Однако, само корниловское выступление было плохо подготовлено.
Корниловский мятеж
Генерал Крымов поступает так, как потребовал Корнилов, поскольку тот был его непосредственным командиром. Цели и последствия мятежа генерала Корнилова следует знать для понимания событий 1917 года в России. Чем генерал Корнилов обосновал необходимость своего выступления? Выступление Генерала Корнилова оказало огромное влияние на политическую ситуацию в России. Речь Корнилова была встречена с гораздо большим энтузиазмом, чем речь Керенского. Генерал Крымов поступает так, как потребовал Корнилов, поскольку тот был его непосредственным командиром.
Корниловское выступление
Очень прошу не откладывать Вашего выезда позже завтрашнего дня. Прошу верить, что только сознание ответственности момента заставляет меня так настойчиво просить Вас. Керенский: Приезжать ли только в случае выступлений, о которых идут слухи, или во всяком случае? Корнилов: Во всяком случае. Ответы Корнилова выглядели как подтверждение всех обвинений Керенского, хотя по сути таковыми не являлись, так как вопросы Керенского были заданы в общей форме. Впоследствии Корнилов и его сторонники расценили эти действия Керенского как провокацию.
Фактически, по версии Корнилова, он лишь подтверждал приглашение Керенского в Могилёв для переговоров, но никак не расписывался в предъявлении ультиматума. По мнению А. Деникина, Керенский больше всего боялся, что «ответ Корнилова по самому существенному вопросу — о характере его предложений» — опровергнет его толкование «ультиматума» и потому сознательно облёк существо вопроса в «умышленно тёмные формы». Вслед за тем Керенский спрятал в своём кабинете за занавеской начальника милиции Булавинского; в присутствии этого свидетеля Львов в новом разговоре подтвердил содержание записки. По воспоминаниям Булавинского, на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа.
После этого Львов был арестован [7] [19] [27]. Вечером 26 августа 8 сентября 1917 на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как « мятеж ». Однако правительство не приняло сторону Керенского. Во время произошедшего бурного совещания Керенский требовал себе «диктаторских полномочий» для подавления «мятежа», однако другие министры выступали против этого и настаивали на мирном урегулировании. Александр Фёдорович несколько раз хлопал дверью, угрожал, что раз министры его не поддерживают, то он «уйдёт к Советам» — Керенский, А.
Россия на историческом повороте. В результате была спешно составлена телеграмма, посланная в Ставку за подписью Керенского, в которой Корнилову было предложено сдать должность генералу А. Лукомскому и немедленно выехать в столицу [28]. Эта полученная в Ставке ночью с 26 на 27 августа с 8 на 9 сентября 1917 и совершенно неожиданная для Корнилова телеграмма без номера, подписанная просто «Керенский», сначала была принята за фальшивку. Корнилов только что отправил Керенскому телеграмму с сообщением, что корпус Крымова будет в Петрограде 28-го и просьбой ввести военное положение 29-го [27].
В соответствии с разработанным заранее планом, на 27 августа 9 сентября 1917 в Петрограде заговорщиками была назначена провокационная псевдо-большевистская демонстрация, которая должна была дать повод для ввода в Петроград войск Крымова, разгона Совета и объявления столицы на военном положении. Демонстрацию должен был организовать председатель Совета Союза казачьих частей атаман Дутов, однако справиться с этой задачей он не смог: за ним никто не пошёл [11]. Однако от Керенского не укрылись отступления от согласованного плана, обсуждаемые в Ставке ночью с 25 на 26 августа 7-8 сентября и вызывавшие у него тревогу и недоверие [7] [24]. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной…» Корнилов пришёл в ярость. Ответом Корнилова на заявления Керенского было формальное объявление войны Временному правительству.
Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной Думы Алексей Аладьин. Таким образом, свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества». На требование остановить движение Крымова на Петроград отправленного туда ранее по решению Временного Правительства и самого Керенского генерал Корнилов решил отказать Керенскому в выполнении его требования и телеграфировал: «остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно» [27]. Корнилов категорически отказался сдать должность главнокомандующего, а генерал Лукомский — принять её.
Между тем корпус генерала Крымова продолжал движение на Петроград. Керенский, триумвират Савинкова, Авксентьева и Скобелева, петроградская дума с А. Исаевым и Шрейдером во главе и Советы лихорадочно начали принимать меры к приостановке движения войск Крымова [29]. Отказался остановить эшелоны и принять должность главнокомандующего и командующий Северным фронтом генерал В. Из пяти командующих фронтами он был одним из двух, открыто поддержавших Корнилова; вторым был командующий Юго-Западным фронтом А.
Деникин, заявивший о своей поддержке Корнилова сразу же при получении телеграммы Керенского об отставке последнего. Керенский принял командование на себя и вызвал в Петроград Алексеева, чтобы назначить его главнокомандующим. Он также такой приказ выполнять отказывался. Провал выступления Корнилова А. Керенский в рабочем кабинете 28 августа 10 сентября 1917 года Керенский издал указ Правительствующему Сенату об отчислении от должностей и предании суду «за мятеж» генерала Корнилова и его старших сподвижников, формально объявляющий Корнилова мятежником и изменником.
Со своей стороны, Корнилов заявил, что принимает на себя всю полноту власти. Принимая на себя всю полноту власти, генерал Корнилов обещал «спасти Великую Россию» и «довести народ путём победы до созыва Учредительного Собрания»: Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье убивает армию и потрясает страну изнутри.
Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России и клянусь довести народ — путём победы над врагом — до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свою судьбу и выберет уклад новой государственной жизни и произведя давление на Временное правительство, заставить его: 1. Предать же Россию в руки её исконного врага — германскаго племени — и сделать русский народ рабами немцев я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины! Крымову соответствующее указание.
В тот же день Корнилов распространил ещё одно обращение, где называл взрывы в Казани спланированной большевиками совместно с германской разведкой акцией, призывал не подчиняться распоряжениям правительства [32]. Выступление генерала Корнилова поддержали Союз офицеров, петроградские офицерские организации; «вторая шашка Империи» генерал А. Каледин присоединился к восставшим. Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим. В тот же день войска Крымова заняли Лугу , разоружив местный гарнизон.
