Новости но я чувствую себя разбитым и грязным

Портал предоставляет авторам возможность свободной публикации и обсуждения произведений современной поэзии. Я чувствую себя грязной. Пришло время определиться, почему я чувствую себя ничтожеством до сих пор и что необходимо предпринять, чтобы избавиться от этой навязчивой мысли. В тренде. Авто. Музыка. Новости. Спорт.

Текст песни Нервы - Я нашел любовь, но потерял в нее веру.

Так как мы чувствовали выполненный свой долг 20 апреля, мы ведь вышли, город отстояли, мы не думали и даже мысли не было о таком коварстве киевской власти, которая все-таки додавит выполнение той спецоперации, которую им не удалось реализовать 20 апреля". Я чувствую, что мое сердце разбивается из-за тебя, я вдруг вспоминаю, что ты устроил этот беспорядок для себя. все о компьютерном железе, гаджетах, ноутбуках и других цифровых устройствах. А также обзоры новых игр, достижения современной науки и самые любопытные онлайн-проекты. Певица Бритни Спирс разбила каблуком лобовое стекло. Фотографии опубликованы на сайте Daily Mail. Самый мощный обстрел Белгорода за всю войну / Новости России.

Текст песни Нервы - Я нашел любовь, но потерял в нее веру.

В тренде. Авто. Музыка. Новости. Спорт. Вы когда-нибудь ощущали себя грязной свиньей по отношению к женщине? Самый мощный обстрел Белгорода за всю войну / Новости России.

Но я чувствую себя разбитым и грязным

Секс расслабляет, но не дает покоя. Раньше я был хороший. Теперь, скажи, какой я? И насколько аморален в этом мире безупречном, Чистым и правильным. Ноль эмоций на лице, как из под ареста. Я, молча, выхожу из ее подъезда. Все честно, мы друг другу не обязаны.

Но, я чувствую себя разбитым и грязным. Мои руки связанны моими же руками. Стоя на краю, я вспоминаю о маме.

Весь мир, мы все тоскуем о честном, здоровом человеке, мы любим его в мечтах наших, — разве это только литературная тоска, платоническая, бескровная любовь? Казалось бы, что опыт "Союза рабочих табачных и гильзовых фабрик" должен привлечь деятельное внимание интеллигенции.

Я уверен, что это знакомство изменило бы строи чувств и мнений, сложившихся за последние месяцы среди интеллигенции, — поколебало бы тот скептицизм, те тяжелые сомнения, которые вызваны и возбуждаются газетной травлей, которую развивают высокоумные политики, руководствуясь только тактикой борьбы. Но — это дело второй степени, а прежде всего мы все должны бы озаботиться тем, чтобы — по-моему, это возможно — извлечь детей из атмосферы города, развращающей их. Об этом много говорилось, но вот теперь, когда сами рабочие стали делать это, они не встречают помощи. Что же, — опять: Суждены нам благие порывы, Но свершить ничего не дано. Признав еврея равноправным русскому, мы сняли с нашей совести позорное кровавое и грязное пятно.

Уже только потому, что еврейство боролось за политическую свободу России гораздо более честно и энергично, чем делали это многие русские люди, потому, что евреи давали гораздо меньше ренегатов и провокаторов — мы не должны и не можем считаться "благодетелями евреев", как называют себя в письмах ко мне некоторые "добродушные" "мягкосердечные" русские люди. Кстати: изумительно бесстыдно лаются эти добродушные, мягкосердечные люди! Освободив еврейство от "черты оседлости", из постыдного для нас "плена ограничений", мы дали нашей родине возможность использовать энергию людей, которые умеют работать лучше нас, а всем известно, что мы очень нуждаемся в людях, любящих труд. Гордиться нам нечем, но — мы могли бы радоваться тому, что наконец догадались сделать дело хорошее и морально и практически. Однако радости по этому поводу — не чувствуется: вероятно, потому, что нам некогда радоваться — все мы страшно заняты "высокой политикой", смысл которой всего лучше изложен в песенке каких-то антропофагов: Тигры любят мармелад, Ах, какая благодать Кости ближнего глодать!

Радости — не чувствуется, но антисемитизм жив и понемножку, осторожно снова поднимает свою гнусную голову, шипит, клевещет, брызжет ядовитой слюной ненависти. В чем дело? А в том, видите ли, что среди анархически настроенных большевиков оказалось два еврея. Кажется, даже три. Некоторые насчитывают семерых и убеждены, что эти семеро Самсонов разрушат вдребезги 170-миллионную храмину России.

Это было бы очень смешно и глупо, если б не было подло. Грозный еврейский Бог спасал целый город грешников за то, что среди них оказался один праведник; люди, верующие в кроткого Христа, полагают, что за грехи двух или семерых большевиков должен страдать весь еврейский народ. Рассуждая так, следует признать, что за Ленина, чистокровного русского грешника, должны отвечать все уроженцы Симбирской губернии, а также и смежных с нею. Евреев значительно больше среди меньшевиков, но мои корреспонденты, притворяясь людьми невежественными, утверждают, что все евреи — анархисты. Это очень дрянное обобщение.

Я убежден, я знаю, что в массе своей евреи — к изумлению моему — обнаруживают более разумной любви к России, чем многие русские. Этого не замечают, хотя это очень резко бросается в глаза, если взять статьи евреев-журналистов. В "Речи", газете, которую можно не любить, но тем не менее очень почтенной газете, работает немало евреев. Сотрудники "Речи" совершенно лишены даже и тени симпатии к большевикам. Я, разумеется, не стану приводить эти доказательства — честным людям они не нужны, для бесчестных — не убедительны.

Идиотизм — болезнь, которую нельзя излечить внушением. Для больного этой неизлечимой болезнью ясно: так как среди евреев оказалось семь с половиной большевиков, значит — во всем виноват еврейский народ. А посему... А посему честный и здоровый русский человек снова начинает чувствовать тревогу и мучительный стыд за Русь, за русского головотяпа, который в трудный день жизни непременно ищет врага своего где-то вне себя, а не в бездне своей глупости. Надеюсь, что мои многочисленные корреспонденты удовлетворены этим ответом по "еврейскому вопросу".

И добавлю — для меня нет больше такого вопроса. Я не верю в успех клеветнической пропаганды антисемитизма. И я верю в разум русского народа, в его совесть, в искренность его стремления к свободе, исключающей всякое насилие над человеком. Верю, что "все минется, одна правда останется". Он ответил: — Мы народ необразованный, не наше солдатское дело разбираться в таких мудреных вопросах".

Другая корреспондентка сообщает: "Когда я сказала кондуктору трамвая, что социалисты борются за равенство всех народов, он возразил: — Плевать нам на социалистов, социализм — это господская выдумка, а мы рабочие — большевики". У цирка "Модерн" группа солдат и рабочих ведет беседу с молоденьким нервным студентом. Знаем мы вас, — студенты всегда бунтовали. Теперь — наше время, а вас пора долой всех буржуазию! Часть публики смеется, но какой-то щеголь, похожий на парикмахера, горячо говорит: — Это верно, товарищи!

Довольно командовала нами интеллигенция, теперь, при свободе прав, мы и без нее обойдемся. Великие и грозные опасности скрыты в этом возбужденном невежестве! Не однажды приходилось мне на ночных митингах Петроградской стороны слышать и противопоставления большевизма социализму, и нападки на интеллигенцию, и много других, столь же нелепых и вредных мнений. Это — в центре революции, где идеи заостряются до последней возможности, откуда они текут по всей темной, малограмотной стране. Развивается ли в стране процесс единения разумных революционных сил.

Есть признаки, как будто, подсказывающие отрицательный ответ. Один из этих признаков — все более заметное уклонение интеллигенции от работы в массах и возникающие среди ее — то тут, то там, — попытки создать самостоятельные, чисто интеллигентские организации. Очевидно, что есть причины, которые отталкивают интеллигента от массы, и очень вероятно, что одной из этих причин является то скептическое, а часто и враждебное отношение темных людей к интеллигенту, которое изо дня в день внушается массе различными демагогами. Этот раскол может быть очень полезен трудовой интеллигенции — она объединится в организацию весьма внушительную и способную соверщить много культурной работы. Но, отходя постепенно от массы, увлекаясь собственными интересами, задачами и настроениями, она еще более углубит и расширит разрыв между инстинктом и интеллектом, а этот разрыв — наше несчастье, в нем источник нашей неработоспособности, наших неудач в творчестве новых условий жизни.

Оставаясь без руководителей, в атмосфере буйной демагогии, масса еще более нелепо начнет искать различия между рабочими и социализмом и общности между "буржуазией" и трудовой интеллигенцией. А среди последней раздаются призывы, диктуемые, несомненно, благими намерениями и порывами, но отводящие интеллектуальную энергию в сторону от интересов массы, от запросов текущего дня. В "Известиях Юга", органе Харьковского и областного Комитетов Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, некто Иван Станков пишет: "Есть огромной важности задание всего социализма: это — поднятие уровня культуры, сознание личности, повышение личности и повышение всенародной интеллигентности. Есть лозунг: широко и сразу открыть двери Солнца, Красоты и Знания для всего народа, дабы не было неинтеллигентных, дабы наше деление на интеллигентных и неинтеллигентных возможно скорее стало диким пережитком старого строя, старых школ и систем. Пропаганда и ближайшее осуществление идеи "всенародной интеллигентности" и есть, по моему убеждению, одна из тех неразрывных, неотложных и важнейших задач социализма, которую честная объединенная интеллигенция, сознавая это как долг перед народом, обязана поставить исходным основанием своих домогании и провести их в строительстве новом, наряду и совместно с общей платформой социалистических требований всех партий.

Только интеллигентность, очищенная от язв буржуазного строя, станет солнечной народной правдой. Станет солнцем Разума и Красоты". Слова хорошие. По злой иронии судьбы российская интеллигенция, усеявшая костьми своих мучеников крестный путь народного освобождения и на всем протяжении своей истории выполнявшая великую просветительную и организационную работу, оказалась в настоящий момент, когда организовано все, неорганизованной сама. Организуя других, интеллигенция, как класс, забыла, или не успела организовать себя.

При ее непосредственном участии организовались рабочие, солдаты и крестьянство, справа от нее усиленно организуется буржуазия, и лишь она одна, трудовая интеллигенция, богатая знанием, опытом и общественными навыками, остается необъединенной и рассыпанной в пыль. Класс, лучше всех вооруженный для общественной работы и борьбы, класс активных традиций и светлых социальных идеалов вынужден плестись в самом хвосте событий, бессильный их направлять. Не место выяснять причины, но несомненный факт, что класс интеллигентного труда, как класс в его целом, в настоящий момент не входит и не может войти ни в одну из существующих общественных группировок. Отсюда необходимость его самостоятельного строительства. Но все данные для такого строительства налицо.

Великий экономический признак, признак наемного труда, признак возмездного отчуждения своей интеллигентской работы капиталу во всех его разновидностях — вот та база, на которой зиждется класс трудовой интеллигенции в огромном его большинстве, вот та железная цепь, которая призвана сковать его в одно неразрывное целое. В этом смысле трудовая интеллигенция есть один из отрядов великого класса современного пролетариата, один из членов великой рабочей семьи. Но определив трудовую интеллигенцию, как отряд рабочего класса, мы тем самым определили и ее социальную сущность. Класс трудовой интеллигенции, сознавший самого себя, может быть только социалистическим. Великая российская революция не закончилась, она продолжается.

