Михаил Врубель. 1901 и 1902 гг. Холст, масло.
Михаил Александрович Врубель
Демон поверженный. В разгар работы над «Демоном поверженным» Врубель пишет своего белокурого сына в коляске. Оригинал взят у gogol в Демоны Михаила Врубеля Демон поверженный и Демон сидящий Врубеля считаются шедевром живописи, но так же и проклятыми картинами. Этим пациентом оказался художник Михаил Александрович Врубель, который время от времени слышал голоса. В начале 1902 года, пожалуй, одна из самых известных картин Михаила Врубеля — «Демон поверженный» — была показана публике в Санкт-Петербурге на выставке «Мир искусства». Заканчивая поверженного Демона, Врубель тяжело заболел и был помещен в лечебницу.
Врубель: художник на все времена
Супругов ждало страшное огорчение — мальчик родился с раздвоенной верхней губкой, это глубоко поразило Михаила Врубеля. С того самого момента его близкие и знакомые стали замечать, что с художником происходит что-то неладное. Врубель пишет портрет сына, которого назвали Саввой, причем придает его облику то выражение крайней тревоги, которую, вероятно, переживает он сам. В марте 1902 года Михаил Врубель впервые был помещен в частную психиатрическую лечебницу.
В картине болезни художника преобладали идеи собственного величия, наступил период столь сильного возбуждения, что на полгода прервались свидания даже с самыми близкими людьми — женой и сестрой. В сентябре того же года Врубеля перевезли в клинику психиатра Сербского, перевезли в одном пальто и шляпе, даже без белья, так как говорили, что он уничтожил все свои вещи. В этой больнице дело пошло гораздо лучше, он писал совершенно логичные письма родным, а по совету доктора стал вновь заниматься живописью.
С каждой последующей картиной ощущение трагизма становится все более осязаемым. Иллюстрации Врубеля к юбилейному изданию сочинений М. Сложно сказать, до какого момента художник передавал в картинах свое состояние, а с какого момента они начали влиять на него. Жизнь художника закончится трагично, и он за много лет до этого, словно предчувствуя череду непрерывных страданий, которые выпадут на его долю, отражает это в своих произведениях. А быть может само непостижимое влияние его работ начинает направлять его жизнь. Он сам словно бы предугадывал будущие события, под воздействием неведомых сил сам творил свое будущее.
Но при этом он был склонен во всех сюжетах видеть дурное темное. Безумие давно подкрадывалось к художнику: странные перепады настроения, от лихорадочной эйфории к глубокой подавленности, вспышки необъяснимой раздражительности, мгновенно им забываемой — все это сопровождает художника в его обычной жизни. Врубель говорил «Я —фаталист», и роковой печатью отмечены не только вымышленные персонажи его работ, но и сама его жизнь наполнена странными практически фатальными впечатлениями. Многие видят в его работах элементы загадочных откровений, так в портрете годовалого сына 1902 года, за год до его смерти, Врубель словно предвидит катастрофу. Мальчик взирает на зрителя не по-детски взрослым, но преисполненным неземной тоски взглядом, его образ сближается с ликом Христа в работе «Богоматерь с младенцем», выполненной художником в это же время. При этом саму картину по краям словно заполняют цветы с картин про Демона.
Художник запечатлел последний момент борьбы Демона перед окончательным падением. На днях обедали делегаты Венского Сецессиона, очень милые венские художники, они в восторге от Миши и все хотят забрать на выставку; к сожалению, с «Демоном» он не поспеет на эту выставку. Так писала в 1901 году жена художника Н. Забела о растущей славе мужа и его работе над «Демоном». Премьера полотна действительно произвела фурор. Трактовки образа Демона в картине Врубеля Образ Демона в картине Врубеля допускает различные трактовки: Демон как символ упадка человеческой морали. Демон как отражение внутреннего мира самого Врубеля.
Демон как олицетворение темных демонических сил. Демон как символ творческого кризиса художника. Скорее всего, Врубель вкладывал в этот образ сразу несколько смыслов. Демон - универсальный символ человеческих страстей, внутренней борьбы и страданий. Именно многозначность образа Демона и обеспечивает бессмертие этого шедевра. Загадки создания шедевра Несмотря на восторженные отклики зрителей, сам Врубель остался неудовлетворен своим творением. Он продолжал вносить изменения в образ Демона даже после выставки картины.
По свидетельствам современников, Врубель каждое утро приходил к своему «Демону» и целыми часами что-то переделывал в его облике. Он менял черты лица, позу, детали фона. Демон то представал перед зрителями пугающе безумным, то вновь обретал черты печальной красоты. Ни один из вариантов не устраивал творца полностью. Чем были вызваны эти творческие метания? Возможно, Врубель хотел запечатлеть сложность натуры Демона, его внутренние противоречия. А может быть, в этом отразился собственный душевный кризис художника.
Психическое здоровье Врубеля Уже во время работы над «Демоном» окружающие стали замечать странности в поведении Михаила Александровича Врубеля. С годами его психическое состояние ухудшалось.
