Повести и рассказы на Дзене.
Рассказы мещеряковой дзен - 84 фото
Tags:истории Дзен читать, Каналы писателей Дзен, Читать рассказы на Дзене. Ранее рассказ был размещен на моем канале «Что-то не то». Публикации канала «Легкое чтение: рассказы» и другие книги. История о поздней любви, возможны ли новые отношения после 60-ти.
Читать на Дзене рассказы и истории
Через некоторое время вызвали их. Процедура была недолгой, они поставили свои подписи и вышли из кабинета. Можешь считать это свадебным подарком! Источник 37. Осенняя радуга Новость о беременности Надежды распространилась по школе мгновенно — такое в женском коллективе долго не держится в секрете!
Коллеги не спрашивали ни о чем, но внимательные взгляды окидывали ее фигуру систематически. Но не это волновало Надежду. В детском саду ей сказали, что к Жене приходил отец, принес ей конфеты, но воспитатель не взяла их. Но дочка не сказала ей об этом.
Или отец потребовал не говорить ей? Чего он хочет? Ведь давно, кажется, уже все сказано, и, как говорится, «все узлы развязаны». Почему на их пути с Сашей возникают преграды — то Елена, то снова Андрей?
Забрав дочку из садика, Надежда решила спросить ее об Андрее, только не знала, как начать, чтобы не напугать ее. Женя взглянула на мать снизу вверх, увидела спокойные и ласковые ее глаза и кивнула головой. Женя остановилась, посмотрела на мать. Я скажу тебе.
Надежда выдела, что дочке это дается непросто, она не хотела настаивать на том, чтобы та рассказала о разговоре с отцов, поэтому, решив прекратить беседу, перевела на другую тему: — Какие занятия были у вас сегодня? Но настроение у девочки оставалось прежним. Она долго молчала, семеня рядом с матерью, потом дернула ее за руку и сказала: — Он сказал, что дядя Саша плохой, он нас с Юлей не любит. А когда народится у тебя ребеночек, вы нас прогоните.
Надежда от негодования остановилась. Несколько секунд молчала, пытаясь вдохнуть воздух. Так мучить собственного ребенка! Она присела перед дочкой, заглянула ей в глаза: — Доченька, он просто пошутил.
Никто и никуда вас с Юлей не отправит. Я ведь люблю вас, очень люблю. Ты мне веришь? Надежда смешалась.
Как ей сказать, что, конечно, «народится». Она почувствовала досаду, что допустила это, поспешили они с Александром. Дочка ждала ответа. Дома она решила поговорить с Юлей, чтобы предупредить такое с нею.
Однако она выяснила, что опоздала: Андрей приходил и к Юле, вернее, он ждал ее у школы, а потом проводил до дома. Ситуация совершенно не нравилась ей. Зачем меня отправлять в интернат? А кто с вашим малышом будет сидеть?
С тем самым, что родится. Надежда не нашла, что сказать дочке. И снова подумалось, что если бы они были женаты с Александром, то все можно было бы объяснять просто. Тебе учиться нужно, а не быть нянькой, — ответила Надежда.
Надежда обняла дочку. Как трудно ей понять своим маленьким сердцем, где правда, а где ложь, кому верить — маме или папе, который хоть и не живет с ними, но все-таки он папа. Юля кивнула головой и прижалась к матери. Андрей злился не на шутку: Надежда не только не пропала без него, но, похоже, устраивает свою жизнь получше, чем он.
Он жил с молодой женщиной, которая требовала внимания к себе и в последнее время все чаще заговаривала о женитьбе: — Вчера видела свадьбу — представляешь, никакой куклы, а на крыше машины с женихом — черный цилиндр, ну, шляпа такая, а на невестиной машине — огромная диадема с фатой. И, обнимая Андрея, вкрадчиво проговорила: — А у нас что будет на машине? Это вызвало взрыв негодования: ей напоминают о возрасте, который еще не такой, чтобы о нем напоминать, для нее не готовы ни на что и, вообще, она может и уйти. После следовали слова утешения, поцелуи, заверения в любви, но предложения не было.
