Война в Афганистане, длившаяся долгих десять лет, оставила незаживающие раны на душах ее участников и их родных и близких. В разговоре с журналистами ветеран Афгана вспомнил трагическую историю той войны и рассказал, чего стоит опасаться нынешним солдатам, которые сейчас находятся в очень похожих условиях. Год пробывший в плену участник войны в Афганистане Герман Анисимов, который с помощью Красного Креста попал в Швейцарию, а на родину вернулся спустя ещё два года, наконец-то добился положенного ему статуса ветерана боевых действий. Ветераны-афганцы рассказали «» о том, как они выполняли «интернациональный долг» и как смогли оправиться после ада войны. Со мной в палате лежал офицер, участник афганской войны, который разбился на мотоцикле уже на гражданке.
Воины-интернационалисты спустя 28 лет после вывода войск из Афганистана
Концерт и встреча с ветеранами афганской войны «Афганистан: память и боль» (12+) прошли в ДК «Индустрия». В отличие от большинства россиян пенсионного возраста, некоторые участники боевых действий в афганской войне имеют право на получение сразу 2 пенсий: военной и страховой. Sputnik Кыргызстан.
«Быть солдатом, оставаться человеком»
Моё внимание привлекла железяка, напугавшая Мампеля. Я присел рядом с ней на корточки, присмотрелся. Штуковина напоминала пустую консервную банку от паштета, в центре которой какой-то остряк-самоучка вставил кнопочку, похожую на стерженёк от израсходованной батарейки. Если учесть тот факт, что Гнилоквас служил старшим стрелком на бронетранспортёре, то можно было додуматься - израсходованных батареек у него развелось, как донов Пэдро в Бразилии. А может быть даже как диких обезьян. Я же тут каждый день ходил! Не сцы!
Не порти нам спектаклю! Пусть Мампель разминирует. Потому что не знаю такой противопехотной мины. На сапёрной подготовке консервных банок нам не показывали. Пока я это говорил, мой палец легко и непринуждённо провалился под край «мины» сквозь разрыхлённый кем-то песок. На пальце у меня болталась пустая консервная банка со стержнем от старой батарейки посередине.
Дальше справишься сам. Ну вы и папуасы! Они грустно свесились с камня. Просили же — не трогай! Не нажрёшься ты никак. Внеплановое разминирование «кухни» привело к тому, что пацаны назвали друг друга папуасами, разошлись, как в море поезда и подумали, что история закончилась.
Но она только начиналась, потому что Миша Гнилоквас применил запрещённый приём ниже пояса в тот момент, когда намекнул на обжорство отважного минёра-противобаночника. В армейской среде слово «парашник» считается очень обидным и требует отмщения. Даже если он не захочет смотреть. Удобную позу для осуществления «показания» долго ждать не пришлось. Миша Гнилоквас был отъявленным сладкоежкой. После обеда он полез через бруствер на склон, обращённый к Хисараку, потому что у Хайретдинова наступила отдыхающая смена, а сахар, разбросанный вертолётчиками по минному полю, долго ждать не будет.
Банки с тушёнкой и сгущёнкой подождут, они железные. А сахар не железный. Быстро-пребыстро его оприходуют местные осы и муравьи. Миша знал эту закономерность, поэтому поскакал по большим валунам через минное поле. Манёвр Гнилокваса привлёк моё внимание. Я отцепил от пулемёта магазин, снял с него нижнюю крышку и вытряхнул на плащ-палатку все патроны.
И нашему мальчишке, который попал в плен а все считали, что он — дезертир , говорят: "Прими ислам — будешь жить". Мальчишка отказался. Они с него живого сняли кожу, — говорит Ковалев. Сейчас мы послали людей и сами проверяем".
Второй случай — мальчишка из Казахстана. Все его друзья говорили, что он сбежал. И тут мы, у нас же ДНК снято, проводим медицинскую экспертизу и определяем, что мальчишка — не дезертир, его расстреляли и похоронили. И эти останки нам потом удалось вывезти.