У станции Антропшино Корниловская Туземная дивизия вступила в перестрелку с солдатами Петроградского гарнизона [33]. В условиях угрозы власти правительства Керенский ищет возможности для переговоров, но его отговаривают ехать в Ставку из-за опасности расправы — ходят слухи, что Керенскому в войсках вынесен смертный приговор. Помощь в подавлении выступления правительству предложили Советы. Временное правительство было вынуждено прибегнуть к услугам большевистских агитаторов для контакта с восставшими частями и раздать оружие петроградским рабочим, начавшим формировать отряды собственного ополчения — Красной гвардии. Аресту подвергаются также выразившие солидарность Корниловскому выступлению главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал А.
Деникин , генерал С. Марков , генерал И. Эрдели и ряд других подробнее об этом см. Застава войск Временного правительства и большевиков на подступах к Петрограду 29 августа 11 сентября 1917 года продвижение войск корниловцев было остановлено на участке Вырица - Павловск , где противники Корнилова разобрали железнодорожное полотно. Благодаря агитаторам, посланным для контактов с восставшими частями, удалось добиться того, что последние сложили оружие.
Крымов , оставив 3-й конный корпус в окрестностях Луги под командованием Краснова так Краснов наконец-то вступил в командование корпусом, переданным ему Корниловым ещё 25 августа 7 сентября , направился в Петроград по приглашению Керенского, которое было передано через приятеля генерала — полковника Самарина, занимавшего должность помощника начальника кабинета Керенского. По воспоминаниям ген. Лукомского, Крымов через адъютанта передал Корнилову записку. Корнилов записку получил, но с её содержанием никого не ознакомил [34]. Подробности разговора между Крымовым и Керенским до нас не дошли.
Мятеж Генерала л. Цели Корниловского мятежа 1917. Корниловский мятеж 1917 таблица. Октябрьская революция 1917 года Корниловский мятеж. Верховный главнокомандующий с августа 1917. Корнилов Керенский большевики. С августа 1917 г Верховным главнокомандующим стал. Августа 1917 года Верховный главнокомандующий стал Корнилов. Выступление Генерала Корнилова 1917 г.
Речь Корнилова 26 августа в 1917. Выступление Генерала Корнилова Корниловский мятеж. Восстание Корнилова 1917. Корниловский мятеж 1917 Корниловский мятеж 1917. Корниловский мятеж 1917 причины итоги. Корниловский мятеж 25-31 августа 1917. Выступление Генерала Корнилова. Выступление мятеж Генерала Корнилова. Генерал Корнилов 1917.
Вступление Корнилова. Поход Корнилова 1917. Белые генералы гражданской войны. Генералы белой армии в гражданской войне. Деятели белого движения. Корнилов Гражданская война белое движение. Военная диктатура Корнилова Корниловский мятеж. Мятеж Генерала Корнилова Дата. Слайд генерал Корнилов.
Корнилов Октябрьская революция. Генерал Корнилов октябрь 1917. Керенский о Сталине. Роль Корнилова в корниловском мятеже. Лавр Георгиевич Корнилов 1870—1918. Деятельность Корнилова в 1917. Характеристика л г Корнилова. Лавр Георгиевич Корнилов 1917. Лавр Корнилов.
Корнилов Петр Георгиевич. Корнилов лавр Георгиевич тело. Гибель Корнилова 1918. Корнилов генерал погибший. Смерть Генерала Корнилова. Генерал Корнилов арт. Лавр Корнилов годы жизни. Корнилов лавр Георгиевич труп. Корнилов лавр Георгиевич цитаты.
Корнилов Гражданская война фронт.
Нужна помощь в написании работы? Написание учебной работы за 1 день от 100 рублей. Посмотрите отзывы наших клиентов и узнайте стоимость вашей работы.
Подробнее Корниловский мятеж: определение и исторический контекст Корниловский мятеж — это попытка генерала Лавра Корнилова, командующего Русской армией во время Первой мировой войны, совершить военный переворот в России в августе 1917 года. Мятеж был направлен против временного правительства и его политики, которая, по мнению Корнилова, была слишком мягкой и неспособной противостоять растущему анархизму и беспорядкам в стране. Корниловский мятеж произошел в контексте политического и социального кризиса, который охватил Россию после Февральской революции 1917 года. В результате революции была свергнута царская власть, и временное правительство, состоящее из представителей либеральных партий, пришло к власти.
Однако, правительство столкнулось с серьезными проблемами, такими как продолжение войны, экономический кризис и рост радикальных идей среди рабочих и солдат. Корниловский мятеж был попыткой Корнилова и его сторонников установить авторитарный режим и восстановить порядок в стране. Они надеялись, что сильная рука и жесткие меры помогут противостоять анархии и восстановить дисциплину в армии и обществе. Однако, мятеж был осужден как попытка государственного переворота и нарушение конституционного порядка.
Корниловский мятеж был быстро подавлен, благодаря активной роли других политических сил, включая большевиков, которые использовали ситуацию для укрепления своего влияния. Мятеж привел к дальнейшему ослаблению временного правительства и усилению революционных настроений в обществе. Причины и предпосылки корниловского мятежа Корниловский мятеж был попыткой генерала Лавра Корнилова, командующего Русской армией, силовыми методами укрепить власть временного правительства и противостоять растущей анархии и беспорядкам в стране. Вот некоторые из основных причин и предпосылок этого мятежа: Политическая нестабильность После Февральской революции 1917 года в России установилось временное правительство, которое столкнулось с серьезными проблемами и вызовами.
В стране было много политических партий и группировок, которые боролись за власть и влияние. Это создавало нестабильность и приводило к конфликтам.
К Корнилову в 1917 году относились полярно: массы не желавших воевать солдат видели в нем карателя, стремившиеся продолжать войну офицеры — патриота и «последнюю надежду». Художник: Наталья Чижова К Корнилову в 1917 году относились полярно: массы не желавших воевать солдат видели в нем карателя, стремившиеся продолжать войну офицеры — патриота и «последнюю надежду». Художник: Наталья Чижова Самое главное, что политический бардак в тылу ударными темпами разваливал и фронт. Дезертирство, солдатские комитеты, «демократизация». Де-факто армию уже не контролировали офицеры и высшее командование. Это прекрасно видел Лавр Георгиевич Корнилов.