Андрей не спешил снова обременять себя ответственностью перед кем бы то ни было. Он не мог сказать, нужна ли ему Надежда, да и о детях он вспоминал нечасто, но его очень задевало то, что у нее может быть кто-то другой. Источник 36. Осенняя радуга Утром Александр ушел рано, дети еще спали.
Надежда думала о том, как сказать им, что дядя Саша теперь будет жить с ними. Но утром было не до этого — нужно было быстро собираться в школу, в детский сад, и Надежда решила оставить этот разговор на вечер. Она уже не сомневалась, что Саша — тот человек, с которым она сможет создать семью. Конечно, такая уверенность была и тогда, когда она выходила замуж за Андрея, она даже думала тогда, что сумеет изменить в нем что-то.
Конь, словно понимая слова хозяина, кивал головой. Вскоре под украшенной бумажными цветами дугой, с вплетёнными в гриву цветными лентами, Мишка, подняв голову, твёрдо ступая, высоко поднимая голени, гордо вёз по улице молодожёнов, дружек и близких гостей. А Манька, стоя в толпе детей, гордо говорит всем: - Это наш Мишка! И все ребятишки с завистью смотрели на неё. Манька смутно помнила, как бабушка рассказывала ей, что вроде бы отец был офицером, а после революции вернулся в деревню с этим конем.
Конь долго не мог привыкнуть к хомуту и упряжи рабочего, крестьянского коня, а под седлом ему не было равных. Отец пропал в начале тридцатых — ушел в город на заработки и не вернулся. Говорили разное: умер от воспаления легких, арестовали за прошлую службу… Одним словом, дома он больше не появился. Мать получила какую-то бумагу о его смерти, и в семье об этом не говорили. У крыльца — роскошная рябина с уже созревающими ягодами.
На крыльцо вышла мать, в длинной юбке, кофточке, сшитой по фигуре, с баской, с рюшами на груди. Стройная, статная, несмотря на то, что уже родила пятерых детей. Отец начинает распрягать Мишку, Манька нехотя выползает из душистого тёплого сена. Родители не проявляют внешне своих чувств, но в глазах, в голосе, в словах — бесконечная нежность и уважение друг к другу. Мария помнит, что никогда не было между родителями ссор, никогда отец не повышал голос на жену, а она если и ворчала когда, то это скорее было для порядка, нежели от души.
Время было послевоенное, женихи с войны вернулись далеко не все, а невесты подросли уже те, кому в сорок первом было по 12-13 лет. Вот и выходило, что им, восемнадцатилетним в сорок первом, в сорок пятом было уже 22-23 — по деревенским меркам уже «перестарки». И когда в сорок шестом стали восстанавливать уничтоженные во время войны метрики, подруги решили записаться на год, а то и на два моложе. Мария не рискнула убавить два года, как другие, и «помолодела» только на один год. Поэтому, когда в деревне в сорок седьмом появился молодой зоотехник, бывший фронтовик, орденоносец, и обратил внимание на неё, подружки завидовали: ну и что ж, что не красавец, и ростом невелик, и правая рука не поднимается из-за ранения, а всё ж мужичок молодой и холостой.
Однажды в клубе он подошел к ней, приглашая на краковяк. На нем была синяя шелковая рубашка с белыми пуговицами и галифе. Другие ребята были одеты уже в пиджаки, брюки, заправленные в сапоги. Она, втайне радуясь, что из всех девчат выбрали её, пошла танцевать с нарочито равнодушным лицом. Танцор из зоотехника был, прямо сказать, никудышный — Мария, слывшая одной из лучших плясуний в деревне, поняла это с первых движений.
Однако оттанцевала она с ним как положено и после танца снова встала в круг девчат, завидовавших ей, с делано безразличным выражением лица. Иван, так звали зоотехника, стоял в кругу парней, дымивших изо всех сил папиросами, поглядывая на свою недавнюю партнёршу по танцу. Он не курил, что было тут же замечено Марииными товарками: не курит, стало быть, или совсем положительный, или больной. Наконец он берёт ложку, все дружно за ним начинают есть щи, откусывая от выданного каждому ломтя хлеба. Как вкусно пахнет хлеб!
