Среди внесённых в перечень персон оказались социолог Григорий Юдин* и экоактивистка Евгения Чирикова**. Социолог, философ, общественный деятель Григорий Юдин, его биография, деятельность и факты из жизни. Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иностранных агентов за участие в создании и распространении материалов иноагентов и распространение фейков о России.
Социолог Юдин внесен в реестр иноагентов
Григорий Борисович Юдин – известный российский социолог, который с первых дней российско-украинскго конфликта 2022 года участвует в акциях и критикует власть России. В него включили пять человек и два юридический статус получили социолог и философ Григорий Юдин*, политическая и экологическая активистка Евгения Чирикова**, бывший депутат Смоленской областной думы Владислав Живица. Григорий Юдин — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. В реестр иноагентов включили шеф-редактора «Верстки».
Минюст признал иноагентами лекторий «Живое слово»* и социолога Григория Юдина*
Новости. Знакомства. Новости. Знакомства. Минюст России внес в реестр иностранных агентов экоактивистку Евгению Чирикову*, социолога Григория Юдина*, тверской лекторий «Живое слово»** и организацию «Комитет ингушской независимости»**.
Про интервью с Григорием Юдиным и надежду
Отмечается, что Чирикова выступала против спецоперации, участвовала в качестве респондента и эксперта на информационных площадках, предоставляемых иностранными агентами и иностранными СМИ, распространяла ложную информацию о принимаемых органами публичной власти России решениях и проводимой ими политике. Чирикова и Юдин проживают за пределами РФ. Кроме того, в реестр включены журналистка Лола Тагаева, политик Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, "Комитет ингушской независимости", а также лекторий "Живое слово".
Нет никакой информации в ленте Анастасии, чем супруга профессора Юдина занимается, где работает, только место учебы — Высшая школа экономики.
Не найти рассказов и откровений, где она с Грегом так она иногда называет в соц. Официальные данные и у нее, и у Юдина относительно официального брака: «Женаты с 2017-го года». Тема, на которую можно больше всего найти подробностей про Анастасию Юдину — ее социальная позиция: «FreeNavalny» — таких и подобных лозунгов у нее на фотографиях масса.
Последние новости на весну 2022-го В конце февраля 2022-го года общественность узнала, что профессор Григорий Юдин получил травму в результате конфликта с полицейскими и был доставлен в больницу. Вот сведения, которые были напечатаны на интернет-ресурсе «Эхо Москвы»: «Сообщаем со ссылкой на информацию от Юлии Галяминой, что философ Григорий Юдин был доставлен в больницу с подозрением на сотрясение мозга». Позднее профессора перевезли для обследования и лечения в институт Склифосовского.
Его жена Анастасия в подробностях по мере возможностей в своем фейсбуке освещала события. Второго марта ученый-политолог дал большое интервью изданию «Meduza» на английском языке — чтобы привлечь внимание еще большей аудитории к своему выступлению. Это получилось правда не интервью, а публичное выступление — с откровенными высказываниями о текущих событиях.
Поклонники ученого следят за состоянием здоровья своего кумира и выражают в интернете негодование: «Черт, бьют по самым умным мозгам России!
Работал в Московской высшей школе социальных и экономических наук Шанинка , Высшей школе экономики и др. Также в реестр иностранных агентов 19 января внесли политиков Евгению Чирикову, Владислава Живицу, журналистку Лолу Тагаеву, лекторий «Живое слово», «Комитет ингушской независимости» и др.
Но они не формируют его основу, а служат реализации цели авторов. С первой же страницы ей мощным ударом вбивается одна простая мысль: «Народ за вождя. И не рыпайтесь».
Есть народ и вождь, они сливаются в экстазе. Хотите — попробуйте между ними залезть! Не хотите? Помогите экстаз продемонстрировать. И делайте это простейшими инструментами: принуждением, давлением и агрессией. Бюрократия должна быть замешана в этом большом насилии и тем самым принести присягу на лояльность Кремлю.
В то же время ситуация в стране, очевидно, к этому располагает. Вся система власти находится под серьёзным давлением, и нет никакого понимания, как из-под него выйти. Те, кто находятся за её контуром, ещё могут утешать себя тем, что «Путин что-то придумает». Тем же, кто внутри, нужно приложить гораздо больше усилий, чтобы себе это убедительно сказать. В России начисто пропало понимание того, что будет дальше. Ожидания, с кем ни поговоришь в Москве, делятся на два типа.