Считается, что сам он в политике и не разбирался толком да и официальной программы у него не было , став в итоге отличным «медийным лицом» для «контрреволюции справа». Понять Корнилова можно, увидев его требования. Их было немного на тот момент, основных всего три: 1.
Корниловский мятеж: история, причины и последствия в простом изложении
Эти господа слишком связаны с Советами и ни на что решиться не могут. Я им говорю: предоставьте мне власть, тогда я поведу решительную борьбу. Нам нужно довести Россию до Учредительного Собрания, а там пусть делают, что хотят: я устранюсь и ничему препятствовать не буду. Деникин Корнилов ясно осознавал, что идея монархии и династия Романовых полностью дискредитированы, да и великий князь Дмитрий Павлович не имел ни малейших прав на трон.
Другое дело, что без немедленного наведения порядка железной рукой будущее России представлялось весьма пессимистично. План переворота был прост и изящен. Никто не стал бы разбираться в том, что ленинская партия в текущий момент была изрядно потрепана, а ее лидеры предпочли отсиживаться в Финляндии и ждать развития событий...
Генерал-майор А. Крымов, назначенный Корниловым командующим Петроградской армией в составе частей 3-го кавкорпуса и «Дикой дивизии», отправляет князю начальнику дивизии горцев Дмитрию Багратиону совершенно недвусмысленные приказы: «Тотчас по получении сведений о беспорядках и не позже утра 1 сентября вступить в г. Петроград и занять районы города, разоружить все войска кроме юнкерских училищ нынешнего Петроградского гарнизона и всех рабочих заводов и фабрик, ничьих распоряжений, кроме исходящих от меня… ни в коем случае не исполнять, против неповинующихся лиц гражданских или военных должно быть употребляемо оружие без всяких колебаний или предупреждений».
Офицеры Дикой дивизии в 1917 году. Кронштадтский гарнизон, как средоточие анархистов и «рассадник революционной заразы» предполагалось разоружить под угрозой артиллерийского огня с плацдарма в Ораниенбауме и перевести на материк. Крови Крымов не боялся, хотя ясно осознавал, к каким последствиям могут привести ожесточенные городские бои.
Генерал Петр Краснов тот самый, который был повешен в 1947 году в Москве за сотрудничество с нацистами без обиняков замечает в своих записях: «Керенского в армии ненавидят. Против него брошены лучшие части. Крымова обожают.
Туземцам все равно, куда идти и кого резать, лишь бы их князь Багратион был с ними». Обсуждался и вопрос последующего устройства — как должны выглядеть органы высшей власти после переворота. В основном сходились на идее «Директории», триумвирата наподобие консулов бонапартистского образца в составе Корнилова, Савинкова и Керенского.
Последнего надо было поставить перед свершившимся фактом, а если же Керенский согласия на участие в «Директории» не даст, его всегда можно заменить кем-нибудь более сговорчивым. Шансы у корниловцев были, и преотличные. Увы, но дело погубила нелепая случайность, помноженная на отсутствие понимания значения термина «конспирация» - в отличие от большевиков, военные в этом вопросе разбирались плохо.
Что их и погубило. По партийной принадлежности октябрист, бывший депутат Государственной Думы третьего и четвертого созывов, обер-прокурор Святейшего синода первого состава Временного правительства в период с марта по июль 1917. К августу-сентябрю этого года политического веса не имел ровным счетом никакого, но продолжал заниматься общественной деятельностью.
Что же произошло на самом деле, историкам неясно до сих пор — являлся ли «казус Львова» намеренной и циничной провокацией или глупостью поистине эпического масштаба, имевшей для государства самые печальные последствия. Последняя версия, как нам кажется, более верна — В. Львов в большинстве воспоминаний предстает как невероятно бестолковый, суматошный и недалекий помещичий сын.
Корнилов вел свои переговоры с Керенским при посредничестве Савинкова и Львова. Их темой было установление в стране сильной власти. О том, какие цели преследовал генерал Корнилов, Керенскому передал на словах Львов.
Но, видимо, что-то было сказано не так, потому что главе Временного правительства они показалось не только ультиматумом, но и угрозой не только ему самому, а и всей действующей власти. Испугавшись влияния генерала, он потребовал от последнего покинуть должность Главковерха и немедленно вернуться в Петроград. Но Корнилов не выполнил приказ.
Именно поэтому он был поставлен в один ряд с мятежниками. Корнилова, в котором он объявил о своих целях. После этого он двинул корпус генерала Крымова на Петроград.
Но все закончилось неудачей. Крымов застрелился, а Деникин и остальные единомышленники Корнилова, включая и его самого, были арестованы и посажены в Быховскую тюрьму. Что же такого мог услышать Керенский и какие цели преследовал генерал Корнилов, делая свое заявление?
А их было всего две.
И посланный правительством для ревизии наших заграничных дипломатических миссий Сватиков имел полное основание суммировать свои впечатления следующими словами доклада: «Союзники смотрят с тревогой на то, что творится в России. Вся западная Европа — с Корниловым, и ее пресса не перестает твердить: довольно слов, пора приступить к делу»[53]. Еще более определенные и вполне доброжелательные отношения сохранили к Верховному иностранные военные представители. Многие из них представлялись в эти дни Корнилову, принося ему уверения в своем почитании и искренние пожелания успеха; в особенности в трогательной форме это делал британский представитель.
Слова и чувства. Реально они проявились только в декларации, врученной 28 августа Терещенко Бьюкененом, в качестве старейшины дипломатического корпуса. В ней в изысканной дипломатической форме послы единодушно заявляли, что «в интересах гуманности и в желании устранить непоправимые действия они предлагают свои добрые услуги посредников в единственном стремлении служить интересам России и делу союзников». Впрочем, Корнилов тогда не ждал и не искал более реальных форм интервенции. Поддержка русской общественности?