Так часто вспоминался этот запах потом: в голодный тридцать третий, когда мать, уже овдовевшая, продав за бесценок дом, увезла свою семью на Кубань. В хлебный край. И ещё в военные годы, уже на Кубани, когда каждый кусок был на счету, а есть хотелось всегда… За окном кричат гуси, блеют овцы, в доме тихо и уютно; брат Андрей сидит у окна, читает книжку, сестры Александра и Пелагея крючками вяжут кружева — их потом мать пришьёт к льняным простыням, чтобы из-под покрывала выглядывали, к рубашкам, воротничками на нарядные платья. На окнах белые занавесочки-форточки, сшитые из девчачьих изношенных рубах, выбеленных, вышитых по краю. На полу - тканые дорожки, в углу — кросна, печь выбелена, никогда не видна на ней сажа — мать на всю деревню славилась чистюлей… В доме Марии тоже всегда было чисто, независимо от достатка.
Помнится, пришла она на квартиру к Ивановне, одинокой пожилой женщине, и она предложила ей вначале выбелить комнату, где ей предстояло жить, и с пристрастием наблюдала за тем, как Мария справлялась с этим. Клавдия Ивановна осталась довольна, и Мария с мужем и двухгодовалым сынишкой стали жить у неё. Мужчин не было в селе, разве что хромой дед Илья, который был и объездчиком, и заведующим током в страду, и сборщиком продналога в деревне, да малолетки, которым ещё не пришла пора идти в армию. После танцев Иван предложил проводить Марию домой. Она согласилась.
Так они стали вместе приходить на танцы и уходить с них. Однажды он пригласил ее посмотреть его холостяцкое жилище — комнату в общежитии при МТФ… Именно там она впервые увидела его страшный шрам на правом плече — лиловые рубцы, расходящиеся в разные стороны от выступавшей на месте бывшего плеча кости. Тогда ей подумалось, что ведь было ему тогда всего двадцать лет, совсем мальчишка, а какую боль он перенес! В конце февраля сорок восьмого председатель колхоза, придя в правление, громко сказал: - Ну что, Маруся, завтра приду сватом к тебе, готовься! Мария зарделась, она знала, что Иван засылает к ней сватов, правда, разобраться в своих чувствах не могла: с одной стороны, был у неё кавалер другой, в городе, куда она ездила к подруге и познакомилась там с ним, но он перестал писать ей, писем не было уже давно.
И хоть не очень нравился ей молодой зоотехник, который был моложе нее на год по метрикам , но ведь годы шли, женихов не было, а «отношения» с Иваном уже были. Да и мать, которой она сказала, что не любит Ивана, сказала: - Меня выдали за вашего отца против моей воли — я и знать-то его не знала, когда меня просватали. А вот прожили мы с ним душа в душу столько годов, детей нажили и худого слова друг другу не сказали. А помер — мне опосля него другого не надо было никого. Так и вышла Мария замуж — скорее потому, что надо было выходить, а оттого и не было у неё к мужу ни любви, ни нежности, а потом даже уважения.
И вскоре это стало проявляться в её отношении к нему, хотя он любил её, старался угодить, чем мог. Но ничего не смогло смягчить её отношения, а к старости вылилось в привычку сетовать на то, что жизнь сложилась не так, как хотела, что могло быть всё по-другому: вот ведь девчата-подружки уехали в город, устроились там, а она всю жизнь в деревне работала не покладая рук. Да и у мужа всё время выискивала недостатки: и пил, дескать, он, и переезжал из села в село, не давая ей работать, и, когда был председателем сельсовета, не мог устроить её на приличную работу, и каждое лето бросал её с детьми и хозяйством, уезжая на сессии он заочно учился в пединституте. Здесь она, конечно, слегка лукавила. Когда после окончания пединститута его назначили сначала завучем, а затем директором школы, он устроил её заведующей сельской библиотекой — работавший много лет пожилой библиотекарь ушёл на пенсию — место по деревенским меркам престижное.