Торжественно на Поклонной горе урну с останками забрали домой Александр Ковалев председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете Глав Правительств государств — участников СНГ "Ты видишь трупы — ты на войне" О войне в Афганистане Ковалев впервые узнал еще будучи курсантом Новосибирского высшего военно-политического училища. Конечно, каждый из нас понимал, что вряд ли нас минует возможность попасть туда. У нас многие однокашники сразу после выпуска буквально погибли там, первые потери пошли чуть ли не в первом полугодие 1980-го", — вспоминает Александр Михайлович. После училища он был направлен для прохождения службы в учебную дивизию в Николаеве Одесский военный округ.
Там готовили солдат для Афганистана и понимали — от того, как их подготовят, будет зависеть то, как они будут воевать и вернуться домой живыми. У нас мотострелковая дивизия была, и очень много офицеров прошло через Афганистан. Мы уже видели гробы. Мы не строили себе никаких иллюзий.
Было понятно, что идешь на войну Александр Ковалев председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете Глав Правительств государств — участников СНГ Молодой офицер попал в Афганистан в феврале 1987 года вместо учебы в Военной академии имени Ленина. Немножко было обидно, потому что у меня была пять лет отличная рота. Затем дали батальон, я его сделал тоже лучшим в округе. И должен был расти по службе", — рассказывает Ковалев.
Однако принятый в Кабуле им батальон охраны 600 человек и 200 единиц техники штаба 40-й армии вскоре тоже стал одним из лучших по всем показателям. Скажу так, первое ощущение: приземляешься в Кабуле, выходишь на трап, прилетают вертушки, самолеты, обстрелы, в горах бой — и ты сразу понимаешь, что ты приехал на войну. Ты видишь трупы. Ты видишь это все — ты на войне Александр Ковалев председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете Глав Правительств государств — участников СНГ Ковалев вспоминает, что каждый вечер штаб 40-й армии обстреливался, каждый раз шли какие-то боестолкновения.
ТАСС , пару раз попадали в неприятные ситуации. Хорошо — железобетонные перекрытия, у нас как-то афганцы проползали так, что успевали нас гранатами забросать. Пару раз успели хорошо — из минометов", — говорит он. Служба состояла "из обычной рутины — солдат научить".
Афганская память экс-заместителя министра обороны России Все операции, которые проводила 40-я армия, батальон охраны шел сопровождать и охранять ее штаб.
Ильгиз Валиев объяснил, что ветераны Афганистана «решили, что, имея такой опыт, можем быть полезны». Расслабляться нельзя ни на секунду: не то, чтобы громко смеяться — нельзя курить, чтобы себя не выдать. И звонить надо только из безопасного места, чтобы не засекли.
А про спиртное и речи нет, там другая атмосфера. Почему мы занимаемся этим? Потому что мы, ветераны, в свое время это на себя ощутили, когда были в Афганистане. Ветеран сетует, что в Башкирии люди не чувствуют, что происходит на передовой.
Для этого требуется железная закалка, мужской характер.
Рота у нас была большая и нестандартная — 150 человек. Называлась местной стрелковой. Я такого больше нигде не встречал. Подчинялась рота непосредственно начальнику штаба бригады, которого мы все звали «мама».
Люди туда отбирались и хорошо оснащались. Мы охраняли огромные склады 58-й армии. Оттуда уходили колонны в боевые подразделения Афганистана, порой приходилось участвовать в сопровождении этих колонн, поэтому мне довелось побывать и в Кабуле, и в Кундузе, и некоторых других местах. Когда командир роты заболел, я три месяца исполнял его обязанности. Именно тогда, в августе 88-го, у нас произошло вошедшее в историю афганской войны ЧП — взрывы на артиллерийских складах.
Несколько часов мы провели под этой бомбежкой. Создалась мощная кумулятивная струя. Ветер, гарь от взрывов. Часть казарм сгорела подчистую. Запах был чудовищный.
Ко мне в комнату влетела мина и не разорвалась. Упала рядом с койкой. Саперы потом ее вынесли. Осколков было в воздухе столько, будто дождь шел. Я действовал на автомате, как на тренировках.
Помню, на командном пункте подошел прапорщик и попросил отпустить его, чтобы забрать бойца с поста. Я разрешил. Он надел бронежилет, каску, взял автомат и вышел. Смотрю, вокруг него все рвется, а он идет как заговоренный. Нужно было далеко идти.
Два километра. Часть дороги была видна. Обратно так же шел: не сгибаясь, спокойно. Я про себя думал: «Неужели так можно идти? Мы отправились с ним во второй раз уже на БРДМ.
