена Александровна долго не доверяли мнению Костика и сомневались в необходимости бегства, хотя Строльман-старший слышал о расстрелах в Мотовилихе.
Всё изменилось после казни Андроника. Строльманы хорошо знали архиепископа. Тот был прекрасным человеком и не заслуживал смерти, даже если помог Великому князю. Большевики устроили террор. И жалости они не ведали. Что им Лёлюшка? Жена врага. К тому же она всегда была у большевиков под рукой — работала в штабе Третьей армии машинисткой.
Её могли арестовать прямо за пишущей машинкой. Ольга вдруг обняла Елену Александровну и принялась жарко целовать. Елена Александровна еле оторвала Ольгу от себя. Строльманы-старшие приняли Володю Каппеля не сразу. С Олей Володя познакомился на благотворительном вечере в Дворянском собрании. И сразу сказал ей: ты будешь моей женой. Он был честным и целеустремлённым, а Оля никогда не умела управлять собой. Но Строльманы-старшие указали Володе на дверь — неимущий поручик не пара дочери инженера, который командовал гигантским сталепушечным заводом с двадцатью пятью тысячами рабочих.
Володя украл Олю, увёз в какую-то деревню, и сельский поп обвенчал молодых. Дерзкому офицерику Строльманы этого не простили. А Володя продолжал служить. Поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. И в конце концов на войне стал помощником начальника разведотделения Юго-Западного фронта. Не бог весть какая карьера, однако Сергей Алексеевич и Елена Александровна увидели, что у поручика Каппеля характер откован из булата. Костя, младший брат Ольги, просто влюбился в мужа сестры. И Володя постепенно стал в семье Строльман главным.
Ольга ворвалась в кабинет Кости. Что ты вообще можешь сделать?! Ты — не Володя! Ты сам ещё ребёнок, Котька! В кабинете горела керосиновая лампа, её огонь отражался в тёмном окне. Костя встал из-за стола и тщательно прикрыл дверь. Это не я всё организовал! Это сделал сам Дмитрий Платоныч Якутов!
Емуто ты доверяешь? Костя поколебался — говорить или нет? И тебя спасают вместе с ним, поняла? Я буду сопровождать вас обоих до Володи! Так что уймись, ради бога! Ольга обомлела от ужаса, а потом вцепилась брату в грудь: — Котька, дурак, вас с Якутовым расстреляют, как отца Андроника! Костя отнял её руки. Только ты сама не мешай!
Дверь в кабинет приоткрылась. Ольга словно преобразилась от слов Костика. Она кинулась в гостиную. Костя снова сел за стол и придвинул недописанное письмо. Накинув на плечи платок, Ольга в прихожей долго возилась с засовом. Потом потянула тугую дверь на себя. Из тёплой темноты на улице в проём вдруг вдвинулись рослые плечистые фигуры. К лицу Ольги поднесли бумагу.
Ольга забилась, будто уже вырывалась, и отчаянно закричала в дом: — Котька, беги!.. Чекистов было четверо, и возглавлял их Ганька Мясников. Он уже давно намеревался взять под арест жену подполковника Каппеля — просто так, без повода, на всякий случай. До дела дошло только сегодня. На обратном пути от Успенской женской обители чекисты завернули гружённые мануфактурой пролётки к деревянному особнячку Строльманов. И оказалось, что не зря! Отшвырнув бабу, чекисты ломанулись в гостиную. Лампа под абажуром.
На полу — раскрытые чемоданы с барахлом. Пожилая женщина, схватившись за сердце, ошарашенно прижалась к изразцам голландской печи. Барин гневно вздымается из кресла — усы и бакенбарды раздуты, как у Александра Второго. В кабинете — тоже свет. И звякает стеклом второпях распахнутое окно. Ганька пронёсся через комнаты, выдёргивая наган из кобуры, высунулся в окно и несколько раз выстрелил в неясные тени Сибирской улицы. В доме завизжали женщины и заплакал младенец. Темнота не отозвалась на пальбу.
Раздосадованный, Ганька вернулся в гостиную к Строльманам-старшим, пнув по дороге резной стул. Чекисты уже втолкнули в гостиную Ольгу — бледную и растрёпанную. За окном исчезли бабочки-ночницы, а небо над Камой пронзительно посинело. Дмитрий Платонович прикрутил фитиль пятилинейной керосиновой лампы. Катя смотрела требовательно и даже осуждающе. Якутов, усмехаясь сам себе, подумал, что влюбляется в свою дочь, как когда-то влюбился в её мать. И речь не про меня! Она и вправду была серьёзной.
Внешне очень похожей на Ангелину — и не похожей ничуть по натуре, потому что Ангелина, актриса, всегда пребывала в некоем драматическом изломе духа, словно жила на экране синематографа. И согласен пострадать от них. Серые глаза Кати сделались непримиримыми. Кате хотелось задавать острые и неудобные вопросы. Хотелось искать ошибки в рассуждениях или поступках отца и опровергать его. Отец был статным и сильным мужчиной с чёрно-седой бородой и высоким лбом. Всегда доброжелательный, тем не менее он не пускал к себе в душу. Такие не нравятся женщинам — но если уж понравились, то на всю жизнь.