Огромные общественные задачи — завершение войны, государственное устроение, решение земельной проблемы и организация народного хозяйства, переживающего тягчайший кризис, стоят перед страной во всем своем грозном величии и властно требуют разрешения. Товарищи, интеллигентные работники г. Харькова и Харьковской губернии. По примеру сердца России, Москвы, где интеллигентный пролетариат организовался в мощный Совет депутатов трудовой интеллигенции, по образцу других демократических советов депутатов рабочих, крестьянских и солдатских, объединяйтесь в свой Харьковский Совет Депутатов Трудовой Интеллигенции. Только в единении сила, только в солидарности мощь".

Стремление трудовой интеллигенции к созданию самостоятельных организаций возникает не только в Москве и Харькове. Может быть, это стремление необходимо и всячески оправдано, но не осталась бы народная масса без головы. Но, все-таки, встает тревожный вопрос: что это — процесс единения сил или распада их? И, вероятно, никто не станет возражать против того, что для всех нас обязательно крайне осторожное отношение к человеку, очень внимательное к факту. Мы никогда еще не нуждались столь жестоко в точных и мужественно-правдивых оценках явлений жизни, возмущенной до последней глубины, — явлениях, которые грозят всем нам в стране нашей бесконечной китайской разрухой.

Но никогда еще наши оценки, умозаключения, прожекты не отличались столь печальной поспешностью, как в эти трагические дни. Я, конечно, вполне согласен с ироническими словами Вл. Каренина, автора превосходнейшей книги о Жорж Занд: "Политики, — консерваторы или либералы, — люди, убежденные в своем знании истины и в праве преследования других за заблуждения... Увлечение политикой как бы совершенно исключает здравый интерес к делу культуры, — едва ли это полезно для больной страны и ее жителей, в головах большинства которых "черт палкой помешал". Я позволю себе указать на такой факт: "Свободная ассоциация для развития и распространения положительных наук" вызывает в демократических массах чрезвычайно внимательное отношение к ее задачам.

Вот, напр. Союз служащих Полтавы называет Институт "всенародным делом" и т. Можно привести десятки отзывов солдат, рабочих, крестьян, и все эти отзывы свидетельствуют о жажде просвещения, о глубоком понимании немедленности культурного строительства. Иначе относится к этому делу столичная пресса: когда "Ассоциация" послала воззвания о целях и нуждах своих в главнейшие газеты Петрограда. Организуется "Дом-Музей памяти борцов за свободу", нечто подобное институту социальных наук и гражданского воспитания.

Устраивается "Лига социального воспитания", в задачи ее входит и забота о дошкольном воспитании детей улицы, — и это лучший способ борьбы с хулиганством, это даст возможность посеять в душе ребенка зерна гражданственности. Молчит оно и о "Внепартийном Союзе молодежи", объединяющим уже тысячи подростков и юношей, в возрасте от 13 до 20 лет. В провинции развивается культурное строительство, — не преувеличивая, можно сказать, что в десятках сел и уездных городов организуются "Народные дома", наблюдается живейшее стремление к науке, знанию. Столичная печать молчит об этом спасительном явлении, она занимается тем, что с какой-то странной, бесстрастной яростью пугает обывателя анархией — и тем усиливает ее. Газеты Петрограда вызывают впечатление бестолкового "страшного суда", в котором все участвующие — судьи и, в то же время, все они — беспощадно обвиняемые.

Если верить влиятельным газетам нашим, то необходимо признать, что на "Святой Руси" совершенно нет честных и умных людей. Если согласиться с показаниями журналистов, то революция величайшее несчастье наше, она и развратила всех нас, и свела с ума. Это было бы страшно, если б не было глупо, не вызывалось "запальчивостью и раздражением". Говорят: на улице установилось отвратительно грубое отношение к человеку. Нет, это не верно!

На ночных митингах улицы пламенно обсуждаются самые острые вопросы момента, но почти не слышно личных оскорблений, резких слов, ругательств. В газетах — хуже. Слова — вор, мошенник, дурак, — стали вполне цензурными словами: слово "предатель" раздается столь же часто, как в трактирах старого времени раздавался возглас "человек! Эта разнузданность, это языкоблудие внушает грустное и тревожное сомнение в искренности газетных воплей о гибели культуры, о необходимости спасать ее. Это не крики сердца, а возгласы тактики.

Способны ли мы на это? В один и тот же день в двух газетах рассказали: Одна: "В воскресенье вечером на Богословском кладбище казачий хорунжий Федоров шашкой изрубил на могиле анархиста Ленина футляр с венком и несколько знамен. Находившиеся на кладбище милиционеры 3-го Выборгского подрайона задержали хорунжего и препроводили в комиссариат, где и был составлен протокол о нарушении Федоровым порядка в общественном месте. Спустя час, в комиссариат явилась группа анархистов в количестве человек 16, которая и предъявила требование выдать им задержанного. Комиссар отказал анархистам в выдаче и препроводил Федорова к военному коменданту Полюстровского подрайона, откуда под охраной казачьего разъезда хорунжий был доставлен домой".

Другая: "Как сообщают, при похоронах убитого на даче Дурново "анархиста" Ленина произошел инцидент, едва не разрешившийся кровавым столкновением. Анархисты почему-то выбрали местом погребения Ленина православное Богословское кладбище и водрузили на могиле крест. Находившиеся случайно на кладбище казаки заявили протест против похорон Ленина на Богословском кладбище, а затем сняли с могилы крест. Анархисты намеревались было защищать могилу, но казаки, обнажив шашки, остановили их". Это — разные факты?

Нет, это только различное освещение одного и того же факта. Если вторую заметку прочитает человек, привыкший думать, он, конечно, усомнится кое в чем, — напр. Верующего человека оскорбит факт снятия креста с могилы. Обыватель еще раз вздрогнет, читая про "обнаженные шашки". А сопоставляя заметки, естественно спросит: — где же здесь правда?

И еще более естественно усомниться в педагогическом значении "свободного слова" — "чуда средь Божьих чудес". А не захлебнемся ли мы в грязи, которую так усердно разводим? Особенно жестоко действует эта болезнь в рабочей среде, а гнилой климат, загрязненность Петрограда и те условия, в которых вы принуждены жить, еще более усиливают пагубное распространение заразы. Но борьба с туберкулезом в обстановке домашнего лечения почти безнадежна. Для того, чтобы бороться с чахоткой победоносно, необходимо устройство загородных санаторий, необходимы чистый воздух, хорошее питание и длительное лечение.

Вы, сила, создающая баснословные капиталы, мощные организации, вы должны, наконец, приняться за работу создания для самих себя условий, которые необходимы для охраны вашего здоровья и здоровья ваших детей. Вы знаете, что "в здоровом теле — здоровая душа". Здоровье нужно не только для того, чтобы ваш физический труд на благо всей страны стал более продуктивен, здоровье нужно и для духовной жизни, для устойчивости в социальной борьбе, для защиты и расширения ваших гражданских прав. Вы одиноки, вас ожидает длительная и упорная борьба, она потребует от вас величайшего напряжения всех сил. Вы сами должны заботиться о себе, и вы имеете возможность устраивать свою жизнь так, как это необходимо для вас.

И вот, в интересах самосохранения, самозащиты, вам, пролетариату Петрограда, следует устроить для ваших больных чахоткой ряд собственных санаторий: местом для нее может послужить один из загородных царских парков. Вы можете создать это необходимое вам учреждение одним ударом, как воздвигают чудесные замки волшебники в сказках. Пусть все рабочие столицы дадут на это дело свой дневной заработок, — и санатория готова. В деле технической организации ее вам может помочь свободная Ассоциация ученых для развития и распространения положительных наук. Создайте образцовое учреждение, которым будут гордиться ваши дети и внуки как первым актом вашего свободного творчества.

Если вы сделаете это прекрасное дело, — за вами пойдут все рабочие России, и она покроется сетью пролетарских учреждений: медицинских, научных, просветительных. Повторяю — вы сила и вам пора понять, как много можете сделать вы для самих себя и для культуры всей нашей страны. Только подумайте — в один день вы можете создать фонд для организации санатории, через месяц вы точно таким же путем отчисления дневного заработка создадите в Петрограде "Дома-школы" для ваших детей дошкольного возраста, еще через месяц вы дадите всем нашим детям возможность прожить душное лето вне города, построив летние колонии в деревне. Он ставит во главе ее одного из членов "Свободной Ассоциации для развития и распространения положительных наук", д-ра И. Манухина, который в высшей степени удачно применяет свой метод лечения туберкулеза, освещая селезенку больного возбуждающими ее деятельность лучами Рентгена.

Но это маленькое начинание — капля в море нужды рабочих Петрограда, для них необходим именно ряд санаторий, целый городок для больных. Товарищи рабочие, когда люди понимают, чувствуют свою коллективную силу, для них становится возможным осуществление даже утопии. Здесь говорится не об утопии, а о простом, практическом деле, осуществить которое вы и должны, и можете. Покажите же, что вы умеете заботиться о своих интересах, о своей жизни. Какие-то люди, не успевшие потерять разум, безоружные, но спокойные, останавливают гремяшее чудовище и разоружают его, выдергивая щетину винтовок.

Обезоруженные солдаты и матросы смешиваются с толпой, исчезают в ней; нелепая телега, опустев, грузно прыгает по избитой, грязной мостовой и тоже исчезает, точно кошмар. И ясно, что этот устрашающий выезд к "социальной революции" затеян кем-то наспех, необдуманно и что — глупость имя силы, которая вытолкнула на улицу вооруженных до зубов людей. Вдруг где-то щелкает выстрел, и сотни людей судорожно разлетаются во все стороны, гонимые страхом, как сухие листья вихрем, валятся на землю, сбивая с ног друг друга, визжат и кричат. Стреляли, конечно, не "буржуи", стрелял не страх перед революцией, а страх за революцию. Слишком много у нас этого страха.

Он чувствовался всюду — и в руках солдат, лежащих на рогатках пулеметов, и в дрожащих руках рабочих, державших заряженные винтовки и револьверы, со взведенными предохранителями, и в напряженном взгляде вытаращенных глаз. Было ясно, что эти люди не верят в свою силу да едва ли и понимают, зачем они вышли на улицу с оружием. Особенно характерна была картина паники на углу Невского и Литейного часа в четыре вечера. Роты две каких-то солдат и несколько сотен публики смиренно стояли около ресторана Палкина и дальше, к Знаменской площади, и вдруг, точно силою какого-то злого, иронического чародея, все эти вооруженные и безоружные люди превратились в оголтелое стадо баранов. Я не мог уловить, что именно вызвало панику и заставило солдат стрелять в пятый дом от угла Литейного по Невскому, — они начали палить по окнам и колоннам дома не целясь, с лихорадочной торопливостью людей, которые боятся, что вот сейчас у них отнимут ружья.

