Как сообщается на сайте ведомства, в него включены социолог Григорий Юдин и бывшая активистка Евгения Чирикова. По мнению Григория Юдина, самое главное при принятии решений людьми испытать на себе биотехнологии – не терять ту цель, ради которой «улучшение» производится. Социолог Григорий Юдин о главных рисках Кремля накануне переизбрания Владимира Путина в 2024 году.
Социолог Юдин внесен в реестр иноагентов
В 2012 г. С 2015 г. Занимает должность профессора в Московской высшей школе социальных и экономических наук. Политическая деятельность Сотрудничество с иностранными агентами и нежелательными организациями Григорий Юдин регулярно высказывается на политические темы для издания «Радио Свобода» — иностранного СМИ, выполняющего функции иностранного агента.
Распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации, проживает за пределами Российской Федерации», — отмечается в публикации. Григорий Юдин — российский социолог, кандидат философских наук, сын философа Бориса Юдина.
Бывший министр экономики в правительстве Ельцина, основатель "Вышки" скончался в 89 лет. Проститься с ним пришли сотни людей, в том числе его ученица, глава ЦБ Эльвира Набиуллина. Набиуллина пришла в глубоком трауре. Она принесла соболезнования дочери покойного Ирине Ясиной.
Сумеет ли мир извлечь уроки из этого кризиса? И если да, какими они будут? В новом пока онлайн цикле Ельцин Центра «Мир после пандемии» лучшие российские и зарубежные эксперты будут размышлять над этими вопросами.
Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина
Социолог и кандидат философских наук Григорий Юдин в гостях у "Грэма" объяснил, почему война Путина с НАТО неизбежна? Очередным гостем авторской рубрики Виктора Шкуренко «Переход наличности» стал социолог и философ Григорий Юдин. Григорий Юдин — все новости автора на сайте издания Родился Григорий Юдин в 1983 году на территории Московской области. Жена, образование, статьи, скандалы, выступления, фото, новое, сейчас.
Григорий Юдин: Общественное мнение, или Власть цифр
Он тогда абсолютно неспровоцированно сказал , что в жизни вообще нет счастья. Это сильное высказывание для политического лидера, который по идее должен делать жизнь людей лучше, давать какие-то идеалы, ориентиры. А тут человек [как будто] говорит: «В жизни нет счастья. Вообще, мир — плохое, несправедливое, тяжелое место, где единственный способ существовать — это постоянно бороться, драться, а в пределе — убивать». Эта обида на окружающий мир сильно укоренена в России, и она проецируется на того, кто выглядит как ответственный за этот мир, на США. Соединенные Штаты действительно в какой-то момент взяли на себя ответственность за мир — и сделали это не вполне удачно. И мы видим, что ресентимент, о котором я сейчас говорю, есть далеко не только в России где он, конечно, существует в катастрофических, ужасающих формах. У значительной части мира есть вполне обоснованные претензии в отношении действующего мироустройства, в адрес Соединенных Штатов Америки, которые взяли на себя ответственность, стали гегемоном и во многом являются бенефициаром этого мироустройства. Это глобальный Юг, который пострадал от сильного увеличения неравенства в последние десятилетия и отчасти, по крайней мере символически, пострадал от бездумных внешнеполитических авантюр, в которые пускались США. Это же относится к тем частям населения глобального Севера, которые тоже чувствуют себя обиженными и пострадавшими.
Я бы не сказал, что это понимание переходит в поддержку, — просто потому, что Путин ничего не предлагает. Он воспроизводит те же самые ошибки, но в гораздо более жуткой форме. Один мой коллега как-то метко сформулировал, что основной принцип российской внешней политики состоит в том, что «если им нельзя, значит, нам тоже можно». Это трудно не считывать, видя, что Путин хочет совершать то же самое, за что критикует США. Поэтому поддерживать его [из других стран] сложно, но многие хотят присоединиться к нему в этой обиде. Этот статус гораздо хуже прежнего.
А в демократиях принимают решения, руководствуясь результатами опросов. В своей книге Юдин последовательно опровергает каждый из этих тезисов. К мнению всегда относились настороженно.
Связь с нами: [email protected] 2024 - IZKP. Студия быстрого и эффективного продвижения сайтов в ТОП!