Не случайно мама брала в любовники каких-то светских хлыщей или истеричек с апломбом. Из обиды и ревности она искала противоположность отцу. Катя давно поняла, что мама ему — не пара. А вот сама она вполне достойна Дмитрия Платоновича. У неё такой же твёрдый характер. И она могла быть рядом с отцом — но только на равных. Неудобные вопросы и служили объявлением о равенстве. Но этим мы работали против революции, а не за неё.
Социал-демократы выступали от пролетариата, эсеры — от крестьянства. За окном вдали патриархально запел утренний петух. В провинции птицу и скотину держали даже в центре губернского города. Уголовников, дезертиров, батраков и бродяг! Дмитрий Платонович тихо гордился, что дочь у него такая умная и волевая. Он разговаривал с Катей честно и без всяких скидок. И я впечатлён твоим знакомством с марксизмом. Да, социал-демократы оказались подлее, чем мы думали.
Они ловко использовали пролетариат для расшатывания режима. И мобилизация деклассированного сословия для классовой борьбы означает их стремление к абсолютной власти, а вовсе не к демократии. Дмитрий Платонович смотрел на Катю с нежностью и уважением. Эта английская девочка ещё многого не понимала — в жизни, а не в политэкономии. Конечно, я осознаю неизбежность гражданской войны, но полагаю, что война только ухудшит ситуацию. При отсутствии сопротивления большевики сами были бы вынуждены вернуться к частной собственности, потому что государственное управление экономикой нерационально. Дело государства — фискальные функции. Маркс — утопист.
Я надеюсь, Катюша, что через пару лет большевики всё равно придут к некоему квазикапитализму. Новыми собственниками станут люди, облечённые доверием их партии, или коллективы. То есть изменятся лица, но прежние основы восстановятся. Но Кате утопистом казался не Маркс, а отец. Он надеялся на чудо. Дмитрий Платонович усмехнулся. Однако меня волнует не это, Катюша. Меня волнует то, что в годы твоей учёбы я буду не в состоянии содержать тебя должным образом.
Я не боюсь работы. Я могу давать домашние уроки, я хорошо освоила лаун-теннис, наконец, я занималась на курсах сестёр милосердия. Домашние уроки? Для кого это здесь? Для детей из рабочих и солдатских слободок? Но Дмитрий Платонович не стал разубеждать дочь. И я очень сожалею, что не я тому причина. Они сидели в гостиной небольшой квартиры Якутова в мансарде здания Речкома.
Свою спальню Дмитрий Платонович уступил дочери и ночевал в кабинете. Восход окрасил скошенный потолок в буржуазный розовый цвет. Самовар давно остыл. За окном над Камой плыл тонкий туман. Где-то в глубине здания раздались невнятные голоса, потом за стеной на лестнице заскрипели тяжёлые шаги, и дверь в квартиру Якутова без стука распахнулась. В гостиную по-хозяйски бесцеремонно вошли незнакомые Дмитрию Платоновичу люди в солдатских гимнастёрках и кожаных куртках. Один из вошедших, небритый и большеротый, победно улыбнулся: — Да ведь и сам, небось, знаешь. Якутов подошёл и остановился, стараясь не соприкасаться с Ганькой плечами.
Окно кабинета снаружи закрывал «намордник» — короб из решётки. Сквозь прутья Дмитрий Платонович разглядывал двор тюрьмы. Во дворе ждали отъезда пятеро арестованных. Дмитрий Платонович их уже видел. Это были сопровождающие Великого князя Михаила: камердинер, шофёр, делоуправитель Гатчинского дворца и полковник Пётр Людвигович Знамеровский с женой Верой Михайловной. Они держали в руках чемоданы. Охранники сидели в тени ворот на каких-то брёвнах. Нехотя поднимаясь, они доставали револьверы.
Выстрелы забабахали дружно, звонко и быстро — арестованные ничего не успели понять и повалились на камни вымостки. Вера Михайловна даже не выронила из руки маленький дамский саквояж. Дмитрий Платонович смотрел, как чекисты ходят над упавшими и добивают их. Я и так знаю, что это ты спрятал Мишку Романова! Всё ведь, уцепил я тебя. Хорош ломаться! Ганька упивался своим превосходством над знаменитым пароходчиком. И я её под арест посажу.
А чего в тюрьме бывает, ты сам только что посмотрел. Думай, Платоныч, думай.
Как защитить прогресс, которому безразличны социальные битвы?
Там, на палубах речных буксиров, капитаны искали честный путь в будущее, и маленький человек становился сильнее, чем огромный и могучий пароход. Раскрыть описание.
Книги о прошлом В 1918 году речными флотилиями обзавелись и "учредиловцы" в Самаре, и Троцкий в Нижнем Новгороде, и повстанцы Ижевска, и чекисты в Перми. А в мире бушевала инженерная революция, когда паровые машины соперничали с дизельными двигателями, и в российское противостояние красных и белых властно вторгалась борьба лидеров нефтедобычи - британского концерна "Шелл" и русской компании братьев Нобель. Войну вели и люди, и технологии, и капиталы. В кровавой и огненной круговерти речники оказывались то красными, то белыми. Их принуждали стрелять в товарищей по главному делу жизни, принуждали топить пароходы - славу и гордость речного флота.