Произошло нечто чудесное: русская общественность внезапно и бесследно сгинула. Как я говорил! Кадетская группа в правительстве героически и беспомощно боролась за то же в самой среде его. Какое фатальное недоразумение вырастало на почве ненависти к правительству в целом и непонимания его политических группировок, когда и этим четырем «праведникам» в общей «содомской» куче, как оказывается, угрожали большие бедствия со стороны конспиративных организаций, очевидно превышавших свои полномочия… Либеральная печать, в том числе «Речь» и «Русское слово», в первые дни в спокойных лояльных статьях так определяли элементы выступления: «преступность» способов борьбы, правильность целей ее »подчинение всей жизни страны интересам обороны» и почвенность движения, обусловленная положением страны и ошибками власти. Довольно робко говорили о примирении… Вот и все.
Исчезло и «совещание общественных деятелей», в лице оставленного им «совета». Председатель его М. Родзянко, еще три недели тому назад от имени совещания заявивший, что «всякие покушения на подрыв авторитета Корнилова в армии и в России считает преступным», теперь говорил[54]: — Никогда ни в какой контрреволюции я не участвовал и во главе фронды не стоял. О всех злобах дня я узнал только из газет и сам к ним не причастен. А вообще могу сказать одно: заводить сейчас междоусобия и ссоры — преступление перед Родиной.
Ab uno disce omnes! Не было никакого сомнения, что масса офицерства всецело на стороне Корнилова и с замиранием сердца следить за перипетиями борьбы, им кровно близкой; но, не привлеченное к ней заблаговременно в широком масштабе и в солидной организации, в той обстановке, в какой оно жило — офицерство могло дать лишь нравственную поддержку. Одна надежда оставалась на вооруженную силу, каковую представляли войска Крымова и петроградские организации, которые должны были выступить одновременно с войсками. Но с Петроградом, кроме военного министерства, связи не было никакой; о Крымове и сосредоточении его частей ничего не было известно; летчик и целый ряд посланных Ставкой офицеров застревали в дороге или были перехвачены, и никто не возвращался. Предчувствовалось что-то недоброе… В Петрограде, как я уже говорил, царил полный развал.
Казалось необыкновенно легким с ничтожными силами овладеть столицей, так как в ней не было войск, искренно преданных Временному правительству. Но не было и самоотверженных «корниловцев». Неожиданный поворот событий 27 августа привел в полную растерянность петроградскую организацию. Вновь пошли непрерывные сборища и совещания, обнаружившая только нерешительность и подавленное настроение руководителей. Между тем, генерал Алексеев тщетно добивался благоприятного разрешения кризиса.
Та растерянность, которая царила в Петрограде, и те настроения, которые преобладали среди бывших членов правительства, как будто давали надежду на образование нового правительства с участием в нем в первенствующей роли генерала Алексеева, если с его стороны будет проявлена твердость и настойчивость. Впоследствии он подвергся суровым обвинениям за то, что не сумел использовать положение и согласился стать в подчиненную роль к Керенскому. Приводимый ниже эпизод дает некоторое объяснение его решению. Старый генерал сидел в глубоком раздумье, и из глаз его текли крупные слезы. Он сказал: — Только что был Терещенко.
Уговаривают меня принять должность начальника штаба при Верховном — Керенском… Если не соглашусь, будет назначен Черемисов… Вы понимаете, что это значит? На другой же день корниловцев расстреляют!.. Мне противна предстоящая роль до глубины души, но что же делать? Неужели нельзя связаться с Крымовым и вызвать сюда хоть один полк? Ведь у вас тут есть организация… Отчего она бездействует?
Найдите во что бы то ни стало С. Этим, собственно, попытка связаться с конным корпусом и ограничилась. Наводит на размышление тот факт, что в те же дни по всему району «внутреннего театра» совершенно беспрепятственно проезжал комиссар Станкевич, а к крымовским войскам проникали свободно всевозможные делегации. Главного руководителя петроградской военной организации, полковника С. Он, как оказалось, из опасения преследования, скрылся в Финляндию, захватив с собой последние остатки денег организации, что-то около полутораста тысяч рублей.
Впоследствии имена нескольких участников организации я встретил в агентурных списках лиц, косвенно содействовавших большевикам или промотавших деньги конспирации. И техническая, и материальная часть дела были поставлены из рук вон плохо. Ночь на 30-е послужила решительным поворотным пунктом в ходе событий: генерал Алексеев, ради спасения жизни корниловцев, решился принять на свою седую голову бесчестие — стать начальником штаба у «главковерха» Керенского. Само назначение Керенского на этот пост вносило в дело обороны страны элементы какой-то злой и глупой шутки. Об этом кратком, всего несколько дневном периоде своей жизни Алексеев говорил впоследствии всегда с глубоким волнением и скорбью.
В этот день, 30-го, Ставка потеряла в значительной мере надежду на успех. Между часом и тремя часами дня произошел исторический разговор по телеграфу между Алексеевым и Корниловым.
Великая родина наша умирает.
Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто — я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережьи, убивает армию и потрясает страну внутри. Предать же Россию в руки её исконного врага, — германскаго племени, — и сделать русский народ рабами немцев, — я не в силах.
И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!. Корнилов категорически отказался сдать должность главнокомандующего, а генерал Лукомский — принять её.
На требование остановить движение Крымова последний телеграфировал Керенскому: «Остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно». Отказался остановить эшелоны и принять должность главнокомандуюшего и командующий Северным фронтом генерал В. Из пяти командующих фронтами он был одним из двух, открыто поддержавших Корнилова; вторым был командующий Юго-Западным фронтом А.
Деникин, заявивший о своей поддержке Корнилова сразу же при получении телеграммы Керенского об отставке последнего [2]. Керенский принял командование на себя и вызвал в Петроград Алексеева, чтобы назначить его главнокомандующим. Он также такой приказ выполнять отказывался.
Со своей стороны, Корнилов заявил, что принимает на себя всю полноту власти [2]. Выступление генерала Корнилова поддержали Союз офицеров, петроградские офицерские организации; «вторая шашка Империи» генерал А. Каледин присоединился к восставшим.
Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим [2]. Уже в дни Московского совещания начались угрожающие передвижения верных Корнилову частей: на Петроград из Финляндии двигался кавалерийский корпус генерал-майора А. Долгорукова, на Москву — 7-й Оренбургский казачий полк.