Но и это время Мария вспоминала как очень трудное, хотя работала с обеда, не выходила в зной и дождь в поле, как в основном все деревенские женщины; идя на работу, одевалась в платья, которые остальные надевали лишь в праздник. Зарплату получала небольшую, но постоянную, была на окладе - не то, что другие — как наработаешь а зимой и вовсе зарплаты не было — не сезон для сельского хозяйства. Она ездила на семинары, конференции в район, оставляя детей и мужа на хозяйстве, выезжала на повышение квалификации в краевой центр на несколько недель, зная, что всё в доме будет в порядке. Через несколько лет она ушла с этой работы, скорее, потому, что здесь не было причины жаловаться на судьбу, ведь многие завидовали ей и прямо говорили об этом в разговорах с нею: - Конечно, Маруся, мы тебе не ровня — ты всегда в чистеньком да в сухом, не то что мы — куда пошлют, а в поле или в свинарнике чистой не будешь. Ты же жена директора школы, видишь, как он расстарался — нашел для тебя место.
Ответить было нечего, и Мария чувствовала себя даже в чём-то ущемлённой — ей и пожаловаться было не на что. Она родила пятерых детей, что по тогдашним меркам было в порядке вещей — в редкой деревенской семье было меньше 3-5 детишек. Первенец её умер в младенчестве, о причинах его смерти она не любила говорить. Затем двое её детей - сын и дочь — были желанными, а две дочери, рождённые после них, появились, по её словам, случайно — не смогла вовремя съездить в район — не было транспорта, да и дороги были размыты. Дети росли смышлёными, в школе их хвалили, дома они помогали, особенно две средние дочери, на которых было домашнее хозяйство и самая младшая.
Правда, их труды не шли в расчёт, замечались лишь заслуги старшего сына, который умел рассказать о них так, что выходило - трудился он не покладая рук. Выросли дети, после восьмилетки старшие ушли в техникумы, но после техникума лишь старшая дочь продолжила учёбу в институте — сын ушёл в армию. Потом женился, работать стал на заводе, но это показалось ему трудным, и он устроился в милицию. Служба поначалу складывалась удачно, он снискал покровительство начальника это он умел , продвигался в звании, но, почувствовав власть, стал всё чаще «зарываться», обижал жену, менял любовниц, потом стал пить и в конце концов был изгнан из «рядов доблестной советской милиции», как говорится, без выходного пособия. Мария не видела его пороков, как, впрочем, многие матери не видят недостатков любимых детей, винила во всю невестку, которая в конце концов ушла от него, забрав двоих детей, к матери.
Так и пошло дальше по жизни — он пил, гулял в своё удовольствие, но критиковать его никто не имел права — виноваты были все, кроме него, это для матери было непреложно! Он не нажил ничего: первый домик, который для семьи купили родители вскоре после его свадьбы, он легко оставил жене; ко второй прибился в «примаки», и она внушила ему, что здесь ему не принадлежит ничего. Так и ушёл он от неё через 30 лет ни с чем — вернулся к родителям, как говорят, в чём стоял. Со временем всё устоялось именно так: сын и младшая дочь, которая выросла в любви и холе родителей, особенно отца, желавшего видеть её окончившей университет, работавшей переводчиком в престижном месте, были любимыми, не подверженными критике. Мне, например, всё равно, что будет с моей могилой — я этого, слава Богу, не увижу, - зло проговорил сын.
Но ведь живым должно быть не всё равно, - проговорила средняя дочь. А помню, бабушка говорила, что продавать землю - грех большой. Она кормит только того, кто её любит,- проговорила старшая. Сказки всё это! Помнишь, какие поля были вокруг нашей деревни раньше, когда мы ещё в школу ходили?
На обочинах даже травы не было! А теперь, куда ни посмотришь, один бурьян везде. И всё жалуются на плохие урожаи. А огороды! Сейчас только у стариков и чистые — земля для них не только средство существования.
Посмотри на наших стариков — огород их, в общем-то, уже не кормит, хватает пенсии, но ведь в каком он порядке! А глянь у соседей — молодые, сильные, здоровые, а амброзия заглушила всё. Не думают даже о том, что их дети дышат этой заразой! Вот если мне этот дом отпишут, я его, конечно, подремонтирую и продам. Деньги всегда нужны будут!