Машина почти сразу просела. Колеса нашпиговало осколками, включилась самоподкачка шин, так и доехали до места. Там пришлось выходить. Солдат нашелся, живой, прятался за камнем. Afganistan, maj 1988.
Как тут не поверить в то, что не все в жизни подчиняется законам физики и математики? У меня у самого после прогулок под огнем — ни одного осколка на бронежилете, на каске, ни одной зацепки даже на форме не осталось. Тот день стал для меня в каком-то смысле поворотным. В Бога я в ту пору еще не верил. Был таким человеком, который ищет справедливости во всем.
С одной стороны, в этом есть своя чистота, а с другой — наивность. Среди подчиненных принципиально неверующих людей не было. По крайней мере у всех, когда выходили на утренний осмотр, были либо вырезанные крестики, либо пояски с 90-м псалмом. Такова военная традиция. Я порой подтрунивал над солдатами: «Что это такое?
Ведь вы же коммунисты , комсомольцы, а верите какой-то ерунде»... Но снимать кресты не просил. На границе между жизнью и смертью, да еще и в чужой стране, отношения между солдатами были пропитаны абсолютным доверием. В Афгане я мог подойти к любому водителю и попросить, чтобы меня подбросили куда-то. Без вопросов.
То же самое — на вертолете. Ни о каких деньгах, как вы понимаете, речи быть не могло. При этом никакого панибратства, понимаете? Вот в чем штука. Я подчиненных называл по имени-отчеству, но это не отменяло постоянных тренировок и других методов поддержания подразделения в форме, чтобы люди были готовы ко всему.
Приказы не надо было повторять дважды, не надо было даже проверять их исполнение. Единственное, насколько было можно, мы делали бойцам щадящие условия: три часа на сон вместо двух, потом — час бодрствования и еще два — в наряде. Одна из главных проблем афганцев — это обида, что здесь, в Союзе, все не так, как было в Афгане. В первую очередь не хватало таких же теплых отношений между людьми. Порой нас встречали даже с некоторой враждебностью.
Так, по возвращении из Афгана мы с другим офицером хотели новые фуражки получить. Объяснили, что в командировке вся форма поистерлась и так далее, а нам ответили: «Мы вас туда не посылали». Я понимаю, что это расхожая фраза, но так действительно говорили и, разумеется, не все ветераны, а особенно те, что сражались на передовой, могли молча такое проглотить.
«Афганский синдром», как война на чужой земле сломала жизнь советским парням
Так собеседник жил до вывода советских войск в 1989 году. Вывод Советских войск с территории Афганистана 1989 год. После афганской Лавров участвовал в чеченской и других военных кампаниях. Отовсюду вернулся без ранений. Воспитывает двоих детей. Вкус «Колы» и стрельбы Владислав Павлюков — мужчина на вид средних лет в джемпере веселого зеленого цвета.
О войне рассказывает так, будто она случилась не с ним. Много улыбается, хотя помнит все в подробностях. Возможно, оттого, что подробности эти преследуют его во снах даже много лет спустя. Владислав Павлюков, ветеран афганской войны, бизнесмен: Я хотел в Афганистан. Даже просто для того, чтобы побывать за границей.
Это же совершенно другой опыт. Интересно было, что там, за «железным занавесом». Хотелось все попробовать, узнать "на зуб", как ребенок. Не помешал "исследованию" ни юный возраст 18 лет , ни псориаз. Прямо перед отъездом, в 1985 году, юноша покрылся проявлениями болезни почти полностью.
Но на итоговой комиссии врач пропустил со словами: «Приедешь туда — через три дня будешь чистенький». Владислав Павлюков.