Они были остановлены, соответственно, командующими Петроградского и Московского военного округов. Вслед за тем в районе Невеля, Нижних Сокольников и Великих Лук были сконцентрированы наиболее надёжные, с точки зрения Корнилова, части: 3-й кавалерийский корпус и Туркестанская кавалерийская дивизия известная также как Туземная, или «Дикая» дивизия под командованием весьма правого по политическим взглядам генерал-лейтенанта А. Связь корпуса со Ставкой была прервана.
Корнилов объяснял позже, что «не принял особых мер для поддержания связи, потому что корпус направлялся в Петроград по требованию Временного правительства, и он не мог предвидеть такого положения дел, что связь его со Ставкой будет прервана приказом правительства же» [3]. Разоружение корниловцев Главной ударной силой корниловских войск, идущих к Петрограду, была Дикая дивизия. Но уберечь от разлагающей агитации не удалось и ее.
Арестовать делегацию горцы не позволили своим офицерам: это противоречит вековым обычаям гостеприимства», — писал Лев Троцкий. Комендант штаба был арестован, в Петроград была отправлена делегация для выражения лояльности Временному правительству. Корнилов хотел доверить эту операцию Крымову, так как знал, что тот «не колеблясь развесит на фонарях всех членов Совета рабочих и солдатских депутатов».
Возможно, в последний момент он сумеет заключить соглашение с Временным правительством, но, если согласия последнего добиться не удастся, ничего страшного не случится: «потом они сами скажут спасибо». Реальной угрозы большевистского выступления в тот момент не существовало большевики были разгромлены и дискредитированы как немецкие шпионы после июльских дней , но корниловцы всячески муссировали утверждения о ней, чтобы иметь подходящий повод [2].
Предыстория
- Корниловский мятеж - Православный журнал «Фома»
- История России Мединский §5
- Корниловский мятеж
- Корниловское выступление
4. Выступление генерала Корнилова
По воспоминаниям Савича, эти доклады производили впечатление «неожиданно-наивных и по-детски необдуманных» [13]. Выступившие от партии кадетов Павел Николаевич Милюков и князь Григорий Николаевич Трубецкой говорили о важности и, в то же время, о невозможности военной диктатуры, если она не будет поддержана массами. В результате складывалось впечатление, что кадеты поддерживают Корнилова. Однако об ошибочности подобной уверенности говорил Новосильцеву Маклаков: «Я боюсь, что мы провоцируем Корнилова». Историк Василий Жанович Цветков констатирует, что все это вселяло в Корнилова уверенность в сочувствии ему не только генералитета и политиков, но также офицерства и солдат [7]. Офицеры несут Корнилова на плечах, июль 1917 г. На Государственном совещании , проходившем в Москве 12-15 25-28 августа, Корнилов ярко проявил свои политические претензии, вступив этим в конфликт с Керенским. Керенский, пытавшийся отстранить Корнилова от политической деятельности, с большой неохотой согласился на его участие в совещании, поставив условием, чтобы Корнилов говорил о чисто военных вопросах; тем не менее Корнилов произнес яркую политическую речь, произведшую большое впечатление и воспетую в одном из стихотворений Марины Цветаевой «Сын казака, казак… Так начиналась — Речь». Хотя присутствовавшие на совещании солдаты демонстративно не встали при появлении Корнилова, публика встретила его речь восторженно, а при выходе Корнилова забросали цветами, а юнкера и текинцы несли его на плечах [11] [14].
Он её не имел, как не имел наряду с Керенским прямых социальных и политических лозунгов. Документ, известный в истории под названием «Корниловская программа» стал результатом коллективного творчества Быховских узников — лиц, заключённых в Быховскую тюрьму вместе с генералом Корниловым по обвинению в поддержке его после неудачи Корниловского выступления. По словам генерала Деникина — соавтора этой программы, она нужна была как исправление «пробела прошлого» — необходимости объявления строго деловой программы по удержанию страны от окончательного развала и падения. Программа после составления была утверждена генералом Корниловым и появилась в печати без даты и под видом программы одного из прошлых его выступлений, ибо в условиях, в которых пребывали её авторы, было трудно, по словам генерала Деникина, опубликовать «Программу Быхова» [15]. В беседах с целым рядом лиц генералом Корниловым выдвигались различные формы «сильной власти», например, переформирование кабинета Керенского на национальных началах, смена главы правительства, введение Верховного главнокомандующего в состав правительства, совмещение должностей министра председателя и Верховного главнокомандующего, директория, единоличная диктатура. Сам генерал Корнилов склонялся к единоличной диктатуре, не ставя, однако, её при этом самоцелью и придавая огромное значение факту легитимности и законной преемственности власти. Не вдаваясь в вопрос о том, какие меры необходимы для оздоровления рабочих и железнодорожных составляющих и предоставляя разобраться в этом специалистам, генерал тем не менее полагал, что «для правильной работы этих армий они должны быть подчинены той же железной дисциплине, которая устанавливается для армии фронта». В отношении ключевого в тех обстоятельствах аграрного вопроса, Корнилов имел программу, разработанную для него профессором Яковлевым; она предполагала частичную национализацию земли с наделением, однако, не всех крестьян, а только солдат, вернувшихся с фронта, с рядом изъятий в пользу землевладельцев [11].
По словам генерала Деникина, «политический облик генерала Корнилова для многих оставался неясным» и вокруг этого вопроса строились легенды, имевшие своим источником окружение Лавра Георгиевича, которое, в силу излишней терпимости и доверчивости плохо разбиравшегося в людях генерала, подобралось «мало-государственное или же вовсе беспринципное». В этом Деникин видел глубочайший трагизм деятельности генерала Корнилова. Лавр Георгиевич не был ни социалистом , ни монархистом : подобно подавляющему большинству тогдашнего офицерства, он был чужд политическим страстям. Деникин считал, что по взглядам и убеждениям генерал Корнилов был близок «широким слоям либеральной демократии» [17]. Как Главнокомандующий, генерал Корнилов имел более других военачальников смелости и мужества выступать против разрушения армии и в защиту офицерства [18]. Поход на Петроград[ править править код ] - Эй, шофёр [Керенский], ты, кажется, собираешься повернуть направо? Карикатура августа 1917 г. Уже в дни Московского совещания начались угрожающие передвижения верных Корнилову частей: на Петроград из Финляндии двигался кавалерийский корпус генерал-майора Александра Николаевича Долгорукова , на Москву — 7-й Оренбургский казачий полк.