По ее словам, это «мощная историческая книга по объему сравнимая с «Сердцем Пармы» и «Золотом бунта». Алексей Иванов работал над ней почти два года. Выход книги планируется в конце 2022 года. Из аннотации: «Россия начала ХХ века — это мощно развивающаяся страна с огромным и передовым речным флотом, почти полностью частным. И вся его сложная хозяйственная громада оказалась взорвана трагедией 1917 года.
На Букмейте и в издательстве «РИПОЛ классик» вышел новый роман Алексея Иванова «Бронепароходы»
Книга «Бронепароходы» стала 15-м по счету романом Алексея Иванова. В издательстве «Рипол Классик» вышли долгожданные «Бронепароходы» Алексея Иванова. Алексей Иванов во время встречи поделился с челябинцами подробностями создания произведения. Алексей Иванов представит читателям книгу «Бронепароходы» о событиях 1917 года.
Отзывы, вопросы и статьи
- Стала известна дата выхода новой книги Алексея Иванова
- Наши проекты
- Писатель Алексей Иванов представит новую книгу «Бронепароходы»
- Вышел новый роман Алексея Иванова «Бронепароходы»
- От Алексея Иванова до Ханьи Янагихары: 10 лучших книг зимы 2023-го
- Алексей Иванов заявил, что не будет проводить презентацию новой книги в Москве
В Екатеринбурге Алексей Иванов презентовал роман «Бронепароходы»
| Речной бой / Главная тема / Независимая газета | Алексей Иванов — российский писатель, сценарист, культуролог. |
| От Алексея Иванова до Ханьи Янагихары: 10 лучших книг зимы 2023-го | | Кадр из фильма «Сердце Пармы», снятого по книге Алексея Иванова. |
| Люди и пароходы. О новом романе Алексея Иванова / Кино и сериалы / iXBT Live | Писатель Алексей Иванов пообщается со свердловчанами, презентует им новый роман «Бронепароходы» и раздаст автографы в Сысерти. |
| Стала известна дата выхода новой книги Алексея Иванова | Екатеринбург, иванов алексей, книга бронепароходы. |
Продюсер писателя Алексея Иванова анонсировала его новый роман «Бронепароходы»
Фото: официальный сайт писателя Алексея Иванова ivanproduction. Прошлым летом продюсер Алексея Иванова Юлия Зайцева и её команда провели в Березниках презентацию путеводителя «В сердце пармы». Она прошла в корпоративном музее филиала «Азот» компании «Уралхим». В путеводителе представлены интерактивные маршруты по Северному Уралу, в том числе по Верхнекамью.
Михаила они выслали подальше от столиц в Пермь, а теперь везут в лес. Будто бы на поезд, а на самом деле на смерть. Тело великого князя так и не было найдено, и сюжет запускает следующее логичное предположение: а что если Михаил выжил и нашлись люди, решившие ему помочь? Из Перми, конечно, просто так не сбежать — ведь в разгаре Гражданская война. Но раз земля горит под ногами, надо идти по воде. Эта предпосылка запускает лавину событий: 700 страниц, десятки линий, десятки героев — реально живших и полностью вымышленных, хотя и те часто имеют своих прототипов. И Михаил далеко не самый главный и не самый интересный персонаж — главных много, и среди них не только люди. Шестеренки романа прокручивает и человек, и пароход. Даже странно, что никто не брался за такой уникальный сеттинг место и время — частный речной флот Российской империи, передовой и многочисленный, который к 1918 г. Иванову не в новинку открывать золотоносные месторождения, тем более что «золотой лихорадки» в нашей беллетристике, видимо, не предвидится. У Иванова что ни книга — то эксперимент, и каждый раз одно и то же чувство: почему раньше никто до такого не додумался? И почему никто не подхватывает эстафету?