Вот у меня трое детей — что я с них имею? Они хоть по рублю мне прислали когда-нибудь? А что родители от тебя имеют? Наоборот, тебе деньги дают на всё: на ремонт машины, на санаторий, на костюм… Да и просто так… за то, что приехал к ним… - Ну и что? Они много получают, зачем им деньги?
Значит, если у неё не станет денег, он не приедет, а когда она уйдёт насовсем, сын, любимый сын, на могилку к ней не придёт, ведь дом завещан всем поровну… Но ведь завещание можно и переделать… Значит, обидеть дочерей… Но у них есть квартиры, а у него нет… Конечно, он сам ничего не добился, а ведь мог… Как быть? Марии трудно было уже притворяться спящей. Она пошевелилась, и разговор прекратился. Дед, вставай, - обратилась она к задремавшему мужу, - а то совсем разоспался! Дочери быстро стали накрывать стол к чаю, сын вышел во двор курить.
Как теперь быть? А сердце все-таки сжималось от жалости к нему, такому непутевому, такому любимому… Правда, есть у него женщина, моложе его на двенадцать лет, вдова. И дом у неё хороший — Мария видела: не дом, а хоромы. И сад хороший, огород есть. Но ведь опять это все не его, не им нажитое… И опять она его жалела, считала, что эта женщина «держит» его только как работника: огород вскопать, посадить, на работу ее отвезти, хотя и огородом-то нельзя было назвать небольшой участок в четыре сотки, да и на работу она могла ездить автобусом от предприятия, собиравшим работников утром и развозившим их в конце рабочего дня.
Но ничего не могла сделать Мария со своим сердцем — самым несчастным казался ей сын, который был достоин, по ее мнению, лучшей доли. Пусть он ощутит себя не бедным примаком, а принесет в дом деньги и немалые — за этот дом можно будет тысяч семьсот взять… А зачем ему такие деньги? Детей у его новой жены нет, своим детям, а их у него трое, он ничего никогда не даст… Ну, положит на книжку. А зачем? И все-таки так хочется обласкать его, показать, что он самый любимый!
Как быть? Не сбылось ничего из того, чего хотелось Марии. И она переключилась на внуков от сына. Ей хотелось хоть как-то почувствовать, что она с ним, что делает для него все, что может. Она перешла на пенсию мужа, но говорить об этом не хотела, даже впадала в ярость, когда речь заходила об этом: ничто не должно напоминать о нем!
А внуки, которые так много стали значить в ее жизни, не стремились к ней, наоборот, всячески избегали, не отвечали на звонки, а если появлялись, то только при условии, что бабка пообещает дать денег. Впрочем, стоит ли их осуждать? Они выросли без отца и без бабушки с его стороны. Более того, когда в детстве они приезжали к ней, она обязательно говорила об их матери что-нибудь плохое. Да и когда выросли, тоже не упускала случая сказать что-то в защиту сына и против бывших невесток.
И вот теперь она практически осталась одна. Дочери приезжали, но близости с ней уже не было, она обязательно находила повод для ссоры, словно стремилась отодвинуть от себя всех, чтобы в сердце был только он, любимый сын, с которым она разговаривала и днем, и ночью, глядя на фотографию, стоящую на комоде. Мария часто плакала, считала, что судьба обошлась с нею слишком жестоко, но никогда не признавала хоть какой-то вины за собой — даже в конце жизни, когда, как говорится, уже следует думать о душе. Завтра суббота, до понедельника не придет никто. У работницы выходной, а младшая дочь...
Но она не спросила, боялась, что та совсем перестанет ходить. После дождя ненадолго выглянуло солнце. Последние его лучи прошлись по верхушкам деревьев в саду, упали в темную тучу, поднимавшуюся над огородом. Мария приготовила воду на ночь — она просыпалась и пила — измерила давление — к этому приучил ее муж. Нижний показатель был низким, Мария выпила таблетку, легла на диван.
Внезапно сильно закружилась голова, перехватило дыхание, она хотела крикнуть, но крика не получилось, да и кому кричать — младшая дочь не ночевала у нее никогда. Мелькнула мысль: «Не так, неправильно я прожила! Прости, Ваня! Она вспомнила, как он говорил, что Иван да Марья — это не случайно, это судьба. Она вдруг увидела его, идущего по деревне, в сапогах, в его солдатских галифе, в синей шелковой рубахе с белыми пуговицами.