Либо плохие: «Мы понимаем, как мы можем проиграть, но не понимаем, как мы можем победить». Либо хорошие, но безумные: «Захватим Лондон» и прочий подобный бред. Люди во власти близки к пониманию, что страна пришла в тупик. Тем не менее у Кириенко сидят неглупые люди, которые прекрасно понимают, что раз им подобные мысли в голову приходят, то и остальным начальникам тоже. Поэтому нужно быстро дать понять, что альтернатив нет. Им примерно так и показывают: «Ты чего сюда приехал, про варианты какие-то узнать?
Отдыхай, следующий! Это стандартная схема: п рибить аудиторию цифрами. И любой критически мыслящий чиновник, организующий выборы, не может не иметь вопросов по этому поводу.
Библиография
- Григорий Юдин: «Нам еще предстоит определить правильную интонацию для Дня Победы»
- Новости по теме
- Социолог Юдин: Протестующие в России хотят предотвратить катастрофу
- Минюст включил в реестр иноагентов социолога Юдина и экоактивистку Чирикову - Российская газета
- Иуда Юдин. Слуга зарубежных фондов
- Григорий Юдин: «Это диверсия против страны» // «Скажи Гордеевой»
Наши проекты
- Минюст РФ внёс в список иноагентов социолога Григория Юдина*
- Григорий Борисович Юдин
- Григорий Юдин*
- Минюст включил социолога Юдина* и экоактивистку Чирикову* в список иноагентов
- Рассылка новостей
Социолога Григория Юдина внесли в реестр иноагентов
В 2012 получил кандидатскую степень философских наук. Был назначен старшим научным сотрудником «Лаборатории экономико-социологических исследований». Имеет 15-летний педагогический стаж. Был лучшим преподавателем 2014, 2015, 2016. Параллельно с педагогической деятельностью занимается научной работой. Направления исследований — демократия, социология, философия, антропология. Одно время писал для газеты «Ведомости» и популярного интернет-проекта Republic. Когда добился известности Grigory Greg Yudin — довольно-таки популярный на Западе ученый. Его труды читают не только российские, но и европейские, американские социологи. Юдин написал огромное количество научных статей «Sociology as a naive science» «Human Studies» 39 4 , 547-568. Он автор таких книг, как «Россия как плебисцитарная демократия…», «Общественное мнение, или Власть цифр», «Тоска по сообществу…».
Российское общество узнало о социологе Юдине на волне обострения российско-украинского кризиса. Григорий Борисович одним из первых раскритиковал действия РФ на территории Украины. Профессор даже участвовал в акции протеста в Москве, за что был избит сотрудниками правопорядка и без сознания доставлен в московское ОВД. В настоящий момент 2022 Greg Yudin — один из главных оппозиционеров России.
Во всяком случае, то, что они построили, было совершенно новым историческим субъектом. Сегодня мы видим, как эти огромные бреши пытаются заретушировать указаниями на преемственность.
То же самое верно применительно к ситуации 1991 года. Субъектом второй истории является не государство, а индивид или семья. Она позволяет человеку узнать о том, что происходило с его предками, восстановить свою родословную. У такой памяти неизбежно много субъектов, это могут быть разные семьи, в зависимости от региона — разные локальные, городские, краевые или национальные памяти. Татарстан в этом смысле хороший пример, потому что татарская история не монтируется легко к славному русскому государству, которое не пойми откуда начало свой триумфальный марш по истории. Выбивается отсюда и масса других исторических нарративов; низовая история позволяет этот нарратив восстанавливать.
Есть еще одно важное отличие — оно связано с идеологической нейтральностью второй памяти. Она не пытается что-то противопоставлять памяти первой, она пытается уйти от идеологизации и политизации, направлена на то, чтобы увести историю от политики. Респонденты постоянно говорят нам, что нечего людей держать за идиотов, надо показать, как оно было, а дальше они сами сумеют выставить оценки. Тем самым признается возможность противоречивости событий и аудитории предоставляется возможность выносить свои суждения самостоятельно. В этом нет ничего удивительного, потому что изначально инициаторами второй памяти являются профессиональные историки. Именно они в конце 1980-х неожиданно получили возможность заниматься исторической работой, открылись архивы, появилось множество новой информации.