Еще до этого у Врубеля случился кризис веры, в тот момент, когда он писал картину «Моление о чаше». В одном из писем к сестре мастер писал: «Рисую и пишу изо всех сил Христа, а между тем, вероятно, оттого, что вдали от семьи, — вся религиозная обрядность, включая и Христово Воскресение, мне даже досадны, до того чужды» Странно, но именно работая над росписью киевских церквей художник пришел к теме, которая не оставляла его уже до конца жизни. Он обрёл своего «Демона». Его поражением и его триумфом. Многие считают серию полотен и скульптур своеобразной иллюстрацией к поэме Михаила Юрьевича Лермонтова. Но это не совсем так.
Произведение Лермонтова — первопричина, но в сознании Врубеля причудливым образом преображалось все. Демон у художника — не дух зла. Он — душа самой природы и самого мастера. У Врубеля всегда был свой взгляд на мир. Он считал природу не просто живой, а населённой духами! Духи эти и есть настоящее лицо окружающего нас мира, его суть, но видят их совсем немногие. Таким образом, история Демона превращается в совершенно другой сюжет, чем в поэме Лермонтова. Это история о смерти этого мира.
В серии три картины, как три этапа сюжета. Размышление — «Демон сидящий», битва — «Демон летящий» и поражение — «Демон поверженный». Символично, что последняя картина в этой трилогии должна была быть наиболее яркой. Врубль экспериментирует с красками на фосфорической основе. Ему хочется, чтобы его картина буквально светилась. Публика впервые увидит её на выставке 1902 года. Но какого же будет удивление посетителей, когда перед ними предстанет не только полотно, но и мастер, дописывающий его. Михаилу Врубелю до самого последнего момента не нравился итоговый результат.
Демон поверженный, Михаил Врубель - описание картины
Все категории пережитого уже солнечного дня непригодны для того, чтобы разобраться в событиях и явлениях нашего вечернего исторического часа. По всем признакам мы выступили из дневной исторической эпохи и вступили в эпоху ночную. Это чувствуют наиболее чуткие люди… Мы живем в этот час смешения, в час тоски, когда бездна обнажилась и все покровы сброшены…» Пан. Рушилась и уходила в прошлое великая некогда эпоха. Изношенная и уставшая эпоха маленького человека, эпоха миллионов лишних, никому не нужных людей, зашедшая в тупик, заплутавшая в бесплодных спорах и поисках. Их эпоха смотрит на нас слезящимися, полными страдания и жалости глазами старика Пана с другой картины Врубеля. А новая, еще не родившаяся, но полная невиданной энергии и мощи с тоской провожала старое солнце, задавая себе вечный вопрос: кто я? Куда мне идти?
Может быть, только эта великая сила позволила нам прожить двадцатое столетие. Но путь, который был выбран, и ответ, который прозвучал век назад, оказались не окончательными. Сегодня мы снова пытаемся ответить и выбрать... Может быть, в этом суть послания «Демона»? Таинственного даймона — российской нашей души, великой своими силами, но всё еще стоящей перед пустотой ночи и выбором. Не стоит, наверное, строить иллюзии, что ночь эта закончилась или хотя бы заканчивается. Судя по всему, до рассвета еще очень далеко.
И вопрос: «... Ведь в этом полотне при всей его своеобычности, как ни в одном другом произведении современников Врубеля, отчетливо проступает великолепное владение всеми традициями мировой культуры. В колорите холста слышны звуки мелодий несравненных венецианцев, а в лепке формы угадываются ритмы самого великого флорентийца Микеланджело. В колористических соцветиях Врубеля, «в борьбе золота и синевы» Александр Блок усматривал, и совершенно справедливо, аналогию лермонтовскому: «Он был похож на вечер ясный — ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет». И стало быть, как образ-знак колористической тональности, врубелевский Демон — тот, кто призван и послан «заклинать ночь», и «синий сумрак ночи, — пишет Блок, — медлит затоплять золото и перламутр». Он — «ангел ясного вечера», то есть опять персонификация, аллегория — но не преходяще-земного, а бесконечно длящегося вселенского Вечера. В 1891 году к юбилейному изданию сочинений Лермонтова под редакцией Кончаловского Врубель выполнил иллюстрации, из тридцати — половина относилась к «Демону».
Эти иллюстрации, по существу, представляют самостоятельные произведения, значительные в истории русской книжной графики, и свидетельствуют о глубоком понимании Врубелем лермонтовской поэзии. Иллюстрации к поэме М. Лермонтова «Демон». Он в равной мере блестяще владел всеми графическими материалами. Подтверждением того служат иллюстрации к «Демону» М. С поэтом художника сближало то, что оба лелеяли в своей душе идеал гордого, непокорного творческого характера. Сущность этого образа двойственна.
С одной стороны, величие человеческого духа, с другой — безмерная гордыня, переоценка сил личности, которая оборачивается одиночеством. Крепко, страшно, жутко и неотразимо... От Врубеля мой Демон», — говорил Шаляпин. В течение полувека не находилось художника, который хоть сколько-нибудь достойно воплотил бы могучий и загадочный образ, владевший воображением Лермонтова. Только Врубель нашел ему равновеликое выражение в иллюстрациях, появившихся в 1891 году. С тех пор «Демона» уже никто не пытался иллюстрировать, слишком он сросся в нашем представлении с Демоном Врубеля — другого мы, пожалуй, не приняли бы. Через несколько лет, вне всякой связи с обстоятельствами личной жизни, по-видимому, благоприятными, им овладело мрачное лихорадочное возбуждение, появились первые симптомы надвигавшейся душевной болезни.