Так дёргают — баллер погнут. Он встал, оправил форменку и вышел из тёмного салона на яркий свет. С борт а «Русла» Горецкий видел брошенные у берегов буксиры с разбитыми окнами, полузатонувшие пассажирские пароходы, часто разграбленные и обглоданные пожарами, бесхозные баржи. На перекатах торчали застрявшие плоты. Затоны словно подавились и задохнулись, переполненные мёртвыми судами. В сумерках, немного не дойдя до Чистополя, Горецкий заметил большой пассажирский пароход, точнее, лайнер, вставший на ночлег у песчаной косы возле села Жукотино. Это был «Фельдмаршал Суворов». Горецкий оживился. Когда-то он экзаменовал меня в речном училище. Горецкий с юности мечтал о красивой карьере — вроде карьеры капитана. Отец его, ссыльный поляк, заведовал земской школой в городишке Кологрив Костромской губернии. Местный помещик Фёдор Егорыч Крепиш учредил небольшое пароходство; как уездный предводитель дворянства, он радел душой за учителей, теряющих работу на летних вакациях, и устраивал их на свои суда боцманами и капитанами. Так Роман и попал на речной флот. Практика у Крепиша позволила ему поступить в Нижегородское речное училище, попечительский совет назначил стипендию. А после учёбы Романа приняли в общество «По Волге». Третьим помощником капитана он ходил на пароходе «Боярин», вторым — на «Императрице Александре», первым — на лайнере «Витязь». Блистательные близнецы «Витязь» и «Баян» были лучшими судами общества. Если бы не революция, Роман Андреевич Горецкий стал бы капитаном следующего флагмана своей компании. Но не сложилось. Обшарпанный буксир пришвартовался к царственному борту лайнера. В синих сумерках горел длинный ряд жёлтых окон пассажирского яруса, озаряя ржавую крышу и щелястую палубу низенького судёнышка. На галерее лайнера негромко разговаривали пассажиры, будто всё было как в прежние времена. Фаворский принял Горецкого и Мамедова в своей двухкомнатной каюте с дорогой венской мебелью. В электрическом свете на столе блестел самовар. Командиры пассажирских пароходов редко уходили на рабочие суда. Он и предложил Горецкому стать капитаном «Русла». Буксир шёл в Пермь. А Горецкому очень надо было в Пермь. Фаворский задумался, вспоминая события прошедшего месяца. Выше по Каме разбойничает «Межень», её захватила красная матросня. У них два пулемёта. Остановили меня и ограбили пассажиров. Полагаю, что караван попал в руки молодого Стахеева, акционера компании «По Волге». Этот юноша собирает суда своей компании, рассчитывая на скорую победу белых. При нём находится некий англичанин из «Шелля», а в Святом Ключе на даче у Стахеева живёт матушка. Фаворский глянул исподлобья и поправил кран самовара, чтоб не капало. Горецкий был изумлён. Конечно, он слышал о жестокости большевиков, но считал, что люди вроде Якутова надёжно защищены своим авторитетом. Она ведь уехала к отцу. Горецкий задал вопрос тоном вежливого участия, но Фаворский понял, ради чего честолюбивый Роман Андреевич вдруг решил командовать жалким буксиром, прорывающимся в Пермь. Не ради же товарищества «Бранобель». Поговорите с ним, Роман Андреич. С Катей Якутовой Роман познакомился в 1915 году на «Витязе». Дмитрий Платонович отправил сына и дочь в круиз от Нижнего до Астрахани и обратно. Как помощник капитана, Роман обедал с самыми важными пассажирами — и таковыми были дети знаменитого пароходчика. Роману очень понравилась Катя — умная и строгая. Они много разговаривали, прохаживаясь по галерее, Роман приводил её в рубку. Ему показалось, что они сдружились. Катя тогда была ещё девочкой. Роман много вспоминал её зимой, когда Катя уехала на учёбу в «Шерборн скул гёлс», и даже хотел послать ей почтовую карточку. А через год Катя чудесным образом превратилась в красивую девушку. Якутов опять выкупил детям каюты на «Витязе», и Роман понял: с Катей у него — не дружба. Возможно, даже не любовь. Сложно сказать что. Какая-то непреклонная необходимость иметь Катю Якутову подле себя, иначе собой он будет не полностью. Только эта девушка могла оценить в нём то, что он ценил в себе больше всего, — желание получить от жизни самое лучшее. Горецкий нашёл Костю Строльмана в каюте и вытащил на галерею. Гладкий плёс чуть мерцал из непрозрачной глубины. Лёгкие лохматые облака, подсвеченные по краям луной, неуловимо перемещались в небе невесомо-объёмными кружевами. Костя огляделся по сторонам — не слышит ли кто. Увы, Дмитрия Платоновича арестовали чекисты. А Екатерину Дмитриевну с этим человеком я сумел вывезти в относительно спокойное место. Надеюсь, у них всё благополучно. Хотя сложно утверждать ответственно. Костя сдался: — Великий князь Михаил Александрович. Горецкий ощутил мягкий и тяжёлый удар по самолюбию. Не ревность, а именно удар по