И одновременно люди перестали бояться истории своей семьи, которую в советское время старались скрывать. Так что появился запрос на восстановление семейных историй — знать историю своей семьи постепенно становится модным. Историки восстанавливают эту память, делают архивы доступными гражданам; а те, в свою очередь, приносят историкам новые данные, частные архивы, артефакты — это особенно видно на краеведческом уровне. Философ Мишель Фуко говорил, что там, где возникает подавленный исторический конфликт, противостояние ведется не в терминах открытой борьбы, а в терминах скрытого сопротивления. Если есть какая-то доминирующая, господствующая память, то возникает и контрпамять, которая работает не через прямое оспаривание, а формирует обходные пути, которые позволяют избежать фронтального столкновения. Потому это способ избежать политических оппозиций, которые всем надоели.
На лекции вы говорили о том, что проводили исследование с людьми, которые работают на опросах общественного мнения. Они рассказывали случаи, когда стараются отказаться от опроса, если он связан с политикой. Не кажется вам, что в этом есть табуированность разговора о политике, когда туда невольно вплетается история? Действительно, часть более общей проблемы, с которой мы имеем дело в России, — это деполитизация, отсутствие открытой политической дискуссии. Это относится не только к интервьюерам, у нас в принципе нет для этого подходящего языка; если в разговоре с друзьями или знакомыми вдруг обнаруживаются политические разногласия, то на втором шаге мы скатываемся к ругани, взаимным оскорблениям, это подрывает отношения. Политика все время связана с враждой, войной, жестоким конфликтом, поэтому люди стараются держаться от этого подальше.
И история попадает сюда же — как не принято говорить о политике, точно так же не принято говорить об исторической политике. Гораздо проще и эффективнее говорить о том, что происходит со мной, моей семьей, узнавать о связи с ними. Когда мы уже сделали исследование и я писал отчет, возникла история Дениса Карагодина — человека, который провел расследование убийства своего прадеда, восстановил каждого, кто участвовал в этом. Есть ли у него цель пересмотра истории? Нет, он от нее открещивается, просто требуя признать, что это преступление, за которым кто-то стоял. Господствующая историческая политика не дает языка, чтобы об этом разговаривать, она направлена на раздробление, объявление предателями тех, кто не попадает в государственный нарратив.
А в него не попадают большинство наших сограждан — так или иначе, очень у многих были конфликты с государством. Если зайти в любой книжный магазин, особенно сетевой, можно увидеть гигантское количество книг об истории. О качестве этих книг следует поговорить отдельно, но, тем не менее, спрос на большую историю очевиден и удовлетворяется он простыми формами — популярными книгами, телепередачами, сериалами. Как вы считаете, с чем связан этот повышенный интерес к историческому знанию? Это связано с тем, что у нас возникает запрос на формирование своей идентичности. Мы долгое время теряли это из виду, ушли в индивидуальные проблемы, когда нам нужно было заботиться о собственном выживании, благосостоянии, карьерном успехе.
В обществе наиболее ценным стал признаваться индивидуальный успех. Смог ты найти оплачиваемую деятельность, что-то продать — ты на коне, а все остальное не имеет значения.
Олейник также распространял недостоверную информацию о российских властях. Лекторий «Живое слово», как заявили в ведомстве, «активно взаимодействовал с иностранными агентами».
История становится одним из способов иноязычно работать с политикой, осознавать себя частью чего-то большего — страны, народа. Это пока аморфные понятия, но способ с ними работать уже есть. Неудивительно, что люди, связанные с этой озабоченностью историей, проявляют готовность к агрессивному политическому действию. Например, наиболее агрессивные группы, проявившие себя в ходе конфликта на Украине, были связаны с реконструкторским движением. Они прошли период работы с историей как эта работа велась — не буду говорить, это отдельное и довольно грустное повествование , и так как внутри страны почти ничего сделать невозможно, они нашли врага вовне. Поэтому чем сильнее мы подавляем историю, потребность в политическом понимании своих исторических корней, тем более плачевным будет результат. Вы говорите о запросе на политическую идентичность, при этом результаты ваших исследований говорят о том, что многие не готовы говорить о политике.