Они были остановлены соответственно командующими Петроградского и Московского военных округов. Смысл этой концентрации, абсурдной с военной точки зрения, был прозрачен: создавался плацдарм для похода на Петроград. По воспоминаниям командира одного из полков князя Ухтомского, офицеры это отлично понимали: «Общее мнение склонялось к тому, что мы идём на Петроград… Мы знали, что скоро должен состояться государственный переворот, который покончит с властью Петроградского совета и объявит либо директорию, либо диктатуру с согласия Керенского и при его участии, которое в данных условиях было гарантией полного успеха переворота». Когда начальник штаба Корнилова генерал Лукомский, до сих пор не посвящённый в заговор, потребовал объяснений, Корнилов сообщил ему, что имеет целью защитить Временное правительство от нападения большевиков и Советов даже против воли самого правительства. Он «повесит германских агентов и шпионов во главе с Лениным» и разгонит Советы. Корнилов хотел доверить эту операцию Крымову, так как знал, что тот «не колеблясь, развесит на фонарях всех членов Совета рабочих и солдатских депутатов». Возможно, в последний момент он сумеет заключить соглашение с Временным правительством, но если согласия последнего добиться не удастся, ничего страшного не случится: «потом они сами скажут мне спасибо». Объективно, Керенский мог сохранять власть, лишь лавируя между правыми и Советами, что и делал на протяжении всего корниловского заговора.
Тем временем положение на фронте ухудшалось; 21 августа 3 сентября 1917 германские войска взяли Ригу ; заградительные отряды Корнилова не только не помогали, но и усиливали ожесточение солдат против офицеров [21]. Прорыв немцев под Ригой, с одной стороны, создавал реальную угрозу Петрограду, а с другой — давал повод воспользоваться этой угрозой для «наведения порядка». Произошедшее в связи с этим перебазирование Ставки на территорию Петроградского военного округа также создавало двусмысленную и тревожную для Керенского ситуацию. Керенский, чьи отношения с Корниловым после Московского совещания обострились, теперь решил вступить с ним в союз. Соглашение было выработано благодаря Савинкову; Керенский давал Корнилову значительную власть, надеясь, что он очистит своё окружение в Ставке от слишком открытых и воинственных реакционеров. Временное правительство утвердило решение о выделении Петроградского военного округа в прямое подчинение Ставки. Предполагалось, что как военная, так и гражданская власть в округе будет принадлежать Корнилову, однако сам Петроград останется в ведении правительства; 3-й Кавалерийский корпус, как особо надёжный, будет передан Керенскому, однако не под командованием Крымова, а другого, более либерального и лояльного правительству командира. Из надёжных частей предполагалось сформировать Особую армию в непосредственном распоряжении правительства.
Савинков при этом назначался генерал-губернатором Петрограда — таким образом, де-факто судьба страны оказывалась в руках триумвирата Керенский — Корнилов — Савинков. Львов , пользовавшийся репутацией человека недалёкого, наивного и легкомысленного [22] , попытался выступить в качестве посредника между Керенским и Ставкой. Он заявил Керенскому, что Советы медленно, но верно переходят в руки большевиков и больше не станут помогать Керенскому; одновременно «озлобление против Советов нарастает… оно уже прорывается наружу и закончится бойней». Угрожая Керенскому личной гибелью в этой «бойне» в случае, если он не «порвёт с Советами», Львов от имени прокорниловских сил предложил ему сформировать правое правительство и в конце концов, по словам Львова, добился даже слов о согласии сложить власть. До Ставки это решение было доведено 24 августа 6 сентября 1917. После этого Львов направился в Ставку, чтобы обсудить с Корниловым условия последнего Керенскому. Он также просил Львова «предупредить Керенского и Савинкова, что я за их жизнь нигде не ручаюсь, а потому пусть они приедут в Ставку, где я их личную безопасность возьму под свою охрану». Одновременно подал в отставку министр-эсер Чернов, который, наоборот, не желал принимать участие в прокорниловской интриге [11].
После этого Корнилов, с одной стороны, издал распоряжение командующему 1-м кубанской казачьей дивизией П. Краснову принять командование 3-м конным корпусом, а с другой — выдвинул 3-й корпус пока ещё под командованием Крымова и Дикую дивизию, а также кавалерийский корпус Долгорукова на Петроград. Таким образом, движение корниловских войск на Петроград началось абсолютно легально [7]. Корнилов формально поставил перед Крымовым задачу: 1 «В случае получения от меня или непосредственно на месте сведений о начале выступления большевиков, немедленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город, обезоружить части петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать советы 2 По окончании исполнения этой задачи генерал Крымов должен был выделить одну бригаду с артиллерией в Ораниенбаум и по прибытии туда потребовать от Кронштадтского гарнизона разоружения крепости и перехода на материк» [23]. Чтобы получить повод для ввода войск в Петроград и переворота, предполагалось организовать 27 августа 9 сентября 1917 провокационную псевдобольшевистскую демонстрацию, причём задача эта была возложена на председателя Совета Союза казачьих частей генерала Александра Ильича Дутова [19] [12]. Обсуждались варианты устройства власти. Выдвигался проект Директории в составе Корнилова, Савинкова и Максимилиана Максимилиановича Филоненко эсер, помощник и доверенное лицо Савинкова. Был также выдвинут проект директории Керенский — Корнилов — Савинков.
Другой проект предполагал создание коалиционного правительства т. В него предполагалось ввести адмирала Александра Васильевича Колчака управляющий морским министерством , Георгия Валентиновича Плеханова министр труда , Алексея Ивановича Путилова министр финансов , Сергея Николаевича Третьякова министр торговли и промышленности , Ираклия Георгиевича Церетели министр почт и телеграфов , а также Савинкова военный министр и Филоненко министр иностранных дел. Предполагалось даже введение в кабинет «бабушки русской революции» Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской. Председателем «Совета» должен был стать Корнилов, его заместителем — Керенский.
Но некоторые историки склоняются к другой версии. Она заключается в том, что генерал сам в одиночку сумел ее составить.