Он улыбался ей навстречу. Последний ее вздох не услышал никто. Ее нашли в понедельник утром. Социальная помощница пришла, как обычно, к десяти часам. Дверь в дом была закрыта.
Громко постучав в дверь, а потом в окно, она обошла дом с другой стороны и, постучав в окно, у которого стоял диван, где спала Мария, поняла, что надо звать людей. Она позвонила дочери Марии. Та прибежала растерянная, бормотала, что совсем недавно звонила, что, может, мать крепко уснула... Мария лежала посреди комнаты лицом вниз. Сколько она так лежала, никто сказать не мог.
Когда ее перевернули, увидели, что на полу остался портрет Ивана, парадный, с орденами и медалями, который всегда висел на стене. Стекло на портрете треснуло, и когда портрет подняли, высыпалось. Участковый, пришедший по звонку и вскрывший квартиру, вызвал из района милицию, катафалк. Марию увезли. Дочь осталась в доме, опустевшем совершенно.
Ей стало жутко. Где-то шевельнулось запоздалое чувство вины: она не была у матери уже неделю, даже не звонила. Но тут же она оправдала себя: мать сама виновата, всегда напоминала о том, что дочь не очень внимательна к ней, что редко ходит. Поэтому приходила она к матери раза два-три в неделю, хотя жила почти рядом. Еду готовила социальная работница, по субботам мать мылась сама, как получалось...
Пришли соседи, стали спрашивать, как умерла Мария, кто был рядом с нею в ту минуту. Весть о том, что с нею не было никого и что пришлось ломать дверь, быстро разнеслась по селу. Люди громко говорили о том, что дочь только брала у родителей, не давая им ничего взамен. Вспоминали о том, что, когда приезжали старшие дочери, Мария чувствовала себя как у Христа за пазухой — накормленная, вымытая, ухоженная. Она сама говорила об этом всем, кто приходил к ней.
О младшей старалась не говорить, оправдывая ее тем, что та часто болеет, устает. Она не говорила о том, как младшая требовала от отца буквально до конца его жизни переписать завещание в ее пользу, потому что она младшая, потому что старшие живут в городе, а ей пришлось всю жизнь жить в деревне... Она слышала эти разговоры, да говорившие и не скрывались, говорили вслух, и ей стало страшно: мать была последним человеком, кто беспокоился о ней, ведь даже дочь не звонила ей и не приходила. С дочерью отношения не ладились с того времени, как та перешла в десятый класс. Она видела, что мать не работает, что любую работу воспринимает как оскорбление: она достойна другого, гораздо лучшего.
Дочери было стыдно за нее, в деревне не стеснялись спрашивать, не устроилась ли мать на работу. Она даже ходила к деду с требованием, чтобы тот не давал матери деньги, ведь она потому и не спешит находить работу. Ушла дочь жить к мужчине, как только ей исполнилось восемнадцать. Ее выбор мать не одобрила — он был женат, хотя с женой давно уже не жил. Расписались они за неделю до рождения первого ребенка.
Зятя мать так и не приняла. С тех пор отношения не складывались, тем более что ни одна из сторон не делала попыток что-либо изменить. Теперь не было матери. Она с ужасом вдруг вспомнила, что надо готовиться к похоронам, а сестры смогут приехать самое малое через сутки. И снова раздражение в сторону матери — не могла дождаться, когда приедут старшие!
Просить кого-либо она не умела, привыкла получать все без просьб. Но что делать теперь? Она позвонила невестке, в надежде, что та возьмет все на себя. Но невестка сказала, что ей некогда, чтобы ей сообщили, когда похороны, она приедет. Дочь сидела в доме, пустом и холодном, совершенно чужом, который даже по завещанию не принадлежал ей.
Что же осталось в наследство? Что она оставит своей дочери? Она так и не поняла, что лучшее наследство — это любовь, которая продолжается в детях и внуках, которая остается в памяти. Дом Похороны прошли как положено. Марию привезли после обеда.