Стреляло человек десять, не более, а остальные, побросав винтовки и знамена на мостовую, начали вместе с публикой ломиться во все двери и окна, выбивая стекла, ломая двери, образуя на тротуаре кучи мяса, обезумевшего от страха. По мостовой, среди разбросанных винтовок, бегала девочка-подросток и кричала: — Да это свои стреляют, свои же! Я поставил ее за столб трамвая, она возмущенно сказала: — Кричите, что свои... Но все уже исчезли, убежав на Литейный, Владимирский, забившись в проломанные ими щели, а на мостовой валяются винтовки, шляпы, фуражки, и грязные торцы покрыты красными полотнищами знамен. Я не впервые видел панику толпы, это всегда противно, но — никогда не испытывал я такого удручающего, убийственного впечатления.

Вот это и есть тот самый "свободный", русский народ, который за час перед тем, как испугаться самого себя, "отрекался от старого мира" и отрясал "его прах" с ног своих? Это солдаты революционной армии разбежались от своих же пуль, побросав винтовки и прижимаясь к тротуару? Этот народ должен много потрудиться для того, чтобы приобрести сознание своей личности, своего человеческого достоинства, этот народ должен быть прокален и очищен от рабства, вскормленного в нем, медленным огнем культуры. Опять культура? Да, снова культура.

Я не знаю ничего иного, что может спасти нашу страну от гибели. И я уверен, что если б та часть интеллигенции, которая, убоясь ответственности, избегая опасностей, попряталась где-то и бездельничает, услаждаясь критикой происходящего, если б эта интеллигенция с первых же дней свободы попыталась ввести в хаос возбужденных инстинктов иные начала, попробовала возбудить чувства иного порядка, — мы же не пережили бы множества тех гадостей, которые переживаем. Если революция не способна тотчас же развить в стране напряженное культурное строительство, — тогда, с моей точки зрения, революция бесплодна, не имеет смысла, а мы — народ, неспособный к жизни. Прочитав вышеизложенное, различные бесстыдники, конечно, не преминут радостно завопить: — А о роли ленинцев в событиях 4 июля — ни слова не сказано, ага! Вот оно где, лицемерие!

Я — не сыщик, я не знаю, кто из людей наиболее повинен в мерзостной драме. Я не намерен оправдывать авантюристов, мне ненавистны и противны люди, возбуждающие темные инстинкты масс, какие бы имена эти люди ни носили и как бы ни были солидны в прошлом их заслуги пред Россией. Я думаю, что иностранная провокация событий 4 июля — дело возможное, но я должен сказать, что и злая радость, обнаруженная некоторыми людьми после событий 4-го — тоже крайне подозрительна. Есть люди. Однако главнейшим возбудителем драмы я считаю не "ленинцев", не немцев, не провокаторов и темных контрреволюционеров, а — более злого, более сильного врага — тяжкую российскую глупость.

В драме 4-го июля больше всех других сил, создавших драму, виновата именно наша глупость, назовите ее некультурностью, отсутствием исторического чутья, — как хотите. Уничтожены Бельгия, Сербия, Румыния, Польша; разорена экономически, развращена войною духовно мечтательная, мягкотелая Русь, — страна, еще не жившая, не успевшая показать миру свои скрытые силы. В XX веке, после того, как девятнадцать веков Европа проповедовала человечность в церквах, которые она теперь разрушает пушками, в книгах, которые солдаты жгут, как дрова, — в XX веке гуманизм забыт, осмеян, а все, что создано бескорыстной работой науки, схвачено и направлено волею бесстыдных убийц на истребление людей. Что, в сравнении с этой кошмарной, трехлетней бойней, тридцатилетние и столетние войны прошлого? Где найдем мы оправдание этому небывалому преступлению против планетарной культуры?

Этому отвратительному самоистреблению нет оправдания. Сколько бы ни лгали лицемеры о "великих" целях войны, их ложь не скроет страшной и позорной правды: войну родил Барыш, единственный из богов, которому верят и молятся "реальные политики", убийцы, торгующие жизнью народа. Людей, которые верят в торжество идеала всемирного братства, негодяи всех стран объявили вредными безумцами, бессердечными мечтателями, у которых нет любви к родине. Народ для них — дешевле камня, любовь к родине — ряд привычек. Они любят жить так, как живут, и пусть вся земля разлетится прахом во вселенной, — они не хотят жить иначе, как привыкли.

Вот они уже три года живут по горло в крови, которую проливают по их воле десятки миллионов людей. Но когда истощатся силы народных масс или когда единодушно вспыхнет их воля "к жизни чистой, человеческой" и прекратит кровавый кошмар, — люди, истребляющие народ Европы, трусливо закричат: — Это не наша вина! Не мы изуродовали мир, не мы разрушили и разграбили Европу! Но мы надеемся, что к той поре "глас народа" воистину будет строгим и справедливым "Гласом Божьим" и он заглушит вопли лжи. Верующие в победу над бесстыдством и безумием должны стремиться к единению своих сил.

В конце концов — побеждает разум. Мне кажется, что в моей области нет изменений к лучшему". А я думаю, что в этой области следует ожидать всех возможных изменений к худшему. При монархии покорные слуги Романова иногда не отказывали себе в удовольствии полиберальничать, покритиковать режим, поныть на тему о гуманизме и вообще немножко порисоваться благодушием, показать невольному собеседнику, что и в сердце заядлого чиновника не все добрые начала истреблены усердной работой по охране гнилья и мусора. Наиболее умные, вероятно, понимали, что "политик" — человек, в сущности и для них не вредный, — работая над освобождением России, он работал и над освобождением чиновника от хамоватой "верховной власти".

Не важно Я не боюсь потерять всё Начать заново оттуда, куда занесёт Мне нужен свежий воздух — и мне не страшно Билет на поезд, куда? Не важно Я не боюсь потерять всё Начать заново оттуда, куда занесёт Слушайте еще.

Живет он в своем офисе в Дубае и ходит чуть ли не в одной и той же черной футболке.

Жизнь коротка, чтобы изображать аскезу. Сама телеведущая покупает мясо на одном из самых дорогих рынков Москвы — у некоего Ашота. Спит Собчак, по ее словам, не на простых простынях: «Мне важно, что белье, на котором я сплю — 880 ТС и египетский хлопок. Потому что я чувствую разницу, она важна».

«Все мои таланты и навыки ничего не стоят»: как справиться с апатией

Так ты поступишь? Нам нужен действенный способ резко остановить массовую драку. Даже если закончится ошмётками тел. Лучше так, чем позволить начаться анархии. Я вообще подозреваю, что для этого нам пришельцы гранату и положили вместе с тушёнкой. Иначе как мотивировать такое соседство? Я сконфуженно вышел из избы мэра, вернулся к себе, лёг на кровать и закрыл глаза. По распорядку дня мне следовало отправляться на рубку леса, но я ощущал острую необходимость вновь погрузиться в мысли. Мы находимся посреди обширной заснеженной земли, где раскинулось наше небольшое поселение, фактически состоящее из двенадцати изб Костыль и Кассандра живут отдельно. Каждая из них — это скромное, но защищающее от неумолимой зимы убежище. Кассандра сказала, что, когда она высадилась здесь, большинство изб уже были в наличии.

Кто их основал, нам неизвестно. Новые, которые получились поменьше, построили уже жители Города, в том числе под руководством Костыля. Деревянная изба не нуждалась в фундаменте, сруб клали прямо на землю, иногда только подтыкали под углы дома пни крупных деревьев. Избы расположены полукругом. Входы обращены к центру, образуя собой общее пространство, где горит негаснущий костёр и где обитатели Города собираются, чтобы поделиться мнением по тому или иному поводу. Функция костра вовсе не в обогреве, ведь в каждой избе в центре есть обустроенное из камней место для маленького огня, отапливающего помещение. В крышах предусмотрено небольшое отверстие, волоковое оконце, выпускающее дым. У жильцов, конечно, болят глаза, но зато если под потолком повесить мясо огнебелок, оно подвергнется холодному копчению. Кстати, как философ, я не мог не заметить, что разжигать большущий костёр в опасной близости от деревянных изб — как минимум опрометчиво. Удивительно, что до сих пор не случился пожар.

Город фаталистов. Назначение большого огня — приманить огнебелок. Эти четырёхногие лакомства обожают греть в нём свою меняющую цвет шкурку. Приятно, когда добыча сама идёт в руки к охотникам. Вокруг этого же костра мы обмениваемся предложениями по улучшению быта. Именно в таком формате, на так называемом вече, мы и обсудим найденный контейнер. Тушёнка обеспечит Город достаточным количеством средств к существованию, как минимум для того, чтобы роскошно прожить несколько месяцев. Это позволит нам запастись мясом огнебелок впрок. Так или иначе, как-то же Город продержался три года без всяких консервов? Пускай свирепый ветер воет в долине, неся с собой обещание еще одной холодной ночи, наше поселение стоит всё так же непоколебимо.

Ушлый затирал, что он очнулся на космическом корабле, который, снизившись над планетой, выкинул трап, по которому рассказчик торжественно спустился. Я не верил в фантазии Ушлого, пока своими глазами не увидел невесть откуда взявшийся в Городе контейнер. Хотя то, что он приврать любит, неоспоримо. К примеру, взахлёб под коньяк нам заливал, что у него остался мобильник, и ему даже удалось позвонить с Карфагена на Землю. Всем известно, что инопланетяне не оставляют высаженным телефоны. Вообще, вся история с высадкой попахивает теорией заговора. Вдруг учёные усыпляют нас и отвозят в какую-нибудь глушь, чтобы понаблюдать через скрытые камеры за поведением в сложных условиях? А синий спутник не более, чем декорация. Наверняка тут проходит что-то вроде тестирования модели колонии строгого режима для самых опасных преступников! Только вот над настоящими бандитами нельзя проводить эксперименты, они начнут жаловаться, подадут в суд.

Сейчас криминальные элементы хуже любой бабки в поликлинике. Зато мы — отребье, ничтожества, у нас нет права голоса. Поэтому для опытов отбирают тружеников сферы общественного питания, несостоявшихся бизнесменов и прочую шваль, которую совсем не жалко. Ушлый, кстати, очень вписывался в этот формат, потому что нигде не работал, кормясь гоп-стопом, и не слишком боялся марать руки. Чего только стоит тот случай с убийством Шалопая! Меня до сих пор трясёт от вечера, когда мы, организовав отдельный костёр, чтобы почтить умершего, сожгли его тело. Могилу рыть при таком холоде не слишком рационально. Хотя скелет с остатками обуглившегося мяса при любом раскладе приходится выбрасывать за пределы Города. Ушлый заслуживает того, чтобы его посадили в тюрьму к таким же ублюдкам, как и он сам. Но теперь я вынужден каждое утро жать ему руку и рубить лес бок о бок.

Жердь, приятель Ушлого, вёл себя совсем иначе. Тощий, ростом почти два метра, шутник. Но юмор его, плоский и неискренний, мне не нравился. Жердь до высадки работал консультантом в магазине техники. Регулярно рассказывает о своей жене, которая осталась в Москве. Мне почему-то кажется, он без умолку о ней трещит только для того, чтобы заставить нас поверить в выбранное им амплуа. Не похож Жердь на примерного семьянина. К тому же, вряд ли бы кто-то адекватный подружился с Ушлым. Каждый из нас очень бережёт ту одежду, в которой находился на момент высадки. Не знаю, совпадение это или нет, но нас сюда, в основном, пуляли из России зимнего периода, поэтому большинство имело при себе тёплую одежду.