Художник и психиатр Андрей Бильжо о надежде в мире войн и катастроф 27 мин. Писательская свобода. Мы не смеем забывать этот крик. Это не история. Это сегодня".
Социолога и философа Григория Юдина* признали иноагентом
Можно видеть, что такой способ отношения к истории, такие формы памяти начинают все большей популярностью пользоваться в противовес каким-то более агрессивным формам. Этот результат подтверждается и в региональных опросах. То же видно в данных поллстеров. Скажем, много шума наделало в прошлом году исследование «Левада-центра», в котором выяснилось, что люди стали чаще относиться к Иосифу Сталину с уважением и с безразличием. Но ведь это и есть усиление нейтральной памяти: давайте признаем, что в нашей истории было разное, и будем смотреть на неё с некоторой дистанции. Благоустройство памятника павшим воинам к 75-летию Победы в селе Ильинское городского округа Красногорск Московской области. Как вы полагаете, война стала в нашем общественном сознании травмой? Идея этой аналогии состоит в том, что когда с человеком происходит травма, дальше начинается постоянный процесс ретравматизации.
Мы постоянно возвращаемся к этой травме, пока не нашли какого-то способа ее пережить, мы как бы залипаем в ней. И все, что происходит с нами дальше, начинаем переживать через призму этой травмы. Поэтому это очень сильно влияет на наше видение мира: мы начинаем, например, воспринимать все события в мире, как подтверждающие травматическим образом выработанное мировоззрение. Например, каждое происходящее событие начинает рассматриваться как подтверждение того, что люди эгоистичны или злы или что люди по своей природе насильственны — хотя причиной является пережитое нами когда-то насилие, с которым мы не смогли справиться. Понятно, что такого рода травма требует психотерапевтического вмешательства, чтобы её преодолеть, перестать от неё зависеть и начать контролировать собственную жизнь. Если мы травматизированы как общество, то начинаем воспроизводить травматизированные способы постижения реальности и оценивать всю дальнейшую историю через них. Это, собственно говоря, и есть ровно то, что мы с вами обсуждали чуть выше: почему мы начинаем оценивать реальность первой четверти XXI века через призму противостояния между Советским Союзом и фашизмом?
Ни того, ни другого уже нет. И то, и другое было важным феноменом ХХ века, но давным-давно сгинуло. Мы живем совершенно в другом мире, но продолжаем проживать и воевать старые войны. Не только потому что прямой перенос индивидуальной психики на коллективность — довольно проблематичная вещь, но еще и потому что это легко превращается в идеологическое оружие. Ведь можно начать называть травмой все что угодно. Это используется часто не столько для того, чтобы преодолеть травму, сколько для того, чтобы постоянно к ней возвращаться, чтобы ретравматизироваться и все время оплакивать какую-то свою собственную историческую неполноценность. Достаточно объявить что-то произошедшее в нашей общей истории травмой, а потом начать требовать от людей, чтобы они постоянно возвращались к этой травме, постоянно ее оплакивали и каялись, оставаясь вместе с этой травмой.
Это выдается за работу с травмой, но никакой работой, конечно, не является. Самое главное — теряется различение: что является травмой, а что не является. Теряется научное содержание понятия. Поэтому я бы очень аккуратно относился к этому термину.
Типа «не раскачивайте лодку».
Пока эта борьба «просто консерваторов» и «ультраконсерваторов» кажется бесконечной. Никакой альтернативы этим «партиям» не видно. Да, и она идет во всех сферах. Например, в спорте. Там тоже сформировались две условные партии: сторонники евгеники, которые оправдывают применение допинга во имя все новых рекордов, и консерваторы, которые с этим борются.
Но мне кажется, что обе эти партии не решают проблему. Ведь проблема спорта сегодня не в том, что все жрут допинг. А в том, что потерялась сама идея того, что спортсмены представляют единое сообщество. И в этом смысле для них не может быть приза важнее, чем признание от своих соперников-собратьев по спорту. Какие бы чемпионские титулы я ни выиграл, нажравшись допинга, они ничего не стоят, пока мои конкуренты не скажут «да» этим достижениям.
Если вспомнить допинговый скандал с российскими спортсменами, то сразу станет ясно: люди перестали считывать этот глубинный посыл. Допинг стал осмысляться в нигилистском контексте, где каждый должен использовать любые способы, чтобы уничтожать своих врагов. Только одни по «правилам», а другие — без. В итоге получается, что соперники больше не являются братьями по спортивному сообществу. Они — враги, ради победы над которыми применимы любые средства.