Это временный феномен? Запрос есть, но нет языка, чтобы говорить о нем. Кому интересно делиться на «ватников» и «либерастов»? Это разговор о политике? Нет, это просто способ друг друга обзывать. Чтобы появился другой язык — должно появиться пространство для политической дискуссии. Сегодня этого пространства нет, оно уничтожается, это результат длительной целенаправленной работы по тому, чтобы превратить политику в какую-то клоунаду. Вы видите политиков, которые выходят на выборы?
Кто вообще в здравом уме будет за них голосовать? Поэтому история становится способом осознавать себя частью чего-то большего. К сожалению, этим способом пользуются и люди с довольно агрессивными, милитаристскими воззрениями. Исследовали ли вы исторические участки кроме довольно популярных, вроде ВОВ, революции, событий 1991 года , которые становятся объектом приватизации господствующей идеологии? Может, в процессе исследования возникали такие исторические отрезки? Мы заметили, что к истории есть низовой интерес и в ней все эти события преломляются по-другому. Ты обнаруживаешь ситуацию, когда Великую Отечественную войну кто-то закончил в Берлине триумфатором, а кто-то — в лагерях. Здесь больше одного исторического нарратива, и непонятно, почему одни имеют право на историческую память, а другие — не имеют.
Поэтому каждое событие рассыпается на множество нарративов, оказывается гораздо более сложным, не таким, каким его хочет представить господствующая идеология. К 100-летию годовщины революции нам будут рассказывать про примирение. Но кто с кем примиряется, наследники белых с наследниками красных? Какая у них повестка для этого — славное российское государство? Но значительная часть тех, кто воевал в гражданскую войну, была против всякого государства, а уж тем более Российской империи. Поэтому, когда ты начинаешь спрашивать людей об их прошлом или о том, как они с ним работают, выясняется, что важно собирать разные взгляды на события. Самое страшное, что сейчас происходит с историей, — ее пытаются лишить историчности. Когда есть триумфальное государство, которое шествует от начала до конца, — это ситуация, в которой как будто бы других вариантов не было никогда — государство всегда побеждало, побеждает и будет побеждать.
А история, наоборот, состоит из того, что могло бы быть иначе. Смысл исторического метода — показать, что вещи, к которым мы привыкли, сложились относительно случайным образом. Не кажется ли вам, что вторая память сегодня не может выдержать конкуренции с господствующей формой исторической памяти? Не согласен, у нее как раз высокий потенциал развития. У нее есть преимущества — например, она строится на горизонтальной координации. Все архивы, к которым мы имеем доступ, выкладываются в интернет, в новую технологию горизонтального взаимодействия. Вам не нужно отправляться к государству, чтобы выяснять, что произошло с вашими родственниками, не нужно писать заявку в архив, чтобы сидящий там ФСБшник думал, нужно им это или нет. За этими формами будущее.
Тем не менее, если сделать срез сегодняшний ситуации, то мы увидим, что формы локальной памяти почти никак не медиализированы.
Минюст России признал иноагентом социолога Юдина
Минюст России добавил социолога Григория Юдина и бывшую экоактивистку Евгению Чирикову в реестр иноагентов, говорится на сайте министерства. На вопросы «Инвест-Форсайта» отвечает социолог, принимавший участие в нескольких исследованиях, касавшихся отношения российского населения к истории и войне, — профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук Григорий Юдин. Почему наука не существует вне политики и общества, что делает лозунг «Science saves lives» ошибочным и как агрессивный сциентизм мешает ученым действовать сообща, в интервью рассказал философ и социолог Григорий Юдин (НИУ «Высшая школа экономики»). Почему наука не существует вне политики и общества, что делает лозунг «Science saves lives» ошибочным и как агрессивный сциентизм мешает ученым действовать сообща, в интервью рассказал философ и социолог Григорий Юдин (НИУ «Высшая школа экономики»). Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина.