Толяныч, например, вообще бомж. Он как лёг спать в двух грязных, но тёплых куртках, найденных на помойках, так в них и проснулся в Городе. Поэтому ему многие завидуют, но Толяныч не отдаёт свою одежду даже за обильные порции еды. Чая у нас не имелось, поэтому по вечерам мы пили кипяток. Пайки раньше выступали основной валютой, но теперь, когда есть целый контейнер с тушёнкой, приоритеты наверняка поменяются. Меня иногда посещала мысль, что среди нас, здесь, в Городе, завёлся пришелец. Который наблюдает за всеми и делает какие-то выводы. Поначалу я думал на Кассандру, но отмёл эти подозрения. Слишком уж она живая. Инопланетянин не сможет вести себя так убедительно.

Хотя откуда мне знать, как поступают ксеносы? Лидии я не очень верил, но, вполне вероятно, она мой единственный кандидат в жёны. Поэтому я старался преодолевать возникающие между нами барьеры, пусть и не исключал, что она сама инопланетоска. Слишком барахтается в постели. Жердь тоже склонялся к версии со слежкой, но у него имелась своя теория. Он предположил, что пришельцам необходимо очистить участок местности от лесных насаждений, но трогать деревья им не позволяют какие-нибудь инопланетянские моральные запреты. Как только мы срубим нужную часть леса, они нас тут же убьют за ненадобностью. Большинству эта идея казалось глупой, но даже сама Кассандра как-то высказалась, что вполне допускает подобное. Рубить лес, как и прочая деятельность в Стуже, не самая лёгкая задача. Нам ещё повезло, что в поселении есть металлические топоры, двуручные пилы, долото.

Мэр рассказывала, как в первых избах нашла такие инструменты. Кассандра при этом считает, что, несмотря на наличие построек, Город всё же основала она. С одной стороны, конечно, рояль в кустах, с другой — если версия Жердя имеет право на существование, то инопланетяне вполне могли подкинуть полезных ништяков, чтобы ускорить процесс очистки территории. Вообще, в Городе остро ощущался дефицит буквально всего. Но я привык к этому сложному и жестокому быту. Меня снова огрели каким-то предметом. Что же такое-то! Не изба, а проходной двор. Я что, мальчик для битья? Вскочив, я сделал выпад рукой вперёд, но промахнулся.

Передо мной стоял Валдай. Мужчина в чёрной дублёнке, тонкой портупее, с сумкой через плечо, в свитере и примятой шапке-ушанке, из-под которой выбивались седые волосы. Разрез глаз намекал на азиатское происхождение, но в целом Валдай больше смахивал на славянина. Он носил усы и жёсткую белую щетину, которую подонок регулярно поглаживал. Жёсткий взгляд Валдая выдержать довольно трудно. Из всего Города его я больше всех не мог терпеть. Беспринципный садист и эгоист — это самые ласковые слова, которые можно сказать об этом человеке. Как-то раз Валдай сломал правую руку Плошке — нашему самому молодому и слабому жителю Города. Плошке всего девятнадцать лет. Щуплый невысокий парень, который отчаянно пытался выглядеть смелым, хотя всем вокруг очевидно, что он трясётся, как огнебелка.

Валдаю в тот день не понравилось, как мальчуган на него посмотрел. Со сломанной правой рукой в Городе ты, как водится, живой труп. Такую пользу, как Костыль, Плошка не приносил, зато ел ежедневно. Я не дал в обиду паренька и вступился за него на вечернем вече, когда сторонники Валдая начали гнобить Плошку. С тех пор Валдай точит на меня зуб. Я напрягся. Если этот мерзавец найдёт гранату, то определённо сделает с ней какую-то гадость. Быстро на рубку, гнида, — рявкнул подлец. Физически он меня крупнее, в драке один на один мне определённо не сдюжить. Но я и впрямь залежался без дела, он в чём-то прав.

Я встал и направился к выходу. Ничего, уже вечером всё поменяется. Мы распределим тушёнку, и тогда прощай, барбарис! Поясницу пронзило болью. Это Валдай с размаху ударил меня ногой сзади. Я грохнулся и застонал, услышав, как граната выкатилась из моего кармана и весело застучала, кувыркаясь на полу. В мою избу ворвалась Кассандра. Как удачно она проходила мимо! Почему не работаете? Кассандра пнула меня, после чего отвесила пощёчину Валдаю.

Тот хрустнул пальцами, но не стал комментировать поступок мэра. Он бросил в мою сторону недобрый взгляд и побрёл работать. Неужели Валдай не заметил гранату? Я поспешно вскочил, но Кассандра, подобрав её и ничего не сказав, выскочила из моей избы. Ну вот. Недолго музыка играла. Мимо, что-то бормоча, пробежала Колючка. Похоже, она сдвинулась на почве холода и безысходности. Я ни разу не видел её в слезах или хотя бы в миноре. Колючка регулярно смеётся, иногда валяется в снегу, катаясь туда-сюда.

Нос свой суёт во все щели! Главный кандидат разнюхать сплетни. Ладно, пора косплеить лесоруба. Мужчины в Городе, кстати, не брились. Во-первых, нечем, во-вторых, хотя бы немножко, но с бородой потеплее. При этом тот же Валдай как-то умудрился оставлять себе только щетину, игнорируя веяния моды. Избы, в силу своей несовершенности, зачастую пропускали холодный ветер. Хотя в центре нашей единственной площади непрерывно горел крупный костёр, в который регулярно подкидывались дрова, он мало содействовал обогреву помещений. За поддержанием огня бдительно следил тот, чья выпадала вахта. После того как Валдай сломал Плошке руку, последний целый месяц просидел по ночам на дежурстве у костра, отсыпаясь днём.

В каком-то смысле ему даже повезло. Поначалу мне было жаль огнебелок, они казались довольно милыми, пока одна не укусила меня за палец, который распух и болел целых два дня. Я даже топор еле удерживал в руке. Несмотря на красивый внешний вид, серо-голубую шерсть периодически и милую мордочку, в первую очередь огнебелки — хищники, которые с радостью откусят тебе жопу, пока ты спишь. Обычно у животных имеется правило: не нападать на тех, кто крупнее тебя. Кроме случая, если им прям совсем некуда деться. Но огнебелкам, похоже, пофиг на повадки других животных. На Карфагене я заметно похудел, даже пропал жир с боков. Но постоянное чувство голода — не самое приятное, что можно испытывать. Толстых в Городе не было.

Вертушка, сожительница Валдая, раньше, по слухам, очень даже не стыдилась своего веса и размера. Сейчас у неё в теле вряд ли больше шестидесяти килограммов. Хотя Кассандра, конечно, ещё тоньше. Ох, Кассандра. Увидев, что она подобрала гранату, почувствовал себя безответственным. Получается, я настолько бесполезен, что практически сразу же не справился с довольно лёгким заданием? Наверное, разочаровал мэра. Но эмоции и межличностные отношения в Городе ценятся не так, как пайка и тепло костра. Чтобы отвлечься от своего провала, я с нетерпением повторял в голове те фразы, которые скажу вечером на вече по поводу окончания голодных дней. Но это вечером.

Сейчас, пока официальных изменений в наш быт не ввели, нужно не отвлекаться и направиться рубить лес. Объявление о внеочередном вече взволновало Город. Наверняка многие решили, что речь пойдёт о том, что нам больше нечего есть. Ко мне даже подошла пошушукаться Камуфля. Она сказала, что гуманнее выгонять из Города, чем убивать слабых. Дать шанс выжить самому где-то за пределами. Как у нас это называли, «по следам Банкира». Очередные философские вопросы. Как поступить умнее? Оставаться здесь, рискуя оказаться съеденным, или сбежать?

Мне кажется, все вокруг сбрендили со своим каннибализмом. Я с ней согласился, но заранее раскрывать тайну контейнера с тушёнкой не рискнул. С Камуфлёй мы сдружились и довольно часто общались в перерывах между работой. Она жила в избе с Толянычем, видимо, впечатлилась наличием у него сразу двух тёплых курток. Прозвали её так за одежду, в которой женщина высадилась. На Земле она работала охранницей на каком-то оборонном предприятии, поэтому носила камуфляж. Форма у ЧОПа такая. На вид ей лет тридцать, довольно симпатичная. Даже, наверное, красивее Лиды. Как её звали в той жизни, я не спрашивал.

Здесь, в Стуже, такое выяснять не принято. Я, кстати, немного стеснялся этого названия, поэтому Стужей именовал Город только в собственных размышлениях. Не оценят. Уже есть название для поселения, вполне сносное, так что если нечем заняться, иди руби деревья. Вечером все без исключения жители Города собрались на вече. Кассандра, безрассудно рискуя, эпатажно начала своё выступление. Она достала из кармана банку тушёнки и подняла над головой. Насколько отчётливо она понимает, что в этот момент любой мог попытаться её убить, невзирая на уважение к должности? Но на то рядом и стоял я. Мэр, пожурив за безалаберность, дала мне возможность реабилитироваться после позорного промаха с гранатой.

Теперь моя задача — отразить возможное нападение на Кассандру. Ей нужно успеть объяснить Городу принципы новой, сытой жизни. Мне льстило выдвижение в телохранители. Пусть и на один вечер. Я отдавал себе отчёт, что, если начнётся настоящая драка, хрен что получится сделать одному. Но тут ставка скорее на психологию. Все понимали, что без дисциплины Город в одночасье погибнет. Кассандра буквально живое воплощение порядка, которое мне требуется не дать в обиду. Мэр торжественно рассказала всем жителям о найденном контейнере, о необходимости дежурств возле него, о почти бесчисленных запасах тушёнки и о том, как нам теперь станет классно. Вопрос о том, чтобы сразу поделить консервы поровну, на вече не подняли.

Слишком велик авторитет Кассандры в Городе. Раз она не озвучила такой очевидный вариант — значит, против него. Всеобщего ажиотажа я ещё не видел за время пребывания на Карфагене. Горожане обнимались, плакали. Находка действительно воспринималась как спасение. Одно дело услышать, другое — убедиться воочию. Каждый испытывал счастье. Вечерние грустные разговоры о голоде можно оставить позади. Такая радость, когда не обязательно есть ближнего своего! После того, как я оказался здесь, в Стуже, многое из того, что казалось мне само собой разумеющимся, приобрело решительно другой оттенок.

Нормальный туалет, наличие продуктовых магазинов, тёплые батареи, сменная одежда. Десятки вещей, о которых в Городе можно только мечтать. И то тайком, чтобы не пришибли. Кому охота ворошить незажившие раны? Когда холод пронизывает до костей, излишне много переживать вредно для здоровья. На вечернем вече каждый слышит голоса тех, с кем вынужден ежедневно сосуществовать бок о бок. Каждая сказанная фраза отзывается в коллективном бессознательном агрессией и нетерпением. Мы мёрзнем, каждый день, без какого-либо намёка на шанс выбраться. Я пью растопленный снег вместо сока. Вместо бизнес-ланча из трёх блюд я ем мясо огнебелок и ягоды.