Требования Далее в подробностях о том, какие цели преследовал генерал Корнилов. Вот чего хотел генерал Корнилов. Дело Корнилова продолжить, как оказалось, было некому. Смерть генерала Уже подойдя со своей Добровольческой армией к Екатеринодару сейчас Краснодар Корнилов узнал, что город захвачен красными, которые успели организовать достаточно сильную оборону. Несмотря на это, генерал предпринял попытку штурма. Как известно, атака оказалась неудачной из-за малочисленности его солдат.
Но Корнилов не хотел здаваться, поэтому 12 апреля была предпринята еще одна попытка выбить красных из этого населенного пункта. Утром следующего дня генерал был убит взрывом снаряда, пробившего стену здания, в котором он находился. Причиной смерти был осколок, попавший ему прямо в висок. Гроб с телом Корнилова отступающие войска доставили в станицу Елизаветпольскую, где его отпевал священник. А 15 апреля он был захоронен на территории немецкой колонии Гначбау.
В стране было много политических партий и группировок, которые боролись за власть и влияние. Это создавало нестабильность и приводило к конфликтам. Распад армии Во время Первой мировой войны русская армия столкнулась с серьезными трудностями. Военные поражения, недостаток снабжения и низкий моральный дух солдат привели к массовым дезертирам и дезорганизации в армии. Корнилов считал, что сильная рука и жесткие меры необходимы для восстановления дисциплины и боеспособности армии. Рост анархии и беспорядков В стране происходили массовые забастовки, демонстрации и волнения. Фабрики и заводы были захвачены рабочими, а сельские районы охватывали крестьянские волнения. Корнилов считал, что сильная рука и жесткие меры помогут противостоять анархии и восстановить порядок. Недоверие к временному правительству Многие консервативные элементы в обществе и армии не доверяли временному правительству и считали его слабым и неспособным справиться с кризисом. Корнилов и его сторонники считали, что необходимо укрепить власть и принять жесткие меры для восстановления порядка. Все эти факторы создали предпосылки для корниловского мятежа, который был попыткой установить сильную власть и противостоять анархии и беспорядкам в стране. Ход событий корниловского мятежа Подготовка к мятежу В начале сентября 1917 года генерал Лавр Георгиевич Корнилов, командующий Временной армией, начал активные действия по подготовке к мятежу. Он собрал вокруг себя группу офицеров и политических деятелей, которые разделяли его взгляды на необходимость укрепления власти и пресечения анархии в стране. Попытка государственного переворота 22 августа 1917 года Корнилов выступил с обращением к народу и военным, в котором заявил о необходимости установления сильной власти и пресечения беспорядков. Он требовал от правительства полномочий для восстановления порядка и угрожал применить силу в случае отказа. Однако, Временное правительство отказалось удовлетворить его требования, считая их угрозой для демократических преобразований. Корнилов решил действовать самостоятельно и 27 августа начал движение своих войск в сторону Петрограда.
Мне не раз приходилось слышать упреки по адресу Корнилова, что он сам лично не стал во главе войск, шедших на Петроград и не использовал своего огромного личного обаяния, которое так вдохновляло полки на поле сражения… По-видимому и войсковые части разделяли этот взгляд. По крайней мере в хронике Корниловского ударного полка читаем: «настроение корниловцев было настолько приподнятое, что, прикажи им генерал идти с ним на Петроград, много было шансов, что взяли бы. Корниловцы увлекли бы за собой и других… Но почему-то генерал Корнилов, первоначально решившись, казалось, все поставить на карту, внезапно заколебался и, остановившись на пол дороге, не захотел рискнуть своим последним козырем — Корниловским и Текинским полками». Интересно, что и сам Корнилов впоследствии считал крупной своей ошибкой то обстоятельство, что он не выехал к войскам… Несомненно появление Корнилова с двумя надежными полками решило бы участь Петрограда. Но оно вряд ли было выполнимо технически: не говоря уже о том, что с выходом полков из Ставки весь драгоценный аппарат ее попал бы в руки местных советов, предстояло передвинуть могилевские эшелоны, исправляя пути, местами вероятно с боем — на протяжении 65-и верст! Было только две возможности: не ведя переговоров, передав временное командование генералу Лукомскому, выехать 27-го с одним эшелоном на Петроград, или позже перелететь на аэроплане в район Дуги, рискуя, впрочем, в том и другом случае вместо «своих» попасть к «чужим», так как с Крымовым всякая связь была прервана. Обе эти возможности сильно ударялись в область приключений. В Могилеве царило тревожное настроение. Ставка работала по-прежнему, и в составе ее не нашлось никого, кто бы посмел, а, может быть, кто бы хотел не исполнить приказания опального Верховного… Ближайшие помощники Верховного, генералы Лукомский и Романовский и несколько других офицеров сохраняли полное самообладание. Но в души многих закрадывались сомнение и страх. И среди малодушных начались уже панические разговоры и принимались меры к реабилитации себя на случай неуспеха. Бюрократическая Ставка по природе своей могла быть мирной фрондой, но не очагом восстания. В гарнизоне Могилева не было полного единства: он заключал в себе до трех тысяч преданных Корнилову — корниловцев и текинцев — и до тысячи солдат Георгиевского батальона, тронутых сильно революционным угаром и уже умевших торговать даже своими голосами[51] … Георгиевцы, однако, чувствуя себя в меньшинстве, сосредоточенно и угрюмо молчали; иногда, впрочем, происходили небольшие побоища на глухих городских улицах между ними и «корниловцами». И когда 28-го августа генерал Корнилов произвел смотр войскам гарнизона, он был встречен могучими криками «ура» одних и злобным молчанием других. И задрожал невольно от смертельной обиды голос генерала, и задрожали сердца его корниловцев. А генерал стоял с поднятой рукой… словно обличая тех, кто нагло бросил ему обвинение в измене своей Родине и своему народу»… Если бы этот могучий клик мог докатиться до тех станций, полустанков, деревень, где столпились и томились сбитые с толку, не понимавшие ничего, в том что происходит, эшелоны крымовских войск!.. Город притих, смертельно испуганный всевозможными слухами, ползущими из всех углов и щелей, ожиданием междоусобных схваток и кровавых самосудов. По мере ухудшения положения стены его странно пустели и в них водворилась какая-то жуткая, гнетущая тишина, словно в доме был покойник. Редкие доклады и много