Необходимо решить этот вопрос. Мы не должны жалеть деньги на этих людей, они нуждаются в особой поддержке государства. Они рисковали жизнью в определенный период времени, погибали, получали ранения и увечья ради того, чтобы наша родина жила», — отметил Швыткин. Статус ветерана боевых действий в Афганистане, согласно статье 3 Федерального закона «О ветеранах» имеют как военные, принимавшие участие в конфликте включая сотрудников силовых ведомств и тех, кто доставлял грузы , так и гражданские лица, обслуживавшие воинские части и получившие в связи с этим ранения, контузии или увечья, либо награжденные государственными наградами, а также направлявшиеся в страну для работы в период боевых действий. Льготы этих категорий отличаются. Медицинские льготы Меры господдержки участников боевых действий в Афганистане отражены в законах «О ветеранах» и «О государственной социальной помощи». Согласно им, воины-интернационалисты: могут продолжать обслуживаться в ведомственных медицинских учреждениях, где они лечились, будучи на военной службе; обслуживаются вне очереди в поликлиниках, больницах, госпиталях ветеранов войн, находящихся в федеральном подчинении; бесплатно обеспечиваются протезами кроме зубных или им компенсируют полностью их стоимость, если они приобрели их самостоятельно; могут бесплатно по рецепту получать лекарства и медицинские изделия; брать путевки в санаторий сроком на 18 дней при наличии заболеваний ; компенсировать затраты на дорогу до санатория и обратно.
И аппаратура была, и военные медики были. Забор воды у Чахиабского колодца. Душманы часто минировали это место.
Фото из альбомов ветеранов войны в Афганистане с сайта stena. Никто про нас не вспоминает и никому мы не нужны. Шиньданд… Это место считалось «долиной смерти» еще со времен Александра Македонского, там полегло все его войско.
И меня это не обошло. За те два года, которые я там провела, переболела гепатитом, паратифом. В общем, домой уезжала измученная вся, больная.
Меня уговаривали остаться на третий год, потому что работать было некому. Но уже сил на это не было, ни моральных, ни физических. Я уехала домой, тут отъелась.
Уезжала — у меня был 50 размер одежды, а вернулась — 46. После возвращения такая тоска была… Долго не могла успокоиться. Хотела пойти в военкомат и попроситься еще на год.
Меня все отговаривали, говорили: «Ты что, с ума сошла? Мне тяжело все это вспоминать. Сейчас я уже на пенсии по инвалидности, но война тут ни при чем.
Я приехала со своими руками и ногами, все было на месте. А до инвалидности уже тут довели, из-за врачебной ошибки: после проведенной процедуры начался отек спинного мозга, и я осталась прикована к постели. Я по специальности акушерка, работала в акушерском отделении 22 больницы Новокузнецка, потом перешла в женскую консультацию, оттуда поехала в Афганистан в 1983 году.
Туда же вернулась работать после войны. Потом перешла в медицинское училище, где отработала почти 10 лет. Потом в школе, оттуда уволилась по инвалидности.
За войну у меня была минно-взрывная травма, плюс подцепил такую нехорошую болезнь, как гепатит С, тифом переболел. Вода была зараженная, гадость такая, но пили ее. Все обошлось, гепатит последствий не оставил, только сейчас я не могу быть донором крови.
Какие психологические последствия службы? Лет пять после Афганистана каждую ночь я был в бою. Но к врачам не обращался, само прошло.
Во время учебы в училище я был комсоргом, значит, был подкован политически, знал, что происходит в Афганистане. Затем меня призвали. Заявление в Афганистан написал прямо в военкомате.
Я знал, куда я поеду, и я рвался туда как пацан, который хочет воевать. Я уличным пацаном вырос, для меня это было даже нормой. Я считаю, куда не направили, это в любом случае — служба.
Советский человек чувствовал себя в безопасности. Но молодых ребят со светлой головой, с большими планами на будущее, с мечтами стать инженерами и врачами отправили на войну. Весь гуманизм полетел к черту. Юных защитников Отечества учили теперь другому — перешагивать через себя, стрелять, бить, добивать противника. На территории боевых действий жизнь не стоит ничего — либо ты, либо тебя. Нормальный человек, который выполняет задачу, он не убийца. И это серьезный барьер, который было нужно переходить.
Важно, насколько человек готов к этому, — рассказывает Алексей. После боевых действий «афганцы» распространенное в СССР прозвище ветеранов Афганской войны, пишется в кавычках. Вернувшись с мест, где есть только жизнь и смерть, ребята столкнулись совсем с другими проблемами, которые за проблемы считать было очень сложно. Вчера ты держал в руках оружие, а сегодня твои знакомые обсуждают совсем бытовые вопросы. Перед тобой стоял вопрос выживания, ты возвращаешься, а тебя не понимают или отказываются понимать, чтобы не соприкоснуться с твоим опытом даже на уровне беседы. У тебя идет ассоциативный ряд — там мои пацаны, им отрывает конечности, их накрывает шквальным огнем, ты это видел. А тут разговор о том, как поменять машину, и как это можно воспринимать?