Та одежда, в которой я высадился, уже через год потеряет форму и покроется заплатками. В прошлой жизни мне нравились условно бескрайние снежные пейзажи, они успокаивали, выглядели такими далёкими. Я же не какой-то полярник, по экспедициям не шастаю. Но когда я оказался здесь, в снегах, со сбитым температурным режимом и постоянным чувством голода, вот тогда я почувствовал настоящее отчаяние. Хотя всё не так уж и хреново. По крайней мере, волков или других хищников, кроме огнебелок, тут не водилось. Самые страшные хищники в Стуже — это жители Города. Вопросы по ЛОРу или порядку выкладки глав жду в комментариях. Глава третья Мы получаем письмо из прошлого Глава третья, в которой мы получаем письмо из прошлого Я почувствовал взгляд Валдая, который сверлил меня своими маленькими глазками из-под шапки-ушанки. Он мне не нравился так же, как и я ему.

Жердь и Ушлый начали танцевать у костра со своими женщинами, весело напевая какой-то шансон. Впрочем, я в них не сомневался. Конечно, несмотря на эйфорию, сразу возникли вопросы по поводу дежурств. Получается, их количество удвоится, вахту у костра же никто не отменял. С другой стороны, на фоне всеобщего счастья Города это не казалось такой уж большой проблемой. Модница, Вертушка и Шпатель затеяли спор на тему природы возникновения контейнера. Быстро сошлись на мысли, что его, конечно же, подкинули инопланетяне, которые нас сюда и притаранили. Если мы тут подохнем в одночасье, социальный эксперимент загнётся. Надо это пришельцам? Вряд ли.

Я поймал себя на мысли, что сам факт существования инопланетян, никем, кстати, не доказанный, воспринимается каждым жителем Города как данность. Но не об этом сейчас надо размышлять. Какое же счастье, что мы нашли эти консервы! Я упорно налегал на то, что именно нашли, а не нам их подсунули в качестве подачки. Хотя кого я обманываю? Раньше в Городе тушёнкой и не пахло. Как же мне надоел терпкий, с лёгкой ноткой горчинки, вкус баланды из инопланетных ягод и каких-то корешков, которую мы ежедневно поедали, чтобы компенсировать недостаток витаминов и хоть как-то утолить голод. Когда рубишь лес или убираешь снег, почти не ощущаешь мороза. Скорее наоборот, тебе тепло, почти жарко. Когда впятером хрен пойми откуда тащишь тяжелое дерево, пыхтишь, порой даже хочется снять шапку.

Текст песни "Дима Олейник — Сегодня "Осеннее"Счастье на расстоянии оказалось зыбким И прости, но я чувствую себя разбитым И пойм" Сегодня я помятый и слегка не бритый На мне грязные джинсы и потрепанные кеды И даже мой любимый свитер Не напоминает мне о прошедшем лете Мне не напомнит о нем твоя улыбка И больше не будет хороших событий Счастье на расстоянии оказалось зыбким И прости, но я чувствую себя разбитым И пойми, я не сгущаю краски Я не хочу чтобы ты страдала Я ведь хотел чтобы ты была счастлива Но мне больно, что ты без меня счастливой стала. Дима Олейник с.

После большого отбора осталось несколько претендентов, для которых группа устроила прослушивание в Лос-Анджелесе.

В итоге была выбрана Кики Вонг, опытная сессионная гитаристка. В 2014 году она играла у Тейлор Свифт и Ашера, а затем выступала со многими малоизвестными рок-группами. Также у нее есть ютуб-канал и прочие соцсети — в Тиктоке у гитаристки больше миллиона подписчиков.

Решение далось нам очень непросто, так как нам посчастливилось услышать очень много великолепных гитаристов за последние месяцы. Я был большим поклонником Кики еще до того, как она прислала свою заявку — и это прекрасно, что человек с такой хваткой станет частью нашей тур-семьи. Жду не дождусь, когда Кики присоединится к нашему цирку на колесах.

Это очень волнительно для Smashing Pumpkins — иметь настолько плотный тур в 2024 году! Увидимся летом! А еще его удивляет, что Тейлор вкладывает в свои тексты истории о своих бывших отношениях.

Эми Ли из Evanescence опровергла слухи, что она может стать новой вокалисткой Linkin Park. Слух запустил вокалист Orgy Джей Гордон, сказав в одном интервью, будто он слышал, что у Linkin Park «новая девушка-вокалистка». Может быть, они так пытаются двигаться дальше.

Должно быть интересно», — добавил он.

Я не сдамся этой тоске! Мои мысли, идите на четыре стороны Но не трогайте, не трогайте меня, вороны!

Мне нужен свежий воздух — и мне не страшно Билет на поезд, куда?

Текст песни Вороны - Нервы

Start re-out, from there it will bring. Sex relaxes, but does not give rest. I used to be good. Now, tell me what I am? And as I amolen in this world is impeccable, Pure and correct. Zero emotions on the face, like from under arrest. I, silently, go out of her entrance.

All honestly, we are not obliged to each other. But I feel broken and dirty. My hands are connected by my own hands. Standing on the edge, I remember mom. I think I would upset her, If he left this world, she did not ask. But, the will in the fist, the will in the fist, will in the fist!

Believe, I will not surrender to this melancholy! My thoughts - go to four sides! But do not touch, do not touch me, crows! Not scary! Black crows walk through my room... Смотрите также:.

Сталкиваться с проблемами, плакать и давать волю эмоциям — абсолютно нормально. Правда, в этом деле самое главное — найти корень зла и признать, что «болит» не просто так. Но такие эксперты и не подозревают, что часто о своих душевных потрясениях мы имеем свойство умалчивать. И да, переписка с лучшей подругой может вестись хоть каждые 10 минут: и покажем, какую укладку сделали, и парочку мемов скинем, и старых знакомых обсудить не забудем.

Состояние тревоги, стресс, усталость, уныние постепенно лишают нас чувства контроля над собственной жизнью. И это ощущение потери контроля распространяется как вирус на все сферы жизни. Есть много исследований, которые подтверждают, что чувство контроля — важно для нашего психического здоровья. Когда мы его теряем, то начинаем чувствовать ту самую беспомощность — она может выражаться мыслями «я ничего не могу с этим поделать», «никогда ничего не изменится», «от меня ничего не зависит», «у меня нет сил». И каждое новое отложенное дело будет постоянно напоминать о себе, вызывать чувство вины и дополнительно подтверждать, что у нас нет этого контроля. Как справиться? Нужно постепенно предпринимать маленькие шаги, которые могут принести чувство удовлетворения и осознания своего успеха. За эти действия иногда сложно взяться, потому что кажется, что они только добавят усталости. Но можно начинать их делать по чуть-чуть. Это может быть то, что вы давно откладывали: убрать комнату, разобрать шкаф, ответить на письмо. Причем необязательно сразу доводить дело до конца, вы можете потратить на это пять-десять минут. Можно также заняться физической активностью — это еще и дает ощущение контроля над собственным телом. Это тот случай, когда маленькие действия играют большую роль , — если не для разрешения конкретной ситуации, то для улучшения эмоционального состояния человека. Особенно важно хвалить себя каждый раз даже за небольшие дела. Тут просто надо подумать, какие именно занятия могут дать вам чувство удовлетворения, гордость за себя и ощущение контроля над собственной жизнью. Мы каждый день видим новости в разных форматах: видео, фото, личные посты в соцсетях. Они нас пугают, шокируют, возмущают, вызывают злость, ненависть или тревогу. Мы видим людей на фотографиях в определенной стрессовой ситуации и не просто понимаем, что они чувствуют в данный момент, а сами начинаем чувствовать то же самое. Тут срабатывает наша потребность сопереживать, радоваться и страдать вместе с другими.

То есть полюбоваться природой или, например, посмотреть фильм, который не требует усиленной. То есть максимально голову разгрузить», — добавила собеседница RT. Она также посоветовала воздержаться от употребления алкоголя и переедания, которые «ослабляют организм по общему итогу». Они пытаются перескочить от ощущения усталости к приятным развлечениям. Из-за этого происходит переключение действия с одной деятельности на другую и как раз не происходит расслабление и восстановление сил.

Полка настенная белая лофт интерьер

И насколько аморален в этом мире безупречном, Чистым и правильным. Ноль эмоций на лице, как из под ареста. Я, молча, выхожу из ее подъезда. Все честно, мы друг другу не обязаны.

Но, я чувствую себя разбитым и грязным. Мои руки связанны моими же руками. Стоя на краю, я вспоминаю о маме.

Думаю я бы ее огорчил, Если бы покинул этот мир, у нее не спросив. Но, воля в кулаке, воля в кулаке, воля в кулаке. Веришь, я не сдамся этой тоске!

Творите искусство! Пишите книги! Делайте ремонт! Мы не должны тратить впустую ни секунду времени нашего домашнего заключения. Мы должны выжать из него все возможное! В идеале, все это должно также красиво смотреться в Instagram.

Я считаю, что, помимо радости от возможности подняться над обстоятельствами, мы должны также разрешить друг другу скорбеть. Оставаться наедине с нашими эмоциями. Сильно замедляться, если нужно и если получится. Нет ничего плохого в том, чтобы быть продуктивным или креативным. Это может стать полезным и конструктивным способом справиться с нынешней ситуацией. Но мы также должны позволить себе не быть «потрясающими».

Мир не сталкивался с чем-либо подобным более ста лет. Это очень серьезно. И это вполне нормально и даже уместно не ощущать внутреннего комфорта. Некоторые люди могут чувствовать себя неудачниками, потому что они плохо "пользуются моментом" во время этой пандемии.

Говорит, что работники больницы закрывали глаза на её проблемы. Со временем движения отчасти вернулись, но Екатерина до сих пор мучается от последствий.

Её беспокоят постоянные судороги и боли, недержание, хромота, ноги трясутся, если долго сидеть. Экспертиза нашла связь между действиями медиков и проблемами девушки, сейчас идёт суд, сообщает Kub Mash.

Прощайте себя, потому что по-настоящему простить в этом случае можете только вы сами. За что? Да за все.

Хотя бы за то, что вы по какой-то причине стали жертвой этих обстоятельств, за то, что вы человек, за то, что слабость ломает кости. Прощайте себя и верьте в то, что существует следующий шаг, не важно, какой, не важно, когда и где с вами произойдет изменение, оно произойдет, если двигаться вперед. Любите Без любви, конечно же, не обойтись. В качестве доказательства своей теории, я расскажу и о ней. Она случилась со мной, причем скорее, чем я вообще могла себе представить.

Не потому, что я молодец и все сделала правильно, просто потому что нашла в себе силы встать с колен. И я ушла в любовь. Пятый шаг — позволить себе любить. Никто не определяет, быть вам счастливым или несчастным, кроме вас. Силы, построить новый мир и пересоздать себя заново, кроются в вас самих.

Я не помню, как эта мысль пришла мне в голову, но примеров, подтверждающих, что идея хорошая, очень много. Продолжайте жить, не потому что надо, а потому что жить может быть хорошо. Любите других, открывайтесь любви сами, заботьтесь о себе, развивайтесь, меняйте что-то, что угодно, вспомните, каково это, делать то, что вы любите. При этом добавьте осознанности. Меняйте свою жизнь сами, желайте счастья и добивайтесь его, потому что оно зависит от нас самих.