Это стало итогом вторжения в спорт государства и капитала. Капитал развращает большими деньгами, а государство вклинивается сюда с логикой почти военной вражды между народами. В результате спорт становится продолжением армии и теряет свою объединяющую функцию. На мой взгляд, решение лежит за пределами двух доминирующих подходов. Оно в том, чтобы вернуться к изначальному смыслу спорта в частности и к социальной коммуникации в целом.
Вернуться к опоре на сообщества. Эту мысль можно развернуть на любом материале. Возьмем верховенство права. Если право просто навязано людям — это чистая власть произвола. Часто говорят, что в России «правовой нигилизм».
Ну так вы сперва навязываете людям какую-то ерунду, ни о чем их не спрашиваете, а потом удивляетесь, что они уклоняются от исполнения. Но если законы легитимны в данном сообществе, вырастают из него, то мы чувствуем, что наша жизнь упорядочена нами самими. Законы соблюдаются не из страха наказания, а потому что мы сами их вырабатываем. Поэтому любое решение о совместной жизни должно покоиться на сообществе. Это и есть основа коммунитаризма.
Я думаю, что с этих позиций возможна и наиболее глубокая критика либерализма. Американский философ Патрик Денин в своей книге «Почему либерализм провалился? Это могут быть локальные сообщества. Но могут быть и, например, виртуальные. Однако общая идея состоит в том, что в современном мире структуры среднего уровня — классы и даже нации — испытывают кризис.
Чтобы не оказаться в одиночку перед лицом громадных государственных или транснациональных структур, нужно преодолеть атомизацию, вернуть социальную плотность. В нашей стране это особенно актуально: она стала чемпионом по атомизации. Я думаю, что у коммунитарного проекта есть перспективы. Мы видим по всему миру запрос на обновление левой идеи. Причем повсюду этот запрос пересекается не только с либеральным индивидуализмом, но и с консервативным стремлением к солидарности, к повышенной социальной плотности.
В общем, это запрос на такую модель, которая бы отвечала на проблему одиночества, которую испытывает современный человек. Коммунитарный проект откликается на этот запрос и опирается на синтез как левых, так и консервативных подходов. В его основе идея баланса, как ее сформулировал экономист Карл Поланьи. Он писал, что самое глупое, что можно сделать, это противопоставить рыночному фундаментализму государственнический. Ведь исторически именно государства и создают рынки.
Везде, где мы видим агрессивные, жестокие рынки, их создает небольшая верхушка, используя государство и насилие. Поланьи предложил создавать баланс, опирающийся на человеческие сообщества. Когда о сообществах писали Прудон, Кропоткин или Букчин, они могли указать пальцем: вот кооперативы, вот крестьянская община, вот социальные движения. А на какие сообщества можно указать сейчас? Сегодня тоже есть мощные структуры, которые не сдались.
Например, профессиональные сообщества. В той степени, в которой они выдерживают давление, они показывают себя с неплохой стороны. Потому что они в себе содержат смысл того, что они делают. Ты не можешь быть медиком, или ученым, или учителем, или психологом без того, чтобы не принадлежать к этому сообществу. Поэтому в них содержатся мощные зачатки самоуправления.
На следующем этапе они смогут взять на себя массу полномочий, которые захватило себе государство. Например, большую часть того, что делает государство в области науки, нужно немедленно передать вниз, и ученые с этим справятся лучше. Такие сообщества пересобираются благодаря новым технологиям. Сегодня больше не нужно съезжаться в один город, чтобы структурироваться и выбирать правление. Люди в повседневном режиме выстраивают сети, в которых затем коммуницируют.
Некоторые коммунитарные структуры связаны с обменом информацией. Классический пример — торренты. Они возникли как инструмент цеховой солидарности хакеров. Но потом они распространились за пределы хакерского мира как инструменты шеринга. Делиться оказалось выгодно и удобно.
И это создает особую экономику. И сегодня многие из нас участвуют в таких структурах. Они помогают нам восполнять свои потребности в новой информации с помощью горизонтальных коммуникаций. Мой любимый пример — сервис SciHub, который создала Александра Элбакян. Он дает ученым бесплатный доступ к научным статьям.
Это стало катастрофой для издательств и других академических капиталистов, которые занимаются тем, что продают ученым тексты, которые для них написали другие ученые. На этом никто не получает никаких денег, кроме этих жутких посредников. В любом случае структуры, которые предлагают другой механизм коммуникаций, продолжают существовать и появляться. Конечно, дальше в рамках конкуренции эти структуры пытаются «угнать». И в этом нет ничего страшного.
Мы не ждем, когда коммунитарный принцип истребит все рыночные или государственные институты. Политика баланса, о которой писал Поланьи, состоит в том, чтобы поддерживать компромисс между ними. В этом случае сообщества порождают все новые и новые интересные инициативы. Кроме того, коммунитарная традиция является ключевой именно для российской интеллектуальной и политической истории. Именно из нее происходят главные русские политические идеи.
Но им нужно представлять путь к успеху и свою роль в достижении этого успеха. Но это будет не зря». Сейчас ни одного из этих условий нет. Но колоссальное количество людей ждут этого момента. Сколько ждать, я не знаю. Но потенциал такого коллективного действия громаден. Как только возникнет минимальный зазор, в котором появление масс на улицах сможет повлиять на развитие событий, эти огромные массы немедленно появятся. Одно из ваших самых известных интервью называется «В России зреет ощущение тупика». Мне даже кажется, что это не сугубо русское ощущение.
Оно нарастает всюду. Особенно это «чувство тупика» сгустилось в конце 2023 года. Настолько, что этот тупик начинает осознаваться как «новая нормальность»? Правильнее говорить не про ощущение, а про осознание тупика. И за прошедший год, как ни странно, дело в этом направлении не сильно продвинулось. До стадии «нужно что-то делать» мы еще не доехали. События последних месяцев, наоборот, дали многим иллюзию, что можно некоторое время вообще не думать об этом. Во-первых, это неприятная мысль, с ней не хочется иметь дела. А во-вторых, все понимают, что если думать такие неприятные мысли, то можно схлопотать по шее.
Вообще никакого профита. И тут важный момент — я согласен с вами — это не чисто российский тупик. Возможно, именно поэтому осознать его так непросто. Российский тупик очень впечатляет, он является одним из наиболее радикальных воплощений общего глобального тупика. Я в этом смысле текущий геополитический конфликт описываю как конфликт между консерваторами и ультраконсерваторами. Ультраконсерваторы хотят вернуться в XIX век и поделить весь мир между «великими державами». Но противостоят этому совсем не прогрессивные люди, а те, кто цепляется за существующий глобальный порядок, с которым как справедливо говорит тот же Путин существует множество проблем. И эти «просто консерваторы» надеются, что все можно вернуть в 23 февраля, или в 2013 год, или в 2007-й. И пока их вера крепка, мы будем наблюдать эту борьбу нанайских мальчиков.
Эта мечта, что все наладится, если Путин «куда-то исчезнет», основана на представлении, что «на самом деле» все хорошо. Просто один человек должен уйти — и все. Никаких общественных противоречий, структурных кризисов, цивилизационных изменений — ничего этого нет и не нужно. Все произошедшее — просто случайная ошибка одного человека. Чтобы все наконец всерьез изменилось, нужно, чтобы эта иллюзия капитально и окончательно треснула. Чтобы текущая ситуация была всерьез осознана как ситуация серьезного кризиса. Конечно, все возрастающее количество людей это понимает. В тех же США все больше голосов, которые требуют глубоко реформировать существующий порядок. И это гораздо более ответственный подход, чем попытки этот порядок просто сломать без всякой альтернативы.
Нужно большое идеологическое решение. Людей, которые это понимают, все больше, но партия ностальгирующих по 23 февраля пока все еще сильнее. И поэтому настоящего запроса на новые решения нет. Он все время гасится как подрывной или даже играющий на руку ультраконсерваторам. Типа «не раскачивайте лодку». Пока эта борьба «просто консерваторов» и «ультраконсерваторов» кажется бесконечной. Никакой альтернативы этим «партиям» не видно. Да, и она идет во всех сферах. Например, в спорте.