Минюст пополнил реестр иноагентов пятью персонами
Официальные данные Место рождения: Россия, Московская область, г. Фрязино; Год рождения: 1983-й; Образование: выпускник Высшей школы экономики, обучался в The High School; Род деятельности: сотрудник Высшей школы экономики, профессор Высшей школы социальных и экономических наук, социолог, философ, общественный деятель; Семейное положение: женат, супруга — Анастасия Юдина. Его жизнь и научная биография Рассказывать про Григория Юдина невозможно, не упомянув его знаменитого и уважаемого среди научной общественности папу. Борис Григорьевич Юдин известен в научном сообществе как советский и российский ученый, философ и специалист по социологическим проблемам.
Борис Юдин — основатель нового направления науки под названием «Биоэтика». Кандидат, потом доктор философских наук, Борис Григорьевич — человек, который внес огромный вклад в науку СССР и России в многих гуманитарных областях. Не только папа, но и дядя Григория Юдина имел отношение к большой науке — это Эрик Григорьевич Юдин, советский методолог и философ.
Стоит ли удивляться, что выросший в такой высокоинтеллектуальной среде юноша тоже решит посвятить себя философии, социологии? Учился он во французской школе, еще до школы научился читать, ребенка водили на кружки по рисованию, ритмике, музыки. Уже в школе хорошо знал английский, потому что в четыре года начал его изучать.
Еще цитата из рассказа Юдина о детстве: «Я вырос в настоящей академической среде, родители не требовали от меня ничего, главное — чтобы мне в учебе было интересно».
Свое решение министерство объяснило тем, что Касьянов выступал против спецоперации на Украине и распространял материалы других иноагентов. Вместе с тем в перечне иноагентов оказались журналист проекта "Можем объяснить" Илья Давлятчин, журналист Идрис Юсупов и историк Илья Венявкин.
То есть нужно дальше совершенствовать инструменты, каналы коммуникации, и тогда мы их сможем опросить. И методологи действительно их совершенствуют, но коэффициенты ответов продолжают падать. Отсюда возникает простое соображение, которые изнутри поля методологии остается в значительной степени неучтенным. Оно состоит в том, что сами по себе опросы политически нагружены. То есть дело не в том, что методологи плохо работают, а в том, что их инструмент имеет культурное значение. И с ним, как и с самими методологами, что-то происходит.
Разгадка проста: опросы изначально задумывались, как инструмент репрезентации народной воли в условиях массовой демократии. И сегодня опросы проседают вместе со всеми другими инструментами политической репрезентации. Люди разочарованы в репрезентации, поэтому они разочарованы, в том числе, и в опросах. Возвращаясь к тому, что было сказано: да, у нас есть некоторые косвенные способы измерить разницу между отвечающими и не отвечающими — с помощью параданных. Это сложная задача. В свое время я сам проводил эксперимент с личными интервью, смотрел, как отличаются уровни ответов в домах разного социально-экономического статуса. Это можно измерить по числу телевизионных тарелок, наличию кодовых замков и прочих приблизительных признаков социального статуса.
Различия, конечно, есть. Подобных исследований в мире очень немного: в американских исследованиях общественного мнения есть пара-тройка авторов, основной из которых Адам Берински. В Канаде — это Джон Гойдер. Их работы говорят о том, что смещения есть: те, кто хуже репрезентирован в политической системе, реже становятся респондентами опросов. Наконец, есть последнее соображение, которое указывает на пределы парадигмы «нужно всех опросить». Если мы додумаем до конца эту мысль, то обнаружим модель тотального принуждения к выдаче информации. И это одно из направлений, в котором действительно двигаются опросы общественного мнения сегодня.
Они пытаются интегрироваться с big data. Дескать, если вы не хотите с нами разговаривать, то нам это не очень-то и нужно. Мы о вас все узнаем по-другому. Но за этим также стоит определенная политическая онтология: каждый индивид должен быть прозрачен в своих предпочтениях, должен существовать всевидящий глаз, который обо всех все знает или может узнать. Хотим ли мы жить в таком обществе принуждения к мнению и надзора за ним? Как вышло, что полстеры превращаются из агентов публичной сферы в агентов спецслужб? Этот «беспроблемный» переход от множеств к сообществам мне и сейчас кажется подозрительным, как переход от физического к психическому в нейронауке.
Что касается статистики, то это и есть аддитивная политическая онтология, о которой я говорю. Вы складываете индивидов и получаете волю народа. С этого начинали многие пионеры общественного мнения. Конечно, за ними стоит руссоистская традиция, но при этом они пугаются руссоизма, потому что от него отдает мистицизмом. Поэтому они говорят: не надо, конечно, верить в эту мистическую надындивидуальную «общую волю», мы просто сложим мнения отдельных индивидов, и все будет хорошо. Они не были социологами по своему мышлению — для них реальностью, в которую они могли поверить, был индивид со своими предпочтениями и подверженностью убеждению и внушению, то есть потребитель, делающий свой потребительский выбор на политическом рынке. Сложите индивидуальные покупки — и вы узнаете, какой товар выиграет рыночную конкуренцию.
По своей сути эта модель экономическая. Неслучайно она гармонирует с представлением о политическом поведении, которое развивали экономисты вроде Йозефа Шумпетера или Энтони Даунса. Собственно, Шумпетер и предложил аддитивно-агрегативную модель демократии, где никакой демократии нет, а политический выбор отдельных индивидов суммируется, чтобы определить, какая часть элиты станет править. Ситуацию дополнительно отягощает специфическая путаница, возникшая в русском языке. Когда мы говорим «общественное мнение», невольно возникает мысль, что речь о мнении общества. А раз общественное мнение получается сумматорным путем, то мнение общества — это сумма мнений индивидов. Это, как вы понимаете, радикально противоречит любой социологии, отрицая ее предмет — общество, сообщества, социальные действия и т.
В других языках такого кошмара нет: понятие public opinion не связывается с «обществом». Что касается объективности: книга называется «Власть цифр». Современное научное познание в культуре связывается прежде всего с естественно-научным методом, и потому оборот цифр, количественных показателей, создает убедительное ощущение объективности, нейтральности, безличности. Это кто подтвердил? Естественно, ученые. Ученые произвели цифры. Если бы они этого не сделали, то как им можно было бы верить?
Авторитет опросов во многом покоится на предъявлении цифр. Раз цифры — значит, за ними стоит объективность. А раз объективность, то речь о явлении естественно-научного порядка. Это не просто объективация, а фетишизации общественного мнения. К нему относятся как к объективной реальности, которая лежит за окошком и ее можно померить термометром. С этой точки зрения параллель с естественно-научной объективацией человека в нейронауках уместна. Я вновь укажу на интеграцию поллов с big data.
Зачем у людей что-то спрашивать, если можно подсоединить провода, залезть в мозг и спокойно и выяснить, что там происходит? Нейромаркетинг уже этим занимается, идут эксперименты. Что имеется в виду? Следует ли из этого, что полстерская установка задавать вопросы максимально нейтральным языком не работает? Есть набор методологических принципов, который абсолютно одинаков и для полстеров, и для социологов. Не надо задавать вопрос, на который ты сам знаешь ответ. Не нужно подталкивать к определенным ответам, и так далее.
Для реализации этих принципов есть целый ряд инструментов, которые вполне работают, если пользоваться ими достаточно строго. Но даже если мы строго используем инструменты, которые поддерживают внутреннюю валидность исследования, нужно понимать, что любая коммуникация, любая тематизация перформативна.
Лекторий «Живое слово» распространял недостоверную информацию о решениях власти РФ и проводимой политике, а также информацию, направленную на формирование негативного отношения к общественно-политической обстановке в России.
Активно взаимодействовал с иностранными агентами. Подробнее с причинами внесения Минюстом в реестр иностранных агентов можно ознакомиться на сайте ведомства. Больше интересных новостей — в нашем официальном телеграм-канале «Фонтанка SPB online».
Социолог Юдин внесен в реестр иноагентов
Политический философ и социолог Григорий Юдин поделился своими наблюдениями о феномене «второй памяти». Кандидат философских наук Григорий Юдин — один из немногих, кто был уверен, что Россия начнет полномасштабную войну против Украины. Григорием Юдиным про будущее. Журналист портала Денис Куренов поговорил с социологом Григорием Юдиным об опросах общественного мнения и идеологии российской власти.
Главное сегодня
- Также в реестр внесены еще несколько человек и одна организация
- Оставить заявку
- Григорий Юдин: «Это диверсия против страны» // «Скажи Гордеевой»
- Григорий Юдин*
- Григорий Юдин: «Результаты исследований засекречены»