Размышляйте Будучи человеком, склонным к рефлексиям, я провела огромное количество времени, и провожу до сих пор, размышляя о том, кто я, что я чувствую и чего хочу. И вот для чего бывает полезно одиночество. Это своеобразный остров, на котором нужно уметь находиться, не стараясь при этом выжить. Итак, шаг шестой — размышлять. В мыслях происходит много важного, если вы умеете думать.

Разбитые куски сходятся в единое целое снова, старое заменяется новым, пустое наполняется. Я думала обо всем, о переживаемом мною горе, о вечном и пустом, о новых проблемах и новых разочарованиях, пришедших с новыми испытаниями. Мыслите, оставаясь наедине с собой. Разбирайте свои чувства, как грязное белье, как старые вещи. Выбрасывайте и заменяйте новым.

Конечно, взорвавшаяся граната — это всего лишь метафора, эффектная, для того, чтобы передать глубину отчаяния, но бессмысленная, если вспомнить, как устроена психика. Конечно, никуда я не делась, ничто не исчезло бесследно. Я, созданная в начале, сотканная из песен и картин, и умершая в течение этой истории, снова появилась. По частям, местами покалеченная или даже изуродованная, но все та же. И именно размышляя об этом, я смогла вычленить то, что по-моему мнению достойно было жить, а что нужно было отпустить навсегда.

Размышляйте и вы найдете ответы. Осознайте целостность Сегодня я уже не та, что была раньше. Пережитое мною не кануло в Лету, не перестало иметь значение, но мое сердце, разбитое и изорванное, болит совсем другой болью. Я снова научилась жить: любила, творила, сменила работу, поняв, наконец, что старая мне не подходит, научилась многим вещам. Но самое главное, что сегодня я все еще человек, переживающий на этот раз совершенно новую потерянность.

Жизнь снова поставила меня на колени, и теперь я пробиваюсь через тернии совершенно новой истории. Я знаю, каково это, быть одинокой, разбитой, чувствовать себя ничтожной и потерянной. Но я верю, что я смогу подняться, как сделала в прошлый раз.

Нервы - Вороны текст песни

Разбитые чувства в mp3 с качеством 320 kbps или прослушивания онлайн Разбитые чувства - Linna бесплатно. Я чувствовала себя чертовски крутой, когда приходила в школу, учила стихотворение за перемену и уверенно рассказывала на уроке. Вы когда-нибудь ощущали себя грязной свиньей по отношению к женщине? Зрители Beyond Paradise оценили "неправдоподобный" поворот финала свадьбы после того, как шоу BBC было продлено на третью серию: "Я чувствую себя преданным!". Всё честно мы друг другу не обязаны Но я чувствую себя разбитым и грязным.

Тест: какую душевную рану вы скрываете даже от себя?

Вспомним, как добродушный русский народ вколачивал гвозди в черепа евреев Киева, Кишинева и других городов, как в 1906 году рабочие Иваново-Вознесенска варили в котлах кипятка своих товарищей, бросая их в котлы живыми, как садически мучили тюремщики арестантов, как черносотенцы разрывали девушек-революционерок, забивая им колья в половые органы, вспомним на минуту все кровавые бесстыдства 906 — 7 — 8 годов. Я не сравниваю немецких зверств с общечеловеческими и, в частности, русским зверством; я просто, пользуясь свободой слова, рассуждаю о правде сего, текущего дня, о правде, созданной войною, и о "чистой" правде, которая общезначима для всех времен и которая воистину "краше солнца", хотя она часто печальна и обидна для нас. Осуждая человека — немца или русского, это все равно, — мы не должны забывать о "чистой" правде, потому что она — самое драгоценное достояние наше, самый яркий огонь нашего сознания; бытие этой правды свидетельствует о высоте моральных требований, предъявляемых человеком к самому себе. Не буду говорить о том, что отблеск пламени русской революции не мог не зажечь ярких надежд в груди немецкого солдата. Может быть, факты братания врагов количественно ничтожны, это отнюдь не умаляет их морального, культурного значения.

Да, очевидно, что проклятая война, начатая жадностью командующих классов, будет прекращена силою здравого смысла солдат, т. Если это будет — это будет нечто небывалое, великое, почти чудесное, и это даст человеку право гордиться собою, — воля его победила самое отвратительное и кровавое чудовище — чудовище войны. Генерал Брусилов, указывая на "чрезмерную доверчивость русского солдата", не верит в искренность солдата-немца, протягивающего нам руку примирения. Генерал говорит в своем приказе: "На все попытки противника войти в общение с нашими войсками должен быть всегда лишь один ответ — штыком и пулей".

И, видимо, этот приказ исполняется: вчера солдат, приехавший с фронта, говорил мне, что когда наши и немцы собираются между окопами для бесед о текущих событиях, русская артиллерия начинает стрелять по ним, немецкая тоже. Был случай, когда немцев, подошедших к нашим заграждениям, русские действительно встретили пулями, а когда они побежали назад к себе, их начали расстреливать из пулеметов свои. Я стараюсь говорить спокойно, я знаю, что генералы служат тоже некой своей профессиональной "правде" и что еще недавно эта их "правда" была единственной, обладавшей свободой слова. Ныне столь же свободно может говорить и другая правда, чистая от преступлений, правда, рожденная стремлением людей к единству и неспособная служить позорному делу разжигания ненависти, вражды, делу истребления людей.

Подумайте, читатель, что будет с вами, если правда бешеного зверя одолеет разумную правду человека? Убивают на суше, на морях, истребляя ежедневно сотни и сотни самых культурных людей нашей планеты, людей, которые создали драгоценнейшее земли — европейскую культуру. Разрушаются тысячи деревень, десятки городов, уничтожен вековой труд множества поколений, сожжены и вырублены леса, испорчены дороги, взорваны мосты, в прахе и пепле сокровища земли, созданные упорным, мучительным трудом человека. Плодоносный слой земли уничтожен взрывами фугасов, мин, снарядов, изрыт окопами, обнажена бесплодная подпочва, вся земля исковеркана, осквернена гниющим мясом невинно убитых.

Насилуют женщин, убивают детей, — нет гнусности, которая не допускалась бы войной, нет преступления, которое не оправдывалось бы ею. Третий год мы живем в кровавом кошмаре и — озверели, обезумели. Искусство возбуждает жажду крови, убийства, разрушения; наука, изнасилованная милитаризмом, покорно служит массовому уничтожению людей. Эта война — самоубийство Европы!

Подумайте, — сколько здорового, прекрасно мыслящего мозга выплеснуто на грязную землю за время этой войны, сколько остановилось чутких сердец! Это бессмысленное истребление человеком человека, уничтожение великих трудов людских не ограничивается только материальным ущербом — нет! Десятки тысяч изуродованных солдат долго, до самой смерти не забудут о своих врагах. В рассказах о войне они передадут свою ненависть детям, воспитанным впечатлениями трехлетнего ежедневного ужаса.

За эти года много посеяно на земле вражды, пышные всходы дает этот посев! А ведь так давно и красноречиво говорилось нам о братстве людей, о единстве интересов человечества. Кто же виноват в дьявольском обмане, в создании кровавого хаоса? Не будем искать виновных в стороне от самих себя.

Скажем горькую правду: все мы виноваты в этом преступлении, все и каждый. Представьте себе на минуту, что в мире живут разумные люди, искренно озабоченные благоустройством жизни, уверенные в своих творческих силах, представьте, например, что нам, русским, нужно, в интересах развития нашей промышленности, прорыть Риго — Херсонский канал, чтобы соединить Балтийское море с Черным — дело, о котором мечтал еще Петр Великий. И вот, вместо того, чтобы посылать на убой миллионы людей, мы посылаем часть их на эту работу, нужную стране, всему ее народу. Я уверен, что люди, убитые за три года войны, сумели бы в это время осушить тысячеверстные болота нашей родины, оросить Голодную степь и другие пустыни, соединить реки Зауралья с Камой, проложить дорогу сквозь Кавказский хребет и совершить ряд великих подвигов труда для блага нашей родины.

Но мы истребляем миллионы жизней и огромные запасы трудовой энергии на убийство и разрушение. Изготовляются массы страшно дорогих взрывчатых веществ; уничтожая сотни тысяч жизней, эти вещества бесследно тают в воздухе. От разорвавшегося снаряда все-таки остаются куски металла, из которых мы со временем хоть гвоздей накуем, а все эти мелиниты, лидиты, динитро-толуолы — действительно "пускают по ветру" богатства страны. Речь идет не о миллиардах рублей, а о миллионах жизней, бессмысленно истребляемых чудовищем Жадности и Глупости.

Когда подумаешь об этом — холодное отчаяние сжимает сердце, и хочется бешено крикнуть людям: — Несчастные, пожалейте себя! Светлые крылья юной нашей свободы обрызганы невинной кровью. Преступно и гнусно убивать друг друга теперь, когда все мы имеем прекрасное право честно спорить, честно не соглашаться друг с другом. Те, кто думает иначе, неспособны чувствовать и сознавать себя свободными людьми.

Убийство и насилие — аргументы деспотизма, это подлые аргументы — и бессильные, ибо изнасиловать чужую волю, убить человека не значит, никогда не значит убить идею, доказать неправоту мысли, ошибочность мнения. Великое счастье свободы не должно быть омрачаемо преступлениями против личности, иначе — мы убьем свободу своими же руками. Надо же понять, пора понять, что самый страшный враг свободы и права — внутри нас: это наша глупость, наша жестокость и весь тот хаос темных, анархических чувств, который воспитан в душе нашей бесстыдным гнетом, монархии, ее циничной жестокостью. Способны ли мы понять это?

Если не способны, если не можем отказаться от грубейших насилий над человеком — у нас нет свободы. Это просто слово, которое мы не в силах насытить должным содержанием. Я говорю — наши коренные враги глупость и жестокость. Можем ли мы, пытаемся ли мы бороться с ними?

Это не риторический вопрос, это вопрос о глубине, о искренности нашего понимания новых условий политической жизни, новой оценки значения человека и его роли в мире. Пора воспитывать в самих себе чувство брезгливости к убийству, чувство отвращения к нему. Да, я не забываю, что, может быть, нам еще не однажды придется защищать свободу и право наше оружием, может быть! Но 21-го апреля револьверы в грозно вытянутых руках были смешны, и было в этом жесте нечто детское, к сожалению разрешившееся преступлением.

Да, преступлением против свободного человека. Неужели память о подлом прошлом нашем, память о том, как нас сотнями и тысячами расстреливали на улицах, привила и нам спокойное отношение палачей к насильственной смерти человека? Я не нахожу достаточно резких слов порицания людям, которые пытаются доказать что-то пулей, штыком, ударом кулака по лицу. Не против ли этих доводов протестовали мы, не этими ли приемами воздействия на нашу волю нас держали в постыдном рабстве?

И вот — освободясь от рабства внешне, — внутренне мы продолжаем жить чувствами рабов. Еще раз — наш самый безжалостный враг — наше прошлое. Неужели мы не найдем в себе сил освободиться от его заразы, сбросить с себя его грязь, забыть о его кровавых бесстыдствах? Побольше зрелости, побольше вдумчивости и осторожности в отношении к самим себе — вот что необходимо нам!

Борьба не кончена. Надо беречь силы, соединять энергию воедино, а не разъединять ее, подчиняясь настроению момента. В борьбе идей вовсе не обязательно бить человека, хотя он и является воплощением и носителем той или иной идеи. Я всемерно и решительно протестую против личных выпадов в полемике, отнюдь не забывая, что и сам был повинен в допущении таковых выпадов.

Газета "Речь" выражает — скажу — недоумение по поводу моего — якобы — скачка от газеты "Луч" к "Новой Жизни". Нахожу необходимым объясниться. Да, я пытался организовать "Луч" с М. Бернацким, П.

Виноградовым и другими лицами, которых издавна привык уважать. Я принимал некоторое участие и в работах организационного комитета этой партии, будучи уверен, что она необходима в России и должна всосать в себя всю — по возможности — массу людей, которая оставалась неорганизованной между кадетами справа и социалистами слева. Думать об организации такой партии я начал еще в 1910 году; позднее говорил об этом с Г. Плехановым и, помнится, он отнесся к этой идее положительно, признал организацию таковой партии нужной.

Организуя "Луч", я сознательно шел на известное самоограничение, на некоторое насилие над самим собой, если угодно. Такое насилие я не считаю преступным, ибо от него страдает только один человек, сам насильник. Некоторые из моих почтенных товарищей по "Лучу" тоже признавали самоограничение обязательным для себя Газета "Луч" не вышла в свет по силе каких-то сложных и темных препятствий. В данное время, когда даже наши конституционалисты — "оппозиция его величества" — переродились в республиканцев, — а широкие демократические массы идут за рабочим классом, — я считаю радикал-демократическую партию, пожалуй, уже излишней.

Вероятно, найдутся праведники, которые не преминут расказнить меня за такую "гибкость", — они, конечно, назовут это иначе. Будучи по природе моей человеком не скупым, я дам праведникам еще несколько материала для сожжения моего на костре пламенных слов. На мой взгляд, человек должен делать все то доброе и нужное, что он может сделать, хотя бы "дело" и не вполне гармонировало с его основными верованиями. Я издавна чувствую себя живущим в стране, где огромное большинство населения — болтуны и бездельники, и вся работа моей жизни сводится, по смыслу ее, к возбуждению в людях дееспособности.

Уже 17 лет я считаю себя социал-демократом, по мере сил моих служил великим задачам этой партии, не отказывая в услугах и другим партиям, не брезгуя никаким живым делом. Люди, которые деревенеют и каменеют под давлением веры, исповедуемой ими, никогда не пользовались моими симпатиями. Я могу теоретически любоваться их строгой выдержанностью, но я не умею любить их. Скажу более: я считаю себя везде еретиком.

В моих политических взглядах, вероятно, найдется немало противоречий, примирить которые не могу и не хочу, ибо чувствую, что для гармонии в душе моей, — для моего духовного покоя и уюта, — я должен смертью убить именно ту часть моей души, которая наиболее страстно и мучительно любит живого, грешного и — простите — жалкенького русского человека. Полагаю, я сказал вполне достаточно для того, чтобы праведники могли изругать меня "на все корки". Иванов-Разумник из "Дела Народа" ставит мне в вину, что я подписал воззвание к немецким ученым. Текст этого воззвания я не помню и даже не уверен, что читан его.

Моя подпись под ним — одна из тех случайностей, которыми изобилует русский быт и которые объясняются небрежным отношением к человеку. Но я — не оправдываюсь и никого не обвиняю. Я готов подписать и еще воззвание, если только оно порицает участие людей науки в братоубийственной и бессмысленной бойне. Когда наука вторгается или насильно вовлечена в кровавую грязь политики, от этого страдает не только чистота и свобода самой науки, — страдают все лучшие идеалы и надежды человечества, уничтожается разум всего мира.

Закончу все это выражением моего почтения и восторга пред людьми, которые никогда не ошибаются, ничем не увлекаются и вообще ведут себя примерно. Да святятся имена их! В этих брошюрах речь идет о "самодержавной Алисе", о "Распутном Гришке", о Вырубовой и других фигурах мрачного прошлого. Но этой ядовитой грязью питается юношество, брошюрки имеют хороший сбыт и на Невском, и на окраинах города.

С этой отравой нужно бороться, я не знаю — как именно, но — нужно бороться, тем более что рядом с этой пакостной "литературой" болезненных и садических измышлений, на книжном рынке слишком мало изданий, требуемых моментом. Грязная "литература" особенно вредна, особенно прилипчива именно теперь, когда в людях возбуждены все темные инстинкты и еще не изжиты чувства негодования, обиды, — чувства, возбуждающие месть. Нам следует помнить, что мы переживаем не только экономическую разруху, но и социальное разложение, всегда и неизбежно возникающее на почве экономического развала. Бесспорно, — часть вины за то, что мы бессильны и бездарны, мы имеем право возложить на те силы, которые всегда стремились держать нас далеко в стороне от живого дела общественного строительства.

Бесспорно, что Русь воспитывали и воспитывают педагоги, политически еще более бездарные, чем наш рядовой обыватель. Неоспоримо, что всякая наша попытка к самодеятельности встречала уродливое сопротивление власти, болезненно самолюбивой и занятой исключительно охраной своего положения в стране. Все это — бесспорно, однако, следует, не боясь правды, сказать, что и нас похвалить не за что. Где, когда и в чем за последние годы неистовых издевательств над русским обществом в его целом, — над его разумом, волей, совестью, — в чем и как обнаружило общество свое сопротивление злым и темным силам жизни?

Как сказалось его гражданское самосознание, хулигански отрицаемое всеми, кому была дана власть на это отрицание? И в чем, кроме красноречия да эпиграмм, выразилось наше оскорбленное чувство собственного достоинства? Нет, надо знать правду: мы сами расшатаны морально не менее, чем силы, враждебные нам. Мы живем во дни грозных событий, глубина которых, очевидно, не может быть правильно понята нами, и трагизм дней — не чувствуется; менее всего в эту пору следовало бы обращать внимание на авантюры уголовного характера, как бы они ни были внешне занятны.

Очень вероятно, что нам следует быть готовыми принять и еще не одну такую же авантюру, но нельзя забывать, что не столько важен факт преступления сам по себе, как важна его воспитательная, социально-педагогическая сила. История воспитывает людей духовно здоровых и уничтожает больных: скандал может развратить первых и еще более искажает миропонимание вторых. Людей, духовно нездоровых, среди нас слишком много, — события угрожают еще увеличить количество таковых. Нож, револьвер и все прочее этого порядка — только бутафория из мелодрамы, не этим творится нормальная жизнь, и пора понять, что между историей и скандалом, — как бы он ни был громок, — нет ничего общего.

Самые страшные люди — это люди, которые не знают, чего они хотят, а потому необходимо употребить всю нашу волю на дело выработки вполне ясных желаний. Мы стоим пред необходимостью совершить некий исторический подвиг, а всякий подвиг требует концентрации воли. Можно ли увлекаться грязными бульварными романами, когда вокруг нас во всем мире грозно совершается трагедия! Все мощные силы мировой истории ныне приведены в движение, все человеко-звери сорвались с цепей культуры, разорвали ее тонкие ризы и пакостно обнажились, — это явление, равное катастрофе, сотрясает устои социальных отношений до основания.

И нужно призвать к действительной жизни весь лучший разум, всю волю, для того чтобы исправить последствия нашей трагической небрежности в отношении к самим себе, небрежности, которая создала страшную ошибку. Человечество века работало над созданием сносных условий бытия не для того, чтоб в XX веке нашей эры разрушить созданное. Мы должны извлечь из безумных событий разумные уроки, памятуя, что все, что называется Роком, Судьбою, есть не что иное, как результат нашего недомыслия, нашего недоверия к себе самим; мы должны знать, что все, творимое на земле, творится единственным Хозяином и Работником ее — Человеком. Они не умеют стрелять — только сегодня впервые их ведут на стрельбище, а в среду они должны уже уехать.

Таким образом, эти ценные люди пойдут на бойню, не умея защищаться. Я не знаю, из кого состоит батальонный комитет Измайловского полка, но я уверен, что эти люди "не ведают, что творят". Потому что посылать на войну талантливых художников такая же расточительность и глупость, как золотые подковы для ломовой лошади. А посылать их, не обучив воинскому делу, это уж — смертный приговор невинным людям.

За такое отношение к человеку мы проклинаем царскую власть, именно за это мы ее свергли. Демагоги и лакеи толпы, наверное, закричат мне: — А равенство? Конечно, я помню об этом. Я тоже немало затратил сил на доказательства необходимости для людей политического и экономического равенства, я знаю, что только при наличии этих равенств человек получит возможность быть честнее, добрее, человечнее.

Революция сделана для того, чтоб человеку лучше жилось и чтоб сам он стал лучше. Но я должен сказать, что для меня писатель Лев Толстой или музыкант Сергей Рахманинов, а равно и каждый талантливый человек, не равен Батальонному Комитету Измайловцев. Если Толстой сам почувствовал бы желание всадить пулю в лоб человеку или штык в живот ему, — тогда, разумеется, дьявол будет хохотать, идиоты возликуют вместе с дьяволом, а люди, для которых талант — чудеснейший дар природы, основа культуры и гордость страны, — эти люди еще раз заплачут кровью. Нет, я всей душой протестую против того, чтоб из талантливых людей делали скверных солдат.

Обращаясь к Совету Солдатских Депутатов, я спрашиваю его: считает ли он правильным постановление Батальонного Комитета Измайловского полка? Согласен ли он с тем, что Россия должна бросать в ненасытную пасть войны лучшие куски своего сердца, — своих художников, своих талантливых людей? И — с чем мы будем жить, израсходовав свой лучший мозг? Очень юная, она, судя по манерам, хорошо воспитана.

Стягивая перчатку с тонкой руки, глядя на меня исподлобья, она начала вполголоса: — Я знаю, — мое вторжение дерзко, вы так заняты, ведь вы очень заняты. Вздохнула и, глядя на свою ножку, обутую в дорогой ботинок, продолжала: — Я не задержу вас, мне нужно всего пять минут. Я хочу, чтоб вы спасли меня. Улыбаясь, я сказал: — Если человек думает, что его можно спасти в пять минут, он.

Но эта женщина, взглянув ясными глазами прямо в лицо мне, деловито выговорила: — Видите ли, я была агентом охранного отделения... Ой, как вы... Я молчал, глупо улыбаясь, не веря ей, и старался одолеть какое-то темное судорожное желание, Я был уверен, что она принесла стих, рассказ. Это очень гадко?

Подавленный, я пробормотал: — Вы уже сами оценили. На лице ее явилась гримаса разочарования. Маленькие пальцы изящной руки медленно играли цепочкой медальона. Солнечный луч окрасил ее ухо в цвет коралла.

Вся она была такая весенняя, праздничная. Торопливо, сбивчиво и небрежно, как будто рассказывая о шалости, она заговорила: — Это случилось три года назад... У меня был роман, я любила офицера, он, потом, сделался жандармским адъютантом и вот тогда... Дома у меня собирались разные серьезные люди, политики...

Он меня выспрашивал. Ради любви — все можно, — вы согласны? Нужно все допустить, если любишь. Я очень любила его.

А эти люди такие неприятные, всё критикуют. Подруги по курсам тоже не нравились мне. Кроме одной. Ее ребячий лепет все более убеждал меня, что она не понимает своей вины, что преступления для нее — только шалость, о которой неприятно вспоминать.

Я спросил: — О, нет. Она подумала несколько секунд, рассматривая кольцо на своей руке. Может быть — это плата, да? На ее глазах явились слезинки.

Вы должны спасти меня, я молода, я так люблю жизнь, людей, книги... Я смотрел на эту женщину, и весеннее солнце казалось мне лишним для нее, для меня. Хмурый день, туман за окнами, слякоть и грязь на улицах, молчаливые, пришибленные люди — это было бы в большей гармонии с ее рассказом, чем весенний блеск неба и добрые голоса людей. Что можно сказать такому человеку?

Я не находил ничего, что дошло бы до сердца и ума женщины в светлой кофточке и глубоким вырезом на груди. Золотое кольцо с кровавым рубином туго обтягивает ее палец, она любуется игрой солнца в гранях камня и небрежно нанизывает слово за словом на капризную нить своих ощущений. Потом она наклоняется ко мне, ее глаза смотрят так странно. Она ласково говорит слова о доброте человека, о его чутком сердце, о том, что Христос и еще кто-то учили прощать грешных людей, — всё удивительно неуместные и противные слова.

В разрезе кофточки я вижу ее груди и невольно закрываю глаза: подлец, развративший это существо, торгаш честными людьми, ласкал эти груди, испытывая такой же восторг, какой испытывает честный человек, лаская любимую женщину. Глупо, но хочется спросить кого-то — разве это справедливо? Всем весело, все радуются, а я не могу. За что же?

Ее вопрос звучит искренно. Она сжимается, упираясь руками в колена, закусив губы, ее лицо бледнеет, и блеск глаз слинял. Она точно цветок, раздавленный чьей-то тяжелой подошвой. Но я рассказывала ему только о тех, которые особенно не нравились мне.

Конечно, я слышала, что некоторых сажали в тюрьму, высылали куда-то, но политика не занимала меня... Она говорит об этом равнодушно, как о далеком неинтересном прошлом. Она — спокойна; ни одного истерического выкрика, ни вопля измученной совести, ничего, что говорило бы о страдании. Вероятно, после легкой ссоры со своим возлюбленным она чувствовала себя гораздо хуже, более взволнованной.

Поговорив еще две-три минуты, она встает, милостиво кивнув мне головою, и легкой походкой женщины, любящей танцы, идет к двери, бросая на ходу: — Как жестоки люди, если подумать. Мне хочется сказать ей: — Вы несколько опоздали подумать об этом. Но я молчу, огромным напряжением воли скрывая тоскливое бешенство. Остановясь в двери, красиво повернув шею, она говорит через плечо: — Но, что же будет с моими родными, близкими, когда мое имя опубликуют?

Вы подумайте! Я говорю негромко: — Для вас — ничего. Я знал Гуровича, Азефа, Серебрякову и еще множество предателей: из списков их, опубликованных недавно, более десятка они были моими знакомыми, они звали меня "товарищ", я верил им, разумеется. Когда одно за другим вскрывались их имена, я чувствовал, как кто-то безжалостно-злой иронически плюет в сердце мне.

Это — одна из самых гнусных насмешек над моей верой в человека. Но самое страшное преступление — преступление ребенка. Когда эта женщина ушла, я подумал с тупым спокойствием отчаяния: — А не пора ли мне застрелиться? Через два или три дня она снова явилась, одетая в черное, еще более элегантно.

Он может быть красивым. Потому что он падший ангел и был любимцем Бога. Вы читали Книгу Откровения? На Небесах есть роженица, воющая от боли. И красный дракон с семью головами ждет , чтобы съесть ее ребенка. Но архангел Михаил сбрасывает дракона на землю. С этого момента красный дракон ненавидит женщину и объявляет войну ей и всем ее детям.

Это мы. О да, для меня все стало довольно странно. Я тоже. Я не могу есть, я не могу спать. Ночи самые худшие. Если повезет, у меня будет четыре часа. Это только с таблетками.

Какие таблетки? Можно мне один? Они были возле дивана. Раньше это был ряд столов. Ко мне приходят четыре или пять идиотов в год. Обычно первокурсники. Ты что, трансфер?

Ты тот учитель. Ты как герой. Теперь вы знаете, как выглядят герои. Подожди, мне очень жаль. Я не такой, как другие дети. Я знаю Тейта. Я имею в виду, я знаю его маму.

Не могу сказать, что я не переживала трудностей, а жизнь была для меня сплошным блаженством — нет. И слезы были, и страдания и страхи, но никогда прежде я не знала, каково это — быть разбитой, утратить целостность. Я создала себя. Как картину, как песню, слова которой тщательно выбирала. Я звучала, привлекая людей, влюбляя их в себя, заставляя слушать меня без конца. И самое главное — я любила себя, ведь я так долго лепила свою суть. Будучи человеком неравнодушным к искусству, я искала глубины и безграничности в себе самой.

И вот, я была готова, и жизнь заиграла всеми красками, оставляя за спиной все то, что я предпочла вычеркнуть и забыть. Можете ли вы представить, что человек, который медленно плыл по течению жизни, наслаждаясь всеми ее подношениями, мог вдруг сломаться. Не как бракованная игрушка, а взорваться, как граната, разлетевшись на миллионы осколков, собрать которые казалось невозможным. И, кстати, это невозможно до сих пор. Чтобы не казалось, что я рассказываю историю из разряда философии, я включу в свое повествование факты, доказывающие, что я человек, реальный и живой, просто мыслящий многословно. Год назад я потеряла любимого человека в жутком происшествии. Именно этот случай и стал для меня точкой невозврата в былую жизнь, целостную и счастливую.

Я не просто сломалась, я перестала существовать, не так буквально, как он, но все же. Я говорю не о жизни, она-то всегда продолжается, я говорю о сущности. Все то, что я с мастерством ювелира вытачивала многие годы, рухнуло, как подорванное здание и ушло в небытие. Вот тогда-то я и ощутила полностью пустоту и одиночество. Путешествуйте Не то, чтоб я следовала советам из мудрых книжек о том, как вернуть себе целостность, но тем не менее, так случилось, что я уехала из страны. У меня было запланировано путешествие во Францию, где вместе со своей близкой подругой мы должны были придаваться всем радостям странствий и эскапизму. Поездку я отменять не стала, да и сил на это у меня не было.

Из трясины страдания меня погрузили в лоно неизвестного и экзотического, потому что это лечит. Излечило ли это меня? Нет, но это сыграло свою роль. Месяц, что я провела в атмосфере другой страны, длился, как мне казалось тогда, вечно, и за это время я кое-что узнала об этой жизни. Первое — то, что разбито изнутри, не склеится назад, если переместить его в другое менее депрессивное место. Второе — смена обстановки полезна, если ты засиделся на одном месте, но отправившись в путешествие, будучи тотально уничтоженным внутри, ты не сможешь радоваться жизни. Третье — несмотря на то, что первые два пункта правдивы, попытаться все же стоит.

Вот и я попыталась. Я начала исследовать себя и пустоту внутри в новом, незнакомом, чужом для меня месте. Если вы одиноки в родном городе, то в чужой стране одиночество приобретает иной смысл. Ты вырван из контекста, вот почему это может быть реальным — перевернуть страницу и принять, как истину, белый, неисписанный лист. Я плакала, смеялась, пробовала синеву моря на вкус, пыталась побороть естественные страхи, бросая себе вызовы, зайти вглубь леса, например. Каждый день был для меня пустым и бессмысленным, но я заставляла себя жить. Просыпаться утром, одеваться, пробовать что-то новое.

Я верила, что вкус, запах и цвет придет ко мне однажды, и я снова смогу всем этим насладиться. И вот однажды утром я проснулась с режущим ощущением, что больше ни одного момента не должно быть утрачено, я хочу все прожить, и взять от своего путешествия все. Люди, что меня окружали там, в новом месте, слушали мою историю, утешали меня и даже плакали вместе со мной, но также, продолжали жить своими жизнями, у них была работа, дом, вечеринки с друзьями, и даже собственные потери, а я стала свидетелем всего этого. Сегодня, я рада, что уехала тогда, не потому что отважное покорение земного шара — это панацея для страдающих сердец, а потому что следующий шаг важнее всего, именно он озаряет дорогу. Отправляйтесь в путь, когда ваше сердце разбито, не за тем, чтобы насладиться достопримечательностями и национальной кухней, а чтобы начать с нуля и это есть первый шаг. Окружение Если бы меня спросили, что помогло мне перейти роковую черту и вернуть свою целостность, то среди множества вещей, которые наполнили мою жизнь после трагедии, я бы выделила одну — окружение.

Я лишенный Родины… когда Родина всплывает в воспоминаниях и так заманчиво манит к себе, и ты, раскрыв во всю ширь свои объятия, чтобы по-больше ее в себя забрать, получаешь всего лишь пустоту… и скрипя зубами начинаешь мечтать об одном - вернуть Родину любой ценой обратно… Лишенный Родины - великий мечтатель и фантазер, но он и чрезвычайно сентиментальное существо, пускающее слезу по всякому поводу, что напоминает ему о потери своей идентичности… Единственным утешением у «вольного» узника бывает сон «Возвращение на Родину», где мгновения виртуальной реальности переносят его в прошлое и ожидаемое желаемое будущее… Но это утешение длится недолго, улетучиваясь с возвращением в реальность… и начинается новая волна самобичевания… Может хватит изничтожать себя и идти освобождать Родину?! Уж лучше умереть за Родину, чем бичевать себя до смерти… 28 апреля 2024 г.

Нервы - Вороны Текст песни

Поговорили с клиническим психологом и создательницей канала «Море волнуется, а ты — нет» Галиной Петраковой о том, как не загнать себя в депрессию, читая новости, что делать с чувством беспомощности и какие практики могут помочь в борьбе со стрессом. Главные новости. Выяснилось, что злоумышленник из хулиганских побуждений с помощью обрезка железной трубы разбил стекла автомобиля своей бывшей 57-летней начальницы. Вы когда-нибудь ощущали себя грязной свиньей по отношению к женщине? Песня «Я чувствую себя не в своих штанах» — Гражданская Оборона. Смотрите без регистрации видео Бараш-я чувствую я себя разбитым и грязным(Смешарики 2D) онлайн.

Lenta.Ru в соцсетях

Нервы - Вороны текст песни	Я ощущаю себя разбитой и несчастной (1 ответ).
Я чувствую себя разбитым и униженным. Хочется сдохнуть	60 Твое разбитое. 57 ее родинка на попе такая аррр.
Нервы - Вороны (speed up/nightcore) » Скачать музыку или слушать песни бесплатно	Чувствую себя дебилом!. Это и по маске ясно.

Похожие новости: