до тысяча девятисот пятого года. 1905 (одна тысяча девятьсот пятый) год — невисокосный год, начинающийся в воскресенье по григорианскому календарю. Голышмановская библиотечная система, Выставка - Откуда есть. 1985 (тысяча девятьсот восемьдесят пятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся во вторник. посвященный героической обороне Ленинграда в годы Великой.
Что было 9 мая 1945 года. Девятое мая тысяча девятьсот сорок пятый год, день победы вкратце
Попытки властей упорядочить шествие получали отпор. Начальник Департамента полиции Лопухин кстати, симпатизировавший социалистам позднее так объяснял случившееся Императору: «Наэлектризованные агитацией толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных общеполицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу, а затем, раздраженные сопротивлением, стали нападать на воинские части. Такое положение вещей привело к необходимости принятия чрезвычайных мер для водворения порядка, и воинским частям пришлось действовать против огромных скопищ рабочих огнестрельным оружием... Шествие от Нарвской заставы возглавлялось самим Гапоном, который постоянно выкрикивал: «Если нам будет отказано, то у нас нет больше Царя». Между тем Николая II в тот день не было в Петербурге, и он при всем желании не мог бы принять петицию. Колонна подошла к Обводному каналу, где путь ей преградили ряды солдат. Офицеры предлагали толпе, напиравшей все сильнее, остановиться, но она не подчинялась. Последовали первые залпы, сначала холостые. Толпа готова была вернуться, но Гапон и его помощники шли вперед и увлекали за собой остальных. Раздались боевые выстрелы.
Примерно так же развивались события и в других местах — на Выборгской стороне, на Васильевском острове, на Шлиссельбургском тракте. В руках некоторых демонстрантов появились красные знамена, лозунги «Долой самодержавие! На Васильевском острове группа, возглавляемая большевиком Л. Давыдовым, захватила оружейную мастерскую Шаффа. Всего 9 января было убито около 130 человек и ранено около 300 сюда входят и те, кого убили и ранили сами демонстранты. Но в тот же день стали распускаться самые невероятные слухи о тысячах погибших и о том, что расстрел специально организован садистом-царем, пожелавшим крови рабочих. Священник-провокатор Гапон составил листовку, в которой слал силам правопорядка свое «пастырское проклятие» и освобождал солдат от присяги, данной «изменнику царю, приказавшему пролить неповинную кровь народную» что было бесстыдной клеветой , «отлучил» Николая II от Церкви. Через несколько дней, обращаясь к рабочим, Николай II так оценил «Кровавое воскресенье»: «Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны… они поднимали вас на бунт против меня и моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага». Тем временем революционеры использовали события 9 января для организации массовых беспорядков по всей стране.
Начались забастовки, крестьянские волнения, антиправительственные выступления интеллигенции и учащихся. Экономические требования сопровождались или сменялись политическими. Эти требования не были беспочвенны: у России было немало внутренних проблем; в частности, в деревне еще с крепостнических времен сохранялись те социальные язвы, на исцеление которых была потом направлена Столыпинская реформа. Но в 1905 г. Ведущей силой революции объявлялся рабочий класс.
Однако некоторая тревога и нервозность носились в воздухе, но и это мы ощущали смутно, так как нас все время чем-нибудь занимали. Та зима 1904 года была последней, когда мои школьные и другие занятия проводились с каким-то подобием методики.
Лето 1904 года было отмечено счастливым событием — рождением бедного маленького цесаревича. Но Россия так долго ждала появления наследника, и это ожидание столько раз уже оканчивалось разочарованием, что новорожденного приняли без воодушевления, и радость длилась недолго. Даже в нашем доме царило какое-то уныние. Без сомнения, дядя и тетя знали, что роды были тяжелыми и что с самого своего рождения ребенок нес в себе зачатки неизлечимой болезни — гемофилии. Родителям, несомненно, тут же сообщили о болезни их сына. Никто никогда не узнает, какие переживания вызвал в них этот ужасный факт, но с того момента характер императрицы, беспокойный и тревожный, претерпел изменения, и состояние ее здоровья, как физического, так и душевного, изменилось. Мы сопровождали дядю с тетей в Петергоф, чтобы присутствовать на крестинах маленького цесаревича.
Позолоченная карета, за которой следовал кавалерийский отряд, привезла новорожденного к церкви. С ним была его кормилица. С самой зари ко всему пути следования, где должен был проезжать кортеж, были стянуты полки. Многочисленные кареты были запряжены лошадьми в нарядных плюмажах. В одиннадцать часов утра царская семья и придворные были готовы: мужчины в полной парадной форме, а женщины в драгоценностях и в платьях из золотой и серебряной парчи с длинными шлейфами. Император, великие князья и княгини, послы и высокопоставленные сановники образовали процессию. Они дошли до дворцовой церкви, пройдя через залы, заполненные гостями.
Маленького цесаревича на подушечке из серебряной ткани несла во главе процессии смотрительница гардеробной статс-дама. Церковь сияла светом. У входа императора приветствовали многочисленные представители духовенства во главе с архиепископом Санкт-Петербурга. Церковная служба закончилась, младенца принесли в дом с такими же церемониями. День закончился поздравлениями и банкетом. В честь армии, воюющей на далеких равнинах Маньчжурии, все бойцы были записаны крестными отцами юного цесаревича. То лето в Ильинском было долгим, почти утомительным, и лишь после осеннего переезда в Усово произошло одно памятное событие.
Этот случай, возможно и незначительный, оставил во мне глубокое впечатление. В одно воскресное утро, когда слуги спустились вниз, чтобы начать свою работу, они обнаружили, что грабители унесли большую часть столового серебра. У меня мурашки побежали по коже, когда я увидела следы, оставленные ворами. Они даже поели в той самой комнате, в которой мы провели тот вечер, и, утолив голод, спокойно покурили. Здесь были крошки табака и забытые бумажки от папирос. Здесь они спокойно высадили окно, чтобы уйти; там, под окном, остались их следы на снегу! Не количество или ценность награбленного ими добра потрясли меня — меня потрясла та легкость, с которой они проникли в наш дом, наша доступность к вторжению.
По возвращении в Москву мы увидели, что город находится на грани того, что историки сейчас называют революцией 1905 года. Забастовки и студенческие волнения, распространенные в какой-то степени по всей России, в Москве были особенно активны. Дядя был не согласен с правительством по вопросу сдерживающих мер. Он считал, что только крайне жесткие действия могут положить конец революционному брожению.
На основе этих директив был составлен план, который в апреле 1929 года утвердила XVI партконференция, а затем в мае V съезд Советов СССР превратил в руководящий документ. Первая пятилетка решала четыре основные задачи, которые позволяли стране воссоздать, а то и создать с нуля многие индустриальные сферы: восстановление транспортной инфраструктуры, распределение производственных мощностей по территории страны, развитие добывающих и перерабатывающих предприятий и трансформацию энергетического комплекса. С остальным было труднее, многое приходилось создавать буквально на голом месте или на руинах. И тем не менее первая пятилетка была завершена всего за четыре года и три месяца, а по ее результатам объем промышленной продукции вырос в два с лишним раза. Это очень хорошо видно на примере обеспечения Красной Армии бронетехникой, что было одной из важнейших задач первой пятилетки: если в 1929 году у нее на вооружении стояли 65 танков и 92 бронеавтомобиля, то в 1932 году — 1401 и 213 соответственно. Военная пятилетка В 1938 году, по окончании второй пятилетки, проходившей под лозунгом коллективизации и повышения уровня жизни советских граждан, стартовала третья, которая должна была завершиться в 1942 году.
К ее началу было совершенно очевидно, что мир все быстрее и быстрее движется к началу новой глобальной войны, и потому основное внимание в пятилетних планах было уделено, по сути, подготовке к ней. Вместо «больше, больше, как можно больше! Таких колоссальных цифр, которыми потрясала иностранных экономистов первая пятилетка, страна уже не показывала, зато наладила проектирование и выпуск образцов техники, которые мало в чем уступали заграничным.
Таких колоссальных цифр, которыми потрясала иностранных экономистов первая пятилетка, страна уже не показывала, зато наладила проектирование и выпуск образцов техники, которые мало в чем уступали заграничным. Прежде всего это касается, конечно, военной сферы: именно в ходе третьей пятилетки были созданы такие легенды Второй мировой войны, как танк Т-34 , пистолет-пулемет ППШ , самозарядная винтовка СВТ-40 , истребитель МиГ-3, бомбардировщик Пе-2 и штурмовик Ил-2. Завершить пятилетку так, как планировалось, помешала война, но даже с учетом этого результаты были недалеки от запланированных. Пятилетка, ставшая семилеткой Две послевоенные пятилетки — четвертая 1946-1950 и пятая 1951-1955 — были призваны решить в первую очередь задачу восстановления советской промышленности, разрушенной в военные годы, и вернуть уровень жизни в стране хотя бы к довоенным показателям. Задачей же шестой пятилетки, план которой утвердили на знаменитом ХХ съезде КПСС, был полуторный рост производства и развитие прежде всего прогрессивных наукоемких отраслей, в том числе и стремительный рывок в космос.
Пятилетка уже шла полным ходом, уже был отправлен на околоземную орбиту первый спутник, когда в 1959 году советский лидер Никита Хрущев со свойственной ему энергией вдруг объявил переход от пятилетнего плана к семилетнему. Это, согласно хрущевскому замыслу, должно было стать первым этапом на пути построения коммунизма в СССР к 1980 году — за три семилетки. Но добиться запланированного эксцентричному Никите Хрущеву не удалось: в 1964 году он был отправлен в отставку, а сменивший его Леонид Брежнев в 1966 году вернул привычные пятилетки. Последняя пятилетка На завершившемся 9 июня 1990 года I Съезде народных депутатов СССР , ставшем одним из примеров стремительных политических реформ в стране, среди прочих документов был принят и очередной, 13-й пятилетний план развития советской промышленности.
Новости дня
Ежедневная информационная программа, сообщающая о наиболее важных событиях в стране и в мире. Ежедневная информационная программа, сообщающая о наиболее важных событиях в стране и в мире. А.П. Гайдар «Тимур и его команда»-Ответить на вопросы викторины: Фамилия Ольги и Жени?-Сколько лет Ольге?-Кто помог Ольге. (История партии в воспоминаниях). Вып. 3: [Тысяча девятьсот пятый год].
Тринадцать раз по пять. Из истории советских пятилеток
Из Москвы пришло указание немедленно прибыть в Главное управление военных трибуналов. А там объявили, что идет подготовка к созданию Международного военного трибунала для суда над главными преступниками второй мировой войны, процесс состоится в Нюрнберге и я командируюсь туда в составе советской делегации. Поспешный выезд в дивизию. Сдача дел. Прощание с фронтовыми друзьями. И снова — в Москву. Первая встреча с моим новым шефом — генерал-майором юстиции Ионой Тимофеевичем Никитченко.
Теперь он — член Международного трибунала. В лаконичной беседе с Никитченко выясняется мое будущее положение в Нюрнберге: мне предстоит ведать советским секретариатом. Оформление длится два месяца. Наконец вместе с военным прокурором Василием Самсоновым, тоже командируемым в Нюрнберг, я сажусь в самолет. Мы летели на процесс, который продлится около года и о котором так много будет написано и хорошего, и плохого, и правдивого, и лживого. Скоро я услышу английского обвинителя Шоукросса, и он будет утверждать, что Нюрнбергский процесс «явится авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки могут обращаться в поисках правды, а будущие политики в поисках предупреждений».
Но когда закончится процесс, я прочту книгу его соотечественника публициста Монтгомери Бельджиона, где есть такие слова: «Если бы обыкновенный человек попал с луны в Нюрнберг, то он пришел бы к выводу, что там царит сплошная бессмыслица». В чем заключается эта «бессмыслица», разъяснит затем лорд Хенки. Он назовет Нюрнбергский процесс «опасным прецедентом для будущего» и поспешит заверить, «чем скорее мы покончим с этими процессами, тем будет лучше…» Я услышу в зале суда исполненное глубокого смысла заявление главного французского обвинителя Шампетье де Риба: — После предъявления документов, после того, как были заслушаны свидетели, после демонстраций кинофильмов, при просмотре которых даже сами подсудимые содрогнулись от ужаса, никто в мире не сможет утверждать, что лагеря уничтожения, расстрелянные военнопленные, умерщвленные мирные жители, горы трупов, толпы людей, изуродованных душой и телом, газовые камеры и кремационные печи, — что все эти преступления существовали лишь в воображении антинемецки настроенных пропагандистов, этого не сможет утверждать никто. А пройдет несколько лет, и другие французы с пеной у рта станут опровергать Шампетье де Риба. Я прочту книгу Мориса Бардеша, выливающего не один ушат грязи на Нюрнбергский процесс, пытающегося доказать, что «нельзя слепо, на веру принимать приговор, подписанный победителями…». Я узнаю из газет о поездке по городам и весям Западной Германии французского профессора Поля Рассиньи.
Он будет читать лекции, посвященные шестнадцатой годовщине Нюрнбергского процесса, и убеждать немцев в том, что приговор Международного трибунала был вынесен на основе «фальшивых свидетельских показаний и коммунистической травли». Мне придется еще прочитать, что пишут теперь западногерманские реваншисты. У них свое мнение о газовых камерах, о кремационных печах, и, призывая германскую молодежь под черные знамена бундесвера, они представят Шампетье де Риба подлейшим фальсификатором истории и жуликом. В первые же дни процесса главный американский обвинитель Роберт Джексон, требуя справедливого возмездия гитлеровской клике, скажет: — Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся. Но тотчас же после процесса рядовой американец, не успевший еще забыть этих слов Джексона, окажется поставленным в тупик цинично откровенным заявлением сенатора Тафта о том, что «Соединенные Штаты еще долго будут сожалеть о приведении в исполнение Нюрнбергского приговора». В ночь на 16 октября 1946 года мне доведется быть в здании, где свершится последний акт процесса — гитлеровскую клику поведут на эшафот.
Но затем именно этот день объявят в ФРГ «черным днем германской истории», и журнал «Национ Эйропа» прольет слезу по осужденным, напишет, что они «не нарушили ни одного из существующих где-либо законов». Потом я прочитаю изданные в Америке и немедленно переведенные в Западной Германии мемуары Адольфа Розенберга. В них будет воспроизведено «политическое завещание» этого духовного отца гитлеризма: «Как и другие великие идеи, знавшие победы и поражения, национал-социализм в один прекрасный день будет возрожден в новом поколении, которое создаст в новой форме империю для немцев… национал-социализм начнет произрастать из здоровых корней и превратится в крепкое дерево, которое даст свои плоды». И мне придется убедиться в том, что такие тлетворные плоды действительно произрастут в ФРГ и в скором времени составят новую угрозу миру. Германские милитаристы захотят поскорее расправиться с Нюрнбергским процессом. Ведь это о них — Хойзингере, Каммхубере, Шпейделе, Ферче и многих других, им подобных, — в Нюрнбергском приговоре записано: «Они были ответственны в большой степени за несчастья и страдания, которые обрушились на миллионы мужчин, женщин и детей.
Они опозорили почетную профессию воина… Истина состоит в том, что они активно участвовали в совершении всех этих преступлений… в более широких и более потрясающих масштабах, чем мир когда-либо имел несчастье знать». Такой приговор не мог, конечно, не вызвать раздражения у уцелевших гитлеровских генералов. И не удивительно, что они открывают теперь по нему массированный огонь из всех пропагандистских калибров. Нюрнбергский процесс оказался таким явлением в истории международных отношений, которое на многие десятилетия вперед дало пищу уму и государственных деятелей, и историков, и юристов, и дипломатов. Среди руин Итак, из трибунала дивизионного я прибыл в трибунал международный. Было это 1 декабря 1945 года.
Весь Нюрнберг, и в особенности его «Гранд-отель», где мы с Василием Самсоновым нашли первый приют, являли собой вавилонское столпотворение. Туда съехались люди всех стран мира, и, конечно, больше всего оказалось корреспондентов. На следующее утро, пасмурное, по-настоящему осеннее, прежде чем идти во Дворец юстиции, мы решили побродить по городу. Впечатление гнетущее. Нюрнберг лежал в развалинах. Но и в этом его состоянии нетрудно было заметить черты типичного средневекового города.
Сохранилась в целости крепостная каменная стена с массивными башнями. Уцелели некоторые дома с островерхими крышами. Очень запутана сеть кривых, узких, без плана построенных улиц. Все это и многое другое свидетельствовало, что Нюрнберг имел до войны весьма своеобразный и неповторимый вид. Это был город-музей. Мы идем вдоль реки Пегниц, которая делит его на две почти равные части.
Над рекой повисли мосты, сделанные четыреста — пятьсот лет назад. Прямо перед нами среди груды камней и щебня высятся две стройные башни, легкие и ажурные. Это все, что осталось от знаменитой церкви Святого Лоренца. А вот небольшая площадь на перекрестке двух улиц, и на ней фонтан «Колодезь добродетели». Красивая ограда. Прекрасная скульптура.
Когда-то этот фонтан бил множеством струй, но теперь он будто умер, как и окружающие его руины. Руинам, казалось, не будет конца. И мы задумались над тем, почему именно этот город фашизм сделал своим идеологическим центром. Что он нашел здесь родственного своей звериной идеологии? Почему только в Нюрнберге, начиная с двадцатых годов и вплоть до момента крушения, гитлеровская партия проводила свои съезды, напоминавшие скорее шабаш ведьм, чем собрание политических деятелей? Свыше девятисот лет существует Нюрнберг.
В XIV—XVI веках здесь била ключом творческая мысль немецкого народа, воплощаясь в замечательные произведения искусства, науки, техники. Тут жили и творили художник Дюрер, скульптор Крафт, поэт и композитор Ганс Сакс. Нюрнберг издавна снабжал всю Европу компасами и измерительными приборами. Наконец, часы, обыкновенные карманные часы, были впервые сделаны здесь Питером Хенлейном. Это не помешало гитлеровцам четыре столетия спустя попытаться в том же самом городе остановить вечный бег времени и повернуть вспять колесо прогресса. Но история Нюрнберга это не только и даже не столько история развития науки и культуры.
В нем жили и действовали не одни лишь мастера, творцы и умельцы. В нем обитали и действовали еще и другие лица — хищные, властолюбивые, жестокие. В течение столетий Нюрнберг служил символом захватнической политики «Священной Римской империи». С 1356 года, согласно «Золотой булле» Карла IV, каждый новый император свой первый имперский сейм должен был собирать непременно в Нюрнберге. Именно этот город очень любил и жаловал Фридрих I Барбаросса, всю жизнь бредивший мировым господством и бесславно погибший на подступах к Палестине во время третьего Крестового похода. Гитлеровцы признавали три германские империи.
Первой они считали «Священную Римскую империю». Второй ту, которую создал в 1871 году Бисмарк. Основателями третьей тысячелетней империи нацисты считали себя. И именно поэтому Нюрнберг стал партийной столицей нацистов… Раздумывая и рассуждая о всех этих причудах истории, мы незаметно подошли к окраине города. И тут вдруг вспомнилась французская пословица: «когда говорят о волке, видят его хвост». Перед нами открылся вид на так называемое Партейленде — традиционное место фашистских съездов и парадов.
Огромный асфальтированный стадион с трибунами из серого камня. Грубо и тяжело попирая землю, господствуя над всем, высилась махина центральной трибуны, со множеством ступеней и скамей, с черными чашами на крыльях, где в дни фашистских сборищ горел огонь. Словно рассекая эту махину пополам, снизу вверх проходит широкая темно-синяя стрела, указывающая своим острием, где следует искать Гитлера. Отсюда он взирал на марширующие войска и штурмовые отряды. Отсюда под рев осатанелой толпы призывал их к разрушениям чужих очагов, к захватам чужих земель, к кровопролитиям. В такие дни город содрогался от топота тысяч кованых сапог.
А вечерами вспыхивал, как гигантский костер. Дым от факелов застилал небо. Колонны факельщиков с дикими возгласами и визгом проходили по улицам. Теперь огромный стадион был пуст. Лишь на центральной трибуне стояло несколько дам в темных очках, очевидно американских туристок. Они по очереди влезали на место Гитлера и, щелкая фотоаппаратами, снимали друг друга… На одной из улиц Нюрнберга — широкой и прямой Фюртштрассе — остался почти невредимым целый квартал зданий, и среди них за безвкусной каменной оградой с овальными выемками, с большими двойными чугунными воротами — массивное четырехэтажное здание с пышным названием Дворец юстиции.
Первый его этаж без окон представляет собой крытую галерею с овальными сводами, опирающуюся на короткие, круглые, тяжелые, как бы вросшие в землю колонны. Выше — два этажа, оформленных гладким фасадом. А на четвертом этаже — в нишах статуи каких-то деятелей германской империи. Над входом — четыре больших лепных щита с различными эмблемами. Редкая полоска деревьев с внутренней стороны ограды отделяет здание от улицы. Если присмотреться внимательно, то и здесь видны следы войны.
На многих колоннах выщерблен камень не то очередью крупнокалиберного пулемета, не то осколками снарядов. Пусты некоторые ниши в четвертом этаже, очевидно освобожденные от статуй внезапным ударом взрывной волны. Рядом с Дворцом юстиции — соединенное с ним переходом другое административное здание. А со двора перпендикулярно внутреннему фасаду вплотную к Дворцу примыкает длинный четырехэтажный тюремный корпус. Тюрьма как тюрьма. Как все тюрьмы мира.
Гладкие оштукатуренные стены и маленькие зарешеченные окна, налепленные рядами почти вплотную одно к другому. Капризная военная судьба пощадила этот мрачный квартал будто специально для того, чтобы здесь могло свершиться самое справедливое в истории человечества правосудие. С ноября 1945 года во Дворце юстиции помещался Международный военный трибунал, разбиравший дело по обвинению главных немецких военных преступников. Здесь же, в тюрьме, они содержались под стражей в ожидании приговора. Это шуцманы, новые немецкие полицейские, одетые в темно-синюю форму. Увидев советских офицеров, они вытягиваются — руки по швам, носки врозь.
Затем нас встречают «МР» — американские военные полицейские. Предъявляем пропуска. Перед самым входом в здание — советские часовые. Здесь нас несколько задержала смена караула. Печатая шаг, прошли наши гвардейцы. Рослые, здоровые ребята с орденами и медалями на мундирах, с желтыми и красными нашивками, свидетельствующими о ранениях в боях.
Мы поднимаемся на второй этаж и оказываемся в помещении, отведенном для советской делегации. Но нам, конечно, не терпелось скорее очутиться в зале суда, увидеть тех, кто столько лет терроризировал Европу и мир, тех, по чьей вине миллионы ни в чем не повинных людей сложили свою голову. Как часто во время войны приходилось слышать их имена, всегда сопровождаемые весьма нелестными эпитетами. Теперь к этим многочисленным и очень выразительным эпитетам прибавился последний, предусмотренный уголовными законами всех стран мира, — подсудимые. В судебном зале Наконец мы в зале, где заседает Международный военный трибунал. Первое, что бросается в глаза, — отсутствие дневного света: окна наглухо зашторены.
А мне почему-то хотелось, чтобы этот зал заливали веселые, солнечные лучи и через широкие окна, нарушая суровую размеренность судебной процедуры, сюда врывались бы многообразные звуки улицы. Пусть преступники чувствуют, что жизнь вопреки их стараниям не прекратилась, что она прекрасна. Зал отделан темно-зеленым мрамором. На стенах барельефы — символы правосудия. Здесь неторопливо, тщательно, с почти патолого-анатомической точностью вскрывается и изучается политика целого государства и его правительства. Судьи и все присутствующие внимательно слушают прокуроров, свидетелей, подсудимых и их защитников.
Каждые 25 минут меняются стенографистки к концу дня должна быть готова полная стенограмма судебного заседания на четырех языках. Кропотливо трудятся фотографы и кинооператоры многих стран мира. Чтобы не нарушать в зале тишину и торжественность заседаний, съемки производятся через специально проделанные в стенах застекленные отверстия. На возвышении — длинный стол для судей. За ним слева направо разместились генерал-майор юстиции И. Никитченко, подполковник юстиции А.
Ниже судейского стола, параллельно ему, расположился секретариат. Еще ниже — стенографистки. Справа — большие столы сотрудников прокуратуры четырех держав, руководимых главными обвинителями: от СССР — государственным советником юстиции второго класса Р. Позади обвинителей — места для представителей прессы. Слева от входа — скамья подсудимых. Перед каждым судебным заседанием их доставляют сюда по одному.
Под усиленным конвоем они следуют через новый подземный ход, соединяющий тюрьму с Дворцом юстиции, и поднимаются в пустой еще зал. Бесшумно открывается узкая дубовая дверь, и подсудимые, как злые духи, будто возникают прямо из стены. Некоторые здороваются друг с другом. Другие озлобленно, по-волчьи шмыгают на свои места, ни на кого не глядя. Скамью подсудимых окружают солдаты американской военной полиции. Впереди нее на специально отведенных местах — одетые в мантии адвокаты.
На втором этаже зала — балкон для гостей… В этой обстановке мне предстояло работать без малого год. Судебный процесс начался 20 ноября 1945 года и закончился 1 октября 1946 года. Трибунал провел 218 судебных заседаний. Протоколы его насчитывают 16 тысяч страниц. Обвинители предъявили 2630 документов, защитники — 2700. Свидетелей было заслушано 240 и, кроме того, изучено 300 тысяч письменных показаний, данных под присягой.
Этот беспримерный судебный процесс поглотил 5 миллионов листов бумаги, весившей 200 тонн. В ходе его было израсходовано 27 тысяч метров звуковой кинопленки и 7 тысяч фотопластинок. Стенограмма каждого судебного заседания для обеспечения максимальной точности дублировалась звукозаписью и затем сверялась с ней. В первый же день процесса в своем кратком вступительном слове о правовых основах деятельности Международного военного трибунала председательствующий заявил: — Процесс, который должен теперь начаться, является единственным в своем роде в истории мировой юриспруденции, и он имеет величайшее общественное значение для миллионов людей на всем земном шаре. По этой причине на всяком, кто принимает в нем какое-либо участие, лежит огромная ответственность, и он должен честно и добросовестно выполнять свои обязанности без какого-либо попустительства, сообразно со священными принципами закона и справедливости. Мы еще увидим, насколько вняли этому призыву некоторые участники процесса, как отнеслась к нему защита, как вели себя многочисленные и очень не одинаковые по своему положению и политическим взглядам свидетели.
А пока мне хотелось бы задержать внимание читателя на скамье подсудимых. Нацистские главари стараются держаться непринужденно. Они переговариваются между собой, пишут записки адвокатам, делают довольно пространные записи для себя. Особенно усердствует Риббентроп. Он буквально завалил защитника своими «инструкциями» и, пожалуй, с самого начала процесса прямо в зале суда стал сочинять «мемуары», которые очень скоро после его казни были изданы на Западе. Казалось бы, зачем?
Ни один еще из буржуазных государственных деятелей не получал возможности столь обстоятельно поведать миру о своей жизни и своих делах, как это довелось в Нюрнберге бывшим членам правительства гитлеровской Германии. Стенографический отчет процесса явился уникальным собранием правдивых биографий нацистских политиков. Но это противоречило их желаниям и намерениям. Нет, не такие «мемуары» хотелось им оставить для истории. И каждый старался по-своему. Одни сами взялись за перо.
Другие попытались использовать в этих целях перо многочисленных агентов буржуазной прессы. Уже в первые дни процесса я заметил, что с подсудимыми часто беседует молодой американский офицер с повязкой «ISO» [Internal security office Служба внутренней безопасности ]. То был судебный психиатр доктор Джильберт. В Нюрнберге этому человеку завидовали журналисты всего мира. Как все они, Джильберт мог слушать и наблюдать происходящее в зале суда. Как никто из них, он имел возможность без всяких ограничений в любое время общаться с подсудимыми и в зале суда, и в камерах тюрьмы, и публично, и наедине.
Доктор Джильберт хорошо владел немецким языком, который, как рассказывали, был для него родным. Это еще больше расширяло возможности. Он знал многое, чего не знали другие. Журналисты буквально охотились за ним, надеясь выудить что-нибудь сенсационное для прессы. Но Джильберт умел держать язык за зубами. Перед самым концом процесса он сообщил мне, что заканчивает обработку своих дневников и несколько западных издательств очень торопят его с этим.
Ему очень хотелось, чтобы и советские издательства приобрели эту рукопись. Джильберт передал мне первую ее половину для ознакомления. А полностью его книгу «The Nuremberg diary» [«Нюрнбергский дневник»] я прочел позже. Она была издана в США и во многих европейских странах. По-своему это очень любопытный документ, особенно для участников процесса. Джильберт дополняет общую картину увиденного в Нюрнберге рядом ярких деталей, о которых подсудимые поведали ему в частных беседах.
Это как бы ежедневный комментарий самих подсудимых ко всем сколько-нибудь значительным событиям процесса, в какой-то степени объясняющий их собственное поведение в суде. Джильберт оказался тонким наблюдателем. Галерею для гостей всегда переполняли офицеры союзных армий, преимущественно американской. Как-то во время обеда у судей меня познакомили с одним толстяком, очень живым и экспансивным. То был Фиорелло Лагардиа, губернатор Нью-Йорка. Не раз в зале суда появлялись весьма расфранченные дамы, каким-то образом получившие пропуска на длительный срок.
Некоторые из них — жены подсудимых, другие — супруги крупных государственных деятелей западных стран. Однажды в перерыве между заседаниями я очутился рядом с двумя такими дамами. В тот день обвинитель предъявлял доказательства, касавшиеся немецко-фашистской агрессии против Австрии, но не успел закончить своих объяснений. Дамы были огорчены этим обстоятельством. Одна из них спросила другую, придет ли она на следующий день. Ответ был умилительным: — Конечно приду, моя милая, ведь я так хочу узнать, чем же закончилась эта агрессия против Австрии.
Даме было под пятьдесят, но она, увы, как-то не успела вовремя узнать, каким это образом Австрия вдруг перестала существовать… Говорили, что в Нюрнберг приезжала жена Рудольфа Гесса. Проживая во время процесса в американской зоне, она только и делала, что рассказывала всем о «великих достоинствах» своего мужа и своем намерении издать собственный дневник. Под стать фрау Гесс была и жена Гиммлера. Эта тоже не пропускала ни одной возможности поговорить с иностранными корреспондентами и поведать им, что она «считает своего мужа великим немецким вождем». В той же шеренге шествовала жена Квислинга, которая громогласно объявила, что ее муж «мученик, умерший за нордическую свободу». Но оставим в стороне дам.
Не они, в конечном счете, определяли лицо публики на галерее для гостей и в кулуарах Дворца юстиции. И там и здесь куда больше было «деловых» людей. Вот ведут беседу два человека. Один, на вид лет пятидесяти, весьма респектабельный джентльмен небольшого роста — представитель какого-то издательства. Второй, в черной мантии — адвокат Альфреда Розенберга, высокий и массивный Тома. Доктор Серватиус — адвокат Заукеля, наблюдая за собеседниками со стороны, понимающе качает головой.
Несколько позже он жаловался, что вся защита подсудимых, и без того перегруженная по горло, почти ежедневно должна была вести переговоры с заполонившими Нюрнберг американскими и английскими издателями, решившими, что можно неплохо заработать на публикации мемуаров подсудимых. И результаты этих переговоров проявились незамедлительно: сразу же по окончании процесса в Америке были опубликованы мемуары Розенберга и Риббентропа, написанные в Нюрнбергской тюрьме. Американцы не зря утверждают, что время — деньги. В ходе Нюрнбергского процесса мы не раз имели возможность убедиться, что некоторые из них пускались здесь во все тяжкие, лишь бы к концу каждого дня подсчитывать доходы от мелких спекуляций. Впрочем, не всегда мелких. Однажды, когда мы с помощником главного обвинителя от СССР Львом Романовичем Шейниным направлялись в буфет, нас остановил американский полковник.
Помнится, он работал в отделе хозяйственного обслуживания американской делегации. Полковник обратился ко мне с просьбой познакомить его с Шейниным, а затем стал расспрашивать Льва Романовича, действительно ли тот на несколько дней вылетает в Москву. Шейнин подтвердил. Это будет хороший бизнес. Привезите из Москвы партию сибирских мехов. Поверьте, я их неплохо реализую.
Я перевел Шейнину эту тираду, и от меня не ускользнуло, как он побагровел от ярости и изумления. Таким мне давно не приходилось видеть Льва Романовича. Может быть, вы не знаете, что я юрист, а не меховщик. Я не понимаю, почему вы обиделись. Он так горячо произнес эти слова и с таким искренним удивлением посмотрел на Шейнина, что тот в конце концов расхохотался. Пробормотав слова извинения, американец отошел в сторону, но на следующий день, встретив меня, снова вернулся к старой теме.
Только на этот раз пытался представить свой вчерашний разговор с Л. Шейниным как шутку. Другие американцы, помельче рангом, усиленно спекулировали часами. Очень часто они совершали вояж из Нюрнберга в Женеву и, возвращаясь обратно, обвешивались часами, как завзятые контрабандисты. От некоторых из них не было отбоя. Они ловили людей в коридорах, отводили в сторону и предлагали свой товар на выбор.
Мне рассказывали о весьма любопытном инциденте с советским писателем Борисом Полевым. Один энергичный продавец часов, молодой американский парень, как-то остановил его в коридоре и стал навязывать часы.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение. Допустимые значения - положительное вещественное число. Поиск в интервале Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO. Будет произведена лексикографическая сортировка.
В передних рядах люди несли флаги и портреты императора и императрицы. С непокрытыми головами народ пел национальный гимн, затем выкрикивали громкие приветствия и тихо уходили. Людям понравилось такое развлечение. Их воодушевление становилось все более и более шумным, и, заметив, что власти не стремятся утихомирить их проявления патриотизма, они в конце концов отказались покинуть площадь и разойтись.
Их последнее сборище превратилось в нечто вроде вакханалии с массовым пьянством, которое закончилось тем, что они начали швырять бутылки и камни в наши окна. Пришлось вызвать полицию и выставить постовых вдоль тротуара, чтобы защитить вход в наш дворец. Тревожные крики и ворчание толпы проникало к нам в комнаты почти всю ту ночь. С самого начала что-то словно подсказывало мне, что эти демонстрации могут плохо закончиться, и, несмотря на свои тринадцать лет, я высказала свое мнение другу моего дяди.
Я добавила, что толпа использует свои патриотические чувства только как оправдание шумных перебранок и что, на мой взгляд, власти допускают ошибку, что не вмешиваются. Даже тогда я понимала, что толпой управляет свой собственный неясный инстинкт и она всегда опасна. Но мой слушатель никак не оценил мои размышления. Он был шокирован ими и немедленно донес о них дяде, который строго со мной поговорил.
В сущности, он сказал мне и это было абсолютно серьезно , что глас народа — это глас Божий. Толпа, провозглашающая монархические лозунги, казалась ему и его окружению неким религиозным шествием. Я была виновна, по его словам, в недоверии к настроению толпы и в отсутствии уважения к традициям. Этот случай заставил меня о многом подумать.
В моей юной голове начали появляться мысли, которых у меня раньше никогда не было, и я смотрела вокруг с большим вниманием. Тревога проникла в мое сознание и оставила в нем свой отпечаток. Война побудила окружающих меня людей к новой деятельности. Тетя организовывала в Москве госпитали.
Она посылала на фронт полевые госпитали и подразделения медицинских сестер, создавала комитеты для вдов и сирот и открыла в Кремлевском дворце мастерскую, где городские дамы шили постельное белье и делали перевязочный материал для госпиталей. Эта мастерская быстро расширялась. Вскоре отдельные ее цеха заняли все залы дворца. Работа в этой мастерской была для меня одним из способов скрыться в воскресенье.
После того как начали поступать раненые, тетя часто посещала их. Иногда она брала с собой меня. Мы проводили в госпиталях по полдня, разговаривая с больными. К войне публика сначала отнеслась легко, отказываясь верить, что азиаты могут собрать дееспособную армию.
Но когда прошло несколько месяцев, а наши войска не добились победы, война быстро стала непопулярной и недовольство стало всеобщим. Обязанности моего дяди увеличивались еще и еще, и мы видели, что он очень обеспокоен. Но нас, как всегда, оберегали от влияний внешнего мира, и политические разногласия не проникали в нашу классную комнату, в нашем присутствии не допускалось ведение никаких серьезных дискуссий. Однако некоторая тревога и нервозность носились в воздухе, но и это мы ощущали смутно, так как нас все время чем-нибудь занимали.
Та зима 1904 года была последней, когда мои школьные и другие занятия проводились с каким-то подобием методики. Лето 1904 года было отмечено счастливым событием — рождением бедного маленького цесаревича.
И когда президент говорит им про рост экономики, они просто не верят ему", - рассказал политолог Джозеф Сиракуза в новом выпуске программы "Америка с Валентином Богдановым". В этой повестке любимым жанром американского телевидения стало сравнение: сколько стоит продуктовая корзина сейчас при Байдене и сколько она стоила в начале его президентского срока, отмечает Валентин Богданов.
Тема 6. Морфологические нормы. В двухстах журналах как правильно
На основании рескрипта комиссия министра внутренних дел А. Булыгина начала разработку положения о Государственной Думе [4]. Апрель Править 17 [30] апреля — российский император Николай II дал Указ об укреплении начал веротерпимости.
Размещено 4 года назад по предмету Русский язык от NikAleno4ka Напишите прописью цифровые обозначения. В 1981 году в Москве проживало 8 302 000 человек, в Новосибирске - около 1 360 000 человек. В Среднем Поволжье днем возможно усиление морозов до 18-22 градусов, ночью -до 25 - 27. Бои продолжались до 12 мая 1945 года.
Вот и в самой листовке подчеркивается ее связь с манифестом "Об усовершенствовании государственного порядка", который 17 30 октября 1905 года подписал император Николай II. Этот документ даровал свободы гражданам России, что считается главной и первой победой революции 1905-1907 годов. Текст манифеста был подготовлен под руководством Витте. Он провозглашал свободу личности, совести, слова, собраний, союзов, партий, а также неприкосновенность личности. Конституционно-демократическая партия была организована 12-18 октября 1905 года на учредительном съезде земцев-конституционалистов и "Союза освобождения". После II съезда кадеты приняли наименование "Партии народной свободы". О том, что такое свобода слова и свобода печати, гражданам России и пытались разъяснить авторы листовки.
Экономические требования сопровождались или сменялись политическими. Эти требования не были беспочвенны: у России было немало внутренних проблем; в частности, в деревне еще с крепостнических времен сохранялись те социальные язвы, на исцеление которых была потом направлена Столыпинская реформа. Но в 1905 г. Ведущей силой революции объявлялся рабочий класс. Он «должен был» готовить вооруженное восстание, поддерживать выступления крестьянства и «изолировать буржуазию». Партия намеревалась создать Временное революционное правительство как орган победившего пролетариата и крестьянства. Революционеры старались прежде всего разложить вооруженные силы. В беспорядки оказались втянуты матросы Черноморского флота, среди которых было много бывших рабочих. Узнав об этом, Ленин послал большевика М. Васильева-Южина возглавить восстание, но пока тот ехал из Женевы в Одессу, «Потемкин» уже ушел оттуда. Странствуя по различным портам Черного моря, броненосец нигде не встретил поддержки, мятежная команда устроила артобстрел одесской набережной с гуляющими по ней гражданами; 26 июня он пришел в Констанцу и сдался румынским властям. В ноябре 1905 г. Шмидт возглавил восстание на крейсере «Очаков», но оно сразу было подавлено. Большинство частей армии и флота остались верны своей присяге. Крестьянские волнения провоцировались партией эсеров во главе с В. Эсеры всё чаще прибегали к террористическим актам. Была создана «Боевая организация», на совести которой немало политических убийств. Так, в феврале 1905 года эсером И. Каляевым был убит московский Генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. Наконец Император пошел навстречу требованиям общественности. В августе 1905 г. Россия получала в перспективе законосовещательный выборный орган. Но ни либеральные, ни революционные партии не были удовлетворены, так как Дума планировалась лишь как законосовещательная. В крупных промышленных центрах, таких, как Петербург и Москва, революционеры создали Советы — самопровозглашенные органы власти.
"Правда умерла от голода": о чем рассказала 100-летняя листовка
| 9 мая история войны. Девятое мая тысяча девятьсот сорок пятый год, день победы вкратце | пять кочерёг. до тысяча девятьсот пятого года. |
| А.И. Полторак. Нюрнбергский эпилог | В тысяча девятьсот семьдесят пятом году в эфир вышли первые молодёжные программы, первые викторины и конкурсы. |
| Новости в России и мире - ТАСС | Новости дня от , интервью, репортажи, фото и видео, новости Москвы и регионов России, новости экономики, погода. |
| Остались вопросы? | Девятьсот пятый год. Рассказ, 1929 год; цикл «Жизнь и скитания изобретателя-самоучки». |
| Информация | Он выдвинул идею пятилетки исходя из того, что именно за пять лет реально построить с нуля крупное сооружение или предприятие, а значит, заявленные в пятилетних планах результаты будут вполне достижимы. |
Экономическое и социальное развитие в 1953–1964 гг.
Пытаясь сломить бастующих и их рабочий Совет, царские власти применили войска. В тот день на Талке арестовали более 80 человек, среди которых находилось 44 депутата. Однако власть не рассчитала, что подобные действия вызовут бурю негодования у рабочих, которые к тому времени уже кое-чему научились и давно перестали быть покорными рабами режима. В особняках фабрикантов зазвенели стекла, загорелись дачи.
Напуганный губернатор был вынужден уступить: арестованных освободили, а собрания на Талке были вновь разрешены. В результате этой борьбы ивановских рабочих — стачечников, их депутаты сумели добиться от «хозяев» определенных уступок. Лишь голод принудил рабочих удовлетвориться частичными уступками ивановской буржуазии и с 23 июля 1905 года возобновить работу.
Они думают, что сломили нашу солидарность, они думают, что они победили, что мы сдались, считая себя побежденными. Но так ли это товарищи? Ошибаются наши враги!
Ну а первый общегородской Совет рабочих депутатов Иваново — Вознесенска стал прообразом новой уже послереволюционной власти. Несомненно, стачка стала серьезным ударом по самодержавию и молодому капитализму в России, она показала, что люди готовы выходить на улицы и отстаивать собственные убеждения, явила всей стране, да и, пожалуй, всему миру пример мужественной борьбы рабочих за свои права, пример первых шагов по налаживанию самоуправления.
Он считал, что только крайне жесткие действия могут положить конец революционному брожению. Санкт-петербургские власти колебались между такими мерами и политикой уловок и проволочек. Такие разговоры казались моему дяде почти чудовищными. Однажды вечером, когда мы с Дмитрием пришли к нему в комнату на вечернее чтение, увидели его в чрезвычайном возбуждении: он ходил широкими шагами по комнате, не говоря ни слова.
Мы тоже хранили молчание, боясь обращаться к нему с вопросами. Через некоторое время он заговорил. В словах, которые он постарался сделать понятными для нас, он обрисовал политическую ситуацию и затем объявил, что подал императору прошение об отставке и тот ее принял. Однако он добавил, что не собирается покидать Москву и что за ним сохраняется командование ее войсками. Прежде чем отпустить нас, он с достоинством и большим чувством говорил о своем глубоком сожалении по поводу положения дел в России, о необходимости принятия серьезных мер и о преступной слабости царских министров и советников. Его взволнованный тон произвел на нас впечатление.
Мы почувствовали, что ситуация, вероятно, и в самом деле очень серьезная. Но дети получают впечатления главным образом от происходящих событий, и мы еще не могли понять того, что влечет за собой эта глубокая озабоченность дяди. На самом деле все это означало, что вскоре нам пришлось покинуть дом генерал-губернатора и переехать во дворец в Нескучном, расположенный в пригороде Москвы, где, как и в предыдущие годы, мы провели рождественские праздники. Это было грустное время. Забастовки и беспорядки продолжались. Наши праздники омрачались тревогой, и мы не осмеливались выходить за ворота парка.
В дворцовой конюшне разместился кавалерийский эскадрон, были усилены караулы. Город пребывал в состоянии волнения. В любой момент ожидали всеобщего восстания, последствия которого никто не мог предсказать. Были сомнения относительно верности московского гарнизона, а в нескольких полках поднялся мятеж. Однажды вечером, спустя несколько дней после Рождества, когда мы уже легли спать, нас разбудили по приказу дяди и велели быстро одеваться, чтобы немедленно уехать из дворца в Нескучном. У дверей нас уже ждала большая закрытая карета, запряженная двумя черными лошадьми.
Мы забрались в нее вместе с дядей и тетей, и нас на предельной скорости повезли в ночь. Шторки в карете были задернуты. Мы ничего не видели вокруг. Никто не произносил ни слова, и мы не осмеливались нарушить молчание своими вопросами. Ночь была холодной, снег скрипел под колесами кареты и подковами лошадей. Нам была прекрасно знакома дорога в Кремль, и мы поняли, хотя ничего не было видно, что мы едем к нему окольными путями.
Позади нас в тишине улиц раздавался стук копыт скачущего эскорта. Я не испытывала страха. Возбуждение и любопытство не оставляли места для других чувств. Мы благополучно добрались до Кремля. Кучер пустил лошадей более спокойным шагом, и мы проехали под сводами ворот Кремля к Николаевскому дворцу. Нас ждали несколько заспанных слуг; двери были открыты, и мы вошли.
Большинство выступлений проходило не только под экономическими, но и под политическими лозунгами. Ширилось студенческое движение. В связи с празднованием Первомая по стране прокатилась волна стачечного движения.
Крупным событием стала начавшаяся 12 мая 1905 года всеобщая забастовка рабочих - текстильщиков в городе Иваново-Вознесенске, продолжавшаяся 72 дня, до 23 июля. Двенадцатое мая тысяча девятьсот пятого года. В этот день фабричный гудок известил не о начале работы, а о начале стачки, которая распространилась на весь текстильный район Иваново-Вознесенска и в которой участвовало около 70 тысяч человек.
Фабрики все забастовали» - сообщал Владимирскому губернатору полицмейстер Кожеловский. Но что может сделать один военный батальон против такой мощной, заражающей трудящихся своей протестной активностью, массы стачечников? Центральная площадь города.
Городская управа. Здесь находились городские власти и промышленники Иваново - Вознесенска. И здесь утром состоялся многотысячный митинг.
Однако власть не рассчитала, что подобные действия вызовут бурю негодования у рабочих, которые к тому времени уже кое-чему научились и давно перестали быть покорными рабами режима. В особняках фабрикантов зазвенели стекла, загорелись дачи. Напуганный губернатор был вынужден уступить: арестованных освободили, а собрания на Талке были вновь разрешены. В результате этой борьбы ивановских рабочих — стачечников, их депутаты сумели добиться от «хозяев» определенных уступок. Лишь голод принудил рабочих удовлетвориться частичными уступками ивановской буржуазии и с 23 июля 1905 года возобновить работу. Они думают, что сломили нашу солидарность, они думают, что они победили, что мы сдались, считая себя побежденными. Но так ли это товарищи? Ошибаются наши враги!
Ну а первый общегородской Совет рабочих депутатов Иваново — Вознесенска стал прообразом новой уже послереволюционной власти. Несомненно, стачка стала серьезным ударом по самодержавию и молодому капитализму в России, она показала, что люди готовы выходить на улицы и отстаивать собственные убеждения, явила всей стране, да и, пожалуй, всему миру пример мужественной борьбы рабочих за свои права, пример первых шагов по налаживанию самоуправления. Уже в годы Советской власти было принято решение увековечить память восставших рабочих установлением в г. Также в Иванове в 1967 году был открыт Музей Первого Совета, расположившийся в историческом здании Мещанской управы.
1905 год по падежам
Двенадцатое мая тысяча девятьсот пятого года. В этот день фабричный гудок известил не о начале работы, а о начале стачки. Новости дня от , интервью, репортажи, фото и видео, новости Москвы и регионов России, новости экономики, погода. Оперативное информирование о самых важных событиях в России и мире, прямые включения, собственные съемки, непредвзятый подход к выбору тем и сюжетов, компетентность и неангажированность ведущих, яркая и современная подача информации. 7) до тысяча девятьсот пятого года. 8) к две тысячи пятому году. до тысяча девятисот пятого года. Пользователь6 лет назад. 1. их письма 2. в обоих руках 3. уважаемые директоры.