К этому времени приехали старшие дочери. Они подготовили все, что было необходимо: купили платье, как хотела того Мария, заказали отпевание. В гроб положили тапочки, которые, как она считала, купил ей сын, умерший три года назад. Деньги, которые должны были быть у матери, не нашли. Младшая дочь, бывшая в день, когда Марию нашли мертвой, в доме, говорила, что не знает, где мать их держала.
Старшие взяли все расходы на себя, хотя прекрасно понимали, где деньги. На следующий день пришли соседи, двое из ветеранской организации. Шел дождь, земля разбухла, в вырытую могилу стекала вода. Работники ритуальной службы быстро опустили гроб в яму, засыпали землей. Создать холм было непросто: земля налипала на лопату, не укладывалась должным образом.
Казалось, что Мария сопротивляется, не хочет быть засыпанной, как она говорила, в такой глубокой яме. У могилы стояли только дочери. Не пришли ни внучка, которую она старалась убедить в том, что она самая любимая, потому что дочь сына, ни правнук, которого Мария тоже старалась приблизить, приглашая его, чтобы дать денег. Если бы Мария все это выдела, она была бы не просто удивлена и обижена... Поминальный обед прошел тихо, людей было немного.
Оставшись после их ухода, дочери сидели молча. Вот и пришел тот день, когда они остались без родителей. Конечно, это было неизбежно, но за долгие годы появилась привычка, что они есть, им много лет, но они живут, потихоньку подбираясь к девяноста годам, потом перешагнув в десятый десяток. После ухода отца оставалась мать, и все продолжалось. И вот теперь их нет.
Образовалась пустота, которую не заполнишь ничем. Пока живы родители, мы дети, сколько бы ни было нам лет. Но после них приходит наш черед. По закону природы одни поколения сменяются другими, после родителей приходит время детей. А пока есть они, вроде бы не наша очередь.
Молчание прервала старшая сестра, Анна: -Надо убирать все. И думать, что делать дальше. Продавать дом надо, ведь жить в нем не будет никто? Ехала бы в город и ты. Ведь работала же в городе, зачем вернулась сюда?
Она встала, положила себе в пакет продукты.
Два века не проживешь 102. Два века не проживешь 101. Два века не проживешь 100.
Два века не проживешь 99. Два века не проживешь 98.
Вальс под дождем Тамара Мещерякова. Вальс под дождем Тамара Мещерякова продолжение.
Осенняя Радуга Тамара Мещерякова. Осенняя Радуга дзен. Тамара Мещерякова Яндекс дзен осенняя Радуга. Осенняя Радуга Тамара Мещерякова часть 28.
Колючка в букете Тамара Мещерякова. Течет река Тамара Мещерякова глава 11. Тамара Мещерякова вальс. Мещерякова дзен Тамара вальс.
Тамара Мещерякова колючка в букете часть 85. Колючка в букете Тамара Мещерякова последняя глава.
Наследство
Мещеряков Александр о Японии. Мещеряков лекции Япония. Сергей Елисеев японовед. Борщ Андрей Владимирович Пермь. Андрей борщ Щекино. Борщ Андрей Анатольевич.
Течёт река Тамара Мещерякова 100. Течёт река Тамара Мещерякова часть 25. Глюкофон 11 нот. Глюкофон 11 лепестков Ноты. Глюкофон 39 см 14 лепестков.
Игра на глюкофоне по нотам.
Медик отметила, что для организма является крайне опасным употребление как непрожаренного мяса, так и мяса с подгоревшей корочкой. С таким шашлыком в организм могут проникнуть гельминты и канцерогены, предупредила диетолог. Благодаря такой обработке он получается более нежным, сочным, без зажаристой корочки, что намного полезнее», - посоветовала врач в комментарии « Ленте. Кроме того, дополнила Мещерякова, нужно избегать сочетания мяса и шашлыка с некоторыми продуктами, например, с белым хлебом или соками.