самолюбию: для ревности Горецкий был слишком уверен в своём превосходстве. Что ж, юная Катя Якутова и вправду оказалась такой же, как он: Катя тоже принимала от жизни только самое лучшее. И всё же чувствовала в нём какую-то опасность, а потому обращалась больше к Роману Андреевичу. Я очень люблю нашу Россию, господа. Мне за границей неуютно. Даже языка французского я не выучила — чем мне заниматься на Ривьере или в Париже? Они сидели в полумраке гостиной на низких диванах. Медово светился китайский абажур настольной лампы. В открытые окна, качая занавеси, влетал прохладный ветерок с Камы. Откуда-то доносилось ночное пение лягушек. А он жаждет сражаться с большевиками. Боже, они ведь ужасны, эти большевики! Они расстреливают людей! В Сарапуле он отнял у красных наш буксир, теперь плавает по Каме и нападает на корабли. Высаживает пассажиров перед Елабугой и приводит корабли сюда. Вы же видели, господа: за пристанью у него целый флот, будто он адмирал Нельсон! Кешенька хочет сохранить наше пароходство до того времени, когда армия наведёт порядок. Я не умею пользоваться деньгами. Двадцать лет назад купец Иван Стахеев стал основным собственником общества «По Волге» — самого первого российского пароходства. К концу прошлого столетия «поволговские» пароходы устарели, и общество почти разорилось, однако упразднить столь славное предприятие было бы позором для купечества. Вот тогда и появился Иван Сергеевич. Обширный род Стахеевых разбогател на хлеботорговле; огромные стахеевские элеваторы словно рыцарские цитадели поднимались над крышами Бирска, Сарапула, Елабуги, Чистополя и Набережных Челнов. Иван Сергеевич выкупил долги пароходства «По Волге». А теперь сын спасал то, что осталось. Мамедов понял, что Ксения Алексеевна почему-то боится его. Когда Ксения Алексеевна вышла отдать распоряжение о комнатах для ночлега, Горецкий наклонился к Хамзату Хадиевичу и прошептал: — Мамедов, вы не умеете говорить с дамами. А я умею. Горецкому была симпатична эта милая и пикантная женщина. Разница в возрасте его не смущала. В Ксении Алексеевне он увидел глубокую и зрелую чувственность, обострённую одиночеством вдовы. В тёмной аллее под ветерком с тополя на тополь перелетал высокий и таинственный шум. Под ногами чуть скрипел песок дорожки. В её слабости был явный призыв, и призыв к мужчине, а не к богу. Ксения Алексеевна поняла намёк. Двадцать лет назад весь Петербург обсуждал две свадьбы: миллионщики Якутов и Стахеев женились на актрисах. Ксения Алексеевна принуждённо засмеялась. Да, современные капитаны — уже не романтики, а циники, теперь это в моде. Однако Роман Горецкий ей нравился: высокий, красивый и опытный мужчина с твёрдой линией рта. Горецкий был прав: ей по-прежнему хотелось быть желанной. Она одна и хороша собой, а положение в обществе у неё совсем не то, что было раньше, — вряд ли кто осмелится её осудить. Летняя ночь такая тёплая, а мужчина такой самоуверенный… И ничто никогда не повторится: ни юность, ни этот миг. Горецкий осторожно взял её за плечо и склонился к лицу. Спальня находилась на втором этаже. Ксения Алексеевна бросила перед дверью веточку шиповника — знак для горничной, что не надо входить или стучать. Тёмного времени им не хватило, и последний нежный вскрик слился с пением петухов на подворье. Потом Ксения Алексеевна затихла. Горецкий немного полежал и бережно высвободил руку из-под её головы. Воздух в спальне светился — окно смотрело на раннее низкое солнце. Сдвинув тяжёлые кудрявые волосы Ксении Алексеевны, Горецкий поцеловал спящую женщину в тёплую щеку и выбрался из постели. Ему надо было спешить на пароход. Лоцман Федя стоял на кормовом подзоре, измеряя уровень воды шестом-намёткой. Машина поднимала пары, и судно подрагивало. Мамедов встретил Горецкого в рубке. Штурвальный зевал в кулак. Горецкий поглядел на берег, на парковую балюстраду под тополями. Захватить её мальчишку надоумил агент компании «Шелль». Компания пообещала купить у Стахеевых активы их пароходства, если Стахеев приведёт нашу баржу в Самару или Уфу. Путь в Самару перекрыли красные, а в Уфу — мелководье. Мальчишка ждёт. Мамедов недобро прищурился: — А как зовут агэнта «Шелль»? Дьжозеф Гольдинг? Пароход красных, о котором сообщил капитан Фаворский, преграждая путь, стоял вдали прямо посреди блещущего створа. Из склонённой трубы «Межени» стелился лёгкий дымок — машина работала вхолостую. Романа раздражала народная лексика лоцманов. Неужели нельзя выучить общепринятые термины судоходства? От солнца в рубке было жарко. Горецкий в бинокль долго изучал створ. Его буксир — там же: вижу торговый флаг компании на топе. А «Межень» караулит добычу возле выхода из акватории зимовки. Сбавив обороты, «Русло» медленно