Многие ветераны не могли найти себе место в жизни, не понимая окружающих в их бытовых проблемах Источник: Мария Романова Алексей Мельников пробыл в Афганистане с 85-го по 87-й год — период самых крупных человеческих потерь в Афганской войне. Прошел самое пекло в подразделении, которое всегда было на передовой. Алексей рассказывает — первые полгода ребята считались «духами», налаживали быт, тренировались ходить по горам, распределяли время на дежурстве, учились воспринимать действительность. Дальше больше ответственности и больше широты действий, включая обучение новых бойцов. За долгое время в сознании всё раскладывалось, пока человек проходил путь от молодого бойца до ветерана. Два года срок большой, но именно благодаря этому вхождение в Афганскую войну было не таким травматичным, в отличие от участников чеченских войн, которых бросали в пекло на три месяца и потом резко вытаскивали обратно. Человек не успевал осознать происходящее, его психику встряхивали, как никогда ранее, а ему уже нужно вернуться в состояние покоя.
Выходцам с чеченских войн в каком-то смысле было сложнее. Егор имя изменено. У него было две командировки — на 7 и на 5 месяцев. По словам Егора, всё всегда зависит от человека, и, вернувшись домой, он справился со своим посттравматическим синдромом. Но кто-то из сослуживцев ломался — употреблял алкоголь или наркотики. Особо страдали те, от кого отказались близкие, не сумев или не захотев поддержать человека, прошедшего войну. Уйти в рюмку и постараться забыться — несложно.
Разные реалии, разное количество людей и разные люди. Например, в Афганистан шли ребята 18—20 лет, в Чечню — средний возраст 30 лет. Здесь, [на СВО], основная масса от 30 до 50 лет. Совсем другой пласт. Это уже сформированные люди. Если он был неустойчив дома, то и здесь будет так же. И я уверен, что большинство не впишется в мирную жизнь, несмотря на адаптации и реабилитации.
Работы будет много для всех, не только для врачей, но и для всего общества, — рассказал мне Егор. И если он пережил возвращение с Чечни сам, то Алексей нет. Через два года почувствовал, что не справляется. Но ему повезло — попался хороший доктор и хватило одного разговора, чтобы не повторить участь тех, кто сломался навсегда. Выпить или поговорить? Я задавал этот вопрос своему психологу. Она сказала, что это от длительного нахождения в прямом контакте со смертью, — рассказывает Алексей.
Возвращение домой с войны било по психике, и справиться с этим сам человек не мог. Работа над собой нужна была колоссальная, но кто-то отказывался это делать, предпочитая отойти в сторону, закрыться или найти спасение в алкоголе и наркотиках. У каждого участника боевых действий будут какие-то симптомы посттравматического синдрома. Какие — у всех по-разному. Кто-то не может спать, кто-то не хочет просыпаться. У кого-то страдает память. Кто-то не может сосредоточиться на простых вещах, а кто-то отчаянно пытается отогнать от себя навязчивые воспоминания.
При возвращении из Афганистана бойцов на две недели отправляли в больницу. Говорили, что надо проверить на малярию, на тиф, на другие инфекции, оценить общее состояние каждого пациента. Но я думаю, что в это время с нами работали психологи. Потому что они смотрели, что за человек вернулся, какой он сегодняшний, — предполагает Алексей. Кому-то нужен был просто разговор с психологом, кому-то — длительная терапия, а кто-то нуждался в помощи психиатра. А ветеранам в помощи не отказывали. В их распоряжении были врачи, с ними готовы были общаться и те, кто не отказался от медицинской поддержки и советовал ее.
Тех, кто вернулся с чеченских войн, военкоматы отправляли в Центр восстановительной терапии.
От осуждения к оправданию: как спустя 30 лет в России меняется отношение к Афганской войне
Именно минная война принесла нам в Афганистане большое количество изувеченных ребят, особенно в Панджшерском ущелье. Воспоминания забайкальцев-участников боевых действий в Афганистане. Список солдат СССР погибших в Афганистане за период с 1979 по 1989 гг.
Юнармейцы Артёма встретились с ветеранами войны в Афганистане
ветераном войны в Афганистане, Героем Советского Союза отцом Киприаном. Из первых уст истории солдат, принимавших участие в афганской войне. Публикации на тему Рассказы участников войны в Афганистане 1-10, об армии и военных действиях. 15 февраля 1989 года завершился вывод ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Концерт и встреча с ветеранами афганской войны «Афганистан: память и боль» (12+) прошли в ДК «Индустрия».
«Навсегда в плену»: истории советских воинов, оставшихся в Афганистане
С первых шагов на новых протезах петербуржец Александр Кувшинов старается идти быстро, уверенно, как и привык в жизни. Небольшой тест с мячом. Все так же успешно пройдена и балансирующая доска. Инженер-протезист результатом доволен. Современные модульные протезы ветерану боевых действий в Афганистане изготовили меньше чем за два месяца.
Протезы никогда не повторяются. Процесс трудоемкий и, конечно, затратный с учетом иностранных комплектующих. Причем менять их надо каждые два-три года. Без благотворительного фонда помощи ветеранам боевых действий «Память поколений» Александру было бы сложно найти почти два миллиона рублей на очередные новые протезы.
Там дважды удавалось сбежать из плена. Второй раз смог пробраться в Афганистан, но меня поймали, снова повезли в Пакистан на ишаке и в этот раз уже отдали в штаб душманов. После этого были тюрьмы в Пакистане. В общей сложности я провёл в плену у моджахедов около года», — вспоминал в беседе с RT Анисимов. В итоге нашли своеобразный компромисс: ребята должны были провести два года под надзором в дисциплинарном подразделении и потом вернуться домой. Наши с радостью согласились, но с каждого из ребят взяли расписку, что по окончании двух лет они вернутся на родину.
Все подписали», — рассказывал RT ветеран войны в Афганистане, режиссёр-документалист Евгений Барханов. Вместе с небольшой группой энтузиастов он продолжает искать пропавших без вести в ходе афганской войны советских солдат. Получить статус ветерана боевых действий, который даёт право на ряд льгот, он решил лишь в начале 1990-х годов. К тому времени остальные швейцарские «пленники» подобный статус уже без проблем оформили. Анисимов отправился в военкомат в Ульяновске, куда к тому моменту переехал, но понимания и поддержки у военного комиссара бывший военнопленный не встретил и, решив не настаивать на своих правах, ушёл ни с чем. В 2020 году Евгений Барханов и руководитель рабочей группы по Афганистану Межведомственной комиссии при президенте Российской Федерации по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести Александр Лаврентьев узнали, что Анисимов до сих пор не имеет положенного по закону статуса, и предложили ему снова обратиться в Минобороны.
Их возмутило невнимание государства к Анисимову, ведь статус ветерана боевых действий полагается всем, кто воевал в Афганистане, невзирая ни на какие обстоятельства.
Потерь не избежали и гражданские сотрудники МВД. Михаил Глевич, участник вооруженного конфликта в Афганистане: «И грустно, и радостно. Радостно то, что большая часть вышла живыми, невредимыми. А грустно, что не все вернулись с той войны. Многие не вернулись с той войны. Будем хранить эту память столько, сколько будем живы». Идея российских законодателей фактически оправдать Афганскую войну возмутила Михаила Горбачева. Последний генсек напомнил, что вывод войск, равно как и осуждение интервенции, были поддержаны как военным руководством, так и большинством граждан.
Российский парламент пока не стал принимать заявление об отказе от осуждения ввода войск в Афганистан. Хотя депутаты планировали сделать это как раз к 30-летней годовщине. Коммунист Харитонов объясняет, что выносить на повестку документ пока рано, а внести корректировки хочет совершенно неожиданно российский МИД. Николай Харитонов, депутат Госдумы от КПРФ: «Все-таки Министерство иностранных дел — это то министерство, которое, может быть, чуть-чуть дальше и чуть больше понимает и знает те проблемы, которые всегда на острие внешней политики. Поэтому посчитали нужным что-то доработать, что-то переработать, а может быть приостановить на какое-то время. Это политика! Время меняется, лидеры меняются, меняется внешняя общественно-политическая обстановка. Будет ли он принят вообще, я сейчас не могу с уверенностью сказать». Повод принять нашумевшее заявление парламентариям еще может представиться: впереди 40-летие ввода войск в Афганистан.
Например, в ряде субъектов предусмотрены дополнительные выплаты защитникам отечества, приуроченные к 15 февраля. В этом году их получат жители Волгоградской области, Бурятии, Ханты-Мансийского округа и других регионов. Заместитель председателя Комитета Госдумы по обороне Юрий Швыткин сообщил «Парламентской газете», что на повестке дня стоит вопрос увеличения выплат ветеранам различных боевых действий. Необходимо решить этот вопрос. Мы не должны жалеть деньги на этих людей, они нуждаются в особой поддержке государства. Они рисковали жизнью в определенный период времени, погибали, получали ранения и увечья ради того, чтобы наша родина жила», — отметил Швыткин.
Статус ветерана боевых действий в Афганистане, согласно статье 3 Федерального закона «О ветеранах» имеют как военные, принимавшие участие в конфликте включая сотрудников силовых ведомств и тех, кто доставлял грузы , так и гражданские лица, обслуживавшие воинские части и получившие в связи с этим ранения, контузии или увечья, либо награжденные государственными наградами, а также направлявшиеся в страну для работы в период боевых действий.
От осуждения к оправданию: как спустя 30 лет в России меняется отношение к Афганской войне
Без благотворительного фонда помощи ветеранам боевых действий «Память поколений» Александру было бы сложно найти почти два миллиона рублей на очередные новые протезы. В декабре прошлого года телеканал «Звезда» поддержал денежный сбор, рассказав историю ветерана. Мужчина и не ожидал, что репортаж о нем вызовет такой широкий отклик. Поэтому, когда они узнали, что беда со мной такая случилась 23 года назад, многие были в шоке», - рассказал Александр Кувшинов. Афганистан, 1987 год. Старший лейтенант Кувшинов - в составе сопровождающих колонну военной техники, машина подорвалась на управляемом фугасе. Тяжелейшая минно-взрывная травма - ампутация обеих голеней. С тех пор он сменил не одну пару протезов.
Подполковник в отставке Александр Кувшинов до выхода на пенсию работал в военкомате, а сейчас нашел себя на гражданской службе.
В этой знойной, высушенной солнцем стране выжить можно только за счет грунтовых вод. И поэтому из поколения в поколение копают крестьяне колодцы, порой глубиной до50 метров, соединяя их между собой подземными ходами.
Если есть чем поделиться с нуждающимся, делись! Принять же эти правила афганцы не могли. Судьбы советских офицеров по прошествии «первого Афганистана», показали их неуклонное стремление вновь оказаться на Афганской войне. Тяготы и лишения боевой обстановки шли взамен возвращению в СССР, к размеренной скучной службе в мирных гарнизонах.
Минировали и подкидывали магнитофоны, электронные часы, они ценились в то время. Кто уши развешивал, поднимал все это — подрывался. Идет, бывает, крестьянин в тряпках, а под ними — автомат.
Он его достает, стреляет — и солдата нет. Или в кишлаки заходят — мужчин нет, только женщины и дети. Поворачиваются спиной, а под паранджой мужчина с автоматом спрятался.
Пацанята — бача, бегали, выпрашивали. Солдаты давали им печенье, конфеты. Однажды подорвался БМП, который шел в середине колонны.
Оказалась, что к днищу была прицеплена магнитная мина. Какой-то ребенок подошел и прикрепил. Мы в горах носили секретные мины для спецсаперов.
Фильм «9 рота» Бондарчука смотрели? Вот как раз наш полк там был, и мины мы как раз туда и носили. Мы, простые саперы, эти мины не умели устанавливать.
Полностью комплект такой мины не выдавался, чтобы если в плен попадешь — враг не мог целиком ее получить. В разобранном виде она была раскидана по разным людям. Все благополучно прошло, отнесли.
Обратно вернулись. Когда стало страшно Я был молодой солдат. До конца не осознавал, что такое война.
Ребята говорили, что особенно страшно под дембель. Только собрался — сделал дембельский альбом, форму пошил, и тут… Один раз самолет, человек сто, летел домой после войны. Каждый два года отслужил — а его сбили, и все погибли.