Там тоже сформировались две условные партии: сторонники евгеники, которые оправдывают применение допинга во имя все новых рекордов, и консерваторы, которые с этим борются. Но мне кажется, что обе эти партии не решают проблему. Ведь проблема спорта сегодня не в том, что все жрут допинг. А в том, что потерялась сама идея того, что спортсмены представляют единое сообщество. И в этом смысле для них не может быть приза важнее, чем признание от своих соперников-собратьев по спорту. Какие бы чемпионские титулы я ни выиграл, нажравшись допинга, они ничего не стоят, пока мои конкуренты не скажут «да» этим достижениям. Если вспомнить допинговый скандал с российскими спортсменами, то сразу станет ясно: люди перестали считывать этот глубинный посыл. Допинг стал осмысляться в нигилистском контексте, где каждый должен использовать любые способы, чтобы уничтожать своих врагов. Только одни по «правилам», а другие — без.
В итоге получается, что соперники больше не являются братьями по спортивному сообществу. Они — враги, ради победы над которыми применимы любые средства. Это стало итогом вторжения в спорт государства и капитала. Капитал развращает большими деньгами, а государство вклинивается сюда с логикой почти военной вражды между народами. В результате спорт становится продолжением армии и теряет свою объединяющую функцию. На мой взгляд, решение лежит за пределами двух доминирующих подходов. Оно в том, чтобы вернуться к изначальному смыслу спорта в частности и к социальной коммуникации в целом. Вернуться к опоре на сообщества. Эту мысль можно развернуть на любом материале.
Возьмем верховенство права. Если право просто навязано людям — это чистая власть произвола. Часто говорят, что в России «правовой нигилизм». Ну так вы сперва навязываете людям какую-то ерунду, ни о чем их не спрашиваете, а потом удивляетесь, что они уклоняются от исполнения. Но если законы легитимны в данном сообществе, вырастают из него, то мы чувствуем, что наша жизнь упорядочена нами самими. Законы соблюдаются не из страха наказания, а потому что мы сами их вырабатываем. Поэтому любое решение о совместной жизни должно покоиться на сообществе. Это и есть основа коммунитаризма. Я думаю, что с этих позиций возможна и наиболее глубокая критика либерализма.
Американский философ Патрик Денин в своей книге «Почему либерализм провалился? Это могут быть локальные сообщества. Но могут быть и, например, виртуальные. Однако общая идея состоит в том, что в современном мире структуры среднего уровня — классы и даже нации — испытывают кризис. Чтобы не оказаться в одиночку перед лицом громадных государственных или транснациональных структур, нужно преодолеть атомизацию, вернуть социальную плотность. В нашей стране это особенно актуально: она стала чемпионом по атомизации. Я думаю, что у коммунитарного проекта есть перспективы. Мы видим по всему миру запрос на обновление левой идеи. Причем повсюду этот запрос пересекается не только с либеральным индивидуализмом, но и с консервативным стремлением к солидарности, к повышенной социальной плотности.
Кто-то уверен, что в ад едут все поезда, и потому какая разница. Кто-то оживленно спорит о том, кто в этом виноват. Пожалуй, сильнее всего это ощущение сквозит в словах Владимира Путина, который изо всех сил стремится выиграть ещё немного времени перед тем, что он видит неизбежным. Но в целом мы стараемся не зацикливаться на этом, и это вполне понятно — в поезде относительно комфортно, и человеческая психика старается вытеснять то, на что она не может повлиять. Однако поезд продолжает ехать, и скорость возрастает. В этом поезде, мчащемся в Минск, Алексей Навальный дёрнул стоп-кран. И теперь происходит то, что всегда происходит в таких случаях — какое-то время будет сильно трясти.
Возвращение Навального — мужественный поступок. И его слова о том, что его жизнь сейчас не стоит и трёх копеек — это хладнокровная правда. Однако на одном мужестве далеко не уедешь: это расчётливый поступок. Навальный вернулся в страну, где быстро растёт усталость от правящей верхушки и запрос на политическую альтернативу, где стремительно ширится раскол, и это раскол на приблизительно равные половины.