Это повлияло на выбор будущей профессии. С самого детства, рассматривая рисунки мамы и бабушки, девочка тянулась к краскам и пробовала срисовывать. В 1995 году она поступила в Оренбургское художественное училище специальность художник-педагог, отделение «Живопись» , которое закончила в 2002 году. В 1997 году Аня Доброчасова вышла замуж. Муж — журналист Виктор Дрындин, дочь — Полина, родилась в 1998 году. Вначале семья жила в Оренбурге. Аня работала фриланс в журнале «Все для женщины», пробовала себя в различных сферах. Это и живопись писала маслом, акварелью , разрабатывала логотипы, рисовала для интернет-проектов, выпускала собственный информационный продукт — страничку для детей «Лунапарк» с головоломками, которая выходила одновременно во многих российских региональных газетах и журналах. В 2007 году Анна и Виктор побывали у родственников на Карельском перешейке. Вдохновленные таёжно-морской романтикой, решили перебираться из сухих степей Урала на балтийские берега. Переезд состоялся в 2011 году: семья приобрела участок в поселке с жизнерадостным названием Приветнинское, своими руками построили дом. В 2015 году издатель Вадим Мещеряков увидел работы Анны на сайте Illustrators. В ходе обсуждения появилась идея создания целой истории с авторскими иллюстрациями. Известный издатель разглядел в Доброчасовой не только художника, но и писателя. Так в 2016 году появилась первая книга Ани Доброчасовой «Апельсин», которая сразу же завоевала сердца читателей. В основу сюжета легли воспоминания из детства Анны. Сейчас в нее входят: сборник рассказов «Большие и маленькие приключения с Хвостиком» 2018 , книги «Похитители котов» 2018 , «Лешкины карандаши» 2018 , «Игра Мориарти» 2018 , «Переполох в семье Грушиных, или как появился Малёк» 2019 , «Хвостик в школе, или первоклашные истории Сони Грушиной» 2019 , «Кастрюля для воспитания» 2020 , «Влюблённый Дед Мороз» 2020.
В противном случае ухудшится пищеварение и самочувствие в целом. Шашлык нужно есть с большим количеством овощей и зелени. Хорошо подойдут для этих целей огурцы, помидоры, перец, редис, петрушка, чеснок. Сочетается с блюдом йогурт домашнего приготовления. С мясом нельзя принимать алкоголь, поскольку это приведёт к расстройству желудка и повышенному газообразованию. Избавиться от негативных симптомов помогут тёплая вода и травяные чаи.
тамара мещерякова дзен
- Диетолог Мещерякова рассказала о вредных в сочетании с шашлыком продуктах
- Тамара мещерякова яндекс дзен осенняя радуга навигатор
- тамара мещерякова дзен Фильтры поиска
- ТОП-20 лучших рассказов на Дзен — истории о любви и жизни
- 25 лет низких цен
- Ты, сынок, больше к нам не приезжай…
тамара мещерякова дзен
- Тамара мещерякова яндекс дзен / Новое видео - 2024
- Построим каркасный дом вашей мечты
- Рассказы мещеряковой дзен - 84 фото
- Рассказы неутомимой на дзен читать
- Yappy: Авторская подборка
Мещерякова дзен
Новости Гисметео. Читайте и слушайте книги автора Тамары Федоровны Мещеряковой: доступно 3 книги, отзывы и цитаты. На Литрес вы можете скачать электронные и аудиокниги в удобном формате или читать онлайн. Шкура рассказ на дзен глава 146.
Диетолог Мещерякова дала советы по приготовлению шашлыка
Ссылка на канал автора яндекс дзен: «Тамара Мещерякова» Список рассказов вы можете найти на официальном канале автора Тамары Мещеряковой. Доступ по подписке к полнотекстовой коллекции из более 1100 ведущих российских журналов на платформе Частные объявления о продаже БМВ б/у и новых в России. Узнать стоимость BMW и купить с пробегом на Диетолог Татьяна Мещерякова назвала вредные сочетания красного мяса и шашлыка с другими продуктами и напитками. Последние публикации канала Тамара Мещерякова на Яндекс Дзене. О жизни, о людях, природе и моем месте среди этого. Врач-диетолог и эксперт в области здорового питания сервиса Level Kitchen Татьяна Мещерякова дала рекомендации по приготовлению шашлыка.