Укажите пример с ошибкой
These cookies will be stored in your browser only with your consent. You also have the option to opt-out of these cookies. But opting out of some of these cookies may have an effect on your browsing experience. Necessary Always Enabled Necessary cookies are absolutely essential for the website to function properly.
Булыгина начала разработку положения о Государственной Думе [4]. Апрель Править 17 [30] апреля — российский император Николай II дал Указ об укреплении начал веротерпимости. В нём впервые в истории России декларируется свобода вероисповедания и свобода смены религиозной конфессии для христиан.
Все промышленные предприятия и стройки, расположенные на их территории, были переданы в ведение местных совнархозов. Лишь предприятия оборонной промышленности оставались в подчинении общесоюзных министерств. Здание бывшего Средне-Уральского совета народного хозяйства.
Фотография из архива Управления государственной охраны объектов культурного наследия Свердловской области Вопросы экономического управления совнархозы должны были решать в соответствии со специализацией своего экономического района. Логика в такой децентрализации была, и первоначально реформа была воспринята позитивно. Но уже скоро стали проявляться серьёзные проблемы. Нарушились устоявшиеся экономические и производственные связи между предприятиями одной отрасли, так как они оказались в разных экономических районах и были подчинены разным совнархозам. Проявились и проблемы, связанные с неравномерностью экономического развития регионов. Например, северо-западный и центральный районы на территории РСФСР обладали гораздо более развитой промышленной базой и квалифицированными кадрами, чем среднеазиатские районы СССР, в экономике которых преобладало сельское хозяйство. По этой причине менее экономически развитые районы были обречены на хроническое отставание. С начала 1960-х гг. Сначала на республиканском уровне были созданы совнархозы союзных республик.
Затем начался процесс укрупнения местных совнархозов путём слияния экономических административных районов в более крупные. В результате число таких районов сократилось со 105 до 43. Для проведения единой технической политики были образованы государственные производственные комитеты. Они руководили научно-исследовательскими, конструкторскими и проектными организациями, которые выводились из-под управления совнархозов. Таким образом, тенденция централизованного отраслевого управления экономикой фактически одержала верх и в 1965 г. В 1953—1964 гг. Промышленное производство за 1956—1960 гг. В 1960 г. В 1965 г.
СССР стал крупнейшим в мире производителем кокса, цемента, тепловозов, пиломатериалов, шерстяных тканей, сахара-песка, животного масла, занял первое место в мире по добыче угля и железной руды и второе место по производству электроэнергии, добычи нефти и газа, производству стали, чугуна, химической продукции, минеральных удобрений, продукции машиностроения, хлопчатобумажных тканей и по другим позициям. При этом необходимо отметить значительное возрастание роли интенсивных факторов развития. Началась автоматизация производства, в промышленности появились новые отрасли — электроника, атомная энергетика, космонавтика. Большая электронно-счётная машина серия советских электронных вычислительных машин общего назначения, выпускавшихся с 1952 г. Фотография Виктора Р. Руиса Наиболее весомых результатов научно-технический прогресс достиг в оборонной промышленности: увеличение производства ядерного оружия, совершенствование ракетной техники, которая способна доставлять его к любой цели. Но эти наработки использовались и в гражданских отраслях. В 1959 г. Он был построен для обслуживания Северного морского пути и обеспечения непрерывной навигации.
В 1957 г. СССР открыл для мира космическую эру — 4 октября на орбиту Земли был запущен первый в мире искусственный спутник. Носитель для него был создан на базе межконтинентальной баллистической ракеты. Из воспоминаний американского писателя-фантаста Рэя Брэдбери «В ту ночь, когда Спутник впервые прочертил небо, я … глядел вверх и думал о предопределённости будущего. Ведь тот маленький огонёк, стремительно двигающийся от края и до края неба, был будущим всего человечества. Я знал, что хотя русские и прекрасны в своих начинаниях, мы скоро последуем за ними и займём надлежащее место в небе …. Тот огонёк в небе сделал человечество бессмертным. Земля всё равно не могла бы оставаться нашим пристанищем вечно, потому что однажды её может ожидать смерть от холода или перегрева. Человечеству было предписано стать бессмертным, и тот огонёк в небе надо мной был первым бликом бессмертия.
Я благословил русских за их дерзания и предвосхитил создание НАСА президентом Эйзенхауэром вскоре после этих событий». Первым космонавтом стал Юрий Алексеевич Гагарин 1934—1968. Юрий Гагарин перед стартом, 12 апреля 1961 г. Фотография из коллекции Министерства обороны РФ Таким образом, по многим направлениям в середине 1950-х — начале 1960-х гг. СССР находился в числе лидеров научно-технического прогресса. Но в целом промышленность развивалась за счёт строительства тысяч новых предприятий. Отказ от курса Маленкова привёл к тому, что перекос на преобладание тяжёлой промышленности в структуре экономики сохранялся. Темпы роста лёгкой промышленности были выше, чем в предшествующий период: производство товаров народного потребления с 1950 по 1965 год удвоилось. К середине 1960-х гг.
Среднегодовые темпы роста промышленного производства в СССР в 1951—1965 гг. Его численность составила 208,8 млн человек. В январе 1939 г. Даже с учётом того, что территория СССР за это время увеличилась, рост населения был существенным. В 1962 г. Сократилось число заключённых этому способствовало также смягчение наказаний по ряду уголовных статей и спецпоселенцев. Были сняты ограничения с бывших кулаков, высланных во время коллективизации из своих деревень. Была объявлена амнистия тем, кто во время войны сотрудничал с оккупантами. Возвращались на родину депортированные народы кроме поволжских немцев и крымских татар.
С августа 1991 года газета стала независимым изданием. Сегодняшние «Известия» исповедуют базовые принципы независимости редакционной политики и прозрачности ведения бизнеса. Тематика газеты — освещение событий в России и за рубежом, аналитика и комментарии, обзор вопросов бизнеса и экономики, событий культурной и спортивной жизни.
«Вопреки мифам»: как пятилетки изменили экономику СССР
Он выдвинул идею пятилетки исходя из того, что именно за пять лет реально построить с нуля крупное сооружение или предприятие, а значит, заявленные в пятилетних планах результаты будут вполне достижимы. Он выдвинул идею пятилетки исходя из того, что именно за пять лет реально построить с нуля крупное сооружение или предприятие, а значит, заявленные в пятилетних планах результаты будут вполне достижимы. У меня уже есть к 1980 году коммунизм и к 2000 году квартира. Москва: Ленинград: Государственное издательство, 1927. • до тысяча девятьсот пятого года.
Первая российская революция и политические реформы 1905-1907 годов
- Известия. Итоговый выпуск - смотрите на 5 канал 03.05 в 00:00 ТВ
- Тысяча девятьсот пятый год
- Найдите ошибку и исправьте её, запишите отредактированный вариант.
- Новости в России и мире сегодня
- - Название книги: девятьсот пятый год