досуга. Опальный Верховный, потрясенный духовно, с воспаленными глазами и тоскою в сердце, целыми часами оставался один, переживая внутри себя свою великую драму, драму России. В редкие минуты общения с близкими, услышав робко брошенную фразу, с выражением надежды на скорый подход к столице войск Крымова, он резко обрывал: — Бросьте, не надо. Все понемногу рушилось. Последние надежды на возрождение армии и спасение страны исчезали. Какие еще новые факторы могли спасти положение? Разговор по телеграфу 27 августа с Савинковым и Маклаковым не мог внушить никакого оптимизма. Из них первый в пространном и нравоучительном наставлении убеждал Корнилова «во имя несчастной родины нашей» подчиниться Временному правительству; второй — «принять все меры чтобы ликвидировать недоразумение без соблазна и огласки»… Было ясно, что искусственная редакция обращения Савинкова имеет целью личную реабилитацию его в глазах кругов, стоявших на стороне Керенского, оправдание тех загадочных для революционной демократии и самого Керенского связей, которые существовали между военным министерством и Ставкой. Или, как говорил сам Савинков, — «для восстановления исторической точности». Поддержка «маршалов»? Корнилов не верил в стремление к активному выступлению высшего командного состава и не считал поэтому необходимым посвящать его заблаговременно в свои намерения; если не ошибаюсь, никуда, кроме Юго-западного фронта, ориентировка не посылалась. По существу главнокомандующие и командующие не располагали ведь ни реальными силами, ни реальной властью, находясь в почетном, иногда и не в почетном плену у революционных организаций. Тем не менее, создать узлы сопротивления путем формирования послушных частей, хотя бы для удержания в своих руках — более или менее длительного — военных центров и штабных технических аппаратов, было конечно и необходимо, и возможно. Но для этого нужен был некоторый подбор главных начальников, а для всего вместе — время. Между тем, быстро прогрессирующий распад страны и армии, по мнению Корнилова, не давал возможности планомерной подготовки. Наконец, Корнилов считал, что в случае успеха — признание всех старших военных начальников было обеспечено, а при неуспехе — меньшее число лиц вовлекалось в дело и под ответ. Судьба, однако, распорядилась иначе, создав совершенно непредвиденную обстановку длительного конфликта, в решении которого не только материальные силы, но и моральное воздействие, требовавшее, однако, некоторого самопожертвования и риска, имело бы огромное значение. Такой нравственной поддержки Корнилов не получил. Но уже в решительные дни 28-29-го, когда Керенский предавался отчаянию и мучительным колебаниям, обстановка резко изменилась: один главнокомандующий сидел в тюрьме; другой Клембовский ушел и его заменил большевистский генерал Бонч-Бруевич, принявший немедленно ряд мер к приостановке движения крымовских эшелонов; трое остальных засвидетельствовали о своем полном и безотговорочном подчинении Временному правительству в форме достаточно верноподданной. Генерал Пржевальский, донося Керенскому, счел нужным бросить укор в сторону Могилева: «я остаюсь верным Временному правительству, и считаю в данное время всякий раскол в армии и принятие ею участия в гражданской войне гибельным для отечества»… Еще более определенно высказался будущий военный министр, ставленник Керенского, полковник Верховский, объявивший в приказе по войскам Московского округа: «Бывший Верховный главнокомандующий… в то самое время, когда немцы прорываются у Риги на Петроград, снял с фронта три лучших казачьих дивизии и направил их на борьбу с правительством и народом русским»… По мере того, как получались все эти сведения, настроение Ставки все более падало, а Верховный все больше уходил в себя, в свои тяжкие думы. Поддержка союзников? Нужно заметить, что общественное мнение союзных стран и их правительств, вначале чрезвычайно благожелательно настроенных к Керенскому, после июльского разгрома армии резко изменилось. И посланный правительством для ревизии наших заграничных дипломатических миссий Сватиков имел полное основание суммировать свои впечатления следующими словами доклада: «Союзники смотрят с тревогой на то, что творится в России. Вся западная Европа — с Корниловым, и ее пресса не перестает твердить: довольно слов, пора приступить к делу»[53]. Еще более определенные и вполне доброжелательные отношения сохранили к Верховному иностранные военные представители. Многие из них представлялись в эти дни Корнилову, принося ему уверения в своем почитании и искренние пожелания успеха; в особенности в трогательной форме это делал британский представитель. Слова и чувства. Реально они проявились только в декларации, врученной 28 августа Терещенко Бьюкененом, в качестве старейшины дипломатического корпуса. В ней в изысканной дипломатической форме послы единодушно заявляли, что «в интересах гуманности и в желании устранить непоправимые действия они предлагают свои добрые услуги посредников в единственном стремлении служить интересам России и делу союзников». Впрочем, Корнилов тогда не ждал и не искал более реальных форм интервенции. Поддержка русской общественности? Произошло нечто чудесное: русская общественность внезапно и бесследно сгинула. Как я говорил!
Корниловский мятеж
Чем генерал корнилов обосновал необходимость своего выступления. Выступление Генерала Корнилова против Керенского. Выступление войск под командованием Лавра Корнилова в августе 1917 года было названо мятежом, так как он выступил против легитимной на тот момент, действующей власти, Временного правительства. Куда девались грозные речи Керенского о необходимости твердой власти».
Корниловское выступление: что это и почему его сравнивают с мятежом Пригожина
Выступление генерала Корнилова поддержали Союз офицеров, петроградские офицерские организации; «вторая шашка Империи» генерал А. М. Каледин присоединился к восставшим. Выступление Корнилова 1917, попытка высшего военного руководства во главе с Верховным главнокомандующим вооружёнными силами России генералом от. В записке генерала Корнилова, подготовленной для доклада Временному правительству, говорилось о необходимости проведения следующих главных мероприятий. В этих условиях Ленин обосновал необходимость временного снятия лозунга о передаче власти Советам, 6-й съезд РСДРП (б) снял лозунг «Вся власть Советам!». В этих условиях Ленин обосновал необходимость временного снятия лозунга о передаче власти Советам, 6-й съезд РСДРП (б) снял лозунг «Вся власть Советам!». Однако, само корниловское выступление было плохо подготовлено.