Как-то возвращались после первого задания в Панджшерском ущелье. Разведка сработала хорошо и на нас никто не напал, разве что мину прицепили. А так — прошли на ура.
Ехали по камням — представляете, какой это шум? А мне казалось — тишина. И тут произошел одиночный выстрел: то ли снайпер, то ли кто-то нечаянно на курок нажал.
Вокруг тысячи солдат, но мне казалось, что пуля летит в меня. Доли секунды какие-то, и у меня сердце ушло в пятки, как будто тумблер переключили: «Парень, идет война! В любой момент тебя могут убить!
Накрыло вдруг такое осознание. Потом сердце вернулось, мы ехали дальше, никто же не будет из-за одного выстрела останавливаться. Очнулся в кабульском госпитале На втором боевом задании ездили закрывать пакистанскую границу.
Слишком много оттуда проникало оружия, душманов. Возвращались с операции. Колонной ехали по ущелью.
Я охранял грузовик Урал, он был с тентом, по самый верх забит тротилом, продуктами, спальными принадлежностями. А я сверху лежал. И потом произошло так, что — раз!
Ничего не слышу и ничего у меня не двигается. Рядом наш танкист с перевязанной головой сидит, что-то рассказывает и думает, что я его слышу. Как мне потом рассказали — танк подорвался на мине, остановился.
Колонна начала его объезжать. А объехать можно было только по речке. Она мелкая, горная.
Видимо, подозревали, что будут объезжать по реке и заминировали там тоже. В какой-то момент задним колесом наехали на фугасную мину. Я вылетел, тент прорвал.
Грудью шмякнулся об дерево, а потом еще об камень. Хорошо, что бронежилет был, только отпечатки от пластин остались. Во время взрыва потерял сознание.
Очнулся в кабульском госпитале. Потом снова потерял сознание и очнулся в Ташкенте. Одни глаза и язык двигались, памяти — никакой.
Так началось моё двухгодичное путешествие по госпиталям. Помимо контузии — сломаны три шейных позвонка, один грудной, поврежден спинной мозг, сломана пятка. Я лежал в пяти госпиталях и там больше узнал об Афганской войне, чем за месяц службы.
После подрыва на Урале. Алихель-86 На коляске Ты становишься не такой, как все. Одно время меня кормили обещаниями.
То хорошими, то плохими. Одни говорили: «Долго не протянешь, скоро помрешь», другие: «Совсем выздоровеешь». У меня была сильная контузия.
В первый год это мне облегчило участь, не серьезно вдумываться. И так, сам по себе, я человек оптимистичный. Вокруг видел всякое, люди по-разному переносят беды и ранения.
Когда выписался — поехал к родителям на Украину. Сидел на коляске на берегу Днепра, и что-то на меня так нахлынуло, что всё, больше ничего другого не будет! И крокодильи слезы полились из глаз.
Рыдал навзрыд. Меня это как-то очистило, после уже стал по-другому к жизни относиться.
«Людей там растирали в пыль». Истории алтайских ветеранов Афгана
15 февраля 1989 года завершился вывод ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Из первых уст истории солдат, принимавших участие в афганской войне. Публикации на тему Рассказы участников войны в Афганистане 1-10, об армии и военных действиях. кавалер двух орденов Красной Звезды, участник войны в Афганистане.
Дети ветеранов чеченских кампаний столкнулись с проблемами при поступлении в вузы
Война в Афганистане, нашедшая отражение в памяти страны как жестокий и кровавый конфликт, породила целое поколение «забытых» ветеранов. Благотворительный Фонд Ветеранов Войны в Афганистане "Братство" совместно с Министерством обороны к 30 летнему юбилею вывода войск СССР из Афганистана приготовило дополненное издание Книги Памяти о советских воинах погибших в Афганистане. Благотворительный фонд «Память поколений» оказывает помощь и поддержку ветеранам ВОВ, Афганистана, Чечни и других боевых действий. СОЮЗ ВЕТЕРАНОВ АФГАНИСТАНА. НАЧАЛО (Из книги Максима Кокарева «Высота мужества: подвиг советского воина-интернационалиста на земле Афганистана»). Со мной в палате лежал офицер, участник афганской войны, который разбился на мотоцикле уже на гражданке.