приближался к «Межени». Вскоре на «Межени» простучал пулемёт, и перед носом «Русла» взбурлила линия белых фонтанчиков. Красные приказывали остановиться. На кормовом якоре буксир медленно развернуло по течению. Матросы спустили на воду лёгкую лодку, закреплённую на шлюпбалке. Мамедов и Горецкий дружно гребли распашными вёслами и смотрели, как удаляется «Русло». Вода в Каме была тёмная, глиняная, и на лопастях вёсел отливала краснотой. А волжская вода, песчаная, всегда казалась жёлтой. У нас пройзводствэнное дэло. Болшевикам наша баржа нэ нужна. А вот Гольдингу — нужна. На борту «Межени» толпились разморённые зноем моряки в тельняшках и бескозырках. Мамедова и Горецкого вытащили из лодки и в первую очередь бесцеремонно обыскали, затем провели в полутёмный салон. Как волжанин, Роман не раз встречал на реке «царский пароход», однако бывать на борту ему не приходилось. Роман с интересом разглядывал салон — мебель, дорогую обивку переборок, занавеси на окнах. На оттоманке сидела с ногами красивая девушка. За столом расположился моряк с бородкой клином. Вышка стоит, рабочие ждут, а баржа с оборудованьем пропала. Мы искали её. Баржу этот Стахэев, дурной человек, экспропрыыровал и на зимовку загнал. Стараясь смутить, Маркин сверлил Мамедова недоверчивым взглядом. Кому ещчё-то наши насосы и лэбёдки нужны? Ай, молодец моряк! Маркин был польщён, хотя вида не подал, — но Мамедов это понял. Горецкий удивлялся преображению Мамедова из холодного и умного командира в какого-то льстивого торговца с восточного базара. Мамедов выдвинул из-за стола стул и уселся как для дружеской беседы. Мнэ бэз баржи нэльзя возвращаться. Горецкий тоже осторожно опустился на диванчик у двери. Он наблюдал за девушкой. Что она делает на пароходе? Чем так явно недовольна? Девушка вдруг резко перебила Маркина: — Стахеева мы уймём! Мамедов быстро обернулся к ней: — Он и ваши суда захватил? Думал, может, помогу чем… — Да чем ты поможешь? Мамедов покашлял в притворном смущении. Горецкий даже выпрямился. Он был впечатлён — но не столько низостью этого намёка, сколько готовностью Мамедова применять любые средства для достижения цели. Горецкий никогда не верил в благородство конкуренции: в гонках пароходов самые достойные капитаны выпихивали суда соперников на мель, и машины ударом срывало с крепёжных болтов, а пассажиры летели кубарем. Однако с такой беспощадностью борьбы Роман ещё не сталкивался. Это был урок от опытного специалиста. Урок гражданской войны в экономике. Мамедов поджал толстые губы. Ляля сама себе являлась опровержением. Маркин размышлял, ни на кого не глядя. Мамедов не вмешивался. Он забросил наживку и просто ждал. Он видел, что эта огненная девка подмяла морячка — не даром же она тут сидит. Морячок надеется уладить дело без хлопот, а девке такое против шерсти. Чего она хочет? Красивой войны с пальбой? Битвы пароходов? Мамедов внимательно рассматривал Лялю: бывают женщины, у которых внутри — чёрт. А морячок елозит задом… Ему и девка нужна, и под пулями рисковать неохота. Маркин так и не принял никакого решения. Стахеевская зимовка располагалась в тесной глухой протоке между берегом и песчаной косой, заросшей густым тальником. На мысу возвышалась тренога облупленного створного знака. Стахеев загнал в протоку семь разных барж, два буксира — считая и свой, и старый товарно-пассажирский пароход. Ржавые суда выглядели безотрадно, будто отощавшие коровы в истоптанном загоне. Лодка Вольки Вишневского скользила вдоль вешек, обозначающих узкий фарватер. Волька грёб распашными вёслами и оглядывался через плечо. На подмытом обрезном берегу виднелся окоп пулемётного гнезда, из которого торчал рубчатый ствол «виккерса». Стахеев держал фарватер под контролем. Он направил лодку к буксиру Стахеева. Лодка брякнула штевнем в борт. Иннокентий Стахеев встретил посланника с «Межени» в рубке. Волька одобрительно оглядел туго застёгнутый студенческий мундир Стахеева с тёмно-синими петлицами и двумя рядами гербовых пуговиц. Московский коммерческий институт носил имя цесаревича. Выпускник Стахеев был всего на пару лет старше простого солдата Вишневского. Комиссар Маркин передаёт тебе, что либо мы баржи забираем, либо твою мамку. Решай сам до вечера. Вольке нравилось быть бесстыжим. Это как-то по-революционному. Стахеев поправил форменную фуражку с синим околышем. Над сонной протокой, ивняком и тихими судами висело знойное марево. В мутной небесной голубизне проступало мятое жёлтое облако. Заложив руки за спину, Кеша Стахеев с высоты колёсного кожуха смотрел на пароходную стоянку и думал о маме. О доброй и ласковой маме, которая жила безмятежно в своей дачной уютной глуши с малиновым вареньем и розариями. Она верила, что все беды проплывут мимо, потому что она никому не причиняет зла. Вскоре Стахеев постучал в каюту Голдинга. Англичанин лежал на койке, задрав на стену длинные ноги, и читал старый журнал «Русское судоходство». Они нашли маму в Святом Ключе и угрожают арестом, чтобы я покинул зимовку. Об этом они условились ещё три недели назад в Сарапуле, где Джозеф Голдинг, агент концерна «Шелль», отыскал сына Ивана Сергеевича Стахеева. Иннокентий нуждался в деньгах, чтобы вывезти мать из России и обеспечить её жизнь в Европе. Голдинг и Стахеев-младший заключили сделку. Ради неё должен и выйти из борьбы. Голдинг скинул ноги, сел и посмотрел на Стахеева холодными глазами. У вас мощный буксир и пулемёты. Атакуйте «Межень», вот это будет настоящая борьба. Кеша отрицательно покачал головой: — Россия для вас — джунгли, Джозеф, и вы здесь на охоте. Но я не могу разделить ваше упоение. В Иване Сергеевиче действительно была непонятная дерзость. Жениться на актрисе. Спасти пароходство. Затеять самоубийственное соперничество… Иван Стахеев, главный акционер компании «По Волге», в 1904 году начал войну с компанией «Кавказ и Меркурий». Чтобы переманить великосветскую клиентуру конкурента, он построил три роскошных лайнера. Стахеев продолжил игру и поднял ставки: заложил ещё два парохода с невиданными удобствами. На биржах тогда гадали: у кого раньше «лопнут жилы»? Жилы лопнули у обоих соперников. А компания «По Волге», привлекая дополнительный капитал, выпустила большой пакет новых акций, и этот пакет купило буксирное пароходство «Мазут» — подразделение концерна «Шелль». Иннокентий знал: это надломило дух отца, и отец умер. Голдинг вытащил из нагрудного кармана серебряный брегет на цепочке. Баржа осядет на дно и останется доступной. А я предотвращу саму возможность перегрузки на другое судно. Я буду ждать вас в Святом Ключе. Моя миссия исчерпана. Отсюда я уйду на лодке в Елабугу. Стахеев печально кивнул: — Как угодно… Прощайте, Джозеф. Помните, что я считал вас другом. Вечером буксир Иннокентия Стахеева двинулся по узкому изогнутому фарватеру из протоки на Каму. По бортам стояли матросы и пожарными баграми выдёргивали вешки, обозначающие границы судового хода. Стахеев вышел из рубки на кожух колеса и смотрел в бинокль. На алой от заката реке чернел вдали красивый и зловещий силуэт парохода «Межень». Значит, план сработал: Стахеев бросился к матери. Исхлёстанный ветвями Мамедов упрямо ломился через тонкий и густой лес-жегольник вдоль заливного берега. Баржу с оборудованием нельзя оставлять без присмотра. На топком пятачке Мамедов разделся, связал одежду в узел и вошёл в прогретую мутную воду.
Войну вели и люди, и технологии, и капиталы. В кровавой и огненной круговерти речники оказывались то красными, то белыми. Их принуждали стрелять в товарищей по главному делу жизни, принуждали топить пароходы — славу и гордость речного флота. Как сохранить совесть посреди катастрофы? Как уберечь тех, кого ты любишь, кто тебе доверился? Как защитить прогресс, которому безразличны социальные битвы? Там, на палубах речных буксиров, капитаны искали честный путь в будущее, и маленький человек становился сильнее, чем огромный и могучий пароход. Кто есть кто в романе «Бронепароходы»: Катя Якутова, дочь уважаемого пермского судовладельца Дмитрия Якутова. Честная, умная, строгая девушка. Выросшая за границей, она питает наивные представления о жизни в России. Каждый год навещает отца и вместе с младшим единокровным братом Алешкой отправляется в речной круиз по Волге. В 1918 году она прибывает в Пермь с намерением поступить на медицинский факультет местного университета. Но после гибели отца попадает в водоворот событий и оказывается на одном судне с Великим князем. Великий князь Михаил Александрович, в 1917 году отказавшийся взойти на престол Российской империи. В самом начале романа он чудом избегает смерти от руки большевиков и, раненый, оказывается под опекой Дмитрия Якутова, который помогает ему скрыться от преследователей. Сдержанный и благородный, Михаил Александрович не стремится ни к власти, ни к мести: «Я частный человек, и хочу прожить свою частную жизнь, никому ничего не доказывая». Участливый и справедливый, он по-отцовски относится к Кате, в которой видит «юношескую тонкость лица и непримиримую чистоту», как у его погибшего на войне сына Сашки. Иван Диодорович помогает Кате и Великому князю выбраться из Перми и ближе к концу романа спасает девушку ценой собственной жизни. Хамзат Хадиевич Мамедов, командир охраны товарищества нефтяного производства «Бранобель». Пользуется полным доверием братьев Нобелей, обладает широкими полномочиями и решает самые разные вопросы: от переговоров с подрядчиками до физического устранения конкурентов.
Вышел новый роман Алексея Иванова «Бронепароходы»
| Вышел новый роман Алексея Иванова «Бронепароходы» | Писатель Алексей Иванов, известный по книгам «Географ глобус пропил», «Сердце Пармы», «Тобол», «Пищеблок», презентовал в Челябинске свою новую книгу «Бронепароходы». |
| Telegram: Contact @news_74ru | Алексей Иванов бесплатно. |
| От Алексея Иванова до Ханьи Янагихары: 10 лучших книг зимы 2023-го | В начале года Алексей Иванов выпустил книгу «Бронепароходы» — роман о гражданской войне на реках Каме и Волге с битвами на бывших торговых судах. |
| Алексей Иванов: «Вместо идеологии у нас сплошная конспирология» | Сегодня, 24 января, вышла новая книга Алексея Иванова «Бронепароходы» – эпическая сага, события которой разворачиваются во времена Гражданской войны. |
| Прочитали новый роман Алексея Иванова "Бронепароходы". Вот наше мнение. Metro | Российский писатель Алексей Иванов представил в четверг в Екатеринбурге новый роман "Бронепароходы" о событиях на фоне гражданской войны 1917-1922 годов, передает. |
Павел Басинский о новом романе Алексея Иванова
| "Бронепароходы" в шорт-листе «Книги года – 2023» | Если грубо подгонять "Бронепароходы" под этот стандартный шаблон, то новый роман Иванова больше всего исторически и повествовательно апеллирует к "Тоболу", а своей кинематографичностью – даже, скорее, сериальностью – к "Теням тевтонов". |
| Алексей Иванов: «Пароходы Гражданской войны оказались жертвами» | 24 января вышел новый большой художественный роман Алексея Иванова «Бронепароходы» — о речном флоте в годы Гражданской войны. |
Алексей Иванов планирует выйти на международный рынок с помощью Netflix
Войну вели и люди, и технологии, и капиталы. В Челябинске с презентацией своей книги «Бронепароходы» побывал писатель Алексей Иванов — один из самых известных и экранизируемых авторов страны. Алексей Иванов.
Алексей Иванов - Бронепароходы
Капитаны искали честный путь в будущее, и маленькие люди становились сильнее, чем огромные пароходы. Слушать бесплатно аудиокнигу "Бронепароходы" - Алексей Иванов. Показать все.
Например, мой роман «Тени тевтонов» — на очень острую, злободневную тему, но, как мне кажется, публика его не считала. Это рассказ о падении Тевтонского ордена в XV в. Эти события очень перекликаются друг с другом. Сам сюжет романа, взаимоотношения героев, хорошо иллюстрируют понимание конспирологии. Дело в том, что в современном обществе идеологии как таковой нет, вместо идеологии есть конспирология — мы все объясняем заговором. Какую бы вещь мы ни взяли, все объясняем заговором.
Например, почему мы плохо живем? Потому что все страны вокруг нам пакостят. Или почему такой климат странный? Тоже понятно: глобальное потепление. Эта конспирология стала нашей идеологией. Телевидение приучило нас во всем видеть заговоры, объяснять все злыми кознями, а не нашими недостатками. Почему конспирология антигуманистична, помимо того, что она просто глупа? Дело в том, что она всегда представляет человека игрушкой злых сил, лишая свободы воли. Я написал роман именно антиконспирологический, главный герой в «Тенях тевтонов» — хороший человек, но конспиролог.
И из-за этого он доводит остальных хороших людей до катастрофы. Почему вы говорите, что настоящее зависит от будущего? Это книга о гражданской войне, о белых и красных, о бронепароходах, хороших и плохих. Но в философском смысле это роман об этике сохранения будущего. Мы в XXI веке воспринимаем будущее не так, как его воспринимали даже недавние предки. Это восприятие изменилось примерно в 80-х годах XX века, будущее стало восприниматься как объективно существующее. Оно же все равно есть произведение того, что существует сейчас? Следовательно, оно существует объективно, хотя еще и не начало существовать. Но раз оно объективно, оно оказывает влияние на день сегодняшний.
Как сохранить совесть посреди катастрофы? Как уберечь тех, кого ты любишь, кто тебе доверился? Как защитить прогресс, которому безразличны социальные битвы? Там, на палубах речных буксиров, капитаны искали честный путь в будущее, и маленький человек становился сильнее, чем огромный и могучий пароход. Всего за три дня — с 6 по 9 октября — фильм собрал 128,7 миллиона рублей, его посмотрели более 403 тысяч человек.
И так же бессмысленно погибают эти люди. Сцены убийств и расстрелов в этом романе удручающе не впечатляют, за редкими исключениями - вроде казни архиепископа Андроника, которую устроил тот же опереточный злодей Ганька. Вот эта сцена достойна мастерства Иванова, в котором, впрочем, никто не сомневается. Вы скажете: война на то и война, что убийства привычны. Наверное - да, но не в литературе. Помните, как Гришка Мелехов порубил отряд красноармейцев и что он после этого испытывает? Или когда Мишка Кошевой расстреливает Петра Мелехова и разговор между ними? По-разному можно изображать "обычное". Проблема романа в людях. Большинство из них мелькают как некие функции Слабо, на мой взгляд, прописаны и главные исторические персонажи. Да боже мой! Демонический болтун Троцкий уже навяз на зубах. С другой стороны, посмотрите, как интересно сделал этот образ Афанасий Мамедов в романе "Пароход Бабелон". Другой ракурс - писательский, новый. Лариса Рейснер в романе Ляля... Кроме того, что она фильтрует мужчин по степени их "интересности" и тут уже не важно, Гумилев или Троцкий , что еще есть в этом образе? Интересные персонажи в романе есть.
Проблема романа "Бронепароходы" в людях. Большинство из них мелькают как некие функции
- «Бронепароходы»: вышла актуальная книга Алексея Иванова
- Непермские новости
- "Бронепароходы" в шорт-листе «Книги года – 2023»
- "Бронепароходы" скачать fb2, rtf, epub, pdf, txt книгу Алексей Иванов
- Льготные категории посетителей