Он вновь обратился к образу Демона.
Врубель, в отличие от Винсента, был болен не Библией. В живопись его привел Иммануил Кант. Ох уж эти немецкие философы! Сколько они сделали для русской культуры. Куда мы без Канта, Гегеля, Шопенгауэра? Про Карла Маркса вообще молчу.
Его философию те, кто родился в Советском Союзе, впитывали с молоком матери. Итак, у Врубеля был Кант. Его художник читал по-особенному. В теории эстетики Канта категория гениев с их особой миссией — работой в сфере между природой и свободой — признавалась только в области искусства. А кто в 24 года не ощущает себя гением? Выбор был очевиден: из всех видов искусства живопись нравилась Михаилу Врубелю больше всего. Врубелю повезло.
Несмотря на то, что будущий художник прошёл в Академию только вольнослушателем, он стал заниматься в мастерской легендарного Павла Петровича Чистякова частным образом. Чистяков, по сути дела, был учителем практически всех звезд русской живописи конца XIX века. У всех у них был абсолютно разный стиль, но все они в один голос единственным своим настоящим учителем называли Чистякова. Врубель обучался у лучших мастеров, конфликтовал с именитыми коллегами чаще всего нападал на Илью Ефимовича Репина. Как-то раз, во время ужина, он бросил Репину: «А вы, Илья Ефимович, рисовать-то и не умеете! Ему нужен был неизвестный и недорогой мастер с академическим образованием. Врубель подходил идеально.
Но только на первый взгляд. Работы художника явно носили абсолютно самостоятельный характер.
Всю свою жизнь художник пытался выяснить для себя, кто он — его герой: Принц Сил зла — тёмная душа, или всё-таки Ангел, бросивший вызов, сознательно принявший судьбу изгоя. Константин Коровин комментировал творчество Врубеля так: «Среди художников и артистов я всегда видел одну особенную черту ловкачества. Когда все хвалят художника, восторгаются его творением, то всегда находятся люди, которые тут же произнесут: «Да… но, жаль - пьет», или: «Он мот», или вообще: «Знаете, но ведет он себя невозможно».
Это зависть! Огромную зависть вызывал Врубель своим настоящим гениальным талантом». Итак, в начале 1902-го «Демон поверженный» был выставлен в Санкт-Петербурге, где произвел настоящую сенсацию. Угрюмый взгляд героя обжигает, при этом увидеть его лицо полностью - непросто.
Врубелевский камин «Микула Селянинович и Вольга» получил золотую медаль на Всемирной выставке в Париже 1900 г. Известность Врубеля началась с неожиданно скандального эпизода, связанного с двумя панно, написанными по инициативе Мамонтова для Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде 1896 — «Принцесса Греза» и «Микула Селянинович». Работы не были приняты жюри Академии художеств. Отвергнутые панно Мамонтов выкупил и выставил в отдельном павильоне рядом с входом на выставку. Слухи об этой истории дошли до императорской семьи. Несколько лет спустя майоликовая версия «Принцессы Грезы» вознесется над Москвой, украсив главный фронтон гостиницы «Метрополь». Врубель был влюблен в мир театра, с которым были связаны многие его оформительские работы. Его женой стала настоящая оперная дива и красавица — Надежда Ивановна Забела, любимая певица Н. Римского-Корсакова, писавшего партии для ее голоса. Художник увидел ее в впервые на сцене в спектакле «Гензель и Гретель» и сразу сделал предложение. Свадьба состоялась в Женеве в 1896 году. Надежда Ивановна оставалась верной спутницей и музой художника до его последних дней; много раз он воплощал ее образ в живописных и графических портретах. В «Царевне-Лебедь» 1900 , одной из самых знаковых картин Серебряного века, Забела представлена в своей заглавной роли в опере «Сказка о царе Салтане». Сочувствие, а затем и признание искусство Врубеля найдет благодаря деятельности объединения «Мир искусства», на выставках и в журналах которого начнут появляться его произведения. Бенуа посвятит отдельную главу творчеству художника в своей «Истории русской живописи в XIX веке». В 1905 г. Врубель был удостоен звания академика Императорской Академии художеств «за известность на художественном поприще». В начале 1906 года художник окончательно потерял зрение. Его последняя работа -оставшийся незавершенным портрет В. На похоронах Александр Блок произнес надгробную речь: «…перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают перед человечеством раз в столетие, — я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим, и это заставляет нас произнести бедное, невыразительное слово: «гениальность». Ангелы и демоны, а поле битвы — сердце человека Демон сидящий. Реставратор Адриан Прахов пригласил его, подающего надежды студента Академии, поновить фрески XII века в Кирилловской церкви — прописать контуры, восполнить утраты. При этом отдельные фигуры и даже целые композиции художник создал сам по византийским образцам, стилизуя древнюю живопись. Одна из таких фигур — Ангел с лабарами. Дописал Врубель ангелов и в куполе Софии Киевской — на месте утраченных древних мозаик. Затем художник разработал целый ряд эскизов к композиции «Воскресение Христово» для самой ответственной стройки того времени — Владимирского собора в Киеве. На этих акварельных листах, отвергнутых комиссией как «несвоевременные», — восстание Христа из белых пелен созерцают Ангелы — безмолвные свидетели Чуда, свершающегося в мистической синеве Великой ночи. Эти образы так занимают Врубеля, что он создает отдельный этюд — «Ангел со свечой и кадилом», один из самых нежных и поэтичных. Слева — «Ангел со свечой и кадилом»,1887 г. Справа — «Богоматерь с Младенцем», 1885 г. Большое впечатление на него произвела и постановка одноименной оперы А. Постепенно кристаллизуется главная тема художника, прошедшая сквозь все его творчество: образ Ангела — вестника иных миров, и Демона — ангела отпавшего, искусившегося, утратившего блаженство.