Социолога и философа Григория Юдина* признали иноагентом
Григорий Юдин о жизни без образа будущего, кризисе левых и усталости от войны. Григорий Юдин — все новости автора на сайте издания Минюст добавил в реестр иностранных агентов социолога Григория Юдина*, защитницу Химкинского леса Евгению Чирикову*, смоленского депутата Владислава Живицу*, журналистку Лолу Тагаеву*, лекторий «Живое слово»*. Статья социолога Григория Юдина «Другая Россия возможна» вышла в конце июня в швейцарской газете Neue Zuricher Zeitung. Кандидат философских наук Григорий Юдин — один из немногих, кто был уверен, что Россия начнет полномасштабную войну против Украины.
Григорий Юдин. Большое интервью (2024) Новости Украины
В реестр иноагентов включили Евгению Чирикову и социолога Григория Юдина. Новости. Знакомства. Социолог Григорий Юдин в гостях у Грэма.
Григорий Юдин — об «электоральных монархиях» прошлого и будущего
Критикует Путина и российское руководство. Участвует в протестном движении, не поддерживает идею военных действий РФ на территории Украины. Написал огромное количество научных материалов, несколько десятков книг. Принимает участие в оппозиционных программах и антиправительственных проектах. Greg Yudin — хорошо известный на Западе ученый. Его труды по социологии изучают студенты европейских вузов. Известные данные о прошлом профессора Родился Григорий Борисович в 1983, в Москве Фрязино , в семье известного советского профессора Бориса Юдина. Мать, Елена Георгиевна, была психологом. Григорий Борисович всю жизнь живет и работает в Москве. В 2004 получил степень бакалавра социологии.
В 2006 стал магистром социологических наук. В 2012 защитил диссертацию. Является кандидатом философских наук. Получил международную квалификацию PhD доктора философии. В совершенстве знает английский, французский, немецкий.
Работал в Московской высшей школе социальных и экономических наук Шанинка , Высшей школе экономики и др.
Также в реестр иностранных агентов 19 января внесли политиков Евгению Чирикову, Владислава Живицу, журналистку Лолу Тагаеву, лекторий «Живое слово», «Комитет ингушской независимости» и др.
Также отмечается, что социолог разносил недостоверные сведения, навещенные на формирование негативного образа Российской Федерации. В взаправдашнее времена, по настоящим министерства, Юдин проживает за пределами России. Помимо него в освеженный список включены включены экс-депутат Смоленской облдумы Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, журналист Лола Тагаева, экоактивист Евгения Чирикова, лекторий «Живое слово», а также «Комитет ингушской независимости».
И это очень важный момент для такой системы, говорит Григорий Юдин. По мнению Вебера, в плебисцитарной демократии выборы, по большому счету, — это вотум о доверии. Вопрос, который выносится на голосование, вне зависимости от конкретной формулировки, состоит в следующем: поддерживаете вы лидера или не поддерживаете? Результат плебисцита также заранее известен всем. Однако для того, чтобы решения были действительно утверждены, требуется так называемое сверхбольшинство, а не просто 50 процентов плюс один голос. Это должно быть впечатляющее число, чтобы всем было понятно, что за решением стоит народ. Вебер не скрывал, что плебисцитарная демократия — демократия только по названию, и прямо говорил, что президент — это диктатор с поля предвыборной борьбы.
При этом философ не верил в то, что народ может чем-то править, и считал, что граждане не должны сильно лезть в политику. Примерно так выглядит функция народа», — интерпретирует теорию плебисцитарной демократии Григорий Юдин. Идея Макса Вебера о проведении плебисцитов впоследствии была подхвачена национал-социалистами, которые довольно активно использовали этот инструмент, — по их инициативе было пять всеобщих плебисцитов например, по аншлюсу Австрии и множество частных. По словам Григория Юдина, идеи Макса Вебера спустя 20 лет Йозеф Шумпетер переупаковал в доктрину минимальной демократии: «Принятие лидера — вот настоящая функция народного голосования». Автор определения не скрывал свои симпатии к Наполеону и считал, что во главе государства должен быть сильный властитель, который будет принимать решения. Если мы так определяем демократию, как говорил Шумпетер, — она будет склонна к тому, чтобы превращаться в бонапартизм, — подчеркнул профессор. Бонапартизм и современная Россия В продолжение лекции Григорий Юдин провёл сравнение ситуации в России с описанными выше примерами.
Во-первых, это резкое появление реального избирательного права — формальные советские выборы замещаются реальными. Во-вторых, страна проигрывает холодную войну и в ней потихонечку нарастает реваншизм. В-третьих, собственно демократические элементы, связанные с реальным самоуправлением, игнорировались во всевозрастающей степени. В результате конфликта между президентом и парламентом в 1993 году Россия получила суперпрезидентскую конституцию. Григорий Юдин уверен, что это была идея Бориса Ельцина: «Первый российский президент и люди, которые разрабатывали основной закон, рассуждали примерно как Вебер. Есть мощнейший конфликт между элитами во власти. Чтобы его купировать, нужен сильный президент, который будет опираться прямо на народ».
Гражданская активность в стране начала угасать. И уже в «нулевые» мы получили радикализацию плебисцитарной модели: выборы разных уровней стали превращаться в прямые или косвенные плебисциты, на которых решается не то, кто будет править, а то, насколько массово поддерживается «генеральная линия». Плюс мы постоянно видим рейтинги и опросы как главное доказательство того, что правитель легитимен и реально опирается на народ. У парламента пропала его самостоятельная роль — вплоть до того, что один из его спикеров Борис Грызлов сказал крылатую фразу: «Парламент — не место для дискуссий». Наконец, в 2020 году мы получили реформу конституции в сторону фактически выборной монархии, уверен профессор. Да, это выборное лицо, так что у нас сложилась плебисцитарная монархия. Или плебисцитарная демократия, можете её хоть так, хоть так назвать.
Вдобавок мы получаем широкое использование цифровых технологий, которые это голосование делают всё проще и проще. И Россия сегодня является глобальным лидером по внедрению электронного голосования, — подытожил Григорий Юдин. Фото: Любовь Кабалинова Лекция Григория Юдина «Карл Маркс, Макс Вебер и устройство бонапартизма» Современные перспективы бонапартизма Бонапартистские режимы возникают в условиях, когда демократические институты замещаются голосованием, — такой вывод о причинах возникновения подобных режимов могли бы сделать и Карл Маркс, и Макс Вебер. Люди устают, отчуждаются от системы, не верят, что можно что-то изменить, проголосовав за того или иного кандидата, и качество политической репрезентации падает. Ещё один важный вывод состоит в том, что массы могут выступать средством легитимации монархического режима. Наконец, важно подчеркнуть, что бонапартизм — это не какой-то неполноценный тип развития, а совершенно сознательно сконструированная, устойчивая, крепкая модель. Это не значит, что это идеальная система, но это целостная система, которая была так спроектирована», — продолжает лектор.
Тенденции к появлению бонапартистских систем видны далеко не только в Венгрии, Турции или России. В Украине Владимир Зеленский пришёл во власть с декларацией решать все важные вопросы через референдум», — привёл примеры профессор. Впрочем, отметил он, опыт показывает, что бонапартистские режимы пока были скорее недолговечны. При этом Григорий Юдин высказал опасение, что в современных условиях электронные технологии могут создать возможности для совершенствования бонапартизма. Однако до сих пор у этого строя наблюдалось несколько структурных проблем. Во-первых, это проблема трансфера харизмы — не очень понятно, как харизматический лидер может создать другого харизматического лидера. Во-вторых, есть встроенное противоречие между активностью и пассивностью масс.
Акции сегодня
- Григорий Юдин Виктору Шкуренко: «Россия должна сыграть важную роль в сбалансировании Европы»
- Навигация по записям
- Григорий Юдин. Большое интервью (2024) Новости Украины
- Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина*
- Главное сегодня
Библиография
- Григорий Юдин: биография и личная жизнь, жена, карьера и успех, Твиттер и фото
- Григорий Юдин: «Хотим ли мы быть киборгами?»
- Григорий Юдин: «Это диверсия против страны» // «Скажи Гордеевой»
- Григорий Юдин: Верхушка Демпартии окопалась и огородилась от внешнего мира - АНТИФАШИСТ
- Набор на весенний семестр 2024 завершен
- Григорий Юдин: биография и личная жизнь, жена, карьера и успех, Твиттер и фото
Выберите здание:
- Выберите здание:
- Что еще почитать
- Григорий Юдин: Верхушка Демпартии окопалась и огородилась от внешнего мира - АНТИФАШИСТ
- Про интервью с Григорием Юдиным и надежду — Блог Артема Краснова
- Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и журналистку Лолу Тагаеву
Григорий Юдин: «Хотим ли мы быть киборгами?»
Поэтому поддерживать его [из других стран] сложно, но многие хотят присоединиться к нему в этой обиде. Этот статус гораздо хуже прежнего. Тем не менее мы продолжаем работать. Нас по-прежнему можно читать.
Это безопасно. Здесь — все ответы на тревожные вопросы. Или взращивался уже при Путине?
Задача политика состоит в том, чтобы понять, на что он будет опираться. Конечно, некоторые основания для этой обиды [у российского общества] были. Они связаны с той ролью поучающего, которую взяли на себя Соединенные Штаты и отчасти Западная Европа.
Идеологически это было оформлено в теорию модернизации, смысл которой состоял в том, что есть развитые страны и развивающиеся и развитые доброжелательно и с поддержкой, но поучают развивающиеся: «Ребята, вам нужно быть устроенными вот так». Вообще говоря, никому не нравится, когда его поучают. Тем более большой стране, которая сама имеет имперское прошлое.
На деле ситуация, сложившаяся в девяностые годы, была гораздо более сложной. Нужно понимать, что Россию [после распада СССР] пригласили в целый ряд ключевых международных клубов, Россия влияла на решение ключевых глобальных вопросов. Давайте вспомним тот же разворот [на тот момент председателя правительства Евгения] Примакова над океаном, ввод войск в зону югославского конфликта, который осуществил Ельцин, — словом, к России нужно было прислушиваться.
Давайте вспомним тот же разворот [на тот момент председателя правительства Евгения] Примакова над океаном, ввод войск в зону югославского конфликта, который осуществил Ельцин, — словом, к России нужно было прислушиваться. В общем, там были дипломатические ресурсы, которые можно и нужно было наращивать. Но эта поучающая интонация [в отношении России] была. Она была результатом глубокой идеологической ошибки: в условиях краха социалистического проекта [многим] показалось, что есть только один прямой путь, знаменитый «конец истории». Так что да, предпосылки для ресентимента были, но были предпосылки и для других эмоций. Более того, само по себе описание и переживание краха Советского Союза как какого-то чудовищного поражения совершенно точно не было предопределено, потому что было много конкурирующих нарративов [которые описывали значение распада СССР для его жителей]. Один из них состоит в том, что это была народная революция, славный момент в русской истории и истории других народов, потому что они сумели справиться с постылым тираническим режимом. Эта концепция, конечно, не приводила бы к обиде. Но Путин выбрал обиду.
Отчасти, вероятно, в силу своих личных качеств. Впрочем, и появление человека с какой-то врожденной обидой на этом месте тоже неслучайно. И дальше Путин начал эту обиду растравлять. А обида — заразная вещь. Это удобная эмоция: ты все время чувствуешь себя, во-первых, правым, а во-вторых, незаслуженно попираемым. О ресентименте, который описывает Григорий Юдин Когда война только началась, многие объясняли ее российским ресентиментом. А что это вообще такое?
Получил степень бакалавра и магистра социологии в Высшей школе экономики.
В 2012 году в ВШЭ под научным руководством доктора социологических наук, профессора А. Филиппова защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук по теме «Феноменологическая редукция в эпистемологии социальной науки» специальность 09. Был старшим научным сотрудником лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики [4].
Юдин принимал участие в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, выступал против специальной военной операции на Украине", - сказано в сообщении ведомства. Отмечается, что Чирикова выступала против спецоперации, участвовала в качестве респондента и эксперта на информационных площадках, предоставляемых иностранными агентами и иностранными СМИ, распространяла ложную информацию о принимаемых органами публичной власти России решениях и проводимой ими политике.
Чирикова и Юдин проживают за пределами РФ.
«Не очевидно, что наука должна спасать жизни»: интервью философа Григория Юдина
Власть - 19 января 2024 - Новости Санкт-Петербурга - Григорий Юдин родился в 1983 году в подмосковном Фрязино (в документах местом рождения указана Москва)[1] в семье философа Бориса Григорьевича Юдина и психолога Елены Георгиевны Юдиной. Как за последние годы происходила трансформация отношения россиян к обобществленной власти? Григорий Юдин также рассказал о роли общественной поддержки в деле против Зуева, поблагодарив также председателя «Новых людей» Алексея Нечаева, который накануне поддержал ректора на заседании Госдумы.