Печали и демоны Михаила Врубеля
В 1880 г. Михаил Врубель окончил Петербургский университет, после чего отбыл краткосрочную воинскую повинность, получив чин бомбардира запаса. В картине «Демон поверженный» Врубель познает и представляет своего героя отнюдь не в тоске по человеческой любви (как рассказывает лермонтовская поэма), а в войне с Богом, с установленными божественными законами. Михаил Врубель и Надежда Забела-Врубель. На протяжении ряда лет художник, мучимый душевными расстройствами, пытался воплотить в искусстве преследовавший его образ поверженного, сломленного, но непокорного Духа. «Демон поверженный» — картина кисти Михаила Александровича Врубеля (Mikhail Aleksandrovich Vrubel) — последний шедевр из «демонической» серии художника. В коллекции Третьяковской галереи хранятся картины «Демон сидящий» (1890) и «Демон поверженный» (1902), о которых мы сегодня и поговорим в Смотрите видео онлайн «Михаил Врубель.
10 неизвестных: демоны Михаила Врубеля
Странным образом, Михаил Врубель впервые стал писать Демона в то время, когда расписывал Кирилловскую церковь и делал эскизы для Владимирского собора в Киеве. Есть версия, что Врубель отождествлял Демона с человеком, именно поэтому он получился павшим, художник хотел показать моральный упадок человека, его ценностей и ориентиров. Посетительница возле картины Михаила Врубеля "Демон поверженный" (1902 год) на выставке "Михаил Врубель", приуроченной к 165-летию со дня рождения художника, в Новой Третьяковке на Крымском Валу в Москве. В разгар работы над «Демоном поверженным» Врубель пишет своего белокурого сына в коляске.
Ангелы и демоны Михаила Врубеля: почему великий художник был так несчастен?
| Михаил Врубель (день рождения 17 марта) | «Демон поверженный» — картина русского художника Михаила Врубеля, написанная в 1901–1902 годах. |
| Проклятие картины "Демон поверженный" | Пикабу | Картину «Демон поверженный», выставленную в 1902 году на петербургской выставке объединения «Мир искусств», Врубель приходил дописывать каждое утро. |
Наказание Врубеля
Есть версия, что Врубель отождествлял Демона с человеком, именно поэтому он получился павшим, художник хотел показать моральный упадок человека, его ценностей и ориентиров. В начале 1902 года одна из самых известных картин Михаила Врубеля — «Демон поверженный» — была показана публике на выставке в Санкт-Петербурге. «Демоны» Михаила Врубеля как символ завершения и ухода в прошлое целой эпохи; как символ надвигающейся ночи перед неизбежным восходом.
Какие тайны скрывает «Демон поверженный»?
О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Демон поверженный Михаил Александрович Врубель (1856-1910) вообще не должен был стать художником. Михаил Александрович говорил, что теперь Демон уже не повержен, а летит; и многие видели полет Демона», — вспоминала Екатерина Ге, сестра супруги художника — Надежды Забелы-Врубель.
«Поверженный демон» Михаила Врубеля
Болезнь как путь смирения Раковина «Морское ушко». Государственный Русский музей, СПб. Звучит парадоксально, но может быть, именно после катастрофы начинается самое драгоценное в творчестве художника — когда его физические возможности оказались сильно ограниченными. Мир человека в болезни резко сужается — до комнаты в лечебнице. Смятая постель, брошенный на стул плед, стол со стаканом воды и подсвечником. Лица врачей и санитаров. Это то, что теперь окружает художника. Глобальные замыслы и мифические образы отдалились, холсты и краски стали недоступны.
Но у Врубеля есть карандаши и бумага. И его прежнее кредо — «культ глубокой натуры», которое разворачивается теперь в новом аспекте. Он достигнет небывалого максимума самыми скупыми средствами и сможет передавать в черно-белом рисунке все оттенки фактуры и переходы тонов, но главное — внутреннюю, «сущностную» структуру изображаемой вещи или лица — с помощью сеток штрихов, положенных на лист с хирургической точностью. Конец 1904 — начало 1905 гг. Государственный Русский музей И нет, наверное, ничего более пронзительного, чем его «Бессонница» и зимние виды из окна — заснеженный палисадник и край улочки с крышами домов и деревьями, протягивающими сухие ветки через забор. Из необычного у Врубеля при себе — раковина. То есть, она тоже безделушка в сущности — красивая большая перламутровая пепельница, которую ему подарили.
Он начинает ее рисовать — больше, чем в натуральную величину, — добавляя к графитному карандашу черную пастель, иногда — акварель и белила. Получилась серия, где художник бросает вызов самой необходимости пользоваться красками для передачи цвета. Он даже утверждает, что «художники в будущем их совсем забросят, и публика в конце концов научится видеть в этих рисунках краски, как я их теперь вижу». Что ж, Врубель действительно научил нас и этому, но магия его мастерства простирается много дальше. Художник властно «захватывает» зрителя и погружает в стихию природных и духовных метаморфоз. Раковина Врубеля — это целая вселенная, зарождающаяся на наших глазах. Мы словно становимся очевидцами акта творения, когда из водоворота хаоса возникает сама жизнь.
Каждый из листов этой монохромной серии — целая музыкальная поэма или даже симфония, предвозвещающая миры абстракций Василия Кандинского. Слева — Пророк. Картина разрезана и только сейчас на выставке соединена. Государственный русский музей. Справа — Автопортрет. В свой последний период Врубель вернулся к теме Ангела. Кроме множества рисунков, восходящих к ранней теме пушкинского стихотворения «Пророк», он создаст свой последний большой холст «Шестикрылый серафим Азраил », в котором «еще раз соберет рдеющие металлы и разноцветные хрустали» своей палитры.
Но неумолимо спокойный лик Ангела смерти говорит о надвигающейся встречи с вечностью. Поздний Врубель дает нам удивительный пример самостояния человеческой личности, сохраняющей и реализующий свой творческий дар до самого конца. Болезнь художника стала путем аскезы — ограничения вынужденного, мучительного, но принятого с небывалым смирением. В его последних работах творческий акт явлен нам не как жест отчаяния, но как «новое открытие» реальности, которую художник по-прежнему воспринимает как залежи драгоценной руды, лишь ждущей огранки от руки мастера-ювелира.
Тогда интересы Врубеля лежали в других плоскостях: он пробовал себя в книжной иллюстрации, глубоко погружался в философию Иммануила Канта, водил знакомство с композитором М. Мусоргским, путешествовал по Европе, вёл манерную жизнь денди. Вскоре Врубель решил, что лучше всего его способности раскроются в художественном творчестве. Осенью 1880 года он поступил вольнослушателем в Императорскую академию художеств, в мастерскую к выдающемуся педагогу П. Постепенно новая жизнь полностью поглотила Врубеля. Он играючи овладел тайнами академического рисунка: любые компоновки, группировки, ракурсы, линии и фигуры не представляли для него труда. Его рисунки по виртуозности исполнения сравнивали с рисунками автора «Явления Христа народу» А. Иванова — эталонного академического живописца. В 1883 году Врубель получил серебряную медаль академии за картину с библейским сюжетом «Обручение Марии с Иосифом», но прервал обучение, получив выгодное предложение на роспись иконостаса Кирилловской церкви, одной из древнейших в Киеве. Работа никому пока не известного художника должна была соседствовать с фресками XII века, вознаграждение выглядело привлекательно, и Врубель незамедлительно согласился. Творчество Михаила Врубеля Творчество Врубеля можно разделить на три этапа: киевский 1883—1890 гг. Для каждого из них характерна внезапность смены. В Киеве Врубель оказался по приглашению профессора А. Прахова, когда для реставрации Кирилловской церкви потребовался молодой художник с академической выучкой — умеющий хорошо рисовать, но не требующий больших гонораров. Искусство реставрации находилась тогда в зачаточном состоянии, и многое приходилось делать впервые. Знакомство с древнерусской религиозной живописью стало счастливым открытием для Врубеля. Византийская эстетика позволила художнику переосмыслить собственное творчество. В его фигурах появилась благородная экспрессия, в лицах — духовное горение. У Врубеля пробудился вкус к большому стилю, к монументальному искусству. В то же время Врубель скрупулёзно изучал работы ранних венецианских художников, взяв от них в свою палитру глубокие синие и лиловые тона. Помимо росписи Кирилловской церкви, Врубель участвовал в отделке интерьера нового Владимирского собора, создавал композиционные портреты — например, «Девочку на фоне персидского ковра», и великолепные акварели вроде «Восточной сказки» обе работы датируются 1886 годом. В 1889 году Врубель приехал в Москву навестить знакомых, и неожиданно для себя остался в этом городе на полтора десятка лет.
Эти волшебные крылья распластаны под телом бывшего хозяина и служат ему то ли неуютным ложем, то ли саваном. Фигура кажется неодушевленной — хрупкое, бесполое существо словно уже мертво — его кожа голубоватого «трупного» оттенка, тело застыло в неестественной позе. Он напоминает подстреленную и уже ощипанную птицу — жертву небесного охотника. Но взгляд Демона устремлен в пространство и горит гневом. И лицо его еще хранит суровое, воинственное выражение: губы плотно сжаты, брови нахмурены, на лбу залегли глубокие складки.
Лермонтова Врубель по приглашению С. Мамонтова и издателя П. Кончаловского старшего участвовал в подготовке иллюстрированного издания сочинений поэта. Демон Врубеля в этих иллюстрациях и последующих рисунках 1899 года отличается от лермонтовского влюблённого бога — он обуреваем гордыней в записках Врубеля есть философские размышления о «возможности и необходимости бытия» [2]. В 1900 году Врубель вновь обратился к тревожащей его теме «Демона». Ещё не окончив картину « Демон летящий » 1900 необычайно экспрессивной композиции, в 1901 году художник начал создавать предварительные эскизы к самой поразительной картине «Демон поверженный». Как вспоминал живописец-любитель, меценат, коллекционер и друг художника Владимир фон Мекк : Рядом с гостиной была небольшая комната, отделанная аркой. В ней во всю длину, от окна до стены, стоял огромный холст. Врубель с верёвкой и углем разбивал его на квадраты. Лицо его было возбуждённо весёлое. После незамедлительного получения фотографий горных вершин Эльбруса и Казбека, в ту ночь за фигурой Демона выросли жемчужные вершины, «овеянные вечным холодом смерти». В то время Врубель ещё был вполне здоров, хотя окружающие отмечали его раздражительность. Несмотря на в основном отрицательные отзывы критики того времени, его популярность среди ценителей живописи росла. Осенью 1901 года его супруга Н. Забела писала сестре: На днях обедали делегаты Венского Сецессиона , очень милые венские художники, они в восторге от Миши и всё хотят забрать на выставку; к сожалению, с «Демоном» он не поспеет на эту выставку. Вообще у него масса работы, все от него требуют эскизов, советов, приглашают на выставку, выбирают членом в разные общества, только денег мало платят, а слава его в Москве растет. Мамонтов вышел из тюрьмы и тоже требует от Миши эскизов В 1901 году в семье Врубелей родился первенец — сын Савва. Ребёнок родился с челюстно-лицевым дефектом — заячьей губой. Сестра художника считала, что этот дефект расстроил Врубеля. В разгаре работы над «Демоном» Врубель написал большой акварельный портрет шестимесячного сына.
Ангелы и демоны Михаила Врубеля: почему великий художник был так несчастен?
Живописец запечатлел момент, когда сраженный ангел падает на скалы и обращается в Демона. Изломанная обнаженная фигура ангела покоится на его собственных крыльях с прекрасными сине -золотыми перьями. Эти волшебные крылья распластаны под телом бывшего хозяина и служат ему то ли неуютным ложем, то ли саваном. Фигура кажется неодушевленной — хрупкое, бесполое существо словно уже мертво — его кожа голубоватого «трупного» оттенка, тело застыло в неестественной позе. Он напоминает подстреленную и уже ощипанную птицу — жертву небесного охотника.
И если в наследии его можно выделить группы произведений, то они не укладываются в хронологической последовательности, они характеризуют грани его богатой, сложной и противоречивой личности»[7]. В экспозиции нынешней выставки нет привычного деления на виды искусства, хронологические периоды. Структура ее подчинена логике жизнетворчества Врубеля, чья художественная система — удивительный саморазвивающийся организм, пронизанный разветвленной системой лейтмотивов. Ни один пластический мотив, ни один образ не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, не существует вне взаимодействия с другими. Пластический импульс, как правило, не исчерпывает себя в рамках одного произведения. Форма Врубеля открыта и подвижна - она длится, находит себе новые воплощения. Кажется, что в этом мире художника нет ничего случайного, все предопределено, все связано какими-то разнообразными соответствиями. Эти таинственные связи и творящие импульсы столь же важны, как и сами произведения, они нерукотворная часть врубелевского наследия. В основе драматургии выставки - идея тотальной метафоры. Блестяще сформулировав этот важнейший принцип врубелевского мышления, М. Алленов дал ключ новому поколению исследователей и зрителей: «Поэтика метаморфоз или принцип вариативности образуют фундаментальную предпосылку врубелевской изобразительности, равно - как в малом этюде, так и в масштабе всего творчества. Едва ли не любому исполненному однажды мотиву на коротком или отдаленном расстоянии у Врубеля непременно имеется вариант»[8]. Нынешний исследователь развивает алленовскую формулу через более понятную цифровому поколению категорию проектности мышления, которая позволяет Врубелю «... Поиск перевоплощений пластических формул прокладывает путь к постижению врубелевского художественного метода, живой и «мыслящей» материи его холстов. Архитектура выставки призвана организовать восприятие самой формы врубелевских произведений, обозначить сквозные лейтмотивы, визуализировать творящие импульсы. Выстраивая маршрут движения по экспозиции, уподобляя его своеобразному квесту, она визуализирует тончайшие смысловые нити и импульсы, связывающие произведения, жизнь и перерождение форм. Зрителю предлагаются парадоксальные на первый взгляд, но абсолютно органичные во врубелевской системе координат уподобления: так, в лепке лица С. Мамонтова на его портрете 1897 года ГТГ угадывается звериная пластика скульптурных горельефов «Голова льва», украшавших ворота московской усадьбы мецената и его керамического завода «на Бутырках», в ликах пушкинских Пророка и Серафима узнаются черты Врубеля и его жены, а врубелевские серафимы и демоны - «одной крови». Пространственное решение экспозиции позволяет ощутить магию жизни мотивов: как, сворачиваясь в кольцо, композиция «Прощания Царя Морского с царевной Волховой» 1898, ГТГ превращается в керамическое блюдо «Садко» по эскизу 1899 года, ГРМ , которое в свою очередь через несколько лет переродится в «Жемчужину» 1904, ГТГ ; как станут трехмерными майоликовыми скульптурами притаившиеся в орнаментальных извивах рельефа этого блюда сказочные морские существа; ощутить, что в стремительном движении всадника из иллюстрации к лермонтовскому «Демону» 1890-1891, ГТГ предчувствуется «Полет Фауста и Мефистофеля» 1896, ГТГ , а другая иллюстрация 1890-1891 воплощается в гипсовой скульптуре «Голова Демона» 1894, ГРМ ; и, наконец, как «Летящий демон» 1899, ГРМ переворачивается, чтобы стать «Демоном поверженным» 1902, ГТГ. Врубель хотел быть понятым. Он оставил будущим поколениям лейтмотивы - ключи, которые, как рассыпанные Гензелем и Гретель хлебные крошки из судьбоносной для Врубеля оперы Э. Хумпердинка, помогают найти путь в созданном им постоянно изменяющемся, балансирующем на грани реальности и фантастики мире. Круг первый. Встреча этих трех полотен в едином экспозиционном пространстве, случающаяся, возможно, лишь раз в столетие, действительно «заставляет трепетать» от понимания и ощущения, сколь тонкие и неоднозначные связи существуют между ними. Уже современники воспринимали трех демонов Врубеля как некую сюиту, единое произведение длиною и ценою в жизнь. Основу такой трактовки заложили первые интерпретаторы творчества Врубеля, А. Бенуа и А. Блок, и его биографы - С. Яремич, А. На протяжении ХХ века в исследованиях С. Дурылина, Н. Тарабукина, П. Суздалева оформился и более сложный ее извод[10], который включает в себя весь комплекс произведений на тему «Демона». Так, дополнением к этим основным трем частям можно считать в качестве вступления киевскую «демониану», сохранившуюся лишь в воспоминаниях, но тем не менее активно влияющую на текстовом уровне на восприятие более поздних произведений сюиты; своего рода интермедии - произведения, созданные между приступами демонических возбуждений: цикл иллюстраций к «Демону» М. Лермонтова 1890-1891 , скульптурный бюст 1894, ГРМ , а также графические эскизы - промежуточные варианты композиций между «Летящим» и «Поверженным»; наконец, код всей формы, последний живописный шедевр возродившегося после болезни художника - восставший Демон - «Шестикрылый серафим» 1904, ГРМ. Феномен врубелевской демонианы в том, что, представляя разные состояния, разные грани образа, три главные картины одновременно и неразрывно связаны, и конфликтуют друг с другом. Между ними почти одинаково значимы и отчетливо ощутимы как притягивающие, так и отталкивающие их друг от друга силы. Стройная, привычная и абсолютно логичная на страницах биографических трудов и научных исследований теория поэтапной эволюции образа Демона подвергается серьезному испытанию ощущением - визуально картины не складываются в единый цикл, а скорее спорят друг с другом. Пластическое решение каждой из них настолько индивидуально, что их прямое сопоставление создает почти физическое ощущение очень напряженного и драматичного диалога. Каждый из «Демонов» является итогом формальных поисков, вбирает и трансформирует пластические импульсы от целого ряда сопутствующих произведений, не обязательно близких ему хронологически. При этом в каждом из «Демонов» достигается новое качество в понимании живописной материи, дающее почву для дальнейших поисков.
И лицо его еще хранит суровое, воинственное выражение: губы плотно сжаты, брови нахмурены, на лбу залегли глубокие складки. Его руки скрещены над головой — то ли в защитном жесте, то ли все еще удерживая уже несуществующее оружие. Больше ничего живого на картине нет. На заднем плане догорает символичный алый закат, бросая розовые отблески на мертвенно-белые горы, а из углов холста уже наползают черные тени грядущей ночи. Тело персонажа кажется зажатым в тесной раме прямоугольного холста, в пространстве между небом и землей.
Оставаясь в рамках фигуративного искусства, Врубель подошел к границе беспредметного. На выставке демонстрируется путь художника и русского искусства к беспредметному, представлено стремление мастера выразить невыразимое и безграничное. Разработка целого ряда образов превращается в синтетический проект, включающий все виды творчества: живопись, графику, прикладное искусство, между которыми Врубель никогда не делал различий.
Демоны Врубеля
Напротив: уйдя от мира, закрывшись, отчасти вынужденно, в собственной раковине, Врубель предвидит будущее искусства. Он создает цикл изображений жемчужины и вырывается за рамки предметности. Фактически, это уже абстракционизм. Полеты во сне и наяву Как художник стал главным «феминистом» советского искусства Цветные и графические «Жемчужины» размещены в специально выстроенной полукруглой конструкции, формой напоминающей раковину. В одной из витрин, кстати, выставлена настоящая раковина — та самая, которая вдохновила Врубеля. Что еще важнее, полые «окна» комнаты позволяют увидеть обе поверхности двусторонних рисунков. Никогда эта серия столь весомо не демонстрировалась. И вещи эти, вне зависимости от размера и техники — карандаш, краски, пастель, а зачастую все вместе, — гипнотизируют.
От макромира — огромных панно их на выставке немало — гений пришел к микромиру, но и в нем он видит Вселенную. Впрочем, даже здесь не уйти от «крылатых» ассоциаций. На одном из рисунков карандашные штрихи, из которых складывается форма жемчужины, вдруг превращаются в крылья, перья — прямо как у Демона. Ну а на самой известной, главной работе цикла внимательные зрители и вовсе могут рассмотреть настоящую муху, застрявшую в краске. Художник не стал ее убирать, но бережно покрыл бронзовым цветом.
Деньги были уплачены вперед, с одной лишь просьбой, чтобы Михаил Александрович к картине больше не прикасался… В это время в киевском цирке появилась некая Анна Гаппе — наездница, проделывающая очень сложные номера, перепрыгивая под музыку через ряд обручей, что по ее пути держали «рыжие». И как-то после представления, после всех удивительных номеров, что проделывала в этот вечер Анна Гаппе, после ужина, Михаил Александрович очутился у себя, объятый непреодолимым желанием написать Анну Гаппе. Михаил Александрович с утра до вечера проработал над Анной Гаппе, и, лишь когда совсем стемнело, на холсте от «Моления о чаше» остался лишь небольшой незаписанный угол. Сам же Михаил Александрович был в восторге и утверждал, что только что написанное куда выше прежнего. Да мало ли странностей проявлял он тогда! И все же талант его рос. Врубелем на сцене Панаевского театра, в Петербурге, где я в, самом начале своей карьеры пела в оперном товариществе. Как-то перед Рождеством наш представитель передал нам о желании С. Мамонтова поставить на нашей сцене, но на свой счет и со своими декорациями, «Гензель и Гретель» Гумпердинка. Предложение было принято, и начались репетиции. Мне дана была роль Греты. И вот на одной из репетиций, еще первоначальной, утренней, я во время перерыва помню, стояла за кулисой была поражена и даже несколько шокирована тем, что какой-то господин подбежал ко мне и, целуя мою руку, воскликнул: «Прелестный голос! Так чувствителен к звуку голоса он был всегда. Он тогда еле мог разглядеть меня, — на сцене было темно; но звук голоса ему понравился. Вообще, пение и музыку он любил чуть ли не больше всех других искусств. Почти всегда присутствовал он при разучивании мною с аккомпаниатором партий, и повторения не утомляли его. Не обладая никакими специальными музыкальными знаниями, он часто поражал меня своими ценными советами и каким-то глубоким проникновением в суть вещи. Так было с партией «Морской царевны» и вообще с оперой «Садко». Мы с мужем приехали в Москву уже на второй сезон существования Частной оперы Мамонтова. Ко второму спектаклю ожидали Н. Римского-Корсакова, и Савва Иванович назначил меня. Михаил Врубель и Надежда Забела. После того мне пришлось петь «Морскую царевну» около 90 раз, и мой муж всегда присутствовал на спектаклях. Я даже как-то спросила его: «Неужели тебе не надоело? Я каждый раз нахожу в нем новую прелесть, вижу какие-то фантастические тона». С тех пор принимал самое близкое участие в разучивании мною опер Римского-Корсакова. Зато до самого последнего времени, когда я его навещала, я напевала ему почти все новое, что я разучивала. И он часто, видимо, наслаждался, делал интересные замечания.
Это состояние зависания над бездной. Демон окружен своеобразным костром собственных крыльев. Популярный в модерне мотив павлиньих перьев Врубель пишет металлическими лаками, заставляя краски гореть. Но в них не только декоративная красота. Павлиньи перья — символ нетленности и вечности. Свиваясь вокруг Демона наподобие гнезда, они напоминают о птице Феникс, сгорающей и воскресающей из собственного пепла.
Оказавшись в клинике, Врубель начал спать, а бессонница всегда была одним из опасных симптомов его болезни. Родственники надеялись, что на этот раз болезнь не будет продолжительной, увы, но они ошиблись — возбуждение в очередной раз сменилось угнетением. Несмотря на болезнь, Врубель не прекращал работать: он нарисовал портрет всей семьи Усольцевых, многих больных и поэта Брюсова, который навещал художника. Брюсов оставил очень интересные воспоминания о своей первой встрече с Михаилом Врубелем, состоявшейся в клинике Усольцева: «Правду сказать, я ужаснулся, увидев Врубеля. Это был хилый, больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза — как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Первое впечатление: сумасшедший! После обычных приветствий он спросил меня: «Это Вас я должен писать? Сразу выражение его лица изменилось. Сквозь безумие проглянул гений». Когда Врубель писал Брюсова, окружающие стали замечать, что у него происходит что-то странное с глазами, художник вынужден был подходить очень близко, чтобы разглядеть модель. Новое страдание шло с ужасающей быстротой, кончив портрет Брюсова, Врубель почти не видел своей работы. Михаил Врубель понимал весь ужас своего положения, художник, мир которого был сказочно прекрасен, — теперь почти слепой… Он стал отказываться от еды, говоря, что если он будет голодать 10 лет, то прозреет и рисунок у него будет необыкновенно хорош. Несчастный художник теперь стеснялся знакомых, он говорил: «Зачем им приходить, я ведь их не вижу». Внешний мир все меньше соприкасался с Михаилом Врубелем. Несмотря на все старания его сестры и жены, которые регулярно навещали художника, он погружался в мир собственных грез: рассказывал что-то вроде сказок, что у него будут глаза из изумруда, что он создал все свои произведения во времена Древнего мира или